Жажда

                Пролог

Неожиданно нежной мелодией прогремел будильник, прервав тяжелый остаток кошмарного сна. Веки глаз слегка разомкнулись. В комнате было темно и тихо. В узкую щелку между занавесями сочился серый полумрак. Вылезать из-под одеяла не хотелось, и он снова закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Страшно мучила жажда, и попытка закончилась неудачей; сознание снова накрыло чем-то липким и тягучим. Мозг не воссоздавал никаких образов, а громоздил что-то большое, тяжеловесное, делая его маленьким и ничтожным…. Вдруг точно током ударило, и, подскочив, он машинально вытер холодный пот со лба. Было по-прежнему тихо, мерно тикал будильник. За занавесями окончательно просветлело. Жены рядом не было… Он озабоченно повертел головой, пытаясь выгнать остатки ночного кошмара и вчерашнего вечера, а также дрожь, внезапно сотрясшую всё тело. В эту минуту, нарушая девственную тишину, зазвонил телефон. Второпях он потянулся к нему и, лихорадочно схватив трубку, прижал её к уху, при этом с тумбочки на пол упал будильник
– Вот, блин, – непроизвольно вырвалось у него.
– Это что, сейчас так здороваются? – удивленно спросила трубка.
– А, это ты, прости. Понаставят тут всякого! Повернуться негде! Ну что, как дела?
– Он еще спрашивает,… забыл, о чем вчера договаривались? Ты хоть знаешь, который теперь час?
– Нет, – ответил он, машинально шаря рукой около тумбочки в поисках будильника, – А что?
– Понятно. Вчера опять тесным кругом собирались?
– Угу…
– Ясно…. Так, когда встретимся? Уже полдевятого. А договорились во сколько?
– Половина, что, правда? – растерялся он, – Не может быть...
– Точно, Стас, точно.
– Ладно,… слушай, Петро, давай встретимся через два часа в моем офисе. Дел – море, а голова не того…
– О‘кей! Пить надо меньше, а больше закусывать! Всё, пока!
– Пока!
Положив трубку на клавиши аппарата, Стас наконец-то нащупал на полу будильник и поднес его к глазам. Стрелки показывали восемь тридцать пять. Отбросив рывком одеяло, он вскочил с постели и, натянув на ходу халат, выскочил из спальни. От резких движений в голове помутилось…. Жена возилась на кухне, убирая следы вечерней пирушки.
– А-а-а! Проснулся, голубчик?! Что, голова-то бобо?! Предупреждала ведь вчера! Вечно ты меня не слушаешь. Ты в зеркало на себя смотрел – на кого похож?!
– Да, ладно, Валь… и так тошно, да и проспал я. Почему не разбудила?
– Как же! Тебя разбудишь! Дважды звонок будильника заводила, а ты храпишь, как кабан! Хоть из пушки стреляй!
– А ты бы и выстрелила, – сказал Стас примирительно, прижимая жену к себе, – Ладно, не ворчи, пожалуйста.
– Хорошо, хорошо. На, вот опохмелись, ласковый, ты мой, – и она, высвободившись из объятий мужа, протянула рюмку «Смирновской».
– Вот это оно! Вот за это спасибо! – и Стас одним махом опрокинул ее в рот, – Бр-р-р! Ух!
Его передернуло, а потом чуть-чуть попустило.
– Хорошо пошло. Малышка ещё можно, а?
– Достаточно, а то опять начнется…
– Не бойся, не начнется, – и он взял с тарелки заветренный кусочек «Одесской» копченой.
– Видишь, даже закусываю, – продолжал он, двигая челюстями, – Дай ещё одну,.. пожалуйста!
– Нет, и не будем…
– Так вот, так вот! Ну, ладно, ладно!
– Лучше кофе выпей, сейчас сварю.
– О‘кей, пойду пока в душе выкупаюсь.
Вернувшись в спальню, Стас прежде позвонил своему водителю и сказал, чтобы тот был у него через сорок минут, и только после этого отправился в ванную комнату. Душ немного освежил, хотя тяжесть в голове осталась. Вытираясь, он закурил сигарету и, выпустив клубы дыма, крикнул в приоткрытую дверь:
– Ну что, Вальчик, к столу можно?
– Иди, садись. Все готово!
Завернувшись в халат, Стас ввалился в кухню и сел за стол, развалившись на мягком диванчике. Перед ним стояло блюдо с тостами и тарелка с остатками вчерашнего «оливье». Покуривая, он оглядел кухню, обставленную современной мебелью – финский гарнитурчик, мягкий уголок и заморские кухонные «прибамбасы»: микроволновка, комбайн, объемный итальянский холодильник. Все это радовало глаз. За кисейными занавесками окна виднелась улица с одно-, двухэтажными домами типичными для провинциальных городков юга страны. Была зима. Небо провисло под свинцовой тяжестью туч, моросил дождь. Редкие прохожие, прячась под зонтами, ощупью пробирались между громадными лужами и кучами мусора, оставшегося после ремонта соседнего дома. Голые тополя раскачивались под порывами ветра. Тем временем жена сняла кофейник с плиты и села напротив.
– Валь, а можно еще одну, а?
– Ладно, уговорил. Только половинку! – и она налила полрюмки из начатой бутылки. Стас обрадованно потер руки,
– За тебя, малышка! – проговорил он, осушая содержимое.
Крякнув от удовольствия, принялся за бутерброд, а затем, придвинув к себе тарелку,  набросился на салат. Да, поесть Стас любил (а кто не любит), поесть вкусно, и чтобы стол ломился от всевозможных яств. Да и выпить он был тоже не дурак: в личном баре набралась неплохая коллекция вин, коньяков и ликеров. Стас гордился своим баром, и при случае был не против похвастаться им перед гостями, предложив выпить по рюмочке-другой дорого коньяка, закурить настоящую сигару. Но, по правде сказать, больше всего он обожал водочку под осетринку или черную икорку…
– Сегодня, какое число? Десятое, – сказал Стас несколько торжественно, от¬пивая кофе из кружки.
– Да.
– Это отлично! Сегодня вопрос с кредитом решится. В одиннадцать в госбанке встреча. Если все сложится благополучно, после обеда деньги на счет придут! Сумма грандиозная! Будет с чем развернуться!!!
Стас, правда, не сказал жене, что треть суммы кредита и три четверти будущей прибыли он должен будет отдать Ющенко. Такая была у них договорённость, иначе никаких гарантий и кредита не видать. Пришлось пойти на такой кабальный дого¬вор.
– Хватит, не загадывай!
– А что, вопрос можно сказать, решенный, – сказал Стас, отодвигая пустую тарелку.   
– А если Ющенко откажется. Ты в нём уверен?
– Коля не подведёт. Он мне кое-чем обязан. А подведёт, я ему нос откушу! Неустойку заплатит, договор ведь подписан. Сегодня встречаюсь с ним. Обговорим последние штрихи, и Петро за товаром в Днепр выезжает…
– Смотри, не ошибись. Я бы ему не доверяла.
Он не ответил. Часы на стене пробили один раз – половина десятого.
– Пора! Сашка, наверное, уже подъехал, – и, допивая кофе, Стас стал вылезать из-за стола, – Ты, тоже собирайся, подвезу к магазину. Мне надо еще с Палычем переговорить.
– Я уже готова. Это ты дрыхнешь до обеда!
– Ладно…. Зато с нужными людьми познакомились. Свои в налоговой ох как нужны, особенно теперь, – и он поспешил в спальню.
– Валь! – крикнул он оттуда, – Захвати кассеты! Надо поменять. Они на телеке. Их надо сегодня обязательно поменять, я и так уже неделю просрочил!
Когда он просунул ногу в штанину, зазвонил телефон. Прыгая на одной ноге, Стас добрался до тумбочки и взял трубку. Звонил его водитель, сообщая, что машина не заводится: что-то с зажиганием или аккумулятор «подсел».
– … твою мать! – выругался Стас, бросая трубку, – Как всегда что-то не ладится…
Застегивая на ходу пуговицы на рубашке и захватив свитер, поспешил в прихожую.
– Представляешь, у этого «автогонщика» опять что-то с машиной, – сообщил он жене, – Придется «мотор» ловить! Ух! Я ему нос откушу! Ты, готова?!
Стас уже натягивал кожанку.
– Готова, – ответила жена, застегивая молнию китайского пуховика.
Они вышли из дому. Холодный северо-западный ветер сразу же осыпал мелкими каплями дождя. Шлепая по грязи, они выбрались со двора на улицу. Такси поймали не сразу – пришлось потоптаться под дождем минут пятнадцать…

Глава 1

Жажда неистовствовала. Во рту пересохло, в горле запершило. Он нервно погасил сигарету в пепельнице и судорожно передёрнул челюстями. Несмотря на работающий в полную силу кондиционер, пот градом катил по его лощеному раскрасневшемуся лицу, по толстой, точно бычьей шее, охваченной золотой цепочкой с громадными звеньями, стекал за воротник рубашки, которая противно липла к телу. Нащупав сбоку на полке шкафа пластиковую бутылку, он машинально вылил остатки уже теплой минералки в широкий хрустальный стакан и жадно сглотнул. Вытирая пот с лица скомканным платком, он снова закурил. Нервы в последнее время пошаливали, и было от чего. Не далее как вчера, главная газета их маленького провин¬циального городка, казалось бы, уже давно подмятого им под себя, опубликовала уже вторую статью Кольки Ющенко, этого бывшего комсомольского секретаря времен перестройки, теперь ударившегося в бизнес и претендовавшего на  первенство, где он поносил его и насмехался над ним. Понимаете, над ним! Да как он посмел, молокосос! Его же предупредили! Во рту опять пересохло и стало горько. Мысли в мозгу лихора-дочно роились и, замысловато переплетаясь, путались. Он как бы беспо¬мощно оглядел свой просторный кабинет, обставленный офисной мебелью по последему веянию моды. Потом, будто что-то вспомнив, звонком вызвал секретаршу.
– Ирина, – спросил он, – Есть что-нибудь холодненькое?
– Есть, – ответила она коротко.   
Ирина, молодая миловидная, стройная и даже несколько грациозная женщина лет тридцати, была одета по-летнему легко и со вкусом, но в то же время доста¬точно строго. Исполняя роль референта, она была формальным директором малого предприятия «Башмачок».
– В приемной Николай Станиславович, – добавила она.
– Пусть зайдет….  Я его давно жду.
Через минуту в кабинет вошел высокий сухопарый мужчина и кивнул головой в знак приветствия. Коротко остриженные волосы с проседью, на макушке были редки, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Он расположился в кресле напротив, подтянув на коленях светло-серые брюки. Калькис – бывший зампо¬лит местного ГОВД, прослужил в милиции четверть века и, выйдя на пенсию, занимался в «Башмачке» юридическими вопросами, выполняя щекотливые поручения по связи с органами, а также курировал службу безопасности при шефе.
– Что скажешь, Станиславович? – спросил хозяин кабинета, подвигая ему газету, – Каков змеёныш! А ведь предупреждали!
– Читал, Евгений Иванович, читал. Такую галиматью насочинял. Известной фамилией прикрывается – якобы дядя у него премьер-министр.
– А мне какое до этого дело! Осенью выборы! Он мне всю картину  испортит… гад!... – вскричал взбешенный Геша.
Он хотел добавить ещё что-то грязное, матерное, но не закончил – на пороге возникла Ирина с подносом, на котором стояла запотевшая бутылка минералки и два хрустальных стакана.
– Евгений Иванович, – напомнила она, – У вас в 11.00 встреча с предпринимателями, не забыли?
– Да, точно, забыл. Ну что, Станиславович, пойдем. Нет, сперва выпьем по глоточку, а то жажда одолела, – проговорил он уже спокойно.
Они выпили по полному стакану, а затем еще по одному. Евгений Иванович Шаповалов, а попросту – Геша, пил жадно, давясь и захлебываясь…
                # # #
В довольно обширном, сумрачном зале бывшего купеческого особнячка, сменившего за последние восемьдесят лет немало хозяев, перепланировавших его, кому как заблагорассудилось, собрались люди. Их было человек тридцать, рассевшихся на беспорядочно стоящих стульях. Были здесь мужчины и женщины, молодые и постарше; одни сидели молча, другие переговаривались вполголоса. Несмотря на царившую прохладу, в атмосфере прохлады не чувствовалось. В воздухе повисло напряженное ожидание: чем же их порадуют в очередной раз. Хотя в местной прессе Геша уже в который раз призывал всех заинтересованных лиц объединиться в некую ассоциацию предпринимателей, персональные приглашения на встречу большинство их, директоров малых предприятий и председателей эфемерных акционерных обществ, владельцев торговых палаток и киосков, немало удивили. Был среди них и Алик Боднар. Дверь в помещение неожиданно распахнулась, все устремили взгляды на человека, возникшего в проеме. Он перешагнул порог и, оглядев собравшихся, улыбнулся, обнажая верхние золотые зубы, маленькие глазёнки радостно сияли. За его спиной появились Калькис и еще двое молодых мужчин.
; Здравствуйте, господа! Рад, что вы откликнулись на наше приглашение и, отложив свои важные дела, собрались здесь, ; начал Геша, ; Надеюсь, что эта встреча не будет последней. В мэрии с пониманием отнеслись к нашей инициа¬тиве. Да и нам, как вы понимаете, пришло время объединяться, чтобы действо¬вать слаженно, извлекая максимальную выгоду.
Аудитория напряженно молчала. После короткой паузы он продолжил.
; Это мы хозяева города, мы должны уметь отстаивать свои права и не бояться грязных выпадов разных чужаков, таких как Ющенко и ему подобных. Кто он такой ; бывший комсомолец, это он вместе с коммунистами прибрал к рукам наши кровные денежки, а теперь жирует на них. Да еще хвалится своим родством с премьер-министром страны. Он, видите ли, его племянничек. Каков выскочка и подлец!
Среди собравшихся прошелестел легкий смешок. Газету уже успели прочитать, но о родстве Ющенко с премьером городская молва еще не успела донести. У некоторых на лицах появилось недоумение, другие заулыбались. Послышалась реплика:  „Ну, прямо «сын лейтенанта Шмидта»!” Обстановка немного разрядилась. Геша, не раз¬думывая, перешел в атаку: «А теперь я познакомлю вас с будущим юрисконсультом ассоциации, это ; Виктор Владимирович Гуревич, ; и он указал на одного из пришедших с ним молодого мужчину. На вид ему было около тридцати, его откры¬тое лицо, в отличие от хитроватой Гешиной физиономии, вызвало симпатию. ; Он юрист-правовед, раньше жил в Новосибирске, но родом из нашего города. Поде¬лится с вами преимуществами совместного бизнеса».
Вкратце рассказав о себе, Гуревич приступил к главному: профессионально продемонстрировал знание экономики города, страны…
; Вы только подумайте, господа, – продолжил он, – Стоит подняться на две ступеньки выше, или хотя бы на одну, и взглянуть шире не с точки зрения хозяина торгового лотка или директора маленькой посреднической фирмы, а  в масштабе региона. Да у нас здесь «золотое дно», в Европе об этом уже не мечтают ; все уже схвачено и трижды перекуплено. А нам только-то, что надо ; это объединиться. Ведь не секрет, что нас, предпринимателей, все государственные структуры «доят» (в зале заулыбались). Вся экономика страны лежит на наших плечах! – здесь Гуревич сделал короткую паузу, оглядывая присутствующих, – Учредим свою ассоциацию, выберем совет, в рамках которого будут юридическая и аудиторская службы. Консультации по всем вопросам, помощь, не дай Бог(!) конечно, в судебных инстанциях. Надо жить по-европейски! Да что там говорить! Вот и газету свою откроем. На главного редактора кандидат есть, ; Гуревич указал на молодого человека, стоящего поодаль, ; Александр Степанович Прилепко закончил факультет журналистики в Харьковском университете. Работал на нашем местном телевидении, да вы его, наверное, знаете. А с прессой можно смело на выборы идти, выдвигать наших предпринимателей в  городской совет и чего бояться, наше время пришло, и в областной и в верховный. Добиваться создания в нашем регионе свободной экономической зоны. Это азбука, весь деловой цивилизованный мир так живет…
Речь Гуревича лилась плавно и размеренно, говорил он легко и убедительно; в серьезные сентенции вплетались анекдоты, перспективные планы сплетались с реальными фактами. А тем временем Геша и Калькис уединились в небольшом помещении, дверь которого выходила в зал. Там стояли три обшарпанных стула и письменный стол с фиолетово-бурыми пятнами высохших чернил, в дальнем углу массивный сейф. Геша тяжело сел на скрипнувший стул и, достав из пачки сигарету, помял ее короткими толстыми пальцами; на безымянном красовался огромный перстень-печатка из золота высшей пробы с маленькими красными камешками посередине.
; Ну, что? ; обратился он к Калькису. ; Как думаешь, теперь будут сговорчивее?
; Да, язык у Витька; подвешен хорошо, кого хочешь уболтает!
; Надеюсь, под этим сегодня поставим точку. Хорошо, что мы его взяли, толковый такой. А ты давай Ющенко дави. Этот стервец из молодых да ранних! Старших не уважает! Найди, чем придавить эту гниду можно, всех подключи. Сов¬сем обнаглел, гад!
; Найду, Евгений Иванович, найду, ; заверил Калькис.
; Ну, вот и хорошо, ; закуривая, заключил Геша…
 Разговор в зале подходил к концу. Практически все присутствующие были расположены к Гуревичу. Сыпались вопросы. Он отвечал кратко, обстоятельно, выказывая свое уважение к аудитории, не теряя при этом собственного достоин¬ства. Пора было действовать; Гуревич извлёк из дорого, кожаного чемоданчика-дипломата, откуда уже доставал и показывал проект учредительного договора и другие документы, пачку листочков ; бланков анкет-заявлений и раздал собрав¬шимся предпринимате¬лям. Через несколько минут всё свершилось – три четверти собравшихся подписали необходимые бумаги, а остальные, в основном пред¬седатели эфемерных акционерных обществ обещали с кем-то посоветоваться и хорошо подумать…
                # # #
День близился к концу, но зной не унимался. Даже близкое соседство с морем не приносило ощутимой прохлады. Небо было безоблачно и белёсо. Несмотря на июль, листья на верхушках деревьев пожелтели и начали опадать. Горячий ветерок переметал по захламлённым улицам пыль, обрывки бумаги, полиэтиленовые пакеты, обертки…. Некогда с удовольствием посещаемый отдыхающими, городок у теплого и мелкого моря, славившийся с самого своего основания изобилием даров природы, теперь переживал не лучшие времена. В разгар сезона, июль(!) ; полупустые пляжи, пустующие дома отдыха и санатории, а промышленность – чиновники, хозяйственники и вышедшие из подполья советской власти теневики рвали то последнее, в чём ещё теплились хоть какие-то признаки жизни. Расцветала только торговля. С самого рассвета колхозный рынок и привоз осаждались торговцами, спешившими занять выгодные места, чтобы разложить все, чем были богаты, по выходным та же участь постигала и городской футбольный стадион. Покупатели до полудня уныло бродили среди пестрых рядов товарного изобилия, смотрели, щупали, пробовали на вкус, торговались, спорили, ругались и, ничего не купив, шли дальше. С каждым днем их становилось все меньшее и меньше…. Тут же неторопливо двигались сотрудницы рынка, собирая плату за торговые места с отбивающихся торговцев; иногда с ними в одной упряжке, наводя ужас на торговцев, шли налоговые инспектора, проверявшие наличие патента и еще кучи различных документов. Тогда случалась паника; некоторые, бросив свой товар, разбегались кто куда. Здесь же сновали молодые парни и, вкрадчиво обращаясь к людям, предлагали купить или продать заморские и европейские купюры разного достоинства по курсу ниже государственного. Порою между рядов пробирался измученный и изможденный (летом – зноем, а зимой ; холодом) милицейский наряд, тогда последние быстро ретировались, скрываясь в толпе. Всё это и ещё многое другое, скрытое под завесой глубокой тайны, громко называлось рыночной экономикой…
Геша торжествовал, хотя выпад Ющенко несколько испортил утром настроение, но то, что произошло сегодня днём, приблизив его, Гешу, бывшего простого сапожника дома быта с окраины города, к заветной цели, которую он вынашивал последние полгода, заставило на время забыть о нанесенном оскорблении. Сидя развалившись в кресле в кабинете «Каблучка», он неторопливо с удовольствием попи¬вал охлажденную минералку. На диванчике чуть в стороне, положив ногу на ногу, сидел его партнёр по бизнесу, точнее один из тех, с кем он разделил город на сферы влияния, оставаясь всё же лидером. Это был Карен Степанян, которому  подчинялась вся армянская диаспора, прочно обосновавшая¬ся в городе в середине шестидесятых, когда директором нефтемаслозавода был назначен его дядя Сурен. Хотя он давно уже почил в бозе, и завод сменил немало руководителей, армяне цепко держались за это место, в особенности, когда после объявления независимости он стал акционерным предприятием. Весь сбыт сопутствующей и части основной продукции был в их руках. Сам же Карен с подачи дяди в прошлом возглавлял трест ресторанов и столовых, что позволило ему без лишних хлопот прибрать к рукам все выгодно расположенные рестораны и кафе города. Правда, частью их, в основном в центре города, пришлось поделиться с Гешей. Сам же Геша наложил лапу на всю торговлю на центральном рынке и в прилегающих к нему районах и, формально арендуя все промтоварные магазины на главной улице, являлся их полноправным и единственным собственником. Любой будущий хозяйчик киоска, наряду с разрешением из горисполкома на его установку в районе рынка, должен был обязательно испросить ещё разрешения у Шаповалова, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ни один, даже мелкий торговец, не оставался не замеченным всесильным Гешей, владельцем первого в городе казино с крикливым названием «Лас-Вегас» и еще многого и многого….
                # # #
В просторном кабинете субтропическая жара совсем не ощущалась – во всю мощь работали кондиционеры. Над Стамбулом висело дрожащее марево, в котором тонули низкие крыши старого города и минареты мечетей. Заунылым голосом мулла сзывал на очередную молитву. Из окон кабинета открывался вид на Босфор и мост, соединяющий Европу с Азией. В поверхности пролива, слегка вспенённой сухим южным ветром, скользили на встречных курсах новые или с заржавевшими бортами океанские и чуть поменьше сухогрузы и танкеры, величаво шествовали богатые яхты, во всех направлениях сновали портовые буксиры, тяжело ходили неповоротливые паромы, а между ними ловко маневрировали быстроходные катера и юркие фелюги. По улице вдоль набережной пролива пёстрой лентой двигался неослабевающий поток машин. День заканчивался, солнце, весь день висевшее над головой, сдвинулось на запад, и его лучи падали на письменный стол. Турецкий филиал Интерпола расположился на азиатском берегу. Алибек Делибаш – старший следователь отдела по борьбе с наркоторговлей, несмотря на довольно молодой возраст, а было ему двадцать восемь, имел хороший опыт работы и задержал не одного наркодельца, числящегося в международном розыске. Теперь он сидел перед своим начальником, который, не торопясь, перелистывал документы. Наконец он обратился к Делибашу:
– Я вызвал тебя, как человека опытного. Сегодня из главного офиса пришёл запрос на Ахмеда Рашид-Бея. Работа по профилю твоего отдела. Наши власти дают добро. Вот посмотри, – и он протянул Алибеку папку. – Все связи из центральной Азии в Европу идут через него.
Делибаш с интересом полистал бумаги собранные в папке.
– Через Мальту его канал перекрыли, через Югославию вот-вот перекроют, так он, оказывается, через нашего северного соседа работает. Их уже предупредили. В общем, разберись. Можешь задействовать любые силы!
– Хорошо, господин начальник, – Делибаш поклонился и вышел.
                # # #
Карен и Геша неторопливо беседовали о перспективах, открывающихся перед ними. Планы были грандиозными.
; Ну, что войдешь ко мне в ассоциацию? ; спросил Геша лениво.
; Надо подумать, дорогой,… – хитро улыбаясь, ответил тот.
; А что тут думать, вместе вершить дела будем. У меня в Турции люди есть и Греции тоже.
; Я с Польшей работаю, да с Венгрией связи налаживаю.
; Так объединим усилия, свой банк откроем. Вот где все у нас будут! ; и Геша сжал пухлый кулак.
; Ладно, уговорил, ; «сдался» Карен.
Геша нажал маленькую кнопку на столе сбоку, шкафчик за его спиной неслышно открылся, обнажая внутренность мини-бара-холодильника. Он достал оттуда бутылку «Наполеона» и две рюмки и поставил на столик перед диванчиком, где стояло блюдо с фруктами и сел рядом.
; Тогда обмоем! ; сказал он, и налил коньяк в рюмки.
; А что, армянского нет?
; Кончился уже, ничего и этот тоже хорош.
Они выпили и закусили виноградом.
; Из Италии, ; похвастался Геша.
; Извини за щекотливый вопрос, ; начал Карен, невольно припоминая предновогодний случай и косвенную причастность к нему Ющенко. ; Что с этим молокососом будем делать? Совсем обнаглел! Видал, где свой скворечник строит, мы себе позволить такого не можем.
; Я уже поручил им заняться! Хватит об этом, давай ещё по одной.
Они выпили ещё по рюмке. У Геши на лбу выступили капли пота. В дверь кабинета постучали, вошла Ирина.
; Евгений Иванович, в приемной люди собрались. Ждут.
; Ах, да! Совсем забыл ; приемный день. Надо помочь народу! ; проговорил он, убирая коньяк и рюмки обратно в бар. ; Ты уж извини, Карен, дела.
; Понимаю, понимаю. Завтра договорим. Я позвоню.
И пожав Геше руку, Карен  вышел из кабинета.
; Давай, Ирина, приглашай! ; требовательно сказал Шаповалов.
Первой в кабинет вошла полноватая женщина средних лет с девушкой лет шестнадцати-семнадцати и смущенно поздоровалась, девушка только неловко кивнула головой. Геша жестом предложил им сесть. Они присели на краешек кожаного диванчика, стеснительно оглядываясь по сторонам.
; Здравствуйте, слушаю вас.
; Помогите нам, Евгений Иванович, только на вас одна надежда и осталась, ; начала женщина несколько плаксивым голосом.
О, как любил Геша эти минуты! Аж голова кружилась от счастья! Для повышения своего авторитета среди горожан он пару лет назад ввёл в практику такое меро¬приятие ; приём граждан.
; Дочка, кровиночка моя единственная! Так порадовала меня, так порадовала! Представляете, в Москве конкурс выдержала ; двадцать пять человек на место! У неё талант! Так в ГИТИСе и сказали! ; продолжила она, ; Но как узнали, что мы из-за заграницы, отношение сразу изменилось. Оказывается, иностранцы учатся за деньги. Да какие мы иностранцы!? Прямо курам на смех! А у нас денег таких отродясь не было. Помогите, только на вас одна надежда! Умоляю! Вот посмотрите, ; и она протянула бумаги Шаповалову.
Геша взял их немного небрежно, полистал и отложил в сторону.
; Да, сумма немалая. Сто тысяч в год.
; Вот и я говорю. Вы наша единственная надежда! Не откажите!
; Да, деньги немалые, но ради таланта, что не сделаешь, ; он внимательно посмотрел на девушку, которая смущенно улыбнулась и опустила глаза, ; Что ж, пусть прославит наш город.
Геша написал что-то на листе бумаги и, передав женщине, сказал:
; Идите и отдайте это секретарю. Она всё устроит.
Женщина встала с диванчика и, увлекая за собой дочь, поспешно попятилась к двери.
; Спасибо, большое спасибо, Евгений Иванович!
; Не благодарите. Только ради таланта делаю это! – по-барски снисходи¬тельно произнёс он.
Они вышли. После этого он принял ещё несколько человек с разными мелкими просьбами, которых благодаря хорошему настроению не оставил без внимания; одному ветерану дал денег на починку крыши, другому ; на покупку угля… Последним был молодой парень. Он был сильно взволнован и озабочен.
; Понимаете, Евгений Иванович, сегодня приходили двое. Ска¬зали, что от вас, все бабки отобрали, а вы ведь сказали, что в этом месяце можно не платить, если в ассоциацию вступлю!
Это был владелец киоска на центральном рынке Вовка Кнороз. Он торговал ходким сезонным товаром, как своим, так и поставляемым фирмой «Каблучок». Гешу это несколько озадачило; в этом месяце ради привлечения людей в ассоциацию он распорядился с торговцев взносов не собирать. Кто же это ослушался его приказа?
 ; Кто был? ; спросил он.
 ; Я их не знаю, подумал, что новенькие.
Геша задумался. Да, в прошлом месяце он взял по рекомендации двух новых помощников, но на сбор взносов их ещё ни разу не посылали. Неужели это они? Он вызвал Ирину и приказал найти Ладо ; своего водителя и телохранителя, который по совместительству также отвечал за отчисления с торговцев. Вовке было сказано, чтобы посидел в приёмной. Вскоре появился Ладо ; широкоплечий детина с коротко стрижеными волосами и изъеденным оспинками лицом.
 – Вызывали, Евгений Иванович? ; акцент выдавал в нём уроженца Кавказа.
 – Как новенькие? ; спросил он, закуривая.
 – Осваиваются, а что?
 – Хорошо осваиваются! ; вспылил Геша, ; Я приказал в этом месяце никого не трогать! Подводите меня! В угол поставлю!
 – Что вы, Евгений Иванович, что вы, ; пролепетал Ладо, ; все наши строго предупреждены. Я знаю об этом – это какие-то залётные. Их уже ищут!
 – Смотри мне! Когда найдут, пусть с ними по полной программе разберутся, чтобы в чужой огород не лазили. Это надо же, моим именем прикрываются! Своих в обиду не дам! Там в приёмной парень, смотри, чтобы ему все вернули. И ещё, на сегодня я закончил, отвезёшь меня на косу и свободен до завтра. И смотри у меня, понял!
; Понял, Евгений Иванович, ; ответил Ладо и вышел.
Геша погасил сигарету в пепельнице и потянулся, хрустнув суставами. Затем закрыл сейф и убрал бумаги в ящик письменного стола. Отпустив Ирину, он спустился на улицу и сел в мерседес…
               
