Ленивцев Вениамин Степанович (1939 — 2015 гг.) — мелиоратор. Не заслуженный. Просто человек-призвание. Человек-сушилка пространств.
Север — край болот. А этот человек родился в прикаспийских степях на солончаках в нижнем течении Волги. Там же с детства ему приходила мысль нарыть маленьких каналов и запустить Волгу в штук 50 маленьких Волг, которые украсят землю. Его друзья — дети как дети. Рыли землю в поисках оружия и взрывчатки, которой осталось после войны - хоть жопой ешь. Жопы и отрывало. Отрывало головы, руки, выбивало глаза... Веньке не выбило. Он канавки рыл. Он уровень грунтов и качество грунтов понял раньше, чем рыл могилы своим друзьям — жертвам войны с датами на памятниках — от 1944 до 1959... даты, может, и дальше бы увеличивались, но Веня поступил в Ямпольский Ямокопательный институт на специальность «Семь футов под килем» и навсегда уехал из своего посёлка, который был недалеко от Сталинграда, а город как раз в 1961 году, переименовали в Волгоград.
Ещё в институте среди студентов и преподавателей «гуляла философия», что экономические мощности Севера России и его население можно увеличить вдвое, если осушить болота. «А уж сколько будет побочного энергоёмкого торфа и побочных эффектов — тут даже Бог не догадывается...» - фантазировали студенты поколения, которое было уверено, что «и на Марсе будут яблони цвести». Эту песню Вано Мурадели на стихи Евгения Долматовского пели ещё двадцать лет, пока не поняли, что с болотами на Севере России всё не так просто... В 80-х годах ХХ века ушли болота — ушла вода. Ушла вода — ушла рыба и дичь, ушли определённые породы деревьев, ускорились ветры... Ускорились ветры — иначе задышала Арктика. А потом иногда переставала дышать вовсе, и пол Севера парилось в духоте и пожарах торфяников. Земель для сельского хозяйства больше не стало, а вот обиды и проклятия со стороны следующего поколения звучали всё чаще.
Но к тому времени Вениамин Степанович уже понял, что гораздо важнее водоотводные конструкции делать внутри городов. Практически все города Республики Коми строились с плохим дренажом или с вредным дренажом. Когда ситуация с застоем вод, с нарушением грунтов, с ползучими берегами только усложнялась. Дворы из пятиэтажек строили так, будто спешили сделать водные накопители. Дороги строили так, будто специально закладывали водные линзы, которые при минус 30 градусах превращались во взрывающиеся мины. И они, конечно, рвали асфальт легко и просто. В буквальном смысле взрывов, конечно, не было, но эффекты разрушений дорожного покрытия были те же, что и от артобстрелов.
«Где у Сыктывкара коллективный мочевой пузырь? Где у него жопа? Ну вот та дырочка, через которую тонны вываливаются... Куда вываливаются? Где прямая кишка города? - в сердцах кричал на планёрках городской администрации Вениамин Степанович, - А я вам скажу — под улицей Пушкина. И эта кишка не единственная, но главная. И там же главный сток с главным диаметром... Но разве ландшафт от «почек», например, со стороны университета или с привокзальной площади позволяет нормально сливаться всему? Нет! Вот город и сидит вечно — в лужах и в грязи, как обосс... и обоср...й!».
Экскурсоводы, которые водят туристов по городу, рассказывают, например, что вот библиотека — проекты архитекторов Лопатто, Лысякова и при участии Ф. А. Тентюковой, а дом купца Жеребцова построен по такому-то стилю. Никто и никогда не расскажет, что до Вениамина Степановича во всей верхней части города было всего 82 сливных колодца канализации, а за 12 лет его работы их стало более 700. Так ведь не в колодцах дело только — дело в том, что легли сливные трубы, километры труб. И тут, конечно, далеко не всё в порядке, но всё-таки, благодаря именно этому человеку, в городе стал формироваться подземный смысл движения «приходов-отходов-доходов». Тем самым Вениамин Степанович в памяти узких канализационных специалистов и останется.