КАЛИНОВ ЯР
Последние лучи роскошного заката над Калиновым Яром прощально лизнули пурпурными языками верхушки деревьев и скрылись за горизонтом. Длинные тени утонули в сумерках, а чуть погодя поблекли на западе и яростно пылавшие красные облака. Угомонились, умолкли птахи. Под стрекот сверчков и едва различимые серенады речных лягушек лес засыпал.
Ночью выпала лёгкая роса, но с первыми проблесками утра от неё не осталось и следа и Маришка, в сандалиях на босу ногу, расставив руки самолётиком, подставляя лицо солнцу весело бежала вприпрыжку по высокой траве. Вслед за ней на поляне показался с корзинкой в руках её брат – вихрастый подросток лет пятнадцати.
– Чё, Марька, может хватит уже? Айда до дому! – предложил он.
– Не, ну давай ещё немножечко, давай ещё насобираем! Ну, пожалуйста! А? – и они опять углубились в чащу.
За лесом, на монастырской звоннице запел большой колокол приглашая на утреннюю службу. Звуки ликующими птицами, отпущенными на свободу, рванулись в просторы и ранний благовест полетел над холмами, зелёным раздольем, за левый берег Дона и дальше, – туда, в заповедные луга Дикого поля...
Дневное светило взбиралось всё выше и выше по небосклону. Минуя сосновый подлесок, с корзиной доверху наполненной подберёзовиками грибники спускались с косогора. Хорошее настроение не покидало Маришку.
– Серёжка! – щебетала она. – Бабушка обещала нам сегодня по два морожена!
– Опять забудет… – улыбался брат.
Старый ворон кружил над Калиновым Яром и видел, как двое выходили из леса. Какой-то странной, неведомой силой звонкий голосок Маришки заставил его опуститься пониже и жадно, стараясь не пропустить ни звука, вслушиваться в задорный смех беззаботного детства. На мгновение ему почудилось, будто чистый и кроткий взгляд маленькой девочки осторожно коснулся его и он, вдруг, явственно увидел себя, ещё отчаянно юного, радостного, с восторгом подставляющего голову и крылья тёплым и шальным летним ливням и тогда вслед за этим мелькнувшим виденьем, пробив вязкую пелену минувших лет, горячая слеза упала и обожгла его давно окаменевшее сердце. От неожиданной боли ворон сбился с крыла, его, как сломанного воздушного змея рвануло в сторону и повлекло вниз. Он спохватился, быстро выровнялся, а потом, со злостью, резко набрал высоту. Да что ж за смурной день выдался сегодня? Что скажут соседи, молодое и наглое вороньё заметив его неловкий кульбит? Будут втайне с издёвкой подсмеиваться? Впрочем, наплевать на них. Ворон с досадой сделал ещё круг и направился в сторону Измайловской пасеки. Через минуту он скрылся из виду.
Время близилось к полудню. На ближнем к Яру выгоне пастух, покрикивая и хлопая кнутом, собирал в кучу разбредшееся стадо, собираясь погнать его в посёлок на обеденную дойку. Двое грибников смеясь и разговаривая шли неспешно дорогой вдоль пшеничного поля. Над волнами золотистой охры спелых колосьев украшенными синими всполохами васильковых огней, вкраплениями цикория деловито сновали вальяжные июльские жуки и жаворонок в ослепительном поднебесье с упоением выводил свои трели. Маришка рвала синие цветы и складывала в букет.
– Зачем это? – спрашивал её брат.
– Бабуле. Она любит. Ты забыл? – отвечала Маришка.
– А… ерунда, – рассеянно и невпопад отвечал Серёга, потому как в голове его уже неотступно крутилось другое - всей душой, всеми мыслями он был там, на своём первом в жизни назначенном свидании, на Донском берегу, где этим вечером у заброшенной пристани его будет ждать самая лучшая девочка на свете – чернобровая красавица Танька с соседней Казацкой улицы.
2019