                # # #
Закончив писать, Сергей громко захлопнул журнал и, откинувшись на спинку стула, вытянул ноги под стол, потягиваясь, чтобы размять затёкшее тело. Потом, достав сигарету, он закурил и стал смотреть в окошечко на пробегающие мимо автомобили. С некоторой периодичностью из их нескончаемого потока на площадку перед дежуркой, расположившейся на Кольцевой дороге между улицей Семашко и Ярославским шоссе, выскакивали или сверкающие никелированной отделкой иномарки, или скромные отечественные авто, чтобы залить в опорожнившиеся баки бензинчику или окатиться водичкой на мойке, смывая с себя пыль отечественных дорог перед въездом в столицу. Жизнь магистрали с шестирядным движением не прекращалась ни на минуту, и так изо дня в день, из ночи в ночь. События сменяли друг друга ежесекундно, обнажая всё нутро общества. Тут и группки малолетних и постарше проституток, облюбовавших столики их придорожного кафе, и случайные парочки влюблённых, заехавших в такую даль от любопытных взглядов знакомых, и страшные аварии, порой превращающие изящное творение рук человеческих, да самого человека в груду искореженного, обгоревшего металла, переломанных костей и луж крови, и случившаяся неделю назад перестрелка, а точнее настоящее побоище между какими-то бандитскими группировками с применением автоматического оружия: были раненые, были убитые, были неотложки, были менты…. «И всё-таки, – думал Сергей, непринуждённо покуривая в приоткрытое окошко дежурки, – Место для бизнеса золотое (!) – “Клондайк”! Заправка, автомойка, магазинчик и кафе – деньги текли к ним, словно притягиваемые магнитом. В день получали столько, сколько в своём родном городке за неделю, даже с учётом, что приходилось отстёгивать местным ментам за крышу и платить зарплату шести подёнщикам, приехавшим в Москву на заработки». Сергей даже не мог и мечтать о таком. «Молодец всё-таки Стас – Колю Ющенко “обули” хорошо, да и Толик оказался своим парнем – такое стоящее дело предложил!» – продолжал думать он, – Вот ещё чуть-чуть разбогатеем и тогда…». Но дальше додумать не успел, потому что его внимание привлёк знакомый профиль одного парня, сидевшего за рулём вишнёвой девятки, подъехавшей близко к дежурке. Тёплый майский вечер уже давно вступил в свои права, и рассмотреть что-нибудь точно было трудно, к тому же мешал свет горевшей в дежурке лампы, которую Сергей, погруженный в мысли, забыл выключить. Тут водитель девятки мельком глянул на него, и Сергей оторопел! Он узнал парня – это был один из подручных Ющенко, тот неприятный, похожий на крысёнка, звали его, кажется Шуриком, да, да, Шуриком! Сергей невольно отвернулся, хотя Музы;ка вряд ли смог бы его узнать – прошло уже полгода с лишним, да и Сергей отпустил длинные, до плеч, волосы и бородку, да и свет в дежурке не освещал его лица. Но всё же…. Через минуту машина отъехала. Её номера Сергей не запомнил. Сохраняя видимое спокойствие, он снял телефон¬ную трубку, и набрал семизначный номер.   
                # # #
Старшего следователя капитана СБУ Назарчука, внешне неприметного с совершенно обыкновенным простоватым лицом, бесцветными глазами и неопределённого возраста – от  двадцати пяти до сорока лет, вызвал начальник. В кабинете у него было жарко, душно и сильно накурено. Капитану хотелось искупаться в море, но служба есть служба.
– Закуривай, капитан, – сказал подполковник, отрываясь, наконец, от бумаг.
– Спасибо, да я не курю,… бросил.
– Правильно… Вот тут из областного управления поступил запрос на Шаповалова Евгения Ивановича. Интерпол интересуется, – и он протянул капитану папку, – Вот ознакомься. Похоже, через нас наркотики широкой рекой текут. Пусть твои ребята приглядят за ним. Надо до выборов что-нибудь накопать, а то вдруг выберут его, и воюй с этой неприкосновенностью, как мельницей. Понял?
– Понял.
В своём кабинете с окнами во внутренний дворик районного управления СБУ Назарчук внимательно изучил содержимое переданной начальником папки, а потом извлёк из сейфа свою с надписью сверху «Шаповалов Е. И.». Это было досье, которое он начал собирать на Гешу три года назад после одного, казалось бы, незначительного случая – на таможне был задержан груз из Турции, адресованный одной из фирм, в учредителях которой среди прочих, как потом выяснилось подставных лиц, значился Шаповалов Е. И. Его папка с тех пор заметно поправилась. Сопоставляя документы, Назарчук отметил про себя, что не ошибся, подозревая что-то неладное. Набросав первичный план, он вызвал старшего лейтенанта Кобзу, работавшего в его группе.
– Вот, Сашок, посмотри, – он придвинул ему обе папки. – Будем работать по Геше. Понял?
– Понял.
– Надо покататься за ним. Сначала посмотрим повнимательнее, а дальше видно будет. Шеф дал короткий срок, а Геша хитёр и осторожен.
– Ничего поднажмём чуть-чуть – проколется…
– Главное – не спугнуть…
                # # #
Машина заскользила в лабиринте узких улиц, запутанных дорожными знаками. Наконец, миновав перекресток со светофором, она остановилась перед двухэтажным зданием ресторана «Кристалл», центральная часть которого была круглая, и вдоль её фасада шёл широкий балкон, а в боковых крыльях располагались бар и казино. Фасад ресторана выходил на главную улицу города, по которой непринуждённо прогуливались люди. Солнце уходило за пирамидальные тополя и девятиэтажку, их тени вытянулись. Хотя и близился вечер, зной не сдавался. Геша неторопливо вошёл в своё детище. Вернулся он, когда опустились сумерки. Мерседес с места дал газ. Несмотря на редкие автомобили, проезжавшие по улице, ни Геша, ни Ладо не приметили тёмные «жигули» – четвёрку, последовавшие за ними. Через несколько минут мерседес выехал на узкую бетонную дорогу, окаймленную кустарником, город остался сзади. Началась коса (узкий полуостров, выдающийся в море более чем на десять километров) – жемчужина края. С шестидесятых годов её начали застраивать корпусами оздоровительных и лечебно-профилактических учреждений. Теперь недалеко от маяка, построенного ещё во времена зарождения города, располагался и его двухэтажный загородный дом с приличным участком, где посередине зелёного газона торчала белая, аляповато слепленная под античную скульптуру, фигура женщины. За домом начинались невысокие дюны, поросшие южным кустарником, а дальше за широкой полосой песка плескалось море. Многокилометровый пляж с белым, искрящимся на солнце, песком мог бы посоперничать с Золотыми песками Болгарии, но сейчас практически всё было в запустении. Отдыхающих с каждым годом приезжало всё меньше и меньше. Мерседес миновал пост ГАИ, сержант вытянулся; гешина машина была всем хорошо известна. «Четверка» неотрывно следовала в отдалении. Шоссе опустело, тут-то они её и заметили. В средней части косы сразу после крутой извилины дороги мерседес, обогнав ауди, резко свернул на грунтовку, уходящую в заросли тростника, и остановился, погасив огни. На их счастье совсем стемнело. Лишь только преследователи проскочили дальше по шоссе, Ладо вывел машину из укрытия и на полной скорости помчался обратно в город. На Гешином лбу выступил холодный пот. Он негодовал; кто посмел за ним следить? Неужели этот щенок Ющенко?
; Ладо, номер заметил?! ; лихорадочно спросил Геша.
Но он лишь отрицательно замотал головой…. Ворвавшись в свой городской особняк и никого не замечая, Геша первым делом вбежал на второй этаж, где был его кабинет. Гнев закипал. Сорвав трубку с телефона, он трясущимися пальцами набрал номер Калькиса. Трубку долго не снимали, а может быть, так показалось Геше. И когда, наконец, телефон мягким женским голосом ответил: «Алло!», Геша разразился длинной тирадой грязного ругательства. В трубке недоуменно замолчали, а затем раздались короткие гудки. Шаповалов возмущенно бросил трубку и, схватив с орехового письменного стола пачку «Мальборо», достал сигарету и прикурил от настольной зажигалки, выполненной в виде маленькой скульптурной композиции; чёрт со злорадной ухмылкой на маленькой рожице подбрасывал дрова в огонь под котлом, в котором варился толстый и лысый грешник. Пламя появлялось из его макушки при нажатии черту на хвост. После трёх-четырёх глубоких вдохов-затяжек Геша, немного успокоившись, снова набрал тот же номер. На этот раз трубку снял сам Калькис.
; Ты представляешь, за мной сегодня кто-то ехал! ; начал он без приветствия... ; Не узнал мерзавца… номера не различил… Ладо тоже. Темно было!
; А может быть, показалось, Евгений Иванович? ; спросил в ответ Калькис, ; Чего в темноте не привидится, тем более на нервах живёшь!
; Что, ты меня за дурака держишь? Это по дороге на косу было. Трасса пустая! Висели прямо на хвосте! «Четвёрка»! Спасибо, Ладо выручил! Надо срочно разобраться. Сегодня же! Понял меня?!
; Понял, Евгений Иванович, Понял! ; ответил Калькис.
; Я пришлю тебе Ладо.
; Нет, не надо. Как ты один там будешь?
; Я не один, он мне троих своих архаровцев оставит. Ну, всё пока! Жду от тебя вестей. Звони, невзирая на время, я у себя в городе!
; До свидания, Евгений Иванович! Не переживайте сильно!
Геша повесил трубку. Настроение было ни к чёрту; так хорошо закончившийся день принёс такую неприятность. Тем более, сегодня в полночь он ждал с моря катер, на котором его курьеры должны были доставить деньги за партию «таблеток», отправленную накануне. Он спустился на первый этаж и прошёл в гостиную, продолжая нервно курить. Здесь открыв дверцу бара в мебельной стенке, он извлёк бутылку коньяка, сорвав крышку, налил полстакана и залпом выпил. Потом налил ещё и сел в кресло. В это время в комнату вошла высокая, белокурая, довольно стройная сорокалетняя женщина, одетая в китайский шёлковый халат. Это была его вторая жена.
; Женя, что случилось? ; спросила она.
Геша только махнул рукой. Она присела на соседнее кресло. Четыре года назад Геша отдал жене один из своих магазинов, который она отделала с грандиозной безвкусной пышностью и наводнила дорогостоящим ширпотребом из Турции, Польши, Германии. Богатых покупателей оказалось немного, и когда магазин стал нести убытки, его переделали в ресторан, который нарекли «Скорпионом». Помпезный интерьер заведения напоминал оформление польских ресторанов предвоенной поры – массивные золоченые люстры, такие же массивные столы и стулья, тяжёлые портьеры тёмного тона, искусственные растения на стенах и в пластмассовых стилизованных кадках. В зале приглушённый свет, на столах свечи, и тихая музыка струнного квартета. В баре, расположенном рядом за стенкой и оформленном в стиле модерн, напротив грохотала современная музыка, высокие стулья у стойки, маленькие лёгкие столики по периметру помещения, а в центре место для танцующих.
; Не волнуйся Женя, всё образуется, ; попыталась успокоить его жена.
В ответ он только кивнул. Она тоже налила себе в рюмку коньяка и слегка пригубила. Геша, слегка захмелев, расслабился. Поставил пустой стакан на стол и, откинувшись в кресле, он вскоре задремал. Жена, взяв недопитую рюмку, тихо вышла из гостиной…
                # # #
Жигули, выскочив на прямой участок дороги, прибавили скорость. Впереди в темноте маячили красные огоньки иномарки. Расстояние между машинами уменьшалось. Из-за новой извилины дороги на расширении косы, поросшем высоким кустарником и рощицами пирамидальных тополей, серебристого лоха, белых акаций, скрывающих под своей сенью постройки турбаз и частные дома посёлка, навстречу выскочила легковушка и сильным беловатым светом фар ослепила водителя «четвёрки». Он закрыл глаза рукой и резко затормозил. Рено промчался мимо на предельной скорости. Когда жигули снова вырвались на прямой участок, шоссе впереди было пустынным. По обе стороны дороги темнело море. Луны не было. Сидевшие в «четвёрке» пришли в замешательство, по инерции они проехали ещё с полкилометра. Потом остановились. Было над чем подумать; куда мог исчезнуть мерседес, ведь никаких ответвлений дороги здесь нет, слева и справа – море?
; Давай доедем до его «фазенды», а там посмотрим, – сказал человек сидящий рядом с водителем. Последний утвердительно кивнул в ответ. Проехали ещё километра три-четыре. Слева, в стороне от дороги на фоне чуть светлого неба обозначились контуры загородного дома Геши. Ни одного огонька в нём не было видно, машины во дворе тоже не стояло. Они сбавили скорость и проехали дальше.
; Как сквозь землю провалился! ; изумился водитель, ; Что делать будем?
; Поехали обратно в город. Он, наверное, перед нашим носом обратно проскочил. По пути посмотрим внимательнее, может, затаился где-нибудь у обочины. А так, в городе поищем. Никуда не денется!
«Четвёрка» развернулась и рванулась обратно. Встречных машин не попадалось…      

Глава 2

Жажда неистовствовала. В горле першило, во рту пересохло. Голова болела, да так, что хотелось на стенку лезть…. В единственное окно сильно дуло. Декабрь… Щели в раме были большими, с осени их никто не удосужился заклеить. В стекло уныло стучал мелкий надоедливый дождь. Крохотная комнатка с выцветшими, а местами и вылинявшими обоями вмещала два маленьких стола, составленных буквой «Г», четыре скрипучих стула и железный ящик, торжественно называвшийся сейфом. На столах в беспорядке лежали газеты, журналы в картонных переплётах, листы бумаги: чистые и исписанные мелким неразборчивым почерком или отпечатанные на машинке с неровным шрифтом. У Сергея болела голова. Сильно болела, хоть на стенку хотелось лезть! Он сидел перед телефоном, тщетно пытаясь набрать «8». В трубке что-то приглушенно щелкало, и раздавались короткие гудки. В те редкие моменты, когда удавалось выйти на межгород, после двух-трёх цифр кода неприятный металлический голос беспрерывно твердил: «Неправильно набран номер» или «Линия перегружена, вызывайте телефонистку». Тогда Сергей нервно бросал трубку, откидывался на спинку стула и, зябко поёжившись, закуривал очередную сигарету. Под давно небеленым потолком с рыжими разводами от протечек крыши висело густое облако сизого дыма. Три дня назад Стас получил в банке большой кредит под поручительство Ющенко сроком на три месяца. Сергей не очень-то доверял Ющенко (правда, Стас пообещал, что это будет последним делом с Ющенко), потому что тот уже не раз под, казалось бы, благовидными предлогами вымогал у них деньги. Сергей говорил об этом Стасу, но тот только махал рукой; у них были старые связи по комсомольской линии – и тот и другой были секретарями первичных организаций, один в пошивочном ателье, другой – на кабельном заводе, а потом Ющенко стал инструктором в горкоме комсомола. Обладая железной хваткой и умением угодить начальству, Ющенко сначала на «видеоиндустрии» под эгидой комсомола, а после запрещения компартии занявшись официальным «бизнесом», на махинациях с продажей кабеля, бензина и спирта, сколотил свой начальный капитал. Теперь его фирма уверенно шла в гору; уже начался ремонт в новых апартаментах, сам Коля разъезжал на новеньком «вольво» красного цвета последней модели. Окружив себя свитой подобострастных «соратников», он восседал в кресле своего пока ещё старого кабинета, превращаясь из когда-то «демократичного» Коли в чванливого Николая Дмитриевича!
У Сергея болела голова, сильно болела! Но не от выпитого накануне, хотя страшно мучила жажда и била лёгкая дрожь, поэтому он накинул куртку на плечи. Проблема больших денег камнем легла на его плечи; Пётр подвёл Стаса, обещанная партия дешёвых телевизоров с завода из Днепропетровска ушла мимо них. Время шло, а ничего стоящего, как назло, не попадалось. Сергей открыл банку пива – уже третью с утра. Банка сердито зашипела, и он отхлебнул из неё добрую половину. Дрожь немного унялась. Сергей снова снял телефонную трубку, на этот раз повезло: никаких сбоев не было, и после третьего гудка на том конце провода сняли трубку.
– Алло, алло! – энергично закричал Сергей. – Это фирма «Кадр»? Я звоню по объявлению в «Посреднике»… Что у вас в наличии?.. Минуточку,.. – и он схватил клочок бумаги и карандаш. – Записываю,.. – по листочку побежали неровные строчки. – Видеодвойки, чьё производство?.. Самсунг… Минимальная партия?.. – бумаги не хватило, Сергей схватил ещё один лист. – Чья доставка? Повторите, плохо слышно… Форма оплаты? На;лом дешевле?..  Так… А с кем я говорил?.. Не понял, повторите…  Жезнов?.. А как правильно?.. Жезлов. О’кей! Адрес уточните… Хорошо… Хоменко Сергей Николаевич, да, да, Николаевич, коммерческий директор МП «Меркурий». Нам это подходит, но мы должны обсудить… обязательно позвоним,.. в любом случае… Всё! – Сергей облегченно выдохнул. – Фу-у-у!
Откинувшись на спинку стула, он снова закурил и одним глотком допил пиво. На душе стало легче, появилась какая-то перспектива! Стас с шумом ввалился в комнатку, не закрыв за собой дверь. Сразу стало холодно. Протянув Сергею руку, он бухнулся на стул, который подозрительно скрипнул.
– Привет!.. Какой на улице колотун!.. А накурил-то… Ну, что? Есть что-нибудь интересное?
– Здоров! – ответил Сергей, вставая, чтобы закрыть дверь, – А дверь чего не закрыл… холод собачий! – Потом он протянул Стасу несколько исписанных листочков. – Вот это самое интересное!
                # # #
Они были ровесниками, вместе учились в техникуме. Внешне они были разными: Стас – высокий и довольно полный, любил поесть и повеселиться, Сергей был худощав, и немного замкнут. Но всё-таки они подружились. Потом была служба в армии, и пути их разошлись. Встретились они на закате «перестройки», когда Сергей вернулся из Эстонии. Стас к этому времени женился. Его жене Валентине Сергей понравился, тем более Стас про него много рассказывал. Теперь их объединило общее дело. Декларация правительства «разрешено всё, что не запрещено», подобно давно забытой «экспроприации экспроприаторов», сделала своё дело – миллионы людей обуяла жажда быстрого обогащения без особых усилий. Началась прямо-таки «золотая лихорадка»! Коммерческие поездки в Турцию, Грецию и страны Восточной Европы с томительным многодневным стоянием на пропускных пограничных пунктах, унизительным досмотром таможенников, как своих, так и чужих, вымогательство чиновников и рэкетиров, скотские условия жизни богатства друзьям не принесли, но научили действовать решительно в самых неожиданных обстоятельствах. Отношения их окрепли ещё больше и сцементировались. Стас, используя знакомство с Ющенко, перекупил у него  документы на малое предприятие «Меркурий». Они открыли комиссионный магазин, где царствовала жена Стаса, занялись посредничеством. Дела немного пошли, но быстро растущая инфляция, налоговые и прочие отчисления не давали скопить хоть сколько-нибудь приличных денег. Тем более что лишь небольшая часть сделок проходила удачно. Тогда у Стаса возник план. Уже несколько раз его выполнение откладывалось, но теперь, когда Пётр подвёл, а Ющенко дал гарантию на получение кредита на грабительских условиях – отдать ему наличными треть суммы кредита и три четверти прибыли за три месяца пользования кредитом. Такого даже Геша не мог себе позволить. Пришло время действовать. Стас пробежал глазами по мелким строчкам.
– Когда уже ты разборчивей писать научишься? – сказал он недовольно. – Вот это что такое?
– Это? Дай-ка, посмотрю, – Сергей взял листок и поднёс к глазам. Он был немного близорук, но очков не носил. – Самовывоз. За нал скидка 50 %.
– Отлично!
– Ну что, Стас, где мои денежки? – раздалось у них за спиной. Это в дверь вошёл Коля. – Время идёт, а денег нет!... А мне что заливал-то? Всё под контролем, ; передразнил он Стаса.
– У нас уже кое-что проклюнулось, – сказал Сергей.
– А я не тебя спрашиваю. Что проклюнулось? Птицеводы хре;новы! Навязались на мою голову!
– Ладно, Коля, не кипятись! – это уже Стас, – Не видишь, работаем!
– Работаете?! – и уже примирительно, – Работайте, работайте, – и уже выходя, – да моей доброты не забывайте!
– Не забудем, не забудем, щедрый ты наш! – ответил Стас ему в след и закрыл дверь…
                # # #
Ющенко вернулся в свой кабинет и воцарился на своём кресле. Напротив него сидели Шурик Музы;ка и Валерка Белкин. Шурик поставил на стол небольшую, вместительную сумку и расстегнул молнию.
– Это вчерашняя выручка, – сказал он, выкладывая на стол толстые пачки ассигнаций, перехваченные разноцветными резинками.
– Белочка, дверь-то закрой! – раздражённо сказал Ющенко.
Валерка вскочил со стула и, закрыв дверь, повернул ключ в замке.
; Представляете, эти птицеводы хреновы! У них, видите ли, что-то там проклюнулось! ; начал Коля.
; Какие такие птицеводы? ; поинтересовался Валерка.
; Да известно какие! Стас со своим дружком. Так вот эти птицеводы и не чешутся. Три дня назад деньги получили, а ничего не сделали!
; Не надо было подписываться за него, ; сказал Шурик.
; Не надо?! ; возразил Ющенко. ; Ничего, главное вовремя подстегнуть. Никуда не денется…
                # # #
Тем временем Сергей опять пытался набрать телефонный номер киевской фирмы «Кадр».
– Надо от них факс с подтвержденьем потребовать, – сказал Стас. – Покажем Коле. Он деньги обналичит, да ещё от себя даст, это факт! Цены смешные! Жаль, хату придётся продавать! На всё про всё сроку максимум неделя. Тебе хорошо, на квартире живешь!
Сергей снимал однокомнатную квартиру на третьем этаже в доме «сталинской» постройки с видом на море. Летом в открытое окно доносился шум прибоя и крики чаек. Он любил поздним вечером посидеть на балконе с бутылочкой пива и сигареткой, глядя на светящиеся огни порта, мигающие маяки волнореза… Родители Сергея развелись, когда ему было десять лет. Отец уехал куда-то в Сибирь, где и благополучно пропал, а мать через три месяца вышла замуж за какого-то приезжего и укатила с ним на Западную Украину. Сергей остался с бабушкой и тёткой, младшей сестрой отца, незамужней, разбитной девицей. Бабушку он любил, а тётку недолюбливал за взбалмошный характер. Бабушка, бывало, говаривала: «В своего отца пошли детки мои, наградил ирод проклятый». Деда Сергей не знал, он утонул в море во время шторма ещё до его рождения. Бабушка была добрая и баловала его, и потому учась в техникуме, Сергей едва не угодил за решётку. Выручил Стас, а ВМФ стал настоящим спасением. После службы Сергей остался в Таллине, работал сначала слесарем, а потом мастером на судоремонтном заводе, получил комнату в общежитии. Бабушка умерла, когда он ещё служил на флоте. Но события конца восьмидесятых годов вынудили Сергея вернуться на родину. Тётка к тому времени вышла замуж за рыбака и родила двух близнецов. Здесь Сергей оказался чужим, спасибо хоть прописали. С работой тоже не заладилось; на заводе, куда устроился слесарем, произошла реорганизация, и его сократили, как вновь принятого. И опять выручил Стас…
– А как же ты Вальке объяснишь? – спросил Сергей, набирая номер. – Поймёт ли она?
– Не боись! Надеюсь, поймет! Главное, чтобы всё вышло!..
Всё получилось как нельзя лучше. Факс из Киева пришёл на следующее утро. На удивление Коля Ющенко безоговорочно поверил предложению киевской фирмы, а почему было не поверить; гербовая печать и подписи в порядке. Деньги он обналичил в этот же день, да ещё добавил свои, правда, под залог их «Меркурия» со всем содержимым. Сумма получилась внушительная, да ещё в американской валюте; таково было условие поставщика радиоаппаратуры. Первый шаг был сделан, терять им теперь было нечего. К вечеру Стас нашёл покупателя из приезжих на свою двухкомнатную квартиру с обстановкой и машину за хорошие деньги. Водителя он уволил, сославшись на его плохую работу, тем более что тот работал у него без записи в трудовой книжке. Труднее пришлось объясняться с женой; сначала она ничего слушать не хотела, как она будет без своего магазина, как оставит родителей. Но при виде сумки туго набитой пачками долларов Валентина наконец-то согласилась. Часть домашних вещей: постельное бельё, кое-какую одежду, кухонный комбайн, телевизор-видеодвойку, посуду и хрусталь они отвезли её родителям якобы на хранение, так как собираются в отпуск недели на две-три. Этим же вечером Стас с Сергеем проводили её на ночной ростовский автобус. Прощаясь, договорились встретить Валентину через три дня на Павелецком вокзале. Она должна была добраться из Ростова поездом до Саратова, а там сделать пересадку на Москву. На следующее утро Стас тайно, для большей уверенности за сто баксов, оформил продажу своего имущества и получил с покупателя деньги. Вечером этого дня вместе с Сергеем, съехавшим с квартиры и расплатившимся с хозяевами за месяц вперёд, чтобы молчали, они, не афишируя ни перед кем свой отъезд в Киев, сели в фирменный столичный поезд. Перед посадкой Стас позвонил Ющенко домой из вокзального телефона-автомата и сообщил что вернётся, как минимум, через неделю; надо, мол, всё хорошо проверить, машину достать с надёжным водителем и всё такое. В сумках друзей были деньги, а в нагрудных карманах заграничные паспорта советского образца, которые были ещё в ходу. Ночью в Днепропетровске, тайно перейдя в другой вагон, они сошли с поезда. Просидев в зале ожидания до утра, первым автобусом выехали в Харьков, откуда на ночной электричке пересекли границу…
                # # #
Как и договаривались – через три дня Стас и Сергей встретили Валентину на Павелецком. Здесь уже господствовала настоящая зима; лицо непривычно пощипывал десятиградусный морозец, вьюжило, на неубранных улицах лежали сугробы. В бывшей столице СССР, наводнённой разношёрстной публикой из стран ближнего зарубежья, было нетрудно затеряться, хотя вероятность встретить неже¬ла¬тельного знакомого теперь уже из прошлой жизни не исключалась. Но об этом не думалось. Остановились они на северной окраине Москвы у бывшего однопол¬чанина Стаса. Тот осваивал челночный бизнес и как раз собирался в Турцию на две недели на новогоднюю распродажу. Поэтому приехавший друг, кстати, как нельзя лучше других, мог бы в столь неспокойное время пожить у него и покараулить квартиру. Ещё через три дня с помощью «зелёных помощников» они получили регистрацию в г. Александрове, Владимирской области и вкладыши российского гражданства в советские паспорта. Теперь можно было передохнуть; первую часть плана они выполнили. Вечером друзья посидели в небольшом ресторанчике по соседству со своим «убежищем», а по дороге домой, как бы ненароком, заглянули в казино «Хрустальный башмачок». И тут им ещё раз несказанно повезло; за три часа они удвоили имеющиеся у них деньги. Шансы благополучного завершения плана значительно возросли… 
                # # #
; Ты что-нибудь о Стасе слышал? – спросил Ющенко.
Музы;ка отрицательно покачал головой. Он поправил очки в тонкой металличе¬ской оправе. Было ему двадцать восемь лет. Он окончил горный институт, но по специальности работать не захотел, по распределению не поехал, а вернулся в свой город и некоторое время подвизался  в комсомольской организации местных гидрогеологов, после чего перебрался в горком комсомола. Судьба свела Шурика с Ющенко. Они быстро нашли общие точки и дела. Вид Шурика являл этакого простачка с хитренькими глазёнками. Роста он был маленького, худощав, узколиц и длиннонос, в левом ухе носил маленькую золотую серёжку-колечко, пальцы на руках были длинные и тонкие.
; Уже неделя прошла, а о нём ни слуху, ни духу, ; продолжал Коля несколько озабоченно.
В принципе, он считал, что Стас сильно зависел от него и побаивался его. Музы;ка снова промолчал. Он что-то подсчитывал с помощью миниатюрного карманного калькулятора и записывал результаты в маленький блокнот. При этом он недовольно морщился лоб и хмурил брови. Последняя особенность придавала Шурику комичный вид озабоченной крысы.
; Вот, Коля, смотри, что получается, ; наконец сказал Музыка, подсовывая Ющенко блокнотик. ; Пролётик!
; Да, неважно, получается! ; ответил тот, просматривая колонки мелких цифр, ; А что делать думаешь?
; Придётся на бензин немного накинуть, хотя бы процентов двадцать. Вот я просчитал, смотри ниже,.. если не сделаем, то до конца месяца можно в минуса съехать.
; Ладно, накинь, только не перестарайся, ; сказал Коля. ; А то клиентуру потеряем…
В это время в дверь негромко постучались. Шурик поднял голову. В кабинет тихонько вошёл Генка Будильник. Поздоровавшись, он сел на стул рядом со столом и расстегнул куртку. Она была мокрой от дождя. Генка промышлял валютой, посредничал в сделках по продаже машин, квартир, гаражей и всякой другой мелочи, имея при этом небольшой процент. С Валеркой Белкиным и Стасом он когда-то учился в машиностроительном техникуме на одном курсе.
; Ну и погодка сегодня! Наверное, снега этой зимой не увидим, ; сказал он, ; А вы слышали,.. ; Генка выдержал интригующую паузу, шмыгнув носом. ; Где-то неделю назад двух мужиков в киевском поезде завалили, за Днепром говорят.
Ющенко и Музы;ка удивлённо переглянулись, и Коля переспросил:
; Когда говоришь? Неделю назад?
; А что вы не слышали? Большие «бабки» у них ещё были,… ; изумился Будильник.
; «Бабки», говоришь? Отдай их мне, ; на пороге кабинета возник Белкин, стряхивая с одежды капли влаги и улыбаясь.
; Вот Генка говорит, что двух мужиков в киевском поезде грохнули, ; ответил Шурик с лёгкой иронией и скепсисом в голосе.
Валерка вытаращил глаза. Показалось, что даже вихрастые волосы на его голове встали дыбом. Генка обвёл всех изумлённым взглядом.
; Мужики, да, вы чего, и вправду, ничего не слышали?
Об отъезде Стаса и Сергея в Киев с деньгами за товаром он ничего не знал, и поэтому реакция Коли и его компании сильно удивила.
; А подробности знаешь? ; спросил Валера, немного придя в себя, ; Кто они? Откуда?
  ; Да, нет. Просто все говорят,… а что?
На его вопрос никто ни ответил….
                # # #
В центре маленького столика стояла бутылка коньяка, рядом разместились шампанское, водка и высокая, с узким горлышком, бутылка дорогого марочного виноградного вина. Их окружали тарелочки и блюдца со всевозможными яствами; были здесь и золотистые шпроты, и салат из кальмаров, и чёрная икорка, возвышающаяся горкой на тарелке, и ветчина, и лососина, и маринованные грибочки с лучком, на краешке стола разместилось блюдо с ещё дымящейся варёной картошкой. Чего здесь только не было! Было всё, что могли позволить «баксы» и богатое в отношении закуски провинциальное воображение. Также на краю столика стояли, расставленные с геометрической четкостью, три высоких хрустальных стакана, три хрустальных рюмки и три неглубоких фужера на высо¬ких тонких ножках. На газовой плите закипал чайник. Стас сидел, откинувшись на мягкую спинку узкого диванчика, и с удовольствием курил душистую сигарету. Сергей тоже курил, стоя у окна. Немного помутневшими от выпитого в кафе глазами он всматривался в мириады разноцветных огней; застывших на месте и движущихся, мерцающих и горящих постоянно. Отсюда, с высоты двадцать восьмого этажа, куда не долетало уличного шума, ночная жизнь громадного города казалась сказочной. Время было за полночь. Напротив окна на высоком и узком финском холодильнике стоял телевизор «Сони». В оконном стекле отражалось феерическое представление какого-то действа, сопровож-даемое ритмичными звуками, отдалённо напоминающими музыку. Валентина возилась у плиты. Вся троица была ещё под впечатлением случившегося с ними в этот вечер. Все трое ошеломлённо молчали.
– Везёт твоему дружбану, – неожиданно сказал Сергей. – Живёт в столице, своя хата, ни от кого не зависит…. А какие возможности! Кабаков, как грязи, не меряно а!.. Глаза разбегаются! В какой хочешь, в такой и иди, а хочешь – в ночной клуб, пожалуйста, хочешь – в казино, милости просим! И везде: «Проходите, господа,… присаживайтесь господа,.. чего желаете, господа?.. Прямо как на видике! Не то что у нас!
– Господа – это когда «бабки есть, а когда нет – ты скотина, быдло и фамилия твоя – никто! Вот такие, брат Серёга, дела получаются! – расслабленно проговорил Стас. – Валь! Ты скоро? Ну, честное слово, сколько ждать можно? Шампанское уже скоро закипит!
– Сейчас, ещё пару минуточек, и всё будет готово, – ответила она несколько недовольным голосом, и открыла духовку. Кухня наполнилась пряным ароматом тушеной курятины. Сергей присел к столу. К горлу подкатил ком, и он инстинктивно сглотнул.
– Стас, не сиди увальнем! Помоги же мне!
– Сейчас, сейчас, малышка, бегу! – ответил Стас, выбираясь из-за стола. – Кто такие узкие проходы придумал?! Бегу, солнышко, бегу!
Бутылки на столе закачались, фужеры звякнули. Сергей обеими руками придержал сосуды с драгоценной влагой. Наконец Стас, нарочито пыхтя, выбрался из-за стола и подскочил к жене. Она сунула ему в руки прихватки и выдвинула противень из духовки. Стас подхватил его и поставил на кухонный стол. Валентина ловко переложила дымящуюся курицу на широкое блюдо.
– Можно начинать! – торжественно провозгласила она.
Теперь все трое уютно разместились вокруг стола. Стас открыл бутылку шампанского и разлил искрящийся напиток по фужерам.
– Я думаю, что можно, нет, не просто можно, а просто необходимо выпить за удачно складывающиеся обстоятельства! – провозгласил он с пафосом. – Особенно за неслыханный выигрыш! Такое только раз в жизни бывает! В общем, за удачу, за нас!
Все его поддержали и, звонко чокнувшись, выпили до дна. Не раздумывая, Стас налил по второму фужеру.
 – А теперь я считаю, что надо выпить за мою жену Валюшу, которая, не смотря ни на что, всегда может соорудить хороший стол!
Они снова выпили, потом принялись аппетитно закусывать. После шампанского ребята пили водку, а Валентине наливали в хрустальный стакан вино. Закусывали тушеной курицей и картошкой вперемешку с другими закусками. При этом жирные руки вытирали скомканными бумажными салфетками. Затем принялись за коньяк. Валентина тоже выпила пару рюмок. Коньяк заедали чёрной икоркой, которую брали прямо ложками.
– А всё-таки, я Коле нос откусил! – довольно заявил Стас, насытившись.
– Ты пока не хвались, – перебила его жена слегка заплетающимся языком. – Ещё неизвестно, что может случиться.
– А что может случиться?! Обживёмся, через годик твоих стариков поближе к нам перетащим и заживём как люди. Когда «бабки» есть – жить можно! Да и Толик поможет. Когда вернётся, я с ним обязательно поговорю. Всё-таки мы с ним два года на одной точке в дремучей тайге кантовались, комаров кормили!
– Твои бы слова, да Богу в уши, – проговорила жена.
Сергей за всё это время не проговорил ни слова. От выпитого начинала кружиться голова, хмель всё сильнее будоражил сознание. Он закурил и пересел ближе к открытой форточке. С улицы приятно тянуло морозным воздухом. Стас тоже достал сигарету и, машинально помяв её, прикурил от зажигалки.
– Сначала надо отсидеться некоторое время, а потом уже чего-то предпринимать, – сказал он наконец. – А то правда, кто его знает, как всё обернётся…
– Да, ты, брат, не паникуй! Всё под контролем! – перебил его Стас пьяным голосом. – Мы в другой стране. Ющенко теперь нас не достать!
– Да, что там Ющенко, а банк? Кредит не вернём, они заяву в ментовку подадут, а те розыск объявят! Серьёзное дело получается!
– За это не переживай. Коля – гарант, он им выплатит всё до копеечки. Кто нас в этой суматохе искать будет! Что мы первые?
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Сергей недоверчиво. – Только не нра¬вится мне всё это…
– Не нравится, не нравится, – передразнил его Стас рассержено. – Сам же хотел, чтобы мы от Ющенко отделились, а когда я придумал и осуществил план, ты на попятную пошёл!
– Да, не на попятную, – пробормотал Сергей. – Просто надо поостеречься что ли немного, не высовываться никуда какое-то время. Вот я о чём, – продолжил он уже энергично.
Валентина не вмешивалась в разговор друзей. Голова у неё немного кружилась, но всё же она решила убрать со стола грязную посуду и вымыть её. Квартира ведь всё-таки чужая, ну и что же, что хозяин пока в отъезде. Она выбралась из-за стола и направилась к раковине.
– Стас, ты не находишь, что Сергей прав, – только и сказала она.
– Чем же вы слушали, я же говорил: годик-другой обживёмся, пооботрёмся. А деньги надо всё равно в дело пускать, чтобы не лежали мёртвым грузом, а то прожрём, да прогуляем все. И что тогда?
– Ладно, уговорил, – ответил Сергей несколько успокоенно.
На том и порешили. Потом Валентина сварила кофе, и они допили с ним коньяк в прикуску с шоколадным тортиком. Сергей, имея слабость к сладкому, радовался как ребёнок. Они ещё не знали, да и возможно никогда не узнают, как им несказанно повезло – два убитых в киевском поезде мужика помогли им первое время не опасаться за свою безопасность…
                # # #
Когда все ушли, Коля призадумался: «Неужели, правда, и эти два мужика, убитые в поезде, и есть Стас со своим дружком, тем более Будильник говорил о деньгах. Об их отъезде он знать не мог». Он долго сидел, размышляя, что предпринять. Даже вошедшую в кабинет Нинку, девятнадцатилетнюю дочку начальника МРЭО ГАИ, работавшую у него кассиром, он выпроводил резким окриком: «Не сейчас!» Положение складывалось щекотливое. «Если это так, – рассуждал Коля про себя. – То ему, Ющенко, то есть его предприятию, как гаранту «Меркурия» в получении кредита, придётся выплатить банку всё сполна! А сумма-то немаленькая, да ещё проценты! Будь они трижды прокляты! А форс-мажор в договоре, кажется, не предусматривался». В сердцах Коля грязно выругался и плюнул на пол. За окном кабинета уныло моросил дождь. Несмотря на уже позднее утро, на улице было сумрачно. Это усугубляло и без того мрачное настроение. Посидев ещё какое-то время и сосредоточившись, он набрал телефонный номер одного нужного человечка. Так Коля его называл. С минуту в трубке раздавались длинные гудки, прерываемые хрипами, а потом ему ответили.
– Привет!.. Как дела?.. Да, знаю, что у прокурора… У меня тоже… Уезжаешь?.. Надолго?.. Да, у меня к тебе одна просьба есть… Тут, понимаешь, говорят, что примерно неделю назад в киевском поезде двух мужиков грохнули. Можешь по своим каналам узнать… Нет, нет, я здесь не причём… Шутишь что ли?.. В общем, если сможешь, узнай: кто такие, откуда,.. все обстоятельства… Только когда вернёшься… Ну ничего, я подожду… Договорились… Напомню, напомню… Всё, пока!
Коля положил трубку. «Только через две недели. Как долго! Когда же у Стаса первый платёж по процентам?» – он порылся в бумагах на столе и, не найдя нужной, полез в сейф. Там её тоже не оказалось. Он раздосадованно постучал кулаком в стену, да так, что за её деревянной обшивкой посыпалась штукатурка. Через несколько секунд на пороге кабинета из соседней комнаты появилась Нинка.
– Чего так долго?! – спросил Ющенко раздражённо, – Где бумаги по «Меркурию»?
– Не знаю,.. – ответила она растерянно и затараторила. – Николай Дмитриевич, тут надо платёжку подписать… скоро банк закроется.
– Какую ещё платёжку?
– Перечисление на Одессу, сегодня последний срок…
– К чёрту Одессу! – взбешённо вскричал Коля и стукнул кулаком по столу, всё, что лежало на нём энергично подпрыгнуло на добрую четверть метра и частично упало на пол, – Ты мне договор по «Меркурию» найди! Сию же секунду! Я сказал!
Нинка, как ошпаренная, выскочила в коридор…


  Глава 3

Жажда неистовствовала. Во рту пересохло. Он сделал большой глоток. Прохладная, горьковатая жидкость устремилась в желудок, охлаждая язык, нёбо и стенки пищевода. Её вкуса он совсем не почувствовал. Достигнув желудка, жидкость заставила тело передёрнуться, а изо рта испустить громкую отрыжку. Он невольно огляделся, но никто не обратил на это внимание и тогда, отпив из кружки ещё один глоток, ощутил, что пиво сильно разбавлено. Недовольно глянув на бармена, он неприязненно закурил. Вчера, несмотря на строжайший запрет своего шефа, он вдребезги напился и устроил дебош в «Кристалле». «А всё почему(?), а потому что эта стерва Нинка его бросила, – успокаивал он себя, – Он ей, видите ли, не пара». «Какой-то там бесперспективный коммерческий агент какого-то там неприметного МП. «А у неё папа начальник МРЭО ГАИ, и учится она заочно в платном вузе на юридическом, – продолжало вертеться в его воспалённом мозгу, – Знала бы она, какими делами он заправляет, по-другому бы заговорила(!), а то ещё совсем недавно в ресторане отдыхать, да подарочки дорогие от него принимать можно было, а теперь какой-то там бесперспективный». Так размышляя, он механически делал одну затяжку за другой, а думать надо было совсем не об этом – вчера в запале он наболтал чего-то лишнего. Ей, Нинке, что – дура (!), ничего не понимает, а в зале Гешиного ресторана, где всё и произошло, его хорошо слышали и могли сделать соответствующие выводы. И это перед сегодняшней решающей встречей и таким ответственным делом. Как бы предугадав ход событий, он и назначил её в этом неприметном месте. Пивная, где он сидел, находилась в полуподвальном помещении цокольного этажа центрального городского рынка. Из-за близости грунтовых вод к фундаменту здесь было сыро и пахло затхлостью. Почерневшие давно небелёные стены были влажными и липкими от слизи, низкий потолок и тусклый свет двух мутных лампочек усиливали впечатление «человеческого дна». Столики стояли беспорядочно. Несмотря на ранний час, почти все они были заняты. Казалось, что здесь собрался весь сброд этого маленького городка. Запах гнили смешивался с запахом прокисшего пива, сивушного перегара завсегдатаев пивной и едким дымом дешевенького курева. На неметеном полу среди подозрительных чёрных луж валялись растоптанные окурки, бутылочные пробки, бумажки и рыбья чешуя. Посетители гомонили под аккомпанемент издающего невнятные звуки магнитофона. У входа, прислонившись спиной к стене, на полу дремало какое-то сгорбленное без различий пола и возраста существо в лохмотьях, от которого зловонно смердило, но это никому не мешало. Все потягивали дешевое разбавленное пивко из замусоленных кружек и самозабвенно сквернословили. Тут в дверях «заведения» появился новый посетитель, одетый достаточно элегантно, но внешне совершенно неприметно. Оглядевшись, он направился в дальний угол к одиноко сидевшему перед недопитой кружкой парню. Усевшись напротив него, посетитель ещё раз огляделся и презрительно сплюнул прямо на пол.
– Не мог лучше места найти? – спросил он, не здороваясь.
– А лучше и не найти, считай что мы здесь одни. Пиво будешь? – спросил ожидавший его. Тот отрицательно покачал головой.
– Ну, хорошо. Тогда к делу. Через…
Но он не договорил, потому что в дверях пивной показались два милиционера; первый – высокий и худощавый лейтенант, с папкой под мышкой, второй – старшина, низкорослый и рыжеватый. Мимоходом глянув на сидевшее на полу существо, они стали пробираться к стойке. Бармен – розовощёкий, рыхлый парень лет тридцати, одетый в когда-то белый халат поверх засаленного турецкого свитера и стоявший до того безучастно глядя в никуда мутным взглядом, теперь угодливо засуетился, вытирая грязным полотенцем залитую пивом стойку.
– Господин начальник, рад видеть Вас! Доброе утро, господин начальник! Пиво будете? – обратился он к высокому. – Сейчас свеженького принесу…
– Но, но! Мы на службе! Не очень-то мне тут… Когда порядок наведёшь, а… что это такое? – и он указал на сидящего у стены. – День только начался, а у него уже… Смотри мне… закрою лавочку!
– Что Вы, шеф, что Вы! Сейчас всё сделаю! – обеспокоенно пробормотал бармен. – Эй, вы там! – крикнул он двоим мужикам, завсегдатаям пивной, сидевшим за ближайшим столиком. – А ну-ка, вытряхните это чмо на улицу!
Они с неохотой поднялись и, подхватив под руки и выволочив за дверь существо, потащили его к лестнице. Тот, очнувшись и пытаясь вырваться, разразился нечленораздельными звуками. Высокий милиционер, проводив процессию взглядом, внимательно осмотрел посетителей. Наши собеседники невольно отвернулись, но лейтенант, не обнаружив ничего интересного, сказал напарнику: «Ну, что, пошли дальше». Тот кивнул в ответ.
– Заходите ещё, – подобострастно промямлил бармен.
– Ещё чего! В твой гадюшник только на минуту и зайдёшь, а потом неделю от одежды воняет, как будто в дерьмо вляпался.
Бармен заискивающе заулыбался. Милиционеры вышли, а двое за дальним столиком продолжили прерванный разговор.
– А говорил «считай, что одни», – сказал элегантно одетый.
– Кто мог знать. А тебе что такого, сделал дело и был таков.
– Ладно, давай ближе к делу.
– Через пару дней, вечером, интересующий меня объект будет по известному тебе адресу. Марку и номер машины знаешь. Самое время… Темнеет рано, на улицах ни души.
– Ясно. Аванс принёс? – спросил элегантно одетый.
– Угу, как и договаривались. А ты гарантируешь?
– Фирма за базар отвечает!
Тогда ожидавший незаметно достал из кармана куртки небольшой пакет и под столом передал элегантно одетому. Тот оценивающе взвесил его в руке и быстро спрятал в карман кожаного пальто…
                # # #
Карена весь день мучила жажда. Вечером он заехал к Ашоту домой переговорить. Свою ауди он оставил в середине двора под единственным горевшим фонарём. Год заканчивался. Нужно было подбить бабки. Ашот Паганян ведал сбытом готовой продукции на нефтемаслозаводе, хотя официально работал директором малого предприятия по изготовлению металлической бочкотары и канистр. Жил он в новом микрорайоне ближе к окраине города на восьмом этаже двенадцатиэтажного дома, составляющего вместе с пятью другими такими же домами-близнецами п-образный сегмент, внутри которого был двор. Квартира его была сочленена с такой же квартирой и в целом насчитывала шесть комнат. В ней было тепло и уютно. Погода на улице не радовала; дул холодный пронзительный ветер, гнал рваные облака, сквозь разрывы в которых проглядывал лик полной луны. Конец декабря был дождлив, дороги развезло. Повсеместно были лужи и грязь. Партнёры обсуждали дела за чаем. Выпили уже по три стакана. Но жажда Карена всё не отпускала.
– Никак не могу напиться! Вроде ничего крепкого не пил ни вчера, ни сегодня,… – пожаловался Карен. – Видно не к добру!
– Ну, что, ты такое говоришь, дорогой! Почему не к добру?! Тоже, скажешь! Всё к добру!
– Ладно! Что у нас с поставками в Познань?
– Вчера отправил два «КамАЗа» с прицепами. Полные под завязку. Сегодня деньги пришли – аванс! Е;жи слово держит. Остальное обещал обратным рейсом товаром прислать.
– А таможня как? Проблем не будет?!
– У меня с этим проблем не бывает, – хвастливо заявил Ашот.
– Хорошо.
– Ну что, давай ещё по стаканчику?…
– Давай.
Он позвал из кухни жену и потребовал принести чаю и чего-нибудь к нему. Она уже в который раз принесла на подносе чайник, стаканы и тарелочку с нарезанным сыром. За четвёртым стаканом они поговорили о делах ещё немного. Всё складывалось как нельзя лучше. В конце разговора, отпивая чая из стакана, Ашот спросил:
– А что там Геша с какой-то ассоциацией носится, ты не знаешь? Что ему и так денег мало, власти хочет?
– Нет, я ещё с ним не говорил об этом. Но думаю, правильно делает. Широко смотрит! Хватит уже таиться, пора выходить на широкую дорогу. Молодец!
Через полчаса Карен стал прощаться.
– Посиди ещё немного, дорогой, в нарды сыграем, чайку попьём – стал уго¬варивать его Ашот. – Так редко видимся! Всё дела, да дела, будь они неладны! Совсем друзей забывать стали…
– Почему забывать? Поздно уже, твоим детям в школу завтра идти.
– За детей не переживай – они спят давно.
У Ашота их было четверо: три дочери, старшая – заканчивала школу, и младший сын, которого он очень любил – учился в первом классе.
– Ну ладно, а что жена скажет?
– Да ничего не скажет. Только обрадуется, – ответил Ашот.
Они снова вернулись в гостиную и сели в кресла. Мягкий свет заливал довольно обширное помещение. Пол был покрыт толстым и мягким ковром. Плотные шторы занавешивали окно. Мебели было немного. Ашот взял из шкафа нарды и положил на прозрачную, сделанную из стекла, столешницу журнального столика с витыми изогнутыми ножками в форме лап какого-то мифического животного. Рядом поставил пепельницу и достал пачку американских сигарет.
– Кури, дорогой, – предложил он, а потом сказал жене, чтобы та принесла чаю и чего-нибудь сладкого. Через минуту она тихо вкатила в гостиную маленький столик на колёсиках, где стояли хрустальные стаканы с расширенным верхом, сахарница, чайник с чаем и тарелочки с вареньем, шербетом, изюмом, курагой, инжиром и финиками. Карен закурил, выпуская струйку дыма. Ашот расставил шашки на доске.
– А может по рюмашке, дорогой? – предложил он.
– Нет, что ты, я же за рулём… Спасибо, дорогой, в другой раз.
И Карен, отхлебнув чаю, взял несколько изюмин. Потом они бросили кости – кому первым ходить, выпало гостю. Сыграли первую партию. Выиграв, Карен собрался было уже встать, но Ашот снова расставил шашки на доске и подал ему «кости». Не успели сделать первого хода новой партии, когда всю округу сотряс страшный грохот. В соседних комнатах, которые выходили во двор, зазвенели разбитые стёкла, двери распахнулись. Через мгновенье в наступившей тишине заплакали дети, запричитали женщины. Стало холодно…
                # # #
Посередине двора пылал огромный костёр. Языки пламени жадно лизали кузов перевернутой машины. Они отражались в блестящих поверхностях стен двенадцатиэтажек, сгрудившихся вокруг. Ветер разносил запах горелой резины, бензина и ещё чего-то кисловатого. Только пару минут назад это была сверкающая Ауди-100, а теперь остался только изуродованный остов с торчащими во все стороны рваными лохмотьями металла. Постепенно вокруг начали собираться наспех одетые люди; зеваки спешили посмотреть на место происшествия. Несмотря на поздний час в толпе было много детей. Они лезли прямо к самому огню. Взрослые их останавливали, но сладить до конца не могли. В основном это были жильцы ближайших домов, чьи окна, выходящие в узкий прямоугольник двора, были выбиты взрывной волной. Большинство из них были в шоке; кто-то истерически смеялся, кто-то, в основном женщины, всхлипывал. Слышались возгласы, раздавались разные реплики. Тут же объявились какие-то свидетели. Стоял невообразимый гам. Раздвинув толпу плечами, из ближайшего подъ-езда к пожарищу прорвался ошалелый от случившегося Карен, следом за ним поспешал Ашот. Карен расширенными глазами посмотрел на пламя, пожирающее остатки автомобиля. На его лице плясали страшные тени. Но вдруг он, словно что-то почувствовав, обернулся и инстинктивно отпрянул вправо – мимо левого уха, со свистом разрезая воздух, что-то коротко просвистело и ударило в догорающий металлический остов. В неутихающем шуме голосов выстрела никто не услышал. Карен, словно ничего не видя перед собой, пригибаясь и увлекая Ашота, опрометью бросился обратно к подъезду дома. Ничего не понимающий Ашот последовал за ним. Только когда, несмотря на солидный возраст, они проворно вбежали на площадку между первым и вторым этажами, Карен остановился и перевёл дух. Грузному Ашоту эта неожиданная пробежка далась нелегко. Он тяжело дышал. Карен резко подтолкнул его и, прижав к стене подальше от окна, встал рядом. Так они простояли молча некоторое время. Через несколько минут он отпустил Ашота.
– Слушай, дорогой, что случилось? Ничего не пойму? Кто это мог сделать? И зачем мы побежали, Карен? – всё ещё задыхаясь, проговорил он. – Я уже не мальчик, чтобы так бегать!
– Тихо, – резко ответил Карен и осторожно выглянул в окно. В подъезде было темно, поэтому даже сквозь грязное заплёванное стекло освещенный пламенем пожара двор был хорошо виден. Люди, сгрудившиеся вокруг машины, вели себя всё также.
– Понимаешь,.. я ничего понять не могу! Только что в меня стреляли! И с  машиной что сделали!? Если бы я, понимаешь, не остался у тебя, мне бы каюк был! Ты, это понимаешь?!
– Понимаю, дорогой, только ничего не понимаю! – испуганно пролепетал Ашот.
– Только молчи об этом, понял? Разговоры и так в городе будут! Мы должны сами во всём разобраться!
Ашот согласно кивнул в ответ. Тем временем с улицы раздались звуки сирены, и сбоку в окне появились мигающие синие отсветы. Приехала милиция. Из двух уазиков выскочили вооруженные автоматами и одетые в бронежилеты блюстители порядка. Собравшихся жильцов бесцеремонно оттеснили подальше, место происшествия плотно оцепили…
                # # #
– Проходите, проходите, располагайтесь. Места хватит! – говорил Геша, пропуская в дом Карена и Ашота с женой и детьми, – Хорошо, что позвонили мне и приехали. Мой дом для тебя открыт в любое время. Ты, Ашот, не беспокойся, Ладо на квартире охрану поставил. Утром окна застеклят, и всё приберут… Надя! – он громко позвал жену. – Надя! Спустись вниз! Помоги гостям. Сейчас, Ашот, сейчас, твоей жене и детям помогут. Ну а мы пойдём-ка ко мне в кабинет, покалякаем.
– Спасибо, Евгений Иванович, спасибо, дорогой! От всего сердца спасибо! – ответил Ашот, – Вот случилось, так случилось! Определённо ничего не пойму!
В это время со второго этажа суетливо спустилась Надежда, поправляя халат.
– Проходите, проходите! Надо же какое несчастье! Вот подонки какие! Что вы ска;жете! Но не волнуйтесь, Женя поможет! – сказала она, и, увлекая за собой наспех одетых женщину и детей, продолжила, – пойдёмте, пойдёмте,.. я всё устрою…
Карен за всё это время не проронил ни слова. Его смуглое лицо было бледным и осунувшимся. В кабинете, не снимая куртки, он плюхнулся в глубокое кожаное кресло. Ашот расположился в соседнем. Он был бледен и напуган. Геша достал из бара бутылку армянского коньяка и налил каждому по полному хрустальному стакану. Выпили молча. Огромные антикварные напольные часы, которые Геше привезли из Польши, пробили полночь. Некоторое время они сидели молча. Потом выпили ещё немного и закусили фруктами, которые лежали тут же на блюде на столе. Шок не сдавался, но постепенно коньяк, мягкое освещение, задрапированные тяжёлыми шторами окна, уютная обстановка кабинета, мягкие кресла делали своё дело. Напряжение у Карена и Ашота стало спадать, но внутренняя дрожь всё ещё оставалась. Геша тоже молчал, давая мужикам придти в себя. Как он их понимал; тогда год назад, тоже в декабре, поздним вечером ему домой позвонил некто, представившийся другом детства. Голос и вправду показался Геше знакомым, тем более, что в этот вечер он вернулся с банкета из своего ресторана. Звонивший говорил несколько развязано, но по-свойски. Описав в телефонном разговоре ряд подробностей их когдатошней детской дружбы, этот некто попросил с ним встречи через полчаса прямо у его, Гешиного, дома, потому что вопрос по его словам был неотложным. Всё это и подкупило хмельного Гешу. Ладо у него тогда ещё не работал, и проверить субъекта никто не смог…. В назначенное время Геша, набросив кожаную куртку поверх домашней одежды, беспечно вышел из особняка и, миновав аллейку во дворе, открыл калитку. На улице только около его дома горели два фонаря, освещая заасфальтированную мостовую, ветви деревьев, росших на обочине и высокий металлический забор с кирпичными столбиками-башенками. Холодный ветер раскачивал ветви деревьев. Их тени причудливыми зигзагами метались на асфальте в освещённом неоновыми фонарями пространстве. По соседству изредка побрёхивали собаки. На улице Геша огляделся, но никого не увидел. Он недоумённо пожал плечами и вместо того, чтобы вернуться домой, достал из кармана куртки пачку сигарет, и закурил. То, что произошло дальше, можно было назвать волей случая, судьбой! После этого Геша пожертвовал много денег в местную церковь, поставил не одну свечку…. После третьей затяжки он заметил, что зажглись подфарники какой-то легковушки, стоящей за пределами освещенной территории. Инстинктивно подавшись вперёд и будучи пьяненьким, он споткнулся о бордюр тротуара и со всего размаха плюхнулся в канаву с водой между мостовой и тротуаром. Только это спасло Геше жизнь, потому что именно в этот момент прогремела длинная автоматная очередь, пули веером прошли над его головой, звонко ударяясь о металлический забор и прошивая его насквозь, откалывая кусочки кирпича от столбиков и рикошетируя в разные стороны. В то же мгновенье многоголосый собачий хор разбудил всю округу. В окнах соседних домиков зажёгся свет, захлопали двери. В эту минуту взревел мотор, и стоящий в темноте автомобиль рванулся с места вперёд на полной, которую позволяла мощность его двигателя, скорости. Промелькнув тёмным кузовом в освещенном пространстве, он растворился в темноте улицы так быстро, что потом никто толком не мог назвать ни его марки, ни тем более номера. Когда выбежала испуганная жена, Геша уже выбрался из грязной ледяной купели. Он весь дрожал от холода, страха и лютой злобы… Пролежав две недели с простудой, Геша обзавёлся телохранителем Ладо и «кольтом», с которым не расставался теперь ни на минуту, а в каждом из его домов появилось по два помповых охотничьих ружья двенадцатого калибра последней модели и добрый запас снаряженных жаканами патронов ….
– Как думаешь, Карен, кто это мог быть? – спросил наконец Геша. – Кто мог дорогу перейти?.. На местных не похоже….
– Не знаю, Женя, даже не знаю, на кого и подумать можно. Но то, что не наши – это точно, работали профессионально, – ответил он растерянно.
– Могли и нанять со стороны. Хотя ладно, подумаем ещё. Я всех своих подключил, и Калькиса тоже. Он пробьёт через ментовку. Будем сообща действовать. Завтра своим тоже поручи, пусть по всем связям пройдутся.
– Я это уже сделал.
– Ну, вот и хорошо, а теперь пора отдохнуть.
Ашот участия в разговоре не принимал. Он молча сидел в кресле и сосредоточенно курил. Шок понемногу проходил. Наконец Ашот поднялся и погасил сигарету в пепельнице.
– Пойду, узнаю как там жена, дети, – сказал он и вышел.
                # # #
На втором этаже кафе, расположенного на главной улице городка, в крошечном, уютном зале на пять столиков со стенами обитыми гобеленами и пропитанными запахом кофе и душистого табака в дальнем конце у окна сидел ничем неприметный парень. Он уже полчаса дожидался прихода своего шефа, с которым предстоял трудный разговор. Ещё бы; уже второй день их городок гудел, как растревоженный улей, обсуждая покушение на Степаняна – человека хорошо известного и «уважаемого». Сообщения о громких заказных убийствах где-то там, в столицах, как-то померкли и потускнели. Слухи роились с неимоверной быстротой. Вспомнили прошлогоднее покушение на Гешу. Только по счастливой случайности он остался жив. Такой же случай помог сейчас и Карену… Это-то и волновало Кныша, ведь он как никто другой был причастен к этому. Именно он – худощавый, невзрачный паренёк с большими амбициями и беспредельными организаторскими способностями, незамеченными в средней школе, а оценёнными по достоинству в школе другой – тюремной, научившей его любыми способами добиваться своего. Поэтому теперь в их законспирированной по всем правилам подпольной работы группировке, несмотря на молодой возраст, а было ему двадцать два, Кныш был первым подручным шефа и занимался подбором постоянных кадров и наймом исполнителей на временную работу. Иногда, обычно замкнутый, босс делился с ним своими планами, что сильно льстило Кнышу. Строжайшая дисциплина, установленная Чернухой, так звали шефа, служившего когда-то в ВДВ командиром роты и прошедшего два срока Афгана, а потом, уволенного по ранению и оставшегося не у дел, и занесённого судьбой в Карабах, не допускала проколов и срывов. Они жестоко карались, и их пока ещё не было. Всё планировалось скрупулезно и заранее. В группировке были в основном бывшие «афганцы» и немного ребят, отсидевших маленькие сроки в колонии. Но их не засвечивали, а использовали на подсобной работе. Зарплату платили хорошую, но и строго спрашивали. Наркотиков не допускали, пьянства тоже. Испытательный срок для приёма в организацию составлял полгода. В группе были профессиональные психолог и юрист. Работала группировка под крышей детективного агентства, куда порой обращались их ни о чём не подозревавшие жертвы. Утвердившись на косе – курортной жемчужине Приазовья, Чернуха методично шёл дальше. Вот уже более года шла тайная работа по вытеснению армян с нефтемаслозавода. Чернуха, родившийся и выросший здесь, и знавший все перипетии своего городка, не торопясь, внедрялся своей группой в разветвлённую сеть малых предприятий в пределах этого вожделенного лакомого кусочка. И вот, когда всё было уже почти готово: ключевые позиции заняты, работа по вербовке закончена, и осталась только последняя крайняя мера – нейтрализация несговорчивого Карена, (остальные подчинились бы, как миленькие, им бы даже всесильный Геша не помог, а с ним бы Чернуха договорился – славяне всё-таки!) – такой страшный провал. Конечно, Кныш не знал всего этого доподлинно, но догадывался о серьёзности дела. Теперь, когда наёмник, приглашенный им со стороны по приказу шефа, для устранения Карена, промахнулся и с хорошими деньгами в кармане, вероятно, был уже недосягаемо далеко, перед Кнышом стоял вопрос, что же делать дальше? Да, разговор предстоял сложный…. Вот об этом-то он сидел и думал, выкуривая одну сигарету за другой и не замечая ни двух худосочных девиц, которые пили кофе и тоже курили, и болтали об успехах у своих кавалеров, ни льющуюся из динамиков магнитофона ностальгическую лирику. Глядя в единственное окно на туманный полдень, срывающийся мелким моросящим дождём и заставлявший прохожих поспешно пробегать по улице, он не заметил, что буфетчица вышла в подсобку, а девицы засобирались и, на ходу застёгивая пуговицы кожаных турецких пальто, стали спускаться по скрипучей деревянной лестнице к выходу. В этот момент его внимание привлекла, показавшаяся знакомой, фигура парня в длинном кожаном пальто на противоположной стороне улицы. «Уж не он ли? – в голове Кныша мелькнула мысль о наёмнике. И это было последним, о чём он успел подумать, потому что в тот же миг его что-то больно ударило в правый висок и нестерпимо обожгло череп как бы изнутри. Через мгновенье сознанье Кныша погасло навсегда. Он упал головой на стол, выронив дымящуюся сигарету на пол…
Буфетчица, судачившая в подсобке с поварихой и посудомойщицей о взбудоражившем город взрыве автомобиля, была испугана страшным женским визгом, донёсшимся из зала. От неожиданности она даже выронила чашечку, из которой пила кофе. Чашечка упала и разбилась вдребезги, осколки рассыпались по полу. Буфетчица опрометью выскочила в зал. То, что она увидела, привело её в смертельный ужас; нет, это была не сцена из заморского боевика, а реальная картина – за столиком у окна сидел молодой парень, появившийся в кафе минут сорок назад, голова его лежала на столе, руки бессильными плетями свисали вниз, касаясь пола. Из небольшой раны на виске густая алая кровь стекала на стол, а со стола на пол, где уже образовалась довольно большая багровая лужа…. Три девчушки, вероятно студентки местного пединститута, только что вошедшие в кафе, вопили на высокой ноте в три голоса. Другие работницы кафе, тоже появившиеся на пороге подсобки, добавили к ним ещё два своих. Буфетчица, первой придя в себя, метнулась обратно в подсобку к телефону. Лихорадочно набрав 02, она, задыхаясь, вызвала милицию. По стечению обстоятельств это кафе было «под крышей» у Карена Степаняна…   
                # # #
– Заходи, Николай Дмитриевич, заходи. Присаживайся, – сказал Чернуха, поднимаясь из-за стола и протягивая через стол руку вошедшему. – Что привело тебя к нам в такую рань? Какие проблемы, не таись, рассказывай.
Чернуха едва улыбался, при этом глаза его были холодны и пронизывали, казалось насквозь, тяжелый квадратный подбородок придавал его, точно вырубленному топором, лицу, скорее жестокое, нежели мужественное выражение. Ющенко, закрыв за собой дверь, прошёл через длинный и узкий, практически без мебели, если не считать стола, кресла и четырёх стульев, кабинет директора де¬тективного агентства  и тоже протянул руку. Они обменялись рукопожатием. Рука у гостя была большой, пухлой и влажной. «Волнуется, видно стряслось что-то серьёзное», – отметил про себя Чернуха – сорокалетний, широкоплечий мужчина, под просто¬рным пиджаком которого угадывалась недюжинная сила. Коля, присаживаясь на предложенный стул и кладя перед собой дорогую кожаную папку, с любопытством огляделся. У Чернухи он был впервые.
– Что-то небогато живёшь, Пал Палыч.
– Да уж так получается, – ответил Чернуха, улыбнувшись уже шире, однако прищуренные серые глаза остались такими же холодными, – Чем богаты…
– Понимаешь, Пал Палыч, – начал Ющенко несколько неуверенно. – Дельце у меня одно щекотливое образовалось,… требует профессионализма и,… как бы точнее выразиться,… конфиденциальности…
– Ой, не прибедняйся, Николай Дмитриевич, не прибедняйся! Наслышан о твоих ребятах, наслышан! Толково работают!
– Да, работают толково, но – дилетанты,… а в моём вопросе иметь дело лучше со специалистами,.. – возразил Коля. – В накладе не останешься!
В городе было известно, что Чернуха порою брался за, казалось бы, совсем безнадёжные дела: поиск должников в своём отечестве и в близком зарубежье, розыск краденого имущества, угнанных авто и прочее, и они сдвигались с мёрт¬вой точки. Причём, если ему было выгодно, то Чернуха делился информацией с органами правопорядка, а если нет – решал вопросы сам, своими методами. Чернуха, разрабатывая свои стратегические планы, собирал на всех настоящих и потенциальных конкурентов подробные досье. В Ющенко он пока конкурента не видел, хотя смотрел с некоторой подозрительностью на этого бывшего ком¬сомольского деятеля – пай-мальчика. Чего-то он может выкинуть, тем более, что его дело росло, как на дрожжах?
– Ну, хорошо, рассказывай, я весь во внимании…
Коля, невольно оглядевшись, придвинулся ближе и начал…
– Понимаешь, Пал Палыч, у меня двое ребят пропали…
– Как это пропали?.. И только-то… А я думал, что супруга загуляла,… – сострил Чернуха.
Коля ещё в разгар перестройки выгодно женился на дочке заведующей межрайбазой, девице избалованной и капризной, получив в приданое новую государственную трёхкомнатную квартиру в престижном районе.
– Ладно, Пал Палыч, не шути…. В общем, послал я по делам фирмы двух ребяток в Киев. Договорились связаться через неделю, но вот уже вторая началась, а от них ни слуха, ни духа. Беспокоиться я начал. Тут тем более ещё всякие слухи ходят…
– Какие слухи? – удивился Чернуха.
– Ну, тоже скажешь, Палыч, будто не слышал, что двух мужиков в киевском поезде грохнули…
– А, ты про это…. Не боись, не твои это ребята.
– Откуда знаешь? – теперь удивился Коля.
– Твои молодые, небось, а тем, кого грохнули под пятьдесят было… Да и не из нашего города они, а подсели на поезд в Гуляй Поле.
– Откуда у тебя такие сведения?..
– Сам понимаешь, не скажу,.. секрет фирмы! А твои ребятки вероятно загуляли с девчонками, тем более Новый год на носу. В столице всё лучше время проводить – веселее и круче… Так что подожди, если после праздников не объявятся, заходи, поможем…
– Ну, хоть на том спасибо! Успокоил! – сказал Коля и, попрощавшись, вышел…
                # # #
После ухода Ющенко, Чернуха закурил и углубился в свои мысли, прерванные неожиданным визитёром. Голова Палыча раскалывалась от накопившихся в последнее время проблем. Посоветоваться было не с кем. Впервые ему пришлось пожертвовать своим человеком, подававшим большие надежды, но… обстоятельства требовали этой меры. Хотя Кныш формально работал не у него, а числился торговым агентом в одном из многочисленных МП на нефтемаслозаводе, куда, кстати, внедрил его Чернуха, их связь могла быть легко раскрыта. Тем более что парень слишком уж расслабился, стал допускать промахи. И теперь после неудачного покушения на Степаняна его планы, да что там планы, жизнь самого Палыча висела на волоске. Кныша могли быстро вычислить и расколоть люди Карена, а они умели это делать. Теперь придётся залечь на дно и выжидать. Жаль было потраченных денег и времени. К своему счастью через надёжного человека в ментовке он узнал, что дело о «самоубийстве» Кныша из-за несчастной любви, накануне он очень громко поссорился в ресторане со своей подружкой, уже собираются сдавать в архив. Год заканчивается – и никому не нужны «глухари», портящие показатели в отчётах. А по поводу взрыва Ауди-100 – расследование зашло в тупик, и следователь, занимающийся разбирательством, склонен к версии о замыкании в электропроводке автомобиля, тем более, что ни одного стоящего свидетеля не оказалось...
                # # #
Покинув агентство и стоя на ступеньках подъезда, Ющенко призадумался: «Неужто Стас кинул!? Вместо получения прибыли, вчера ему, Коле, как гаранту МП «Меркурий», пришлось выложить за него немалые проценты. Каков хитрец, как всё красиво обставил. Аппаратура от Самсунга, цены смешные. Купился, как пацан! Найду, он мне за всё заплатит. Убью, гада!». С этой мыслью он сел в свою красную «вольво» и нажал на стартёр. Мотор завёлся мгновенно. Развернув машину, Коля поехал в центр города. Агентство Чернухи помещалось на берегу моря в бывшем Доме культуры, доживающего свой век рыболовецкого колхоза, почти на окраине городка по дороге на косу. Выехав на улицу, ведущую к железнодорожному вокзалу, он вспомнил, что вчера Белочка, проезжая по привокзальной площади, видел, что магазин Стаса закрыт на переучет. Коля знал: Стас, уезжая надолго, прекращал торговлю в целях безопасности жены и товара в своей лавке с вызывающим названьем «Минимаркет», особенно зимой, когда быстро темнело, и улицы рано безлюдели. Подъехав к площади, Ющенко остановил машину перед магазинчиком Стаса. Действительно на двери красовались объявление «Переучёт» и большой навесной замок. Прикрыв глаза ладонями от бокового света, Коля всмотрелся через стекло в сумрак помещения; обстановка магазина казалось, бы не изменилась, всё было на своих местах; и прилавки, и стойки с висевшей одеждой. Это обстоятельство его несколько успокоило, но не совсем. Вернувшись в свой офис выведенным из равновесия, Коля накричал на бухгалтершу, попавшуюся под горячую руку, досталось и Нинке. Только телефонный звонок в его кабинете остановил Колино буйство. Звонил Белочка.
– А, Валера,… как дела? Есть что-нибудь новенькое?... Хорошо, хорошо… это уже радует,… это уже кое-что…. В общем, когда освободишься, съезди к жене Стаса… да, да, домой, и узнай, звонил ли он,… ну и всё такое. Потом сразу же ко мне. Понял?! Ну, пока!

Глава 4

Жажда неистовствовала. Во рту пересохло. В горле першило. Страшно знобило, всё тело сотрясалось от крупной дрожи. Он только что открыл глаза и осмотрелся; помещение показалось ему до боли знакомым. Рядом на табурете были заботливо оставлены: банка баварского пива и банка пепси, начатая пачка «Мальборо», зажигалка и пепельница. Но протянуть руку, тем более подняться не было сил. Всякие чувства, кроме жажды, вообще отсутствовали. Он лежал, скорчившись под тонким одеялом на скрипучей раскла¬душке. Время, по-видимому, давно перевалило за полдень, потому что в окне виднелось синее, синее небо, а косые лучи низкого зимнего солнца освещали стену напротив, отпечатывая на ней оконный переплёт. Звенящую тишину нарушал лязг его зубов и звук капающей из крана воды. Наконец освоившись, Сергей попытался восстановить последовательность событий минувших дней, пролетевших в одночасье с 31 декабря, как кошмарный сон. Но ничего определённого в голову не приходило. От мозгового напряжения ещё сильнее захотелось пить, а ещё и курить…. Он даже не представлял какое сегодня число. Сергей снова последним усилием оставшейся воли попытался собрать мысли воедино, и события замелькали перед глазами как кадры давно забытого немого кино: всё начиналось вроде бы чинно – готовились и  встречали Новый год. А потом…. Потом было бесшабашное пьяное гульбище в ночном клубе, названия которого он не запомнил, в компании, вернувшегося из Турции или Греции, или вообще из Китая, Толика и двух его подружек, то ли Янки и Анжелки, то ли Златки и Катьки. Этого он не мог вспомнить, но то, что Стаса с женой не было – это точно. Потом сумасшедшие вояжи по Москве и её окрестностям на предельной скорости в фольксвагене пьяненького Толика с посещением ресторанов, пивняков, каких-то притонов. Всё это сопровождалось теперь уже безымянными и безликими девицами, китайской, кавказской и ещё чёрт его знает какой закуской, водкой, пивом, блевотиной, тревожным сном урывками: в машине, в чужих квартирах. После чего начиналось всё сызнова: девицы, водка, пиво, блевотина… провалы в памяти, просветления. И наконец после очередного – он, Сергей, очутился на раскладушке в знакомой обстановке кухни 28 этажа…. Это несколько обрадовало. Он с горем пополам дотянулся до табурета, трясущимися руками откупорил банку с пивом и, стуча зубами о металл, залпом выпил её содержимое. Через пару минут ему полегчало, дрожь унялась. Тогда, всё ещё лёжа в постели, Сергей закурил. Его сразу же обильно вырвало, спасибо, заботливые руки хозяина квартиры поставили у изголовья тазик…. После этого попустило ещё больше, и позволило ему сесть на край раскладушки, поставив босые ноги на пол. Он был в одних трусах, вся остальная одежда лежала бесформенной кучей на диванчике мягкого уголка. Открыв банку пепси и сделав глоток, Сергей снова попытался закурить. Теперь это у него получилось, и он с удовольствием сделал затяжку. Из тазика нестерпимо воняло…. Покачиваясь от лёгкого головокружения, Сергей отнёс его в уборную и вылил в унитаз. Вернувшись на кухню, он снова забрался под одеяло…
                # # #
Из Одессы Ющенко вернулся под Рождество обозлённый. Подарки, которые он каждый год делал своим сотрудникам на Новый год для лучшего их расположения к себе, в этот раз оказались страшным разносом. Досталось всем, начиная от заместителей: Белочки и Шурика, по совместительству числившимися директорами сателлитных МП, до последнего кладовщика мелкооптового мебельного склада… Несвоевременная оплата счёта, грозившая громадными штрафами, была равносильна его разорению. Одесские ребята знали толк в составлении и заключении договоров, и в выбивании «бабок»! Их зловеще издевательский телефонный звонок застал Колю врасплох (он слишком уж был занят мыслями о Стасе) и заставил буквально по возвращении от Чернухи, не взяв с собой даже зубной щётки и не предупредив домашних (жене пришлось звонить уже из Одессы), срочно выехать на машине в «город каштанов и куплетистов». Проведя несколько часов за рулём в бешеной гонке, он с горем пополам успел застать своего партнёра на месте. Тот, как выяснилось, новогодние праздники проводил на Кипре. Хотя потом открылось другое – не уехал он специально, потому что решил над ним, Николаем Дмитриевичем Ющенко, поиздеваться, догадываясь, что после их звонка, он примчится к ним как миленький…. Целую неделю(!), скрежеща зубами в душе, Коля «валялся в ногах» самодовольного одессита, умоляя не применять к нему штрафных санкций, поил коньяком, всячески его ублажая. По счастью партнёр тоже оказался из бывших секретарей комсомола, и в конечном итоге они договорились, и выпили мировую, но самолюбие Ющенко было сильно уязвлено. Хотя миссия, в конечном счёте, была выполнена, в его душе громко скребли кошки. Да так сильно, что, переживая нанесённое оскорбление, так отвлёкся, что по пути домой, под Каховкой, рано утром на мокрой и скользкой дороге чуть было не слетел в кювет, пробив левый передний скат своей «вольво»…. Выместив всю обиду и боль своего униженного самолюбия, он немного успокоился. Потом позвонил домой жене и сообщил о своём возвращении. Заехать лично не было времени, да и боялся, что может сорваться на неё. Сейчас немного успокоившись, он откинулся в кресле, и тут его опять поразила мысль о Стасе; внутри всё снова вскипело, и Коля в сердцах грохнул кулаком по столу (к счастью на нём ничего не было) и грязно выругался.
– Валера! Мать твою…!!! – громко крикнул он.
Дверь кабинета отворилась, и Белочка боязливо перешагнул порог.
– О Стасе что-нибудь слышно? – спросил Коля с сильным раздражением в голосе. Валера неопределённо пожал плечами.
– Никто ничего не знает! Вы только подумайте! Ты сделал, что я просил? – продолжил он, раздражаясь ещё сильнее.
– Да, но у него дома никого не оказалось, – и как бы опережая очередной вопрос, – я и потом, на следующий день был, и через три дня, и опять никого.
– Ну, так поезжай сейчас, и всё выясни! – вскипел Коля.
– Хорошо, Коля, Хорошо! – и Валера тихо выскользнул в коридор. Он знал, что в такие минуты шефу лучше не возражать, а ведь он, Валера,  предупреждал, что за Стаса подписываться не надо. Но ведь Коля сам себе голова; а теперь и мы, и бизнес страдают. На крыльце он закурил. Дождя не было, но небо было пасмурным, с моря дул сырой и промозглый ветер. Было мокро. Белочка невольно поёжился и поднял воротник куртки. Несколько поразмыслив, он направился к своей машине, сел за руль и завёл мотор….
                # # #
Наконец после третьего звонка за дверью квартиры громкая музыка (дома кто-то есть, это уже радует!) была слегка приглушена, и послышались шаркающие шаги,  щёлкнул замок. На пороге появился незнакомый Белочке мужик в домашнем халате и с сигаретой в зубах. Комплекцией и ростом он был подстать Стасу, но заметно старше его. Толстую шею обвивала золотая цепь с крупными звеньями. Валера опешил, вероятно, его глаза расширились.
– Тебе, парень, кого? – тоже удивлённо спросил незнакомец, не вынимая сигареты изо рта. 
– А Валентина дома? – оторопело спросил он.
– Нет её, к матери ушла…. А ты собственно кто такой? – теперь уже угрожающе произнёс незнакомец, подаваясь вперёд. По странному стечению обстоятельств его молодую жену тоже звали Валей, и была она уроженкой этого городка.
– Да,… так знакомый. А Стас? – растерянно промямлил Белочка, отступая.
– Какой ещё Стас? – прогремел хозяин квартиры, распаляясь, но тут он вспомнил, что так звали парня, продавшего ему квартиру, и уже спокойнее добавил, – Он уехал.
Белочка, отступая назад, кивнул головой. Дверь громко захлопнулась. Быстро спускаясь вниз (квартира была на втором этаже), Валера усмехнулся: «Надо же, такая тихоня (!), а муж за порог, к  ней уже мужик тут как тут заскочил!» Валентина раньше, тоже, как и он, училась в техникуме, только двумя годами младше; особой красотой не отличалась, была близорука и незаметна….
– Представляешь! – говорил Белочка возбуждённо, – Представляешь, Валька-то…. 
– Какая Валька? – переспросил Коля недоумённо.
– Да, Валька – жена Стаса! Мужика себе завела, здорового, такого же толстого, как он. Только злого какого-то! Морда у него ящиком, красная… на шее цепь!
– У кого? У Стаса?
– Да нет, у мужика того…
– А Стас?
– Не приехал ещё, значит…
– А ты с кем разговаривал? С ней?
– Нет с мужиком, а что?
– Да так, ничего…. Что ж, подождём немного. В общем, держи это на контроле….
                # # #
Проблем было немерено. Они громоздились одна на другую. И лишь только удавалось решить первую, как тут же сваливалась вторая, ещё более невыполнимая, погребая порою решение первой…. Иногда они образовывали заторы, торосясь, как льдины в море во время зимних нагонных ветров, разрушая, казалось бы, уже устоявшийся ход событий. Всё началось с самоуверенно необоснованного решения директора фирмы «Аспект» тридцатипятилетнего Алика Боднара заняться производством столярных изделий из отходов деревообрабатывающего и химического производств. В своей основе идея хорошая, только когда это было бы нужно ещё кому-нибудь, кроме них. А в стране, катящейся куда-то вниз по наклонной плоскости экономического развития, где все только и мечтали о баснословных барышах, и думать о чём-то долговременном, не несущем мгновенной выгоды («вот вынь да положь!»), никто не собирался. Поэтому точно рассчитанный Аликом (а он очень любил считать, порою по нескольку листов исписывал мелкими значками формул и цифр, наслаждаясь при этом самим процессом) график подготовки и развёртывания производства на второй же месяц был нарушен. Проценты по оплате кредита неуклонно росли, поставку оборудования предприятия-изготовители задерживали, помещение под производственный процесс не отвечало никаким нормам и прочее, и прочее. Всё это привело к появлению ещё нескольких небогатых партнёров, в лице государственных и полугосударственных учреждений, потому что богатые, и пальцем не пошевелив, тут же требовали огромных дивидендов. Кроме всего прочего, Алик обладал одним недостатком, который значительно принижал все его достоинства – отсутствие торговой жилки и рыночного чутья. Обладая к тому же непреклонным характером, он с лёгкость тратил с трудом найденные деньги на ерунду, не обращая внимания на мнения подчинённых о ведении коммерции. Но Алика это не смущало, он с геройством обреченного преодолевал эти трудности, изыскивая всё новые и новые суммы. Видно судьба ему благоволила, и «Аспект» держался на плаву, медленно дрейфуя вслед за экономикой страны. После долгих перипетий помещение для цеха предоставил один из партнёров, куда после почти детективной истории оборудование от другого партнёра, захотевшего присвоить его себе, было перевезено, установлено и запущено. Но скоро замаячила новая проблема – заканчивалось сырьё. Сбыта готовой продукции из-за прекращения строительства в стране практически не было, деньги, вырученные со случайной реализации, уходили на уплату процентов по банковскому кредиту, налогов, текущих платежей и зарплаты….
Вот уже второй час в этот пасмурный послерождественский день три человека, стоящие рядом с главой «Аспекта», усиленно совещались. Предстояло найти очередного партнёра; честного и нежадного, способного войти в их положение. В довольно обширном помещении, совершенно не обставленном какой бы то ни было мебелью, за исключением пяти школьных письменных столов, заваленных ворохами чистой и исписанной бумаги, c потрёпанной портативной пишущей машинкой на одном из них, шести стульев, двухстворчатого шкафа светлой полировки с царапинами на стенках от частых переездов и телефона на подоконнике одного из трёх узких окон, стояло напряженное молчание. Все сидели и ждали. Алик самозабвенно выписывал на листе бумаги длинные ряды цифр.
– Кто знает, какой у нас сегодня официальный курс? – спросил он деловито.
– Тысяча сто, – ответил один из сидящих напротив него.
Алик опять склонился над столом, потом достал калькулятор и стал быстро считать.
– Ну вот,… получается, что теперь наше оборудование стоит 37 тысяч баксов!
– Ничего себе! – воскликнул тот, кто сообщил ему курс. Его должность торжественно именовалась замдиректора по производству.
– Теперь надо окончательно решить к кому можно обратиться, – продолжил Алик, – Расчёты готовы. Внушительно получилось, – похвалил он сам себя.
                # # #
Сегодня утром Геша получил сообщение из Стамбула от своего турецкого партнёра Ахмеда Рашид-Бея. Оно пришло на домашний факс. Ахмед сообщал, что через четыре дня будет у него с оказией, и предлагал встретиться для обсуждения новых аспектов продляемого договора о сотрудничестве и создании совместного коммерческого предприятия. Читая сообщение, Шаповалов довольно потирал руки; наконец-то турок сломался, а то всё тянул с ответом на его, Гешино, предложение. Под его «крылом» уже были совместные предприятия с партнёрами из стран СНГ и Польши. А теперь будет не маленькое окошечко, а парадная дверь на Восток. Возрастом Ахмед чуть-чуть постарше него и тоже хочет жить безбедно, ни в чём себе не отказывая. Родился Ахмед в семье бедного пастуха и хорошо знал нищету. Поэтому после двух лет взаимной притирки и узнавания они должны бы поладить. Политики, сами того не подозревая, что, разбив огромную страну на мелкие части, помогли хватким людям в их бизнесе на европейском и мировом уровнях. К встрече надо было достойно подготовиться. Этим он и занялся по приезде в офис. Достал из сейфа заготовленные заранее варианты договоров и вызвал к себе Калькиса, коммерческих директоров своих предприятий, Ирину и главбуха и поручил им дополнить и предоставить ему завтра окончательный вариант соглашения с турецкой стороной.
– Смотрите, – напутствовал их Геша, – чтобы комар носа не подточил! Выходим на рынки Востока! Ну всё, теперь идите работать, а ты, Николай Станиславович, останься. Есть разговор.
Когда все вышли и дверь за ними закрылась, Геша, грузно прохаживаясь по кабинету, спросил:
– По делу Карена что-нибудь прояснилось?
– Ничего определённого. Ребята копают, но пока никаких зацепок, всё чисто, Евгений Иванович.
– А в ментовке?
– Там тоже ничего. Следователь не шевелится. Видно хочет спустить на тормозах.
– Это очень плохо, особенно сейчас. Ты меня понимаешь?
– Конечно, Евгений Иванович, понимаю…
– Поговори с Чернухой, может он что-нибудь накопает, только аккуратно, чтобы ничего не заподозрил. Не хочется чужих подключать, но что делать.
– Сделаем…
– И вот ещё… там на привозе латыши с автобуса торгуют. Три дня назад приехали, а никого ещё не присылали, хотя к ним уже наш человек подходил. Интересно, как они расплачиваться собираются? Пошли Ладо, пусть он сходит.
– Хорошо, Евгений Иванович.
Калькис вышел, а Геша сел в кресло и, закурив, задумался. Кроме этих проблем у него появилась ещё одна – личная. Его сын, заведовавший казино, стал последнее время каким-то раздражительным, нервным. Всё его не устраивает. Надежда просила с ним поговорить по-мужски, но времени на это не хватало…. 
                # # #
Калькис сидел, положив ногу на ногу, и курил. В кабинете Чернухи ничего не изменилось. Пал Палыч разговаривал с кем-то вполголоса по телефону. Стряхивая пепел в пепельницу, Калькис раздумывал, как лучше начать разговор. Тем временем, Чернуха попрощался с абонентом и положил трубку. Затем он тоже закурил. Его лицо выражало нескрываемое удовольствие.
– Что же тебя, Николай Станиславович, привело ко мне? – начал он с привычной фразы. – Неужели стряслось что-то?
– Да уж стряслось…. Ты конечно в курсе, что с Кареном было, – он выдержал паузу, Чернуха понимающе кивнул. – Мы, конечно, работаем. Но я знаю, что твои ищейки здорово берут след. Может быть, поможешь? Евгений Иванович не поскупится, даже если ничего определённого не накопаете!
– Хорошо, попытаемся, – ответил Чернуха, радуясь в душе, что даже такой ужасный провал не навел на него тени подозрений. – Только мне будут нужны некоторые материалы.
– Хорошо, по рукам, сообщи мне в офис, какие будут нужны, что можно пришлём, – сказал Калькис, вставая и протягивая руку для рукопожатия. – Желаю успехов!
Калькис подошёл к вешалке, надел дублёнку и, ещё раз кивнув, вышел. Чернуха откинулся в кресле, выпуская носом дым. «Видно сильно их зацепило», – подумал он. После этого, погасив сигарету, стал соображать, как бы деликатнее увести их подальше от себя и вообще этого городка….
                # # #
Торговля на привозном рынке началась как обычно с восходом солнца (в январе это около восьми). Торговцев собралось немало; стройными рядами они раскладывали свои товары, надеясь хоть сегодня что-нибудь продать. Покупатели в этот час были пока редки. У автобуса латышей, разложивших на раскладушках шерстяной трикотаж; свитера, джемперы, кофты, шарфы и прочее, было больше любопытных. Вещи выгодно отличались от турецко-польского ассортимента местных торговцев. Вскоре прошли работники рынка, собирая местовой сбор. Покупателей на рынке прибавилось. Дождь сегодня не намечался, хотя было пасмурно и холодно. По существующему порядку, все иногородние, а тем более, иностранные продавцы, торгующие большими партиями товара в розницу должны были отстёгивать наличкой определённую сумму «хозяевам» рынка. В первый день приезда в городок, к латышам, раскладывающим трикотаж, подошёл маленький неприметный человечек лет двадцати с фиксой в верхнем ряду зубов и, отозвав старшего, высокого пятидесятилетнего блондина, предупредил о соблюдении заведённого порядка на их рынке. Старший с сильным прибалтийским акцентом ответил что-то неопределённое. Два дня латышей никто не трогал; товар шёл довольно ходко. Торговцы, а было их человек десять, мужчин и женщин, молодых и постарше, радовались, оживлённо переговаривались друг с другом на родном языке. И вот сегодня, на третий день их пребывания в этом приморском городке в самый разгар торговли к высокому латышу неожиданно подошёл какой-то кавказец и отозвал его в сторону.
– Здравствуй, дорогой! – сказал Ладо (а это был он), – Давай поговорим. Есть тема.
– Какая тема? Я ничего не знаю,… – растерянно возразил латыш, оглядываясь в поисках милицейского наряда.   
– Ну что же, дорогой, это не по понятиям. К тебе наш человечек подходил. Ты не понял что ли, что надо связаться с тем, кого он назвал?
– Какие понятия? Я никаких понятий не знаю. Ни с кем связываться не стану. Надо жить по закону; я на таможне декларацию заполнял, сбор платил, за торговое место плачу…. Бумаги у меня в порядке. Надо по закону, – ещё раз повторил латыш, начиная волноваться, – У нас в Риге так, в Европе тоже так,… по закону!
– Не нужны мне твои бумаги, засунь их себе…. Там в своей Риге их показывай и кому хочешь, тому и плати, таможне или ещё кому! А здесь ты обязан нам заплатить! – всё сильнее распалялся кавказец.
– Ничего не знаю, никому платить не буду!... – возмутился латыш.
– Смотри, не ошибись, – оборвал его Ладо и скрылся в толпе также неожиданно, как и появился, потому что среди негустого потока людей замаячила милицейская униформа. Опешивший латыш бросился навстречу к дежурному наряду.
– Господин полицейский, господин полицейский! – взволнованно, а от того ещё сильнее выказывая прибалтийский акцент, обратился он, – Помогите! Прошу вас!
– Что случилось, гражданин? Давайте по порядку, – спросил сержант, останавливаясь. Он был низкоросл и рыж; конопушки покрывали всё его красное лицо, а широкая и короткая куртка делала его похожим на шар. Напарник сержанта был, наоборот, тщедушен и высок. Одежда висела на нём, как на вешалке. Торговцы на рынке за глаза называли их «толстый» и «тонкий».
– Понимаете, господин полицейский, нам рэкетиры угрожают. Требуют денег! – выпалил латыш.
– Какие рэкетиры? Бросьте сказочки рассказывать! – ответил он, оглядываясь, – Где они? У нас нет рэкетиров. А вы, собственно, кто такой? Документы есть?
– Есть, есть, – ответил латыш.
– Ну так, предъявите, гражданин!
– Почему предъявите, нам угрожают, и нам предъявите! Это безобразие, я буду жаловаться!!!
– Это ваше право, гражданин, – сердито сказал сержант, – А сейчас предъявите документики, а то отправим в отделение для выяснения!
Минут двадцать сержант копался в документах, разглядывая множественные печати на справках, сличал фотографии на всех паспортах приехавших латышей с оригиналами и прочее. Тем временем торговцы несколько приуныли и стояли уже молча. Наконец, не найдя ничего к чему можно было бы придраться, сержант возвратил документы высокому латышу и посоветовал впредь не поднимать паники и не мешать нести ему и напарнику службу. Небрежно откозыряв, милиционеры удалились. Латыши, собравшись в тесный кружок, несколько минут посовещались, а потом стали быстро собирать своё имущество и стаскивать в автобус. В суете они не обратили внимания на двух парней, вертевшихся позади «Икаруса». Через десять минут, взревев мотором и выпустив из выхлопной трубы облако чёрного дыма, автобус тронулся с места.
                # # #
Будильник сидел перед телефоном и набирал номер. Музы;ка как обычно что-то считал на карманном калькуляторе и потешно хмурился. Всё это происходило в кабинете Ющенко. Его самого на месте не было. Оторвавшись от телефона, Будильник передёрнул плечами.
– Опять занято, – сказал он сокрушенно, ни к кому не обращаясь.
Шурик молча считал. Генка снова потянулся к телефону, предварительно полистав свой блокнотик. Наконец после очередной попытки ему ответили.
– Привет… говорят, к ю;гам в гости собираешься… да, да пока война не началась…. С турфирмой или на своей? Правильно! В таком случае могу предложить медь… в пластинах…. Есть человечек, уложит в машине так аккуратно, как будто там и лежала… сто кэгэ…. Да, да, ни одна таможня не просечёт… гарантирует, а как же…. Сколько? Сущие пустяки, как обычно… ты же меня знаешь – лишнего не беру…. Я бы и сам, да, понимаешь, жена приболела. Ну, давай, если надумаешь, звони,… только вечером.
Он посидел немного без движений, что-то соображая. Потом снова набрал номер.
– То занят был, то никто не отвечает, – пробормотал он.
Тут в дверях появился Белочка. Он был озабоченно растерян. Шурик поднял на него вопросительный взгляд.
– Не знаю, чего Коля ждёт, – начал он, не здороваясь. – Надо срочно бензин брать, а то цены вот-вот взлетят.
– Опоздал, – возразил ему Шурик. – Он сегодня утром бензовоз в Лисичанск отправил.
– Хорошо, а то, я думал, прогавили, – он облегчённо вздохнул. – Генка, приветик! Как дела?
– Воюем! – они пожали руки. – У меня есть квартирка, как раз для тебя, в центре, второй этаж, две комнаты. По дружбе недорого отдам.
– У меня уже есть.
– Возьми ещё одну,… про запас.
– Мне больше не надо.
– Ну, как хочешь! – сказал Будильник, лукаво улыбаясь.
Валера сел в кресло, которое подозрительно опасно заскрипело.
– Когда уже ремонт закончат? – спросил он.
– Наверное, дня через три. Я сегодня там был, – проговорил Шурик, отрываясь от сложных финансовых счислений.
– А Коля где? – снова поинтересовался Валера.
– Поехал на кабельный. Сегодня из Харькова клиент звонил. Интересуется телевизионным кабелем. Партия приличная.
– А…
После этого они сидели молча, занимаясь каждый своим делом; Шурик считал, Будильник звонил своему очередному абоненту, Белочка бессмысленно смотрел в потолок. Внезапно дверь отворилась, и на пороге появился Коля в короткой черной дублёнке нараспашку. Валера от неожиданности вскочил, Генка оборвал разговор на полуслове и положил трубку, только Музы;ка не оторвался от своего занятия.
– Ну, что балдеем? – весело, чего с ним давно уже не было, спросил он. – Давай, Будильник, что у тебя?
– Есть два клиента, которые хотят получить денежки на развитие. Третий наклёвывается.
– Хорошо,… а надёжные? – Коля потёр руки и тяжело бухнулся в своё кресло.
– Из этих двоих – один ни то ни сё, а другой – надёжный.
Чтобы как-то пополнить свой и без того нетощий бюджет, руководители госпредприятий и учреждений шли на так называемую помощь малому бизнесу: на счёт МП перечислялась некая сумма государственных средств, определённый процент которой, не менее сорока, обналичивался и возвращался лично «доброму дяде» в качестве «благодарности». На первых порах Коля и сам пользовался благосклонностью «щедрых за чужой счёт», а теперь, заслужив определённое доверие среди государственных хозяйственников своего городка, выступая посредником, стриг купоны.
– На какую сумму он рассчитывает?
– Штук на 10–15 в баксах….
– Что ж хорошо, потолкуем. Ты как обычно свой процент получишь. Ещё что-нибудь интересное есть?
– Вроде бы всё,… хотя вот ещё что, говорят, Карабаш с кредитом прогорел, кабачок его опечатали, офис пока вроде не трогали, но это вопрос времени. Теперь страховщик всё заберёт за долги.
– Вот тебе и раз. Шурик, сколько он должен?
– Пять штук баксами…
– Так, Валера, давай быстро дуй и разведай всё подробнее, а я через страховую провентилирую. Если что, будем бригаду вызывать. Спасибо, Гена! Родина тебя не забудет!
Для экстренных случаев, то есть для изъятия долгов, Ющенко держал группу спортсменов-борцов и бригаду ломовых грузчиков, когдатошних прощенных им должников.
– Да, мужики, совсем забыл, завтра перебираемся в новое помещение. Ремонт¬ники поднажали! Вот так,… – обрадовал всех Коля.
                # # #
– Евгений Иванович, – заходя в кабинет, обратилась Ирина. – К Вам дорогой гость, Виктор Иванович Мамай!
– Давай, давай, проси! – ответил Геша, положив телефонную трубку на аппарат.
– Заходите, Виктор Иванович, – сказала Ирина и, пропуская Мамая, вышла из кабинета.
Виктор Иванович Мамай – нынешний мэр их городка – был невысокого роста и, в отличие от Шаповалова, худощав. Возрастом они были ровесники. Поверх строгого серого костюма он был одет в длиннополую турецкую кожаную куртку, на голове была пыжиковая шапка….
– Проходите, Виктор Иванович, присаживайтесь, – с ноткой подобострастия  затараторил Геша, выбегая навстречу мэру и протягивая руку для рукопожатия. – Чем обязаны?
– Вот решил лично убедиться, как и в каких условиях наши бизнесмены работают, – оглядывая кабинет, сказал Мамай. – А то ходят слухи, что власть сильно предпринимателей зажимает?... Хорошо, я вижу, живёте!
– Всё в порядке, Виктор Иванович, – ответил Геша, усаживая гостя в кресло. – Хотя не без того – бывают недоразумения. Но, думаю, мы должны дружить!
Тем временем в кабинет вошла Ирина и поставила на стол поднос с кофейником, чашками, в которые налила дымящийся ароматный кофе, сахарницей, нарезанным дольками лимоном, коробкой шоколадных конфет….
Когда она вышла, Геша осторожно спросил:
– А может по рюмашке за Рождество?
– Что ж, за Рождество можно, – согласился мэр.
Геша достал из бара бутылку армянского коньяка и хрустальные рюмки. Они выпили и взяли по дольке лимона, присыпанного сахарной пудрой.
– Ну, вот что, Евгений Иванович, не буду ходить вокруг да около, – отпивая кофе, сказал Мамай. – Городу надо помочь! Тут так случилось, что городской бюджет депутаты не приняли. Всё дебатируют! Научились, понимаешь ли! Из Киева финансирование задерживают – год закончен, а у нас недобор по налогам с физических лиц и ещё по мелочам, а учителям и медикам за два месяца прошлого года зарплата не выплачена. Есть сведения, что скоро забастуют! А в городе денежек-то нет! Так что выручайте, как только из Киева деньги придут, сразу же вернём!
– Что за разговор, поможем! Мы, Виктор Иванович, патриоты города. А сколько надо?
Мэр назвал сумму.
– Ну, какие пустяки! Никаких проблем!... Только сами понимаете, я человек деловой – нужны гарантии.
– За это не волнуйтесь, всё, что в моих силах.
– Что же, давайте, Виктор Иванович, выпьем за дружбу и сотрудничество!
Геша налил ещё по рюмке. Они выпили….
                # # #
День клонился к закату. Было пасмурно, но дождя не было. На дороге перед подъёмом на холм огромным костром полыхал «икарус». Пламя аппетитно облизывало его корпус, скользило по скатам, вырывалось из окон, в которых лопнули и вывалились стёкла. Чёрный едкий дым, сносимый сильным ветром в сторону от дороги, стелился по земле. С подветренной стороны, сбившись в кучку, как стадо гусей, стояли люди. Их было человек десять; женщины плакали, мужчины были растеряны и стояли, понурив головы. Рядом в беспорядке валялись какие-то вещи, их, видно, выбросили из автобуса во время быстрой эвакуации. Редкие машины, почти не сбавляя скорости, проносились мимо. Только две легковушки остановились поодаль, и их любопытные водители подошли к пострадавшим. А вокруг до горизонта простиралась безлюдная, пустынная степь. Чёрная – от разбухшей под дождями пашни и бурая – от высохшей дикой травы, с кустиками чертополоха у обочины дороги. По карте до ближайшего населённого пункта было двадцать километров….

Глава 5

Жажда неистовствовала, поэтому Сергей проснулся. Во рту пересохло. Когда он открыл глаза, за окном было ещё темно. Сергей сел на раскладушку, которая жалобно заскрипела пружинами. Ему было холодно. Закутавшись в одеяло, он отправился в ванную комнату, там он перво-наперво припал к водопроводному крану – жадно и долго пил ледяную, до боли в зубах, воду, а затем, оторвавшись от крана и посмотрев на своё отражение в зеркале над раковиной, ужаснулся. Не разглядывая себя слишком долго, он забрался в ванну и долго с удовольствием и наслаждением лежал в горячей воде…. Потом он вернулся на кухню, в комнаты не пошёл, чтобы не будить, как ему казалось из-за гробовой тишины, спящих друзей: Стаса с женой и Толика. За окном немного развиднелось. Перед глазами представала грандиозная панорама просыпающе-гося многомиллионного города. Сергей поискал глазами свою одежду. Теперь она аккуратно сложенной стопкой лежала на табурете. Вместо грязной рубашки была свежая. Он торопливо оделся, потом нашёл сигареты и, приблизившись к окну, закурил. За спиной послышалось шлёпанье босых ног по полу. Это, зевая, появился Толик. Ростом он был вровень со Стасом, атлетически пропорционально сложен.
– А, оклемался, наконец? – спросил он, – Ну и зажигаешь ты, братан! Позавидовать можно!
– А,… это ты…. А Стас и Валька спят?
– Нет, они вчера утром, когда мы вернулись, отправились каких-то дальних родственников навестить. Обещали сегодня вернуться.
– Вот, глупец! – вырвалось у Сергея.
– Кто? – изумился Толик, тоже закуривая.
– Стас… кто же ещё… мы ж в бегах…
– Ничего, ничего, я в курсах. Не от ГБ же бежите! От них бы дальше соседнего дома не ушли! Стас не дурак – знает, что делает. Да и Валентина у него – баба мозговитая.
Пользуясь пультом дистанционного управления, Толик включил телевизор, стоящий на холодильнике. На экране демонстрировали какую-то утреннюю развлекательную программу, часто прерываемую обильной рекламой жвачки, прокладок, водки и тому подобного.
– Ну, ты, и зажигаешь, – опять сказал он, стряхивая пепел с сигареты.
– Я почти ничего не помню…
– Не мудрено… Ну ладно, не буду напоминать, если не хочешь. Как только Стас вернётся, возьмёмся за дело. У меня есть кое-какие соображения. Тут у нас один пассажир этажом ниже на старости лет в деревню перебираться собрался, так Стас с Валентиной в его квартире жить будут. А ты у меня останешься. Наше дело молодое – неженатое! Так понимаю! Ну что скажешь?
Так они разговаривали, пили кофе, курили до тех пор, пока окончательно не рассвело. День обещал быть пасмурным, показавшееся было восходящее солнце быстро затянули облака, в воздухе закружились снежинки…
                # # #
В назначенный день, сразу после обеда, Шаповалову позвонил Ахмед Рашид-бей и сообщил о своём прибытии в город, не вдаваясь в подробности. Они договорились, что вечером, чтобы не вызывать лишних разговоров, встретятся в его, Гешином, ресторане. Геша самолично съездил туда и распорядился насчёт ужина в отдельном кабинете, просмотрел меню, карточку вин (всё это, конечно, он сделал в своём понимании этикета). Послал Ладо, чтобы тот проверил его загородную «резиденцию», выставил охрану. С последними лучами солнца заморские гости, Ахмед и с ним молодой турок, переступили порог ресторана «Кристалл». Шаповалов, одетый в малиновый клубный пиджак, чёрные брюки и белую рубашку без галстука с расстегнутой верхней пуговицей, которая открывала для обозрения витую с крупными звеньями золотую цепь, широко улыбаясь, встретил их в фойе и проводил в свои личные «апартаменты» с приёмной и банкетным залом. По традиции, оставшейся ещё с советских времён, их называли «греческим залом». Сняв в приёмной дорогие дублёнки, гости остались в строгих голландских костюмах чёрного цвета, сшитых по последней моде, безукоризненно белых рубашках и галстуках от Версаче. Здесь Ахмед представил своего спутника.
– Вот, Евгений, позволь представить моего старшего сына. Моя надежда, продолжатель моего дела, – сказал он. Ахмед говорил по-русски с малозаметным акцентом, и поэтому его легко можно было принять за азербайджанца.
– Наир, – с лёгким поклоном произнёс молодой турок. Он был довольно красив; худощав и высок. Узкое лицо, нос с едва заметной горбинкой, бледная кожа говорили о том, что мать его была родом из Европы. 
– Очень приятно, – ответил Геша, и они пожали руки. – Да, растут дети, растут. Оглянуться не успеешь, а они уже вон какие!
– Наир получил диплом капитана, – продолжил Ахмед. – Теперь будет регулярно ходить из Истамбула к вам. Я сегодня с ним и пришёл.
– Как переход прошёл? – поинтересовался Геша.
– В целом неплохо, только в Чёрном море штормило слегка. Да спасибо, молодой капитан хорошо вёл свой корабль, – ответил Ахмед, с любовью глядя на сына.
После этого они вчетвером уединились в банкетном зале. Четвёртым был, конечно, Ладо. От крепких напитков гости вежливо отказались, за исключением бокала шампанского за встречу, но зато поужинали обильно. За столом вели ничего не значащий разговор на отвлечённые темы. После ужина Геша проводил их в казино, где гости с его незаметной подачи выиграли в рулетку некоторую сумму. Потом за чашечкой кофе и сигаретой посидели в зале ресторана и посмотрели стриптиз. Гости остались довольны, хотя по-восточному обычаю внешне это никак не показали. Геша этому обстоятельству обрадовался. Через некоторое время, покинув ресторан через «чёрный ход», разместились в «мерседесе»: Ладо – за рулём, Шаповалов – рядом с ним, а турки – на заднем сидении, и отправились в загородный дом. Позади них на небольшом расстоянии следовала скромная «девятка» с двумя охранниками.
Разместившись за журнальным столиком в просторной гостиной с минимумом мебели и бархатными тяжёлыми портьерами на окнах, освещенной приглушённым светом, в течение двух с лишним часов до тонкости обсуждали каждый пункт договора о создании совместного коммерческого предприятия. Были уточнены некоторые положения в связи с изменившимися обстоятельствами; как то возможность экономии на транспортных и таможенных расходах и другое. Когда всё было обговорено и решено, договоры подписаны и убраны в атташе-кейсы, Геша предложил обмыть это дело по-настоящему. Гости были непрочь. По знаку Геши Ладо вышел из гостиной и через минуту вернулся в сопровождении молодого парня с подносом, на котором стояли бутылка французского коньяка, тарелочка с нарезанным лимончиком, кофейник, чашки, блюдо с южными фруктами и прочее, что обычно подаётся в таких случаях. После нескольких рюмок коньяка пили кофе и курили. Обе стороны остались довольны собой; каждая получила, что хотела. Прощаясь, (Геша отвёз гостей поближе к порту) договорились о следующей встрече. Гешин «мерседес» рванулся домой, в узких лучах фар мелькали снежинки, которые таяли, едва касаясь мостовой. «Девятка» с охранниками в некотором удалении проследовала за турками, сопроводив их до проходной порта….
                # # #
Из «разведки» Валера вернулся возбуждённый, с шумом ворвавшись в кабинет Ющенко.
– Да, Коля! – начал он с порога, но, поймав укоризненный взгляд шефа, быстро поправился. – Да, Николай Дмитриевич, точно! Кафе Карабаша опечатали, висит объявление «Переучёт». Потом я поехал к нему. Его как водится, не застал, но переговорил с одним типом, который от него рассчитался, а теперь ходит уже третью неделю за деньгами, – Валера перевёл дух. – Так он сказал, что со дня на день страховщик заберёт всё имущество за долги!
– Я примерно то же самое узнал, – сказал Коля. – Ещё мне сказали, что завтра с утра он будет у себя, поэтому будем брать Федю тёпленьким, чтобы сбежать не успел!
– Да, от тебя разве сбежишь,… – пошутил Шурик.
– Завтра работаем по обычной схеме: документы, бригада, машина. Шурик все бумаги уже подготовил. А, ты, Валера, начнёшь перевозить наше имущество в новый офис. Люди будут. Мы вернёмся, поможем, чтобы за один день управиться….
Фирма Карабаша возникла на волне вовлечения широких людских масс в бизнес. Она пробавлялась торговлей и посредничеством, как и все. Карабашу подфартило – смог открыть комиссионный магазин и кафе, пусть хоть и не в центре города, но всё же наличные деньги стали капать каждый день. Он арендовал три просторные комнаты для офиса в центре города в помещении новомодного коммерческого института управления, обставил их дорогой офисной мебелью, оборудовал соответствующей техникой: факсом «Sony», сейфом с электрическим кодовым замком, компьютером, принтером, радиотелефоном и прочим, нанял охранников. Дела шли хорошо, но потом в одночасье произошёл сбой – выросли проценты за кредит, сорвалось подряд несколько выгодных сделок, выросла арендная плата, в общем, всё пошло наперекосяк…. Наметившаяся посредническая сделка, под которую были взяты деньги у Ющенко, и сулившая хорошие барыши, которые позволяли бы расплатиться со всеми сразу, с треском провалилась. Его кинули как мальчишку! Он был разорён…. Сотрудники стали увольняться и требовать расчётные. Магазин пришлось закрыть, только кафе позволяло как-то ещё сводить концы с концами – рассчитываться с мелкими кредиторами и уволившимися работниками. А вчера и кафе закрыла и опечатала страховая компания, выступавшая гарантом в получении банковского кредита, взятого ранее в коммерческом банке под большой процент….
С утра Карабаш думал, как выпутаться из этого положения. Но в голову ничего толкового не приходило. С вечера он здорово набрался, чтобы немного забыться. Теперь в кабинете своего офиса Фёдор Николаевич Карабаш, маленький, хлипкий, когда-то обуреваемый честолюбивыми страстями, а сейчас надломленный жизнью, сидел и курил, держа в одной дрожащей руке сигарету, пепел с которой падал прямо на стол, а в другой – ополовиненную бутылку пива. Раньше он играл (и говорят, что даже неплохо, подавая большие надежды) на саксофоне в городском диксиленде, но жажда больших денег в один миг изменила судьбу. Ах! Как он хотел сейчас вернуться в тот день и всё решить по-другому….
Ющенко ястребом ворвался в кабинет Карабаша, грубо отстранив молоденькую миловидную секретаршу (охранник уволился!).
– Ну, что, Федя, – фамильярно начал он с порога, сверкая глазами. – Пора по счетам платить! Должок-то помнишь?!
– Не волнуйся, Коля, я всё верну, дай только срок, – устало произнёс Карабаш, поднимая на неожиданного гостя мутный взгляд.
– Какой я тебе Коля?! Для тебя я Николай Дмитриевич! Понял? Которому, ты, должен… сколько?.. Ну, чего молчишь?.. А я тебе помогу – пять штук баксов! Вспомнил?.. А процентов сколько?.. Тебе напомнить или сам вспомнишь? – закипал настойчивый кредитор.
– Но сейчас у меня нет… – взмолился Карабаш, как бы вжимаясь в кресло и делаясь от того ещё тщедушнее.
– Мебель отдашь! – давил Ющенко, наседая. – Да твоя рухлядь и четверти долга не потянет!
– Это не моё, – попробовал защититься он.
– У тебя стоит, значит, твоё! Подписывай бумаги!
– Я ничего подписывать не стану, – чуть не плача выдавил из себя Фёдор Николаевич.
– Я тебе не стану!... Скотина! – Ющенко перешёл на крик.
Карабаш ещё сильнее вжался в кресло, словно хотел превратиться в маленького мальчика и убежать отсюда, и спрятаться так, чтобы никто не нашёл. На миг он вспомнил свою мать, которая давно умерла; как она радовалась, что у её Феденьки музыкальный талант, что он выучился на музыканта и играет в таком знаменитом в городе оркестре. Он уже второй раз сегодня мысленно проклял тот день, когда открыл свою коммерческую фирму. Но спасения это не принесло. Тем временем Ющенко повернулся к двери и позвал:
– Шурик! Давай бумаги! Клиент созрел!
На пороге кабинета появился Музы;ка в расстёгнутой куртке, без шапки и с дорогой кожаной папкой в руках.
– Уже готов!? – радостно воскликнул он, поправляя на носу очки в тонкой позолоченной металлической оправе.
– Конечно, куда он денется! – ему в тон ответил Коля.
– Я ничего не подпишу, что хотите, то и делайте, – пискляво по-бабьи выкрикнул Карабаш, закрывая лицо руками.
– Подпишешь, подпишешь! Да ещё и печать поставишь! – взревел, как бык, Ющенко.
– Не нервничайте, Николай Дмитриевич, не надо! Ведь Федя подпишет. Это, правда, Федя? – елейным голоском пропел Музы;ка. – Всё равно же придётся, Федя…. Надо, Федя, надо!
Разговор продолжался ещё минут пять, правда говорил, а точнее кричал, брызжа слюной и стуча кулаком по столу, Ющенко, и успокаивающе мурлыкал Музы;ка. Наконец под таким натиском вконец раздавленный Карабаш сдался. Шурик положил перед ним подготовленные бумаги, в которых значилось, что он, Карабаш Фёдор Николаевич, в качестве погашения долга, передаёт фирме Ющенко всё офисное имущество по номинальной стоимости. Дрожащей рукой Карабаш поставил под ними свою подпись. После этого его тело как-то обмякло и, выронив ручку, он стал сползать с кресла под стол.
– А, печать?! – заорал Коля. – А, теперь свободен!!! Да, печать, печать забери, нам она не нужна, а тебе ещё пригодится!!!
Музы;ка собрал подписанные листы, оставив один хозяину кабинета….
Через двадцать минут в помещении офиса не осталось ничего кроме стен, да бумаги и папок, беспорядочно разбросанных по затоптанному грязными башмаками паркету. Все удалились, а в углу кабинета, прислонившись спиной к стене и свернувшись в комок, сидел маленький белобрысый, уже довольно немолодой человечек, сжав пустую пивную бутылку в руке. Его плечи сотрясали беззвучные рыдания….
                # # #
Они сидели в томительном ожидании. Положение было угрожающим. Судьба их висела на волоске. Шефа ещё не было – это и настораживало. Периодически они выходили из помещения на улицу и нервно курили. Шеф в молодости занимался спортом и не переносил запах табачного дыма. Всё это время они молчали. Да и о чём было говорить, обо всём уже говорено-переговорено! Наконец, когда они собирались звонить домой шефу, дверь отворилась и, на пороге кабинета с чемоданчиком в руках появился, как ни в чём не бывало, улыбающийся Алик. Он так сиял, что казалось пасмурный январский день заполнил их убогий офис июльским солнцем. Его встретили гробовым молчанием.
– Ну, что, мужики, приуныли?! – начал он, снимая пальто и вешая его в шкаф.
– А какими бы ты хотел нас видеть, когда полковое знамя украли? – ему в тон, но мрачнее пошутил один из них.
– Ну, зачем же так печально?! Хватит киснуть! Долой хандру!
– Да, уж куда там, что-то слаще не становится, – вторил другой.
Алик сел за стол и открыл чемоданчик. Лицо его продолжало излучать сияние. Наконец, посмотрев на подчинённых заговорщическим взглядом, он заговорил.
– Вчера вечером звонил мне Сёма – мой однокурсник. Он живёт в Днепре и работает главным инженером в одном стройтресте. Они чего-то там строят. Говорит, что дела у них идут хорошо.
– Конечно, город-то миллионный и областной, – вставил реплику один из слушателей.
– Так вот, – продолжил Алик, переведя дух, – Его начальник заинтересовался нашей продукцией. Помните, мы посылали образцы? В общем, Сёма обрисовал наше положение и уговорил помочь!
– За просто так?! – удивился пошутивший о полковом знамени. Звали его Константином. Он был бывшим офицером-строителем. Из армии уволился в звании капитана, когда на излёте перестройки их батальон перевели с Севера в этот южный городок с тёплым и ласковым морем и расформировали. В фирме «Аспект» Константин ведал производством. – А он в курсе, сколько нам надо?
– Конечно не за так, это ты правильно подметил, – продолжил Алик. – Они перечислят нам деньги значительно больше необходимого, как бы на развитие производства. Кстати, необходимо всё это отразить в ходатайстве. Понятно? Дальше, мы рассчитываемся с долгами, закупаем сырьё, кстати, по бросовой цене, у Сёмы какой-то родственник на «Пластике» работает. А остальное возвращаем обратно, но на счёт фирмы Сёминой жены, да сырьё тоже будем брать через неё!
Алик закончил говорить и откинулся на спинку стула, переводя дыхание и наблюдая за реакцией подчинённых.
– Ну, ладно, это прекрасно, – заговорил Жора. Он ведал коммерческими делами фирмы. – А продукцию сбывать кому будем? Ты же знаешь, у нас в городе сейчас никто не строит. А так по мелочам по магазинам рассовывать просто смешно.
– Вот не дослушает, а лезет поперед батьки в пекло!... – недовольно сказал Алик, – Они возьмут пробную партию из всех образцов и, если наша продукция понравится их заказчикам, заключим с ними договор на долговременные поставки.
– А если заказчикам не понравится? – опять вмешался Жора.
– С чего это она не должна понравиться; себестоимость низкая, качество отличное и так далее. В общем надо составить письмо-ходатайство и я сегодня же вечерним поездом выезжаю в Днепр.
Жора и Костя облегчённо вздохнули – наконец-то появилась какая-то надежда.
– Петрович, – немного погодя обратился Жора к склонившемуся над столом Алику. – Если всё будет хорошо, то избавимся от лишних партнёров? Помнишь, мы это обсуждали?
– Конечно, – ответил тот, не поднимая головы. – Оставим только Боровика. А то слишком много нахлебников. Копейку дали, а прибыли на рубль требуют!
Боровик был директором «Разнобытпрома» – маленького заводика городского подчинения с некоторой долей самостоятельности. Он приютил их, выделив помещение под размещение оборудования после скандального переезда от несостоявшегося, алчного партнёра.
– Вот послушайте, что получилось, – сказал наконец Алик.
Через два часа после жарких дебатов письмо-ходатайство было готово, и Жора сел его печатать на машинке. Десять лет назад он служил в армии радиотелеграфистом и поэтому работал быстро и без опечаток.
                # # #
Они сидели в дальнем уголке маленького ресторанчика, расположившегося в двух кварталах от детективного агентства. Он, помещаясь на краю пляжа с аттракционами и эстрадой для концертов, имел летнюю площадку, увитую диким виноградом. В жаркое время года здесь было не протолкнуться от отдыхающих, а в январе, да и в другие зимние месяцы посетители были редки. Они одиноко сидели у окна с видом на море. Погодка не баловала; низкие свинцовые тучи неслись с моря на берег, казалось, цепляя пенные гребни тяжёлых волн, гнали их на берег и разбивали о громадные гранитные глыбы, разбросанные толковым архитектором у береговой черты напротив ресторанчика. Был полдень, но, несмотря на это, у них на столе стояла бутылка дорогого коньяка и бутылка водки, шашлыки изящно украшенные зеленью, икра в вазочке, маринованные грибочки, нарезанный лимон и прочее…. Они не виделись давно, давно, с самого Афгана. Чернуха налил водку в рюмки. Они молча, не чокаясь, выпили – третий тост всегда пьют за погибших друзей….
Палыч увидел его случайно на улице и обомлел – Петька(!), его верный товарищ! Как он здесь оказался?! Чернуха резко остановил БМВ, выскочил из машины и окликнул своего бывшего зама, копавшегося в моторе «москвича». Они обнялись и расцеловались.
– Как ты здесь?! – спросил Чернуха, немного отстранившись. – Как живёшь?! Сколько же мы с тобой не виделись?!
– Да вот поселиться здесь решил, – ответил оторопевший Пётр, – Жена моя из этого городка. Вот перед Новым годом и приехали. Хату купил, да и машину, – и он кивнул в сторону «москвичонка». – В общем пока всё хорошо.
– Бросай эту рухлядь, поедем, посидим, поговорим! Местечко тут есть уютное. Там у меня свои люди работают. Я своим звякну, они твою лайбу посмотрят и к моей конторе подгонят….
Поставив рюмки на стол, они ещё немного помолчали, потом закусили, и Палыч, достав сигареты, закурил. Пётр смотрел в морскую даль, на громоздившиеся одну за другой волны. Родных у него не было; мать умерла, когда он был маленьким, а отец – лётчик-испытатель – разбился во время полёта на новом истребителе, когда он учился в десятом классе. Из армии он подал рапорт и поступил в Рязанское десантное училище, по окончании которого попросился в Афган. Там в Кандагаре Пётр попал в разведбат в роту Чернухи. Они сразу понравились друг другу; и осанкой, и характерами они были схожи. Скоро их за глаза стали называть Чапаевым и Петькой. Они это знали, и это им нравилось. Потом Пылыча ранило, Пётр вытащил его к своим, вырвав буквально из лап душманов, и сам был ранен, но легко. Потом – госпиталь. Это их разлучило, они потеряли друг друга из виду. После ранения Пётр служил в Витебской дивизии, но из-за крутого нрава не ужился с комбатом, и его в звании старлея уволили из армии. А тут и перестройке вышел конец…. Пётр подался в Москву, где устроился охранником в агентстве. Здесь он и встретил Валюшу. Она торговала на рынке ширпотребом, пытаясь заработать. Они полюбили друг друга. Сначала было трудно; квартира, которую они снимали, стоила дорого и прочие неурядицы, особенно с регистрацией по месту жительства, отравляли жизнь молодожёнов. Но потом Петру подфартило – удалось провернуть маленькую афёру и добыть немного денег. Они оставили шумный чужой для них город и поехали в городок у моря на Валину родину. Денег хватило на уютную квартирку и машину, да ещё и осталось….
– Работать будешь со мной, – прервал молчание Палыч, – Будешь у меня специализироваться по оперативной работе. Я твои способности знаю!
Пётр кивнул. Чернуха уже коротко рассказал ему о своём агентстве и своих планах. Он был рад, что теперь появился настоящий друг, на которого можно было положиться как на себя самого. Боевое братство закалило их отношения, кровью проверило на прочность в горах Афгана.
– Мы тут свой порядок наведём, – продолжил он, – Всех в кулак зажмём!
Пётр всё это время смотрел на море, а затем, оторвав от него взгляд, внимательно посмотрел на Палыча.
– Нравится мне море, – неожиданно сказал Пётр. – Мне оно о детстве напоминает. Оказывается, я всегда мечтал жить рядом с ним.
Музыка в ресторанчике никак не гармонировала с пенными валами, с крупными солёными брызгами, долетающими до самых окон. Они выпили ещё по рюмке.
– Палыч, а кто этот хлюст на «вольво»? – неожиданно спросил Пётр.
По дороге в ресторан им попался Ющенко, который попросил заняться его делом о пропавших в Киеве ребятишках. Рядом с Колей сидел Белочка. Пётр его сразу узнал, а он его нет. Коля пообещал хорошо заплатить, потому что для него, де мол, это очень важно, да и родственники их, де мол, беспокоятся. Они договорились встретиться завтра утром у Чернухи для уточнения деталей дела.
– Да, это некий бубновый валет Ющенко, который, похоже, метит в тузы, – ответил Палыч, – А что?
– Рядом с ним щегол белобрысый сидел…. Кто он?
– Валерка Белочка. У Коли работает, а что?
– На днях он ко мне заходил. Валентину спрашивал. Я уж, было, подумал невесть что, а ему, оказалось, Стас нужен.
– Какой Стас? – спросил Чернуха заинтересованно.
– А я у него квартиру с обстановкой купил и машину тоже. Недорого. Да, он, в принципе, не торговался. Спешил видно….
– Интересно, интересно….
– Не его ли этот Коля разыскивает? Видать, он сильно «бортанул» его, – продолжил Пётр.
– А когда это было?
– Недели за две до Нового года. Мы как раз только-только приехали.
– Понятно, понятно…. 
                # # #
В узкое, приземистое помещение дневной свет проникал через щели-амбразуры окон, тянущиеся под самым потолком. В его середине стояли два станка похожие на громадные электрические мясорубки с длинными лотками. Поодаль у стены громоздился увитый металлическими конструкциями бункер. Рядом с ним, тоже у стены, примостились длинные многоярусные стеллажи. Большинство из них были пусты, лишь на нижнем ярусе лежали трёхметровые отрезки плинтусов и наличников. У противоположной стены рядом с входной дверью, отгороженные от всего помещения невысокой перегородкой располагались металлические шкафчики, слесарный верстак, стол и скамьи. Так выглядело производственное помещение фирмы «Аспект». За столом сидели и дружно курили рабочие, стряхивая пепел в большую консервную банку, стоящую в середине стола. Их было четверо, и были они молоды. Работы не было, да и зарплаты тоже. Разговоры вились в основном вокруг двух животрепещущих тем: быстрый рост цен и отсутствие денег. Время было послеобеденное. Тут дверь в цех распахнулась, все как по команде повернули головы на звук. На пороге показался Константин.
– Привет, мужики! – сказал он, присаживаясь к столу, – Курим?!
– Здорово, Борисович! – ответил нестройный квартет голосов.
– Курим?! – повторил свой вопрос Костя, зорко оглядывая помещение.
– Что там новенького слышно? – не отвечая на вопрос, спросил один из рабочих, – Когда там зарплата будет?
– Значится, так! – снова заговорил Костя, – Сейчас докуриваем – это раз, потом поднимаемся и делаем приборку в помещении – это два. Не далее, как сегодня, примерно через полтора часа, придёт машина с сырьём, вы её разгружаете, а вторая смена побыстрому делает дежурные партии изделия 1 и изделия 2. А вы уже завтра утром загружаете ими вышеупомянутую машину. Задача ясна?!
– Ясна, – ответил тот же рабочий.
– А когда же зарплата? – спросил другой.
– А что я разве не сказал? – искренне удивился Константин.
– Нет, конечно.
– Значит, запамятовал, экая незадача! По приходу второй смены, прибывает Василич и выдаёт аванс. Это – три. А сейчас за работу! Ясно?!
– Ясно! – весело загомонили люди и, погасив окурки, принялись за уборку цеха….
В кабинете сидели Алик и Жора. Алик довольно потирал руки. Сияющее настроение не проходило у него три недели, то есть с того дня, когда позвонил Сёма. А Жора, чертыхаясь, печатал на машинке, потому что через каждые три-четыре удара по клавишам буквы западали. Они готовили договор на поставку в Днепр «столярки».
– А ты сомневался! – самодовольно говорил Алик, – Я же говорил, что наша продукция пойдёт. Теперь скоро весна. Начнут строиться, «столярка» всегда нужна особенно у нас!
– Кто ж мог подумать, – ответил Жора.
– Через пару поставок можно будет и офис в божеский вид привести, а то, как нищие тут сидим, – продолжал рассуждать Алик, просматривая бухгалтерские документы, – И бухгалтера толкового нанять, какой прок от этой «бабушки на полставки».
– Да, правильно, то за неё в банк ходи и прочее, а она в документах ошибки делает, а ещё оргтехнику приобрести, – в тон ему добавил Жора.
– Обязательно! Всё это сделаем. Бухгалтера наймём, компьютер, факс ну и прочее купим, разумеется. Да, и в первую очередь надо с сушкой опилок решить кардинально.
– А как насчёт лишних партнёров?… Я вот тут подумал, может нам акционерное общество закрытого типа для партнёров организовать и уставной капитал увеличить. Кто сможет пусть входит. Правильно?
 – Над этим надо подумать. Нельзя только сразу с плеча рубить.
Тут зазвонил телефон, судя по продолжительным сигналам, звонили по межгороду. Алик снял трубку. Это звонил Сёма. Они разговаривали минут пятнадцать. После разговора с Сёмой настроение Алика ещё больше улучшилось.
– Машина дошла нормально, – весело сказал Алик, – Продукция у их заказчиков идёт на ура(!). Надо быстрее договор пересылать. Они хотят ещё две партии у нас прикупить, а также интересовались можно ли наладить выпуск облицовочной плитки из этого же материала. Завтра надо с Боровиком переговорить, у него есть пресса;...


Глава 6

Жажда неистовствовала. Она настойчиво требовала своё, она рвалась отовсюду. От неё пересыхало во рту, распухал язык, нестерпимо жгло гортань. Но утолить её было пока нечем….
– Я полагаю, что пора изменить нашу тактику. Хватит мелочиться! Ну, зачем нам этот нефтемаслозавод?! Этой осенью, как ты знаешь, выборы мэра и депутатов горсовета. Чем ты не кандидат в мэры?! – запальчиво говорил Пётр, – Шире и глубже смотри. Такими возможностями, как у нас, грех не воспользоваться! Команда у тебя отличная, как в Афгане! Что нам этот ваш пресловутый Геша! Кто он вообще? Сапожник недоучка, или этот хлюст Ющенко – бывший комсомольский функционер. А ведь, поди ж, ты, в кресло мэра метят – лезут, локтями толкаются, никого вокруг не замечают. Вот ведь как власть глаза застит! Вот пусть открыто подерутся, да сломаются. А ты в лидеры выйдешь! Главное программу свою правильно составить и тактику разработать!
– Ну не знаю, не знаю,… – задумчиво проговорил Палыч. – Я об этом как-то не думал….
– А вот ты возьми, да и подумай. Я тебя прямо не узнаю! Вспомни Кандагар – разве ты раздумывал, когда на караван ходили? Какие могут быть ещё сомненья? Неужели хочется в «серых кардиналах» вечно ходить. Городок-то маленький. Как не конспирируйся – со временем всё равно проколешься! А тут другой уровень! Государственный!!! – и Пётр вознёс левую руку и выразительно потряс указательным пальцем.
– Времени маловато осталось. Выборы когда?
– В ноябре.
– А сейчас?
– Апрель.
– Вот то-то и оно что апрель….
– Ну и что. Главное ни сколько времени, а главное то, как им распорядиться. У тебя два главных козыря: ты боевой офицер, награды имеешь – это раз, и уроженец этих мест, тебя многие знают – это два! Народу героический лидер нужен! А не какое-нибудь там фуфло! Ну, чем ты не лидер?! А!?
– Да, да,… – задумчиво произнёс Павел и посмотрел в окно.
В это время в форточку ворвался лёгкий ветерок, наполнив кабинет детективного агентства волнующим запахом, щекотавшим нос. Над районом, носившим в народе название матросской слободки, невесомо курился розовый с изумрудным оттенком, нежно благоухающий дымок. Листья только ещё начали раскрывать свои маленькие зелёные ладошки, и поэтому их не было видно, но ощущение неотвратимо приближающегося изумрудного взрыва уже носилось в воздухе. К запаху цветущих абрикосовых деревьев, в изобилии обступивших маленькие белёные хатки, домишки побольше и особняки, выстроенные разбогатевшими от заграничных поездок и браконьерского вылова осетра гражданами, примешивался запах молодой травки, а также терпкий аромат моря – запах водорослей. Всё это кружило голову, заставляло распахнуть куртку или плащ, расстегнуть ворот рубахи и, повернувшись к ветру лицом, вдыхать и вдыхать его, закрыв глаза от ощущения нежданного счастья. День был солнечным, небо безоблачно.
– Да, да,… – задумчиво произнёс Палыч.
Пётр достал сигарету и хотел уже закурить, но Павел остановил его.
– Петя, не надо,… Ты чувствуешь, как пахнет?! А?! Весна. Ах! как я люблю это время! Помнишь, тоже весной в 86 мы на перевале Алимхана в засаде ждали?
– Помню…. Мы тогда троих потеряли, А Алимхана всё-таки взяли!
– Да жаль ребят,… горячие были парни! Но я не об этом. Тогда из долины ветерок потянул. Я глаза закрыл и будто дома оказался…. Только морем не пахло,… – проговорил Палыч, и вдруг как бы встрепенувшись, неожиданно продолжил. – Так что, говоришь,... стоит попробовать?
– Конечно Палыч. Попытка не пытка, как говорил товарищ Сталин!
– Хорошо, ты подумай, набросай тезисно первостепенные задачи. Я со своей стороны тоже покумекаю. А теперь, что у нас на сегодня.
– Вот посмотри, – и Пётр подал несколько листков бумаги. – Кстати, по делу этого хлюста Ющенко кое-что прояснилось.
– Что же? – спросил Палыч, не отрываясь от бумаг.
– Вроде видели этого Стаса в метро в Москве.
– В Москве? А, может быть ошибка, людей там немерено!
– Трудно сказать…. Грамотно он Ющенко кинул на 35 штук баксами! Этот хлюст до сих пор проценты по его кредиту выплачивает, – с ехидцей в голосе сказал Пётр.
Как Коля не пытался скрывать цель розыска Стаса, люди Чернухи стороной вяснили его истинные мотивы.
– Вот не любишь ты Колю,… а мы можем хорошо заработать на нём.
– Да, он мне как-то сразу не приглянулся. Я тут, кстати, подобрал кое-что по Ющенко, – и Пётр выложил ещё несколько листков. – Есть интересные данные. Мы его здорово можем подцепить, чтобы не зарывался.
– Хорошо, хорошо,… а говоришь, что не приглянулся, – ответил Палыч, лукаво улыбаясь….
                # # #
Ночь была тёмной. Лёгкий ветерок неторопливо гнал с юго-запада невысокую волну. Небо затянули облака, которые вслед за волнами неуклонно стремились на северо-восток. Сквозь рваные прораны в них проступали и тотчас скрывались звёзды и созвездия. Временами срывался мелкий тёплый дождик. Держась носом к волне, среди кромешной черноты моря, мелко покачиваясь на короткой волне, дрейфовал быстроходный катер. Когда волны, любовно лаская его тёмные обводы, вдруг начинали с лёгким звоном разбиваться о борт, он, повинуясь руке умелого рулевого, незаметным движением поворачивался форштевнем к очередному набегающему гребню. Огни на катере были погашены. На его корме маячила сгорбленная фигура человека, сидевшего лицом к тёплому ветерку. Человек напряжённо всматривался в невидимый горизонт, пытаясь что-то разглядеть. Временами он посматривал на фосфоресцирующую маленькими зелёными огоньками приборную доску….   
Наир стоял оперевшись на леера мостика. Лишь ровный гул машины нарушал идиллию апрельской ночи. Вокруг была непроглядная тьма, в которой ходовые и вспомогательные огни судна казались какими-то нереальными, ненужными. Вчера вечером его сухогруз миновал северный створ Керченского пролива и теперь, следуя в балласте, держал курс на NNO. Ветер был два балла, волнение – ноль. Условия благоприятные. Турок посмотрел на светящийся циферблат часов. Пора! Он быстро спустился по крутому и узкому трапу на палубу и прошёл по левому борту на корму. Осторожно осмотревшись, Наир открыл крышку большого металлического ящика. Через мгновенье за борт полетел небольшой чёрный мешок. Темнота и море поглотили его, скрыв всплеск в шуме машины и шуршании воды. Через минуту турок уже стоял на своём месте, и внимательно всматривался в невидимый горизонт, никто, даже вахтенный рулевой его отсутствия не заметили….
Когда сияющее ходовыми огнями судно по левому борту поравнялось с катером, сидящий на его корме человек метнулся к пульту управления. Взревел мотор, и, не зажигая огней, катер, описав широкую дугу, пристроился в кильватер сухогрузу на расстоянии двух кабельтовых. Через десять минут рулевой катера заметил впереди в чёрных волнах ярко светящуюся оранжевую точку. Катер резко сбавил скорость, двигаясь по инерции. Человек оставил штурвал и, схватив багор, закреплённый на левом борту, опустил его в воду. Через минуту огонёк поравнялся с катером. Орудуя багром, человек умело подцепил тонкий линь и принялся тянуть его, перебирая руками. Ещё через минуту на палубе оказался черный мешок, обвязанный спасательным поясом. Смотав линь с буйком и лампочкой, человек бросил мешок в маленькую каюту на носу катера. Через секунду взревел мотор….
                # # #
Евгений Иванович приехал в офис, как обычно к девяти утра, просмотрел бумаги, которые ему положила на стол Ирина, потом вызвал Калькиса.
– Ну, что хорошего скажешь, Николай Станиславович? – спросил он.
Но ответа услышать он не успел, потому что зазвонил его личный телефон, не связанный с секретарём. Геша снял трубку.
– Всё в порядке, Евгений Иванович! – из трубки донёсся бодрый голос Ладо. – Разыграли, как по нотам…
– Груз в сохранности?
– Да…
– С описью сверил,… расхождений нет?
– Нет, всё в порядке!
– Тогда действуй по плану. Всё.
Шаповалов положил трубку и вопросительно посмотрел на Калькиса. Тут вошла Ирина и принесла на подносе две чашечки кофе.
– Пора запускать предвыборную программу, – сказал Калькис, отпивая кофе из чашечки. – И в первую очередь учредить предпринимательскую ассоциацию. Помнишь, мы об этом говорили?
– Помню….
– Так будет легче к мэру войти…
– Да, чего к нему входить. Он и так ко мне по вечерам сам приходит! Отчитывается!
– Знаю. Но я не в этом смысле, а в смысле официального признания.
– Ты же знаешь, сколько я для города делаю и для народа тоже?
– Конечно, Евгений Иванович. Но тут совсем другое дело. Я тут одного человека присмотрел. Очень толковый парень – юрист по образованию и главное молодой. Витя Гуревич.
– Кто он? Я что-то о нём ничего не слышал.
– Он недавно из Новосибирска приехал. А что его не знают – это нам на руку.
– Ну, хорошо,… тогда после обеда пусть придёт. Потолкуем, что к чему.
                # # #
– Вчера я встретил одного своего дружка, – произнёс Толик, затягиваясь сладковатым дымком сигареты. – Мы с ним с детского сада знакомы, и до восьмого класса вместе учились.
Стас и Сергей понимающе кивнули. Они сидели в уже знакомой обстановке кухни 28 этажа. На столе стояли банки с пивом. Валентина возилась у плиты с приготовлением ужина. Апрель растопил последний снег, и с каждым днём становилось всё теплее и теплее. Дело, которое предложил Толик ещё в январе, “не выгорело”, поэтому пришлось довольствоваться небольшой торговой палаткой непо¬далёку от дома. Доходов это приносило мало, хотя чуть больше, чем в их родном городке, но приходилось делиться с местной “братвой”. Это положение дел никого не устраивало, и они были в творческом поиске.
– Так вот, – неторопливо продолжил Толик. – Я после восьмого в техникум пошёл, а он в девятый. Тут-то наши пути и разошлись. Он всегда пронырой был. Оказывается после десятого закончил “керосинку”, а потом влез в одну контору, Угра–нефть называется. И в московском филиале чуть ли не главный менеджер, – Толик выдержал многозначительную паузу. – В общем, их компания открывает сеть заправок на Кольцевой. Нужны толковые ребята. Я ему кое-что рассказал….
Стас молча нахмурил брови.
– Да не волнуйся, не волнуйся, ничего лишнего я не сказал…. Он предлагает взять в аренду одну из заправок. Там, кстати, мойка, кафе и магазинчик – целый комплекс – евростандарт!
– Надо подумать, – задумчиво произнёс Сергей, отпивая пиво из банки. Его подбородок и щёки поросли густой растительностью, это придавало ему мужест¬венно-загадочный вид и делало значительно старше на вид. Стас промолчал.
– Ну, что мальчики, – неожиданно вмешалась Валентина, поставив на стол кастрюлю с картошкой и сковороду с жареным мясом. – Будем ужинать!? Только хозяйкой в магазине буду я!
– Правильно, Валентина, правильно! – продолжил Толик, орудуя вилкой. – Что тут думать!... Как вкусно, Валюша!... Место предлагает хорошее, на северном участке, полностью их поставка, но можно и от себя тоже что-то продавать. Главное чтобы прибыль шла! А бензин сами понимаете! Объяснять не буду!
– Конечно, – наконец высказался Стас.
– Давайте завтра с ним встретимся и серьёзно поговорим.
Все дружно согласились…. 
                # # #
Ющенко сидел спиной к окну в шикарном кожаном кресле в новом кабинете своего нового офиса. Помещение было просторным и светлым с высокими потолками. На широком столе слева от него стоял телефакс, а справа – компьютер. По правую руку у стены на тумбе – сейф с электрическим кодовым замком. Вдоль стены напротив окна помещались шкафы с папками, красочными рекламными журналами и проспектами на полках. Кроме того, интерьер дополняли несколько кожаных полукресел. Всё это было частью мебели изъятой у Карабаша. Другая её часть разместилась в помещениях, где в поте лица трудились его ближайшие помощники, Белкин и Музы;ка, и другие второстепенные сотрудники. Перед Колей через стол сидел седой, довольно полный человек в годах. Это бывший когда-то начальником горотдела милиции Александр Семёнович Камаев. Коля взял его в свою фирму как юрисконсульта и для некого авторитета. Лет, этак, восемь-десять назад Александр Семёнович имел в городке почти безраздельную власть, если конечно не считать первого секретаря горкома компартии и председателя горисполкома. Потом, после выхода на пенсию бывший полковник милиции Камаев занял не менее престижную в городе должность начальника охраны торгового морского порта. Он бы и продолжал плодотворно трудиться на ниве защиты социалистической, а потом и просто национальной государственной собственности от расхитителей, если бы не досадный случай с попыткой незаконного вывоза с территории порта чего-то там, кажется, чуть ли не центнера апельсинов, в багажнике личного ГАЗ-24. За что был благополучно уволен, хотя в те времена по указу генсека Андропова простых грузчиков, а точнее докеров, за пару цитрусовых беспощадно отвозили в места не столь отдалённые…. Случай с апельсинами скоро забыли, но работы в госучреждениях не предлагали – репутация оказалась несколько подмоченной. И теперь Александр Семёнович, сидя в кабинете Николая Дмитриевича, сквозь очки в золотой оправе изучал бумагу с напечатанным на машинке текстом. Прочитав его несколько раз, он передал её Ющенко.
– Ну, что я могу сказать, Николай, – начал Камаев, снимая с носа очки. – В целом хорошо. Вот в этом месте, где о безграмотных, зарвавшихся предпринимателях с полукриминальным прошлым. Это хорошо отрезвит людей, а там, где я пометил, надо поаккуратней. Так нельзя! Виктор Иванович будет недоволен.
– Ну, и что?! Сейчас демократия! Всё можно!
– Можно, можно,… да нельзя! Виктор Иванович Мамай – мэр! У него говорят довольно прочные связи в Киеве. Вот ведь, как он сокрушил на прошлых выборах, казалось бы, незыблемого Дубинку. А до выборов ещё почти полгода! И так писать в газете серьёзному претенденту на кресло мэра о том, что действующий мэр ходит на отчёт к какому-то сапожнику-недоучке, опрометчиво. Могут смять. Да и Шаповалов тоже тёртый калач. С ним надо ухо востро держать.
Коля взял ручку и, немного подумав, что-то вычеркнул, что-то написал, а затем снова протянул лист Камаеву. Тот, водрузив очки на нос, посмотрел и удовлетворённо кивнул.
– Вот так лучше! Вечно вы, молодые, лезете в пекло, не раздумывая, и шеи ломаете, нет, чтобы с нами, стариками, посоветоваться!
– Спасибо, Александр Семёнович, за совет. Вот поэтому и работаем вместе! – ответил Коля, а потом вызвал по селектору секретаршу.
– Вот, Нина, отпечатай в двух,… нет лучше в трёх экземплярах, да смотри со всеми пометками и без ошибок, – сказал он, когда секретарша вошла в кабинет. – И ещё вот что,… сделай кофе с сахаром и покрепче. Вам как Александр Семёнович?
– Мне тоже.
– Поняла?
– Хорошо, Николай Дмитриевич, – ответила Нинка и вышла.
– После обеда в газету отвезу, – сказал Коля, самодовольно улыбаясь. – Начнём действовать!
– Только поаккуратней, Николай, поаккуратней, настоятельно советую.
– Ничего, мы тоже не слепые котята и драться тоже можем!
                # # #
 Главный редактор газеты «Курсив» господин Лазняк, сорокалетний темноволосый мужчина с приятно-приторным лицом и с западно-украинским акцентом в речи, сидел и просматривал содержимое пакета, привезённого Ющенко в редакцию в его отсутствие. Региональная газета «Курсив» выходила дважды в неделю и, пользуясь скандальной славой, выступала альтернативой официаль¬ной городской прессе. На её страницах можно было найти сообщения и материалы на любой вкус от голой правды до красиво разодетого вымысла. Если горячие материалы касались деятельности властей, то газету наказывали. Наказывали по-разному: то лишали права на официальную информацию, вопреки Закону о печати, то подавали на неё в суд, то срывали подписную кампанию. Но газета стараниями Тараса Григорьевича как-то держалась на плаву за счёт розничной продажи и предоставления печатной площади под рекламу, а также участия во всякого рода предвыборных кампаниях, референдумах и опросах, предоставляя за определён¬ную плату место на своих страницах разным депутатам, кандидатам и партийным объединениям. Но печатать всё без разбора было опасно; невзирая на сентенцию, что газета не всегда разделяет мнение авторов опубликованных материалов, можно стать козлом отпущения и хорошенько схлопотать. Лазняк поёжился, вспомнив прошлогодний инцидент, когда он без раздумий напечатал материал, принесённый в редакцию читателем-правдолюбцем, под рубрикой «Журналистское расследование» о махинациях с приватизацией самой комфортабельной гостиницы города. После лаконичного предупреждения Тарас Григорьевич пролежал две недели в больнице. Вот об этом-то он и раздумывал, просматривая материал Николая Дмитриевича. Ссориться с Шаповаловым не имело смысла, и поэтому просмотрев бумаги до последней точки, он снял трубку телефона и набрал номер.
– Алло! Николай Дмитриевич? Здравствуйте. Это Лазняк вас беспокоит.
– Здравствуйте, Тарас Григорьевич! Вам передали пакет? Вы всё поняли или есть вопросы?
– Нет, нет, Николай Дмитриевич, всё ясно, только мы не можем напечатать этого, – извиняющимся тоном ответил Лазняк.
– Почему? – удивился Коля.
– Понимаете,.. щекотливый вопрос затрагивается, Николай Дмитриевич.
– Но у вас же независимая газета! Вам и карты в руки! Ведь какие факты!
– Вот именно, что независимая. И такие факты….
– Давайте я удвою плату.
– Нет, я не об этом…
– Утрою!
– Вы меня не поняли. Мы не можем. Вы меня просто без ножа режете, Николай Дмитриевич! Обратитесь к Полищуку. У них и тираж больше, и авторитет сами понимаете.
 – Вы меня разочаровали, Тарас Григорьевич, очень разочаровали…
                # # #
У крыльца фирмы «Аспект» стоял крытый грузовичок марки «УАЗ». Несколько человек поочерёдно выносили из здания большие картонные коробки и складывали их в кузов. Руководил людьми Жора, показывая, куда какую коробку ставить. Потом вынесли бедную мебель и сейф, точнее железный ящик.
После этого Жора заключил: «Всё, мужики, перекур!» Все с облегчением достали сигареты и, отряхивая одежду, закурили. Посыпались анекдоты, шутки. А радоваться было чему; при почти полной безработице в городе их фирма работала, и мало того, два месяца кряду всем платили уже зарплату. Дела «Аспекта» после заключения договора с днепропетровцами пошли, что называется, в гору. Уже приобретён этот пусть подержанный, но всё-таки грузовичок, куплен и отремонтирован домик под офис рядом с заводом «Разнобытпром», на территории которого согласно договору с Боровиком был теперь их цех. Пока рабочие, а было их пятеро, включая водителя УАЗа, под руководством Жоры покуривали, подкатила голубая с красными полосками по бортам «Таврия» – тоже приобретение фирмы. Из неё горбатясь выбрался Алик (малолитражка никак не подходила к его росту). Все дружно поздоровались с шефом. На что он несколько небрежно ответил общим «Здрасьте» и отозвал в сторону Жору.
– Ну что, закончили?
– Да, – ответил тот, отбросив щелчком окурок.
– Давай отправляй их.
– Поезжайте, мужики! – Жора обратился к рабочим. – Вас уже Борисыч дожидается! Разгрузитесь и по домам, а вечером на смену! Не забыли?
Рабочие забрались в кузов и задёрнули полог. «УАЗ», чихнув выхлопной трубой, тронулся с места. А Жора и Алик поднялись на второй этаж, где ещё недавно был их офис. Теперь большая комната была пуста.
– Ты подготовил письма партнёрам? – спросил Алик.
– Да, Петрович. Представляю как они удивятся!
– А что они хотели? Когда была нужна их действенная помощь, только отговорками кормили, а сейчас звонят, интересуются как дела, когда прибыль делить будем. Ишь ты какие шустрые!
– Да, хоть бы пальцем пошевелили, а теперь хотят получать дивиденды! Вот им! – и Жора скрутил из пальцев кукиш.
Пока они беседовали, за спиной раздалось шарканье подошв о пол – это появился бывший их арендодатель. Они поздоровались.
– Покидаете нас? – спросил Сан Саныч после рукопожатия. – А то бы оставались ещё!
– Спасибо, спасибо, – ответил Алик. – Мы теперь ближе к цеху будем. Ну что, всё в порядке?
– Да, приятно было с вами иметь дело! Если что будет нужно, милости просим!
– Хорошо, спасибо, – и Алик отдал ему связку ключей.
Они снова пожали друг другу руки, и вышли на улицу. Уже в машине, уступив место за рулём Жоре, Алик сказал:
– Конечно, приятно иметь дело, особенно когда арендную плату повышаешь, а ему плати без разговора…
– Петрович, – перебил его Жора. – Я вспомнил, что сегодня в газете читал: Геша опять про ассоциацию пишет, агитирует. Как думаешь, стоит обратить на это внимание или нет?
Машина скользила по улице. Лето уже началось. Черешни на обочине запестрели крупными спелыми ягодами, поспевали вишни. День был солнечным, с юго-запада лёгкий ветерок нёс редкие кучевые облака. «Таврия» миновала пляж, на котором также редко темнели на белом песке тела загорающих. Кризис давал о себе знать – раньше в это время здесь яблоку негде было упасть, а теперь…
– А что ассоциация? В идеале вещь хорошая, а на деле… Ты же сам знаешь, кто этот Геша.
– Конечно, знаю… Сапожник…
– Вот именно.
– Но с другой стороны, – продолжил Жора. – Пока мы с кредита на кредит перебивались на нас внимания, никто не обращал, а теперь, когда прибыль пошла, могут запросто наехать!
– Да, могут наехать,.. – задумчиво повторил Алик, глядя вперёд на дорогу.
– Так вот, – продолжил Жора, – Лучше уж Геше взносы платить… В общем крыша нужна!
– Крыша нужна… – снова тем же тоном произнёс Алик.
– Вот и я говорю. А чем ассоциация не крыша? Может попозже надумаем мелкооптовый склад и розничную торговлю организовать!
– Да, Васильич, идеи хорошие. Надо обдумать… Да, сегодня обустроимся, а завтра утром покажешь письма партнёрам. Может, надо будет кое-что доработать.
– Хорошо, шеф…
                # # #
– Ваше дело, Николай Станиславович, как говорят в «ментовке» безнадёга, то есть ничего определённого, по крайней мере в нашем городе, установить не удалось. Единственно, что удалось выяснить точно, так те двое, которых в киевском поезде грохнули… ну, помнишь в декабре... связаны непосредственно с происшествием. И убрали их, похоже, как заваливших задание и чтобы не сболтнули лишнего. При них крупную сумму обнаружили.
Калькис понимающе кивал. Они сидели в офисе Чернухи. Палыч прервался и, прежде чем налить себе в стакан минералки, кивком предложил налить Калькису. Было жарко, и тот согласился. Прохладная газированная влага приятно щекотала язык и гортань и немного освежала. Палыч продолжил.
– Неявно прослеживается след киевлян и ещё кого-то, но уж больно засекреченного. Моя сеть выйти на него не смогла – обрубают концы чуть ли не с руками. Вот так получается! В целом, в отчёте я всё отразил,… кстати и счёт приложил тоже, – и Пал Палыч протянул Калькису объёмистую папку, – Расходы, сам понимаешь, при такой работе нешуточные! Врать не буду, ты же меня знаешь!
– Да, да, конечно, Пал Палыч, – согласился Николай Станиславович. – Несомненно, ты сделал всё что смог. «Менты» вообще закрыли дело через месяц – замыкание в электропроводке, и всё!
– Да, они не любят себе отчёты по раскрываемости портить. Там ещё посмотришь, в отчёте я указал варианты цепочек. Кое-кого и у себя проверьте.
– Ну что же, Пал Палыч, спасибо! – сказал Калькис, вставая и протягивая руку на прощание. – Будем внимательнее с подбором персонала и партнёров!
Лишь только за ним закрылась дверь, как из потайной дверцы, замаскированной под стенной шкаф в кабинет вошёл Пётр и сел за стол напротив Палыча. Палыч с удовольствием курил – он здорово провёл Калькиса, отведя подозрения от себя.
– Ну вот, Васильич, решительный шаг сделан, – самодовольно сказал он, – Ну как там с материалами?
– Готовлю ряд статей для печати от лица местных жителей, бывших соседей, друзей детства, твоих учителей, ну и прочее. Начали работать с агентурой, – и он показал ряд исписанных листов.
– Хорошо! А я тут по своим каналам из столицы кое-что на Мамая получил, вот посмотри, – и он придвинул Петру бумаги. – Интересные факты! Может быть удастся куда-нибудь пристроить.
– Да, это же бомба, ядреная бомба! – воскликнул он, лишь перелистав их. – Как тебе удалось?! Ну, ты молодчина!!!
– Места грибные надо знать, – Палыч расплылся в улыбке.
Тем временем позвонила секретарь и сообщила о новом визитёре.
– Ладно, – сказал Пётр. – Пойду ещё поработаю, собирая свои документы.
– Эти тоже возьми, – и Палыч протянул ему киевские бумаги.
                # # #
Геша сидел в своём кабинете и внимательно читал отчёт Чернухи. Калькис сидел напротив и непринуждённо покуривал, стряхивая пепел в большую хрустальную пепельницу. По мере его прочтения, на лице Шаповалова собиралась буря, настоящий тайфун, готовый сорваться, сметая всё на своём пути, но он сдержался. Отложив папку, спросил:
– Насколько это реально? Ты проверял?!
– Да, кое-что начал.
– Неужели у нас завелись крысы?!
– Прямых доказательств нет, но косвенные очень веские…
– И Ющенко тоже фигурирует, – вены на Гешиной шее вздулись, наливаясь кровью.
Палыч умышленно подтасовал некоторые подходящие факты так, чтобы вывести этих двух волков на одну охотничью тропу. Особого труда это не составляло, особенно после Колиной статьи в главной городской газете. Четыре дня назад она взбесила Гешу и вывела из равновесия.
– Давай для начала всех наших пошерсти, только чтобы никто ничего не заподозрил! И побыстей!
– Я уже начал…
– Молодец… и скажи главбуху, чтобы Чернухе заплатили за работу. Толковый парень! Надо бы его к нам приобщить… 
– Не пойдёт! Он одинокий волк! Афганец!
– А жаль….
                # # #
Красная «вольво» плавно плыла по пригородной дороге редко обсаженной деревьями. Был полдень. Ющенко ехал в село, раскинувшееся на берегу моря. Там строился его загородный дом, рабочие только что заложили фундамент, а в городе на самом возвышенном месте уже высился Колин скромный особнячок, где проводились отделочные работы. Настроение у него было хорошим – на днях напечатали его первую статью в газете. Предвыборная гонка началась! Скоро, скоро осень придёт и тогда…. Он расслабленно сидел за рулём и в полглаза смотрел на набегающую пустынную дорогу, обдумывая свои дальнейшие шаги. Поэтому Коля не сразу обратил внимание, что в низине между холмиков, по которым пролегало шоссе, с поля на дорогу выбирается большой колёсный трактор с длинным прицепом. А когда он хотел обогнать его, то обнаружил, что путь перекрыт, и трактор стоит. Коля резко затормозил, хорошо, что скорость была небольшой! Он посигналил. Трактор не сдвинулся с места. Тогда Коля выбрался из машины и пошёл посмотреть, что могло случиться. В кабине громко тарахтящего трактора никого не оказалось. Коля в сердцах выругался и недоуменно обернулся. То что он увидел заставило его несколько испугаться – позади его автомобиля стояла потрёпанная «копейка» без номеров, а к нему направлялись три здоровенных мордоворота с бритыми наголо макушками в спортивных костюмах, кроссовках и тёмных очках.
– Слушай, ты, урод! – сказал один из них, не доходя до Коли десяти шагов. – Говорят писакой заделался!?
– Мужики! Да вы чего?! – растерянно пробормотал Ющенко. Волосы на макушке головы зашевелились.
– Запомни, гнида! Что б это было в последний раз, иначе пеняй на себя! Больше предупреждать не будем! И вообще не лезь в это дело! Понял!!!
– Но…
– Понял, говорю или нет… Не слышу!!! – и он грязно и длинно выругался.
– Понял, конечно, понял….
– Тогда живи пока, – и они невозмутимо повернули обратно.
Через минуту «копейка», развернувшись, рванулась с места. Коля проводил её взглядом, пока она не скрылась из виду за холмом в направлении города. Только после этого он вернулся в машину и сел за руль. Трактора на дороге не было – он пылил уже далеко в поле слева от дороги…


  Глава 7

Жажда неистовствовала. Она достигла такого накала, что терпеть уже не было сил. Глотка воспалилась настолько, что казалось будто она превратилась в сплошной волдырь, язык распух и занял весь рот и только с большим трудом им можно было ворочать. Глаза готовы были вылезти из орбит. Колышущееся марево громоздило миражи голубых озёр с прозрачной холодной водой и зелёными пальмами по берегам… Казалось, что осталось сделать тот заветный последний шаг и… вот уже она, живительная влага упругой струёй бьёт прямо в лицо, обжигая обветренные губы, воспалённый рот и распухший язык. Челюсти судорожно делают глотательные движения. Ещё, ещё и ещё…. Не захлебнуться бы!!!
Стас сидел, прихлёбывая из банки прохладное пиво, и подсчитывал барыши за последний месяц, когда зазвонил телефон. От неожиданности он выронил банку, и она, глухо ударившись об пол, покатилась, разливая пиво. Ещё сегодня утром Стас проснулся от лёгкого покалывания в сердце; какое-то непонятное чувство, скорее предчувствие чего–то неотвратимого навалилось на его сознание. Весь день ничего не срасталось; оговорённая ранее выгодная посредническая сделка сама собой без каких-либо видимых причин провалилась. Клиент позвонил и отказался от покупки партии бензина, невзирая на штрафные санкции. В магазинчике у Валентины обнаружилась недостача, пусть маленькая, но всё-таки недостача, чего раньше у неё не случалось. Были и другие более мелкие неудачи. Стас, коротко выругавшись, снял трубку. Упавшая банка закатилась под батарею отопления. Звонил Сергей. Голос у него был возбуждённый.
– Стас… похоже нам кранты!
– Что случилось? – спросил он в ответ, стараясь сдержать неизвестно откуда набежавшую дрожь.
– Кранты нам, говорю! Засыпались мы!
– Успокойся и ответь, что конкретно случилось?
– В общем, только что… – Сергей не мог говорить. Он захлёбывался, глотал слова.
– Срочно приезжай ко мне, и поговорим! Да успокойся ты!!! – и Стас положил трубку. Под ложечкой у него противно засосало и, забыв об упавшей банке, он закурил, пытаясь сосредоточиться. «Что могло случиться?» – думал Стас, глядя в окно на вечерний город и перебирая в памяти все последние события, – «Что мы могли упустить? На чём могли проколоться? Толик ещё, как назло, уехал на неделю в Сочи. Нашёл время для отдыха!» Через час в квартиру ввалился взволнованный Сергей.
– Нас засекли… – задыхаясь, начал он прямо с порога, – Сегодня…
– Что несёшь? На выпей, – Стас протянул ему банку пива, – Налоговая навалилась или менты?... Кто?... Бандиты наехали?
– Сам пей! Не до пива мне сейчас!
– Так что же случилось конкретно? – Стас начал раздражаться от нетерпе¬ния. – Ты можешь мне толком членораздельно объяснить?
– Да, только не перебивай меня!
– Хорошо, хорошо успокойся. Закури, – Стас протянул ему сигарету.
– В общем, сегодня, – после нескольких быстрых затяжек уже чуть-чуть спокойнее начал Сергей, – У нас на заправке был этот тип похожий на крысёнка. Он мне сразу не понравился! Такой мерзкий и ещё с этой серьгой в ухе!
– Какой тип?
– Какой, какой… Музыка! Вот какой! Из компании Ющенко!!!
– А ты ничего не перепутал? Может быть, показалось? У страха глаза велики!
– Какого страха? Какой перепутал? Я его видел так, как тебя сейчас вижу! Номер машины не запомнил, но то, что не российский, был точно. Да и к чему номер-то? Разве в такой толчее заметишь машину-то?
– Да, дела, – растерянно произнёс Стас, опускаясь на стул, – Хорошо, что Валентины нет дома!
– Что же предпримем? Скоро гости дорогие пожалуют! Сколько у нас налички? Надо ноги делать!!!
– Ладно, успокойся, не горячись. Я думаю, до утра время у нас есть, – и Стас снова закурил.
                # # #
– Николай Дмитриевич, можно? – Валера приоткрыл дверь в кабинет Ющенко.
Коля сидел в обществе Камаева. Они обсуждали дальнейшие шаги в предвыборной кампании. О загородной «встрече» Коля никому не рассказал, но обзавёлся небольшим браунингом.
– Заходи, Валера. Что-то случилось?
– Я пойду, Николай Дмитриевич, – посмотрев на обескураженного Белочку, произнёс Камаев.
– Нет, Александр Семёнович, не уходите. Тут с юридической стороны надо один вопрос обсудить, – сказал Валера, усаживаясь на предложенный стул. – Дело одно образовалось. Одной нашей фирме письмо интересное пришло.
– И что?
– А то, что у неё договор с «Аспектом» о сотрудничестве. Когда им было трудно, наши выручили, а теперь, когда стали подниматься, партнёров можно побоку.
– Ну?
– По договору проценты платить не хотят, а сами две машины купили и дом. А нам предлагают вступить в акционерное общество с минимальным взносом в уставной капитал сорок штук баксами…. Если, мол, через неделю мы не ответим, они возвращают ту сумму, которую получили от «Сервисстроя» по договору и прекращают договорные отношения. Прямо так и написали!
– Какую сумму хотят вернуть?
– Примерно штуку.
– А должны сколько? – спросил Камаев.
– По нашим подсчётам с учётом процентов и инфляции двадцать пять!
– Ого! Легко хотят отделаться! Договор у тебя с собой? – спросил Коля.
– Да, вот он, – и Валера протянул папку с договором Ющенко.
Коля взял её и, пригласив поближе Камаева, принялся изучать. Договор был составлен хитро, зацепиться было не за что. Они, отложив все другие дела, судили-рядили около часа, но ничего придумать так и не смогли. День клонился к закату, и их головы уже плохо соображали. Поэтому договор решили отложить до завтрашнего утра. Может быль за ночь какая-нибудь свежая мысль посетит их умы.
– Эх! Жаль, что Шурик в Москве! – сказал Коля, распрямляя затекшую спину, – Он мастер по этим делам! Что-нибудь обязательно нашёл бы!
Тут дверь отворилась, и на пороге появился Музыка собственной персоной.
– Богатым будешь! – вместо приветствия обрадованно сказал Коля, – Мы только, что тебя вспоминали! Ты как раз кстати!
– Здравствуйте, – воскликнул Шурик, – У меня хорошая новость! – и он сделал многозначительную паузу, – Я Стаса нашёл!!! И он об этом не догадывается! Вот так!
Все переглянулись. У Коли на лице засияла радостная улыбка. 
– Проклюнулись, птицеводы хреновы! – воскликнул он. – И где же?
– Как где? В златоглавой конечно! А где им ещё быть, она всех притягивает!
– Ну что же вот и отлично! Пошлём основную бригаду! Возьмут его и сразу ко мне, а здесь уж разберёмся, что к чему! Вот кстати посмотри, это по твоей части, – продолжил Коля, протягивая папку с договором, – Уже целый час ничего конкретного не можем решить. Может у тебя получится?
– А, это договор с «Аспектом». Знаком, знаком, – сказал Шурик, устраиваясь за столом, – Алик – жук ещё тот! Тут смотреть нечего! Ничего не найдёте! Его только на испуг брать можно. Тем более, как мне известно, крыши у него нет!
– Хорошо, вот я завтра Вовочку и направлю к нему, чтобы обстановочку выяснил.
– Только пусть осторожней будет! Ещё раз повторяю, что Алика на мякине не проведёшь!
– Ладно, проинструктирую. А ты передохни денёк и давай выезжай с бригадой в бывшую столицу нашей бывшей родины, – заключил Коля.
Но выехать в Москву в назначенный день Музыке не удалось – по неизвестной причине, а в пожарной части сказали, что произошло замыкание электрической проводки, сгорел их только что открытый магазин. Что это, как не месть Геши за статью в газете, решил Коля. Как ещё можно больно ударить по конкуренту, как не поджогом его собственности. Отъезд задержался на неделю. Но так как Стас, по словам Шурика, не подозревал о своём провале, Ющенко решил, что ничего страшного в задержке не будет. Поход Вовочки, директора «Сервисстроя», в «Аспект» оказался тоже неудачным – Алик здорово запудрил ему мозги. Из-за хлопот по ликвидации последствий пожара Коля отложил их совместный с Вовочкой визит и к нему.
                # # #
Леонид Петрович Боднар сидел в своём кабинете нового офиса. Теперь в новом помещении был кабинет и у его заместителей, кабинет у недавно нанятого бухгалтера и кассира, приёмная с секретаршей и даже «греческий» зал для собраний и праздников. Все помещения были обставлены добротной мебелью и оборудованы офисной техникой. В общем, всё как у порядочных бизнесменов. Только что Леонид Петрович переговорил с одним из партнёров, компанией «Аско», на предмет создания акционерного общества закрытого типа. Ответ был положительный. Трое других ранее отказались от своего участия, сославшись на собственные неурядицы. «Ну, что же, вольному воля» – решил тогда Алик и компенсировал вложенные ими средства. Получалось, что в общество вошли их фирма, завод «Разнобытпром» и страховая компания «Аско». Всё складывалось как нельзя хорошо. К тому же они вступили в городскую ассоциацию предпринимателей. Оставалась одна загвоздка – несговорчивая фирма «Сервисстрой». Разговор с её директором, состоявшийся недели полторы назад, ни к чему не привёл. Из партнёров этот был наиболее неблагонадёжным. К нему Алик обратился в самый трудный для фирмы момент – другого выхода не было, поэтому проверить, что это за «Сервисстрой», времени не хватило. Купился Алик на название – «Сервисстрой», значит, строят, значит, нужны столярные изделия, но на деле оказалось иначе – «Сервисстрой», вероятно, о будущем не думал. На все следующие просьбы о помощи, в отличие от других партнёров, они отвечали отказом, мол, мы вам помогли, когда же прибыль пойдёт? Алик безрезультатно пытался урезонить непонятливого партнёра, что будущее – это производство, а не купи-продай. Время уж поджимало – начался август, а он хотел ещё в июле подать документы на регистрацию акционерного общества в горисполком, и лишь «Сервисстрой» путал все карты. Думая об этом, Алик не услышал, что к офису подъехал автомобиль, и в его кабинет вкатился этакий низкорослый увалень похожий на сказочного колобка. Это впечатление добавлял выбритый наголо череп и короткие штаны с безразмерной майкой навыпуск. Колобком был Вовочка – директор фирмы «Сервисстрой». Он был чуть младше Алика, но вдвое толще. Сзади над его головой громоздилась фигура Коли Ющенко.
– Здорово, Петрович, – произнёс колобок и тяжело бухнулся на стул, стирая платком с багрового лица обильный пот. Коля уселся на соседний стул.
– Не ожидал, Петрович, что придём? – спросил Вовочка.
– Здорово, давно ожидал, когда наконец созреет твоё решение, – ответил он настороженно.
– Да, я вот тут пришёл с одним умным человеком, чтобы ещё раз тебя послушать. Надеюсь, Колю тебе представлять не надо?
– Нет, а он здесь при чём?
– Мы с ним являемся учредителями фирмы.
– А,… понятно тогда…
– Что тебе понятно? – заговорил сохранявший до этого молчание Коля. – Ты нам тут Лазаря не пой, а скажи лучше, когда долг вернёшь?
– Мы в письме вам ясно написали, что, если не согласны вступить в ЗАО, то расторгнем прошлый договор и я верну вам ранее вложенные деньги.
– Давай не будем лапшу нам вешать! Мы вот тут прикинули хвост к носу, посчитали, – и Коля извлёк из папки лист бумаги и положил его на стол перед Аликом. – и получается, что твоя фирма должна «Сервисстрою» тридцать штук баксов.
Алик пробежал глазами по листочку и понял, что говорить будет трудно.
– Давайте посчитаем по-другому, – сказал он и взял лист чистой бумаги.
Перехватывать инициативу в свои руки Алик был большой мастер. Целых полчаса он втирал им, что по договору о совместном производстве стороны несут расходы в пропорциональных частях, а они за это время вложили в запуск линии значительно больше средств, и то, что получили от «Сервисстроя», является лишь чуть ли не сотой долей от общей суммы затрат. Алик показывал бухгалтерские книги и прочие документы, связанные с их производством. Вовочка всё это время тупо взирал на него, а Коля как-то странно кивал головой, мол, пой, Емеля, твоя неделя. Наконец им это надоело, и они открыто наехали на Алика.
– Ну, ладно, Склифасовский, что меня лечишь! С этими расчётами сходи в гальюн! Вот мы тебе оставляем наши претензии. И думай! – заявил Вовочка. – Если через два дня должок не вернёшь, жди нас в гости, но уже в другом составе!
С этими словами они, не прощаясь, удалились, оставив растерявшегося Алика сидеть в кабинете. Через несколько минут в кабинет вошёл Жора.
– Привет, шеф! Ты чего такой бледный?
– На нас только что наехали, – пробормотал Алик, – Оказывается, «Сервисстрой» под крылом у Ющенко.
– Вот это да! Я же говорил, что наедут!
– Говорил, а толку что от разговоров. Что делать-то будем?
– Надо к Геше ехать. Мы же всё-таки в ассоциацию вступили. Тем более они с Ющенко враждуют!
– Хрен редьки не слаще! Ну да, ладно! Поехали...
                # # #
Коля сидел в своём кабинете в обществе Вовочки и Белочки. Коля и Вовочка только что вернулись из визита в фирму «Аспект» и теперь думали, как им поступить с Аликом; его главная боевая группа три дня назад выехала в Москву вместе с Шуриком вылавливать Стаса.
– Во! Видал какой разговорчивый! – раздражённо говорил Вовочка. – Совсем мозги запудрил!
– А ты бы захотел со своими денежками расставаться?
– Не-е! Ты, шо, шутишь! Кто же захочет.
– Вот и он тоже не хочет, но придётся!
В это время длинными гудками зазвонил телефон. Коля снял трубку, звонили из Москвы. Слышимость была плохая, и Коля с трудом понял, что это был Шурик.
– Алло! Алло! Николай Дмитриевич! – тихо слышалось среди треска разрядов. – Стаса не нашли! Как сквозь землю провалился! Весь район, где он работал, прочесали! На местную братву вышли. Они сказали, что уже дня три как его не видели! Что делать?
– Покараульте ещё дней пять. Если не будет, то чёрт с ними с деньгами, иначе больше потеряем. Закажи его! Надоел он мне! Птицевод хренов! И дружка его тоже! Понял?!
– Понял!
– Тогда пока!
                # # #
– Евгений Иванович, к  Вам директор фирмы «Аспект» Леонид Петрович Боднар с заместителем, – сказала Ирина, вошедшая в кабинет Шаповалова, – Хотят поговорить.
– Хорошо, пусть заходят.
Секретарша пропустила в кабинет Алика и Жору. Время близилось к вечеру. Геша выглядел уставшим и немного осунувшимся. День прошёл суматошно на нервах. Вот уже две недели его люди сбились с ног, выясняя, кто же посмел следить за их хозяином. Напряжение передавалось всем его сотрудникам. В кабинете, кроме Геши, чуть в стороне сидел Калькис. Он нервно курил. Николай Станиславович потерял покой и сон, и казалось, почернел.
– Здравствуйте, Евгений Иванович, – сказал Алик, – А это мой зам по коммерции Георгий Васильевич.
– Здравствуйте, – в свою очередь поздоровался Жора.
– Здравствуйте, – ответил Геша. – Проходите, присаживайтесь. Ирина! Принеси гостям кофе! Что же вас привело ко мне?
Они присели на полумягкие, обтянутые кожей, стулья. Геша помнил, что фирма «Аспект» вошла в ассоциацию, и её дела шли хорошо. А неделю назад вот этот самый Георгий Васильевич приносил им образцы столярных изделий и облицовочной плитки из опилок и полимера. Ими заинтересовались поляки, приезжавшие к Геше три дня назад.
– Мы пришли к Вам, как к главному учредителю ассоциации, – начал Алик, немного волнуясь, – Как вы знаете, мы занимаемся производством.
Геша утвердительно кивнул. Он любил почтительных  посетителей.
– Когда мы начинали это дело, не Вам говорить, как это трудно сделать, особенно сейчас, из-за разных проволочек со стороны поставщиков мы влезли в кредитные долги. Поэтому пришлось искать партнёров. Не скрою, каждый чем-то помог в трудную минуту. И вот производство работает, сбыт есть.
Геша слушал, несколько рассеянно кивая. Калькис курил, казалось, не проявляя особого интереса.
– Теперь мы решили реорганизоваться в акционерное общество, разослали всем партнёрам письма с предложениями. Кто-то согласился, кто-то отказался – хозяин-барин. Отказавшимся – деньги вернули. А фирма «Сервисстрой» требует такую астрономическую сумму, которую мы якобы должны, но мы ведь тоже вкладывали свои деньги. Если не отдадим, грозят забрать оборудование. Вот такие дела получаются. Не знаем, что и делать.
– А сколько они вам давали? – спросил Геша.
– Если в долларах, то получается около тысячи.
– А требуют сколько? – вмешался Калькис.
– Тридцать….
– Кто они такие? Я что-то о них не слышал, – спросил Геша, – Станиславович, ты что-нибудь знаешь?
– Нет, Иванович, не слышал. Может быть, кто из новых? – ответил Калькис.
– Я и сам до сего дня не догадывался, – продолжил Алик. – А оказалось они под крылом у Ющенко. Договориться с ними не возможно. Бандиты настоящие! А у нас всё по закону, вот и документы, договоры, отчёты, письма имеются, – и он выложил из дипломата на стол несколько папок.
Пока он говорил, надо только было видеть, как менялось лицо Геши. Оно наливалось кровью, багровея и багровея, вены на шее вздулись пульсирующими жел¬ваками. Алик ещё и рта не успел закрыть, как Геша громогласно крикнул:
– Ира! Зайди ко мне!
– Слушаю, Евгений Иванович, – спросила вбежавшая секретарша.
– Ладо срочно сюда! Найди его, где бы он ни был!
Тем временем Калькис с интересом просматривал документы «Аспекта», а Алик пояснял непонятные моменты. Вскоре появился Ладо.
– Ладо, бери ребят, и тащите сюда этого комсомольца, хоть из постели!
Ладо вышел, а Ирина принесла поднос с кофейником и чашками и поставила его на стол. Геша жестом указал им на них, мол, пейте. Но ни Алику, ни Жоре было совсем не до кофе – нервы их были на пределе, особенно у Алика. Не прошло и двадцати минут, как Ладо втолкнул в кабинет растрёпанного Колю. Вид у него был плачевный – куда делся грозный Николай Дмитриевич, глаза испуганы, а тело сотрясалось дрожью. Казалось, что и ростом он стал гораздо ниже….
– Вот, он, сволочь! – сказал Ладо и так толкнул его на кожаный диван, что тот упал.
Геша проворно выскочил из-за стола и разъярённо, как коршун на куропатку, набросился на Ющенко. Схватив его за грудки, он принялся бить Колю раскрытой пухлой, но по–видимому тяжёлой ладошкой, приговаривая при этом:
– Тебя же предупреждали, гад, притихни или вон из моего города! Мало того, что пасквили в газету строчишь, так ты ещё моих людей обижаешь! Они полезное дело делают, а ты им мешаешь! Да и не только им! Не позволю!!!
Всё это время Коля, даже не пытаясь закрыться, твердил скороговоркой: «Мужики! Вы чего это?! Мужики!»
Наконец, утомившись, Геша отпустил свою жертву. Коля безвольно повалился на диван.
; Ладо, ; сказал Шаповалов, отдуваясь и вытирая платком вспотевшее лицо, ; Выпиши ему штраф, а с завтрашнего дня включи счётчик.
; А сколько?
; Сотни (тысяч баксов) хватит! И пусть свой скворечник на нас отпишет!
Ладо подхватил насмерть перепуганного с распухшим лицом Колю и вытащил из кабинета, где были его ребята.
; Ладо! ; крикнул он вдогонку, ; И пусть этих ребят забудет!
Алик и Жора не проронили ни слова во время экзекуции, свидетелями которой им случилось стать Они были ошарашены и подавлены, хотя понимали, что это ещё цветочки….
                # # #
Пал Палыч и Пётр ехали в машине на косу. Надо было проветриться после напряженного дня. Они хотели посидеть в ресторане, выпить, закусить и расслабиться.
; Слышал, ; сказал он Петру, глядя на дорогу. ; Что произошло?
; Нет, ; ответил Пётр. ; Что-нибудь серьёзное?
; Скорее полезное! Эти два монстра, Шаповалов и Ющенко, наконец-то открыто вышли на тропу войны!
; Да, а откуда ты знаешь?
; А мне один знакомый из горотдела милиции рассказал, что Ющенко написал заявление на Шаповалова, якобы он его побил и всё такое. Понимаешь, что произошло?
; Понимаю. Теперь настал наш час!
; Правильно! Ющенко не авторитет и нам не помеха!
Они подъехали к месту назначения. Ресторанчик расположился в живописном месте прямо у самой воды с внутренней стороны узкого полуострова и являл собой парусный корабль, вытащенный из воды носом на песок. На капитанском мостике играла инструментальная группа. Солнце уже коснулось поверхности моря, окрасив горизонт красно-фиолетовым фоном, предвещая на завтра сильный ветер. Но сегодня было тихо. Они расположились за столиком на юте… Вечер прошёл достаточно хорошо. Посетителей было немного, две симпатичные длинноногие девицы танцевали на палубе и строили им глазки. Корабль-ресторан был расцвечен многочисленными огнями и, казалось, плыл, как летучий голландец, в кромешной темноте южной безлунной ночи. Вдруг внизу на песке под бортом возник какой-то шум, крики, ругань. Кто-то кого-то бил, зазвенели разбитые стёкла. Подвыпившие друзья встали из-за стола и в числе других зевак подошли к борту, чтобы посмотреть, что случилось. В тени корпуса корабля из группы дерущихся отделился какой-то парень, он был сильно возбуждён, и, подобрав большую сумку, валявшуюся рядом на песке, отскочил в сторону. Потом оставшиеся в живых ничего определённого сказать не могли, но а мёртвые, как известно молчат. Отбежав в сторону шагов на десять, он повернулся. Откуда в его руках оказался автомат, никто не знал. Ещё мгновенье, и чёрный ствол запрыгал, выплёвывая горячий свинец. Раздались крики, брызнула кровь, упали люди….
Палыч навзничь лежал на палубе корабля-ресторана. На лбу у него красовалась круглая кровоточащая ранка, а от затылка по покатой палубе стекал красный ручей. Рядом с ним, разметав в сторону руки лежал Пётр. Кровь, булькая, вытекала из разорванного горла. Тут же лежали и две длинноногих девицы, одна тихо стонала – правое плечо было разворочено разрывной пулей, а её подруга билась в страшных конвульсиях, минуты через три она затихла. Были ещё убитые и раненые под бортом корабля на песке и на палубе…      
                # # #
Шаповалову пришла повестка из милиции. Он отправился туда к девяти утра. Разговор со следователем продолжался минут сорок. В офис Геша вернулся обозлённым и тут же вызвал к себе Ладо.
– Слушай, кацо! – сказал он. – Зачем нам эта проблема с Ющенко? Помнишь, как сказал твой великий земляк: «Нет человека – нет проблемы»! А то сам знаешь, скоро к нам в гости Ахмед должен приехать. Он этого не поймёт. Опозоримся перед гостем. Стыд-то какой будет!
– Понимаю, Евгений Иванович.
– Ну, вот и хорошо. Устрой всё, только тихо. Хотя что мне тебя учить, ты же и сам знаешь!
– Хорошо, шеф, постараюсь.
– Ну, вот и ладушки.
                # # #
Наконец таможенники, закончив осмотр и подписав необходимые документы, спустились по трапу на пирс. Ещё через час, подняв якоря, сухогруз отвалил от стенки и, огласив округу басовитым гудком, вышел из порта. Рашид-бей стоял на капитанском мостике вместе с сыном. Тёплый ветерок с юго-запада шевелил его волосы, приятно ласкал лицо. Солнце клонилось к закату.  Через несколько минут он спустился в каюту. Был август. Ахмед ехал по приглашению северного партнёра, по пути на траверсе косы в двадцати милях от берега они должны были передать груз по отработанной схеме. Партнёры расслабились – ничего не предвещало беды. Уж поздним вечером сухогруз вышел из Босфора. Чёрное море встретило небольшой зыбью и чуточку прохладным ветерком. Наир вошёл в каюту. Теперь можно было немного отдохнуть, что они и сделали, сев пить чай. Не успели выпить по второму стакану, запивая сладкий изюм, как прибежал подвахтенный и сообщил, что военный корабль требует лечь в дрейф и по левому борту принять катер. Отец и сын, недоумевая, поднялись в рубку. Это оказались пограничники. Через некоторое время в рубку поднялся флотский лейтенант в сопровождении пятерых вооруженных матросов и одного штатского. Он потребовал документацию. Наир передал ему необходимые бумаги.
– Ахмед Рашид-бей? – тем временем спросил пожилого турка штатский.
– Да, господин.
– Инспектор Интерпола Алибек Делибаш, – представился он и объявил. – Вы арестованы за хранение и распространение наркотиков в особо крупных размерах. Вы можете хранить молчание или всё сказанное сейчас может быть использовано против вас в суде! А вы, Наир Рашид-бей?
– Да, господин, – ошеломлённо пробормотал молодой турок.
– Вы арестованы за контрабанду наркотиков в особо крупных размерах,… –  дальше он тоже зачитал ему его права и замолчал.
В рубке наступила тишина, лишь попискивала сигналами включенная радиостанция и на малых оборотах гудела машина сухогруза.
– У вас на корабле в тайнике спрятан контрабандный груз. В вашу команду внедрены наши люди, которые могут указать, где он находится, – продолжил Алибек, а затем он приказал лейтенанту. – Уведите Ахмеда!
Рашид-бея-старшего заковали в наручники и вывели из рубки. Также по знаку Делибаша выставили на мостик рулевого и вахтенного офицера.
– Наир, – обратился Делибаш к молодому капитану. – Подумайте, вы можете облегчить свою участь, если будете сотрудничать с нами. Суд учтёт это.
Наир напряженно молчал. Его жизнь только начиналась. Он такой молодой и уже капитан корабля, пусть небольшого, но всё-таки корабля, у него есть юная красавица невеста. Только вот денег мало….
– Зря вы упорствуете. Вы ещё молоды! А тюрьма не место для молодых, тем более наши законы вы знаете! – продолжил инспектор.
– Что я должен сделать? – выдавил Наир сдавленным голосом.
– Ну, наконец-то! Сущий пустяк, Наир Рашид-бей! Всего-то указать координаты места и время передачи груза, а также передать его.
Наир задумался. Время шло, и Делибаш был готов вернуть сухогруз в Истамбул.
– Хорошо, господин, я согласен, – выдохнул он.
– Порт назначения у вас – Мариуполь?
– Да, господин.
– По приходу в порт, свяжитесь с Ша-по-ва-ло-вым и скажите, что отец не смог приехать. Поняли?
– Да, господин.
– И не вздумайте проговориться, иначе никакого снисхождения не ждите! За вами будут постоянно наблюдать наши люди!
– Да, господин….
                # # #
Утром капитана Назарчука срочно вызвал к себе начальник районного управления СБУ и сообщил, что сегодняшней ночью на траверсе косы состоится передача крупной партии наркотиков. Прислали факс из Истамбула. Необходимо было организовать арест получателя груза. Начальник сообщил координаты и время. Весь день у капитана ушёл на согласование вопросов с пограничной охраной, выбивание достаточного количества горючего для катеров, разработки плана совместных с пограничниками действий. Он и не заметил, как день пролетел. Только часов в семь вечера Назарчук успел на часок заскочить домой поужинать, а в восемь тридцать он был уже на причале в порту….
                # # #
После новогодней поездки в Одессу у Коли сложились дружественные отношения с партнёром. Периодически он навещал его. Они заключали выгодные сделки – у одессита были проторены дорожки в Грецию и Турцию. Вот и сейчас после возвращения Шурика из Москвы Коля в его обществе и в обществе Вовочки вечерней порой выехали в Одессу. Партнёр позвонил днём и сообщил, что ждёт их завтра утром. Ехали быстро вдогонку заходящему солнцу – до Одессы почти тысяча километров. Машину вёл Вовочка, Коля сидел рядом, а Шурик устроился на заднем сидении. Он рассказывал о поисках Стаса. Найти его так и не удалось. Заправку на Кольцевой в районе улицы Семашко, куда Шурик заехал второй раз вечером, чтобы окончательно удостовериться в своих выводах относительно Стаса, теперь арендовали совершенно другие люди. Следы Стаса опять затерялись….
В Каховке они перекусили в придорожном ресторане. Время было уже за полночь. Теперь за руль сел Коля. Машин на улицах маленького городка встречалось мало, а когда выехали на загородное шоссе по направлению к Каховской ГЭС, они и вообще не стали попадаться. Коля прибавил газку. Встречный поток воздуха со свистом обтекал «вольво». Тогда-то всё и произошло! «Вольво» выскочила на плотину. Она ехала вдоль стенки, за которой находились турбины электростанции, по встречной полосе вдоль ограждения над сбросом плотины навстречу торопился с тяжело гружённым трейлером КАМАЗ. Его водитель, молодой парень, тоже спешил – утром, хоть кровь из носу, надо было быть в Симферополе, а он пять часов проторчал под Николаевым, ремонтируя машину. Парень страшно устал и сильно хотел спать, ему бы покемарить часок-другой, но надо было торопиться, иначе работу потеряешь. Где-то ближе к середине плотины в передней подвеске «вольво» что-то громко хрустнуло, автомобиль сильно качнуло и бросило влево в сторону бетонного парапета. Он весь заскрежетал, вылетая на встречную полосу движения прямо наперерез КАМАЗу. Когда водитель грузовика перевёл взгляд с черноты Днепра, куда посмотрел, мечтая о сне, на дорогу, то увидел иномарку, летящую боком прямо ему навстречу. Перепугавшись и инстинктивно вывернув баранку вправо, вместо тормоза он изо всей силы надавил на педаль газа…. Удар был сокрушителен, а затем раздался скрежет и визг трущегося о бетонный парапет металла, яркая вспышка, осветившая округу, и звук взрыва, а потом глухой мощный всплеск днепровской воды внизу под плотиной….
Когда на место происшествия примчались машины ГАИ и скорой помощи, вызванные охраной плотины, то инспекторы и доктор обнаружили только чудом выброшенного из кабины обожженного водителя КАМАЗа, лежащего на дороге блестевшей в свете фонарей разбитым стеклом. Несколько бетонных пролётов заграждения были сметены начисто….
                # # #
В эту ночь всё повторилось как и прежде: сухогруз под турецким флагом проследовал курсом в Мариуполь, а быстроходный катер, взревев мотором, с подобранным непромокаемым мешком рванулся с места, взяв курс на NNW. Ночь была безлунной. Катер летел, шлёпая днищем по мелкой волне. Вскоре впереди показалась длинная цепочка огней – это была коса. Одинокий рулевой на катере сбавил скорость. Он маневрировал, подходя к берегу. Тут-то со стороны береговых огней и появились два пограничных катера. Вот они уже рядом, вот они зажгли мощные прожектора, которые скрестились на быстроходном катере, вот с одного из них с помощью мегафона приказали остановиться. «Где же я прокололся?!» – подумал рулевой, выжимая всю мощность японского мотора и поворачивая обратно. С пограничного катера опять приказали остановиться, пригрозив, что откроют огонь. Но рулевой не реагировал – он надеялся оторваться от преследователей в темноте, а они старались взять его катер в клещи, не выпуская из цепких лап прожекторов. Наконец нервы у беглеца сдали…. Он достал из бардачка длинноствольный пистолет и, не целясь, несколько раз выстрелил сначала в направлении одного катера, а затем в направлении другого. Один прожектор погас…
Капитан Назарчук стоял в рубке рядом с лейтенантом-пограничником и держался за поручень. Вдруг прожектор на их катере погас, а рулевой матрос начал валиться на палубу к ногам лейтенанта. Тот едва успел перехватить штурвал. Матрос упал, ударившись о переборку тесной рубки, во лбу у него зияла кровоточащая рана – он был уже мёртв.
– Огонь! – коротко приказал лейтенант.
Всё произошло так быстро, что Назарчук опешил, а когда через мгновенье пришёл в себя, уже тяжело стучал крупнокалиберный пулемёт, посылая в катер-беглец трассирующие строчки.
– Отставить, лейтенант, отставить! – заорал Назарчук, – Приказано живым брать! Ты мне ответишь за это!!!
– Да он моего парня убил, – ответил лейтенант и зло выругался.
Пулемёт смолк, а катер-беглец неожиданно рыскнул в сторону и резко сбавил скорость, а потом и вовсе остановился, освещаемый прожектором со второго пограничного катера. Они подошли ближе. Назарчук увидел на его палубе распростёртое тело рулевого. Это был Ладо. Рядом валялся пистолет.
– Натворил ты дел, лейтенант! – сказал Назарчук рассерженно. – Прикажите взять на буксир и ничего там не трогать! И сразу на базу!
                # # #
В эту ночь Геше не спалось; мешала духота, хотя кондиционеры в доме  работали в полную силу.
Он долго ворочался в постели, отчего несколько раз просыпалась Надежда, дважды поднимался и спускался кабинет, где, не зажигая света, курил. Курил торопливо, без удовольствия, а так, чтобы как-то скоротать августовскую ночь. Что-то неотвратимое накатывалось на его сознание, сдавливало грудь, угнетало…. Только к утру Геше удалось забыться тяжёлым сном.
Утром из Мариуполя в офис позвонил Наир – сын Ахмеда, и сообщил, что у отца случился приступ лихорадки и не смог отплыть с ним из Истамбула. «Вот оно что!» – подумал Геша. Теперь он ждал звонка от Ладо. Обычно он звонил в девять – в вопросах, касающихся дела Ладо был всегда пунктуален. Сидя в кресле, он призадумался или возможно даже задремал после бессонной ночи, поэтому не слышал, как, завизжав тормозами у помещения его фирмы, остановились три микроавтобуса, как из них, не мешкая, выскочили вооруженные до зубов крепкие ребята в масках, одетые в камуфляжную форму элитного спецподразделения «Гепард», как они вбежали в здание и, укладывая всех попавшихся на их пути и в кабинетах мужчин и даже женщин лицом на пол и бесцеремонно обыскивая. К реальности он вернулся, когда двое крепких ребят ворвались в кабинет, тоже ткнув его, Евгения Ивановича Шаповалова, носом в ковёр, постеленный на полу, и проворно обыскали, ощупав всё тело. Через минуту появился человек, одетый в джинсы и тенниску. Сильные руки подняли Гешу и поставили на ноги.
– Капитан СБУ Назарчук, – представился вошедший и ткнул под нос Геше удостоверение.
Геша кивнул. Из носа у него текла кровь… Руки, державшие его, разжались.
– Евгений Иванович Шаповалов! – снова заговорил капитан, держа в руках его, Гешин, пистолет, – Вы задержаны по подозрению в контрабанде и торговле наркотиками, в незаконном ношении оружия. На этом пока хватит. А также у нас санкция прокурора на проведение обысков в помещении вашей фирмы и в ваших домах.
Геша молчал. Он понял, почему не позвонил Ладо, вероятно, его взяли при получении товара. Немного собравшись с мыслями, он заявил:
– Я требую, чтобы сейчас же был вызван мой адвокат и у меня есть право одного звонка. Я хочу поговорить с женой….   

 Эпилог

Они неторопливо шли по набережной, подняв воротники курток и засунув руки в карманы. Было довольно прохладно, моросил мелкий дождик. Прохожие встречались редко. За парапетом на небольшой волне лениво покачивались ряды грациозных яхт, устремивших высокие мачты в пасмурное небо. На противоположной стороне в первых этажах двух-, трёхэтажных старинных домиков разместились маленькие уютные кафе с уличными столиками под большими пёстрыми зонтами. В дверях домов уныло стояли скучающие без работы официанты. Декабрь – в Сентропезе мёртвый сезон. Ничего не нарушало полуденного покоя городка, отдыхающего от знойного и суматошного лета. Как вдруг из ближайшей улочки, входящей на набережную, на рычащем мотоцикле выскочил человек, одетый во всё чёрное: кожаную куртку и брюки, перчатки с высокими крагами, обутый в тяжёлые армейские ботинки, в защитном шлеме с тёмным стеклом. Вырвавшись на широкую набережную, он переключил скорость и, прибавив газу, помчался вдаль, разбрызгивая каскадами капель воду из больших дождевых луж. Спустя минуту следом за ним выскочил человек, мужчина средних лет, одетый в чёрные брюки и туфли, и белую рубаху, вероятно официант из какого-нибудь кафе. Мужчина недолго смотрел в сторону уезжающего мотоциклиста, потом махнул рукой и скрылся между домами улочки.
– Наверное, не заплатил и смотался! – сказал один из приятелей, лениво бредущих по набережной.
– Да! Совсем, как у нас! – сказал другой, проводив мотоциклиста долгим взглядом.
Приятель молча кивнул в ответ. Когда они поравнялись с поперечной улочкой, из которой выскочил лихой мотоциклист, то увидели, что у второго от угла дома скопилась толпа зевак, мужчин и женщин – в основном официантов из соседних кафе, человек этак десять-двенадцать. Они что-то громко обсуждали, экспрессивно жестикулируя. Приятели не могли разобрать слов – они ещё только учили французский.
– Пойдём, посмотрим, – предложил один.
– Пойдём, – согласился другой, – Делать-то нечего. Тоска и скука…
Они подошли к толпе и, осторожно раздвинув плечами любопытных, протиснулись вперёд. У порога бистро в расстегнутой кожаной куртке лежал мужчина лет тридцати. Длинные тёмные волосы рассыпались по мокрому от дождя тротуару. Руки его были раскинуты. Из страшной раны на шее густо текла кровь. От неё поднимался пар. Вероятно была перерезана сонная артерия. А вот и большой окровавленный охотничий нож. Лежащий мужчина только что умер. Один из приятелей внимательно всмотрелся в лицо убитого, а потом тронув своего спутника за плечо, увлёк на набережную. Там они к радости официанта сели за столик ближайшего кафе и, ещё путая слова, заказали по рюмке коньяку и чашке кофе.
– Узнал его, Борисыч? – спросил Жора.
– Этого жмурика что ли?.. Нет, – ответил Костя, усмехаясь, – А тебе он что, знаком?
– Да, как же, вспомни! Это же Стас!
– Какой ещё Стас? Ты же знаешь, я не местный.
Официант принёс заказ. Не сговариваясь, они отпили по глотку кофе и закурили. Дождь прекратился. Из-за угла было слышно, как, завывая сиреной, подъехала полицейская машина, а потом «скорая помощь», но лежащему на тротуаре уже ничего не было нужно.
– Да как же ты не помнишь?! Это же – Толстый Стас! Вспомни, ещё весь наш городок на ушах стоял, когда узнали, что он тогда ныне покойного Колю Ющенко, того, который на нас наехал, а потом с Каховской плотины нырнул, на тридцать пять штук баксов бортанул! Вспомнил?!
– Да, теперь вспомнил, – ответил Борисыч.
– Видишь, Коля его даже из могилы достал! Вот какие руки длинные у него оказались!
– Судьба! От неё нет спасенья даже здесь! А всё-таки хорошо, что мы выгодно свою фирму продали и, главное, вовремя!
– Да, и не говори! Просто подфартило! Неизвестно, что нас ожидало. А интересно, где сейчас Петрович?
– Как это где? Стопроцентно в своих палестинах на земле обетованной!
– Откуда знаешь? – удивился Жора.
– А он как-то говорил, что у него там родственники живут.
– Тогда конечно.
– Так давай выпьем, – и Костя взял рюмку.
– За что?
– За душу грешную и теперь, как птицу, свободную… Не чокаясь… Чтоб земля была ему пухом…
– Да, чтоб земля была….
И вот жажда была утолена. А всеми ли? Велико искушение….

               
                1996, 2002–2003 гг.