Тринадцатого борта в авиации не бывает!
Хорошо бы и тринадцатого числа в календаре не было! Но, не вычеркнешь!
Тринадцатого мая Игорь Валентинович впервые приступал к работе в качестве лётчика-инструктора, а я - к программе обучения на четвертом курсе.
- Товарищ лейтенант, может, не полетим?!
- Это ещё почему?
- Тринадцатое сегодня…
- Вот ещё! Бегом в самолёт!
На посадке у нас не вышел тормозной парашют - тринадцатое!
Хорошо бы и тринадцатого полёта не было! Но, не пропустишь…
Тринадцатый самостоятельный полёт я выполнял на учебно-тренировочном самолёте Л-29. Лагерный аэродром Таловая.
Город Таловая ни с чем нельзя спутать с воздуха! Ровно полкруга, диаметр которого железная дорога!
Полёт прошёл без особых отклонений, а вот посадка… тринадцатая самостоятельная посадка!
Самолёт уже, практически, «сидел» на земле – до неё оставалось пару десятков сантиметров. Но, по всей видимости, в этот самый момент и в этом самом месте посадочной полосы появилась попутная тяга, и самолёт летел себе и летел! И никак не хотел приземляться! Мне же оставалось только сидеть и смотреть «влево на тридцать – сорок метров вперёд под углом пятнадцать градусов». Казалось, что я подлетаю уже к середине полосы, а он… летит и летит…
И вместо плавного касания - сильный удар колёс о землю. Такой силы удара никак не должно было быть – он же уже сидел! Почти…
От жёсткого приземления непроизвольно закрылись веки, а когда открыл глаза, то увидел, как самолёт с большим углом тангажа набирает высоту!
Энергичным движением отдал ручку от себя!
- Задержи! – услышал довольно резкую команду руководителя полётов.
И таким же энергичным движением я взял ручку на себя и, наверное, как раз вовремя. Самолёт плавно коснулся грунта и, довольный, побежал по полосе.
Пульс подлетел до критических значений. Волнение победило! Соображалка отключилась!
- 74-й, через задний торец конвейер, - услышал я приказ руководителя полётов, но ничего не понял: «Какой конвейер, у меня же крайний вылет сегодня! Зачем конвейер? Как это через задний торец конвейер? Что делать-то?!»
Мысли путались, а дать квитанцию я был обязан:
- 74-й, понял, через задний торец конвейер! – доложил я в эфир.
- Я тебе, б.., дам конвейер! Ко мне через задний торец! – прогремел в ответ руководитель полётов.
- Понял…
«Через задний торец ко мне», - означало, что я должен был бегом обежать взлётно-посадочную полосу с противоположного торца от стартового командного пункта, где располагалась группа руководства - километров пять…
«Ёкарный бабай, ёшкин коооот! Через задний торец конвейер! Это же надо так ляпнуть! Это же все слышали! Ёёё-мооё…»
«Вся эскадра теперь будет ржать надо мной…»! Воображение живо рисовало эту картинку: толпа курсантов с красными физиономиями от смеха, тычущая пальцами! Тычущая и кричащая: «Через задний торец конвейер»!
Зарулил на стоянку, вылез из кабины. Техник самолёта, не подозревавший о произошедшем, поинтересовался, как слетал. Я махнул рукой, бросил шлемофон на чехлы возле самолета и побежал к руководителю полетов. Где-то на середине пути остановился обгонявший меня автобус. Из него выглянул Мишка, развозивший стартовый завтрак: «Садись, подвезу»!
Мне же надо было как можно быстрее добраться до руководителя полётов! Разве можно было отказаться от такой удачи?!
Подъехали буквально дверь в дверь. Стремглав из автобуса и пулей на СКП:
- Товарищ подполковник, курсант Плотников по Вашему приказанию прибыл!
- Я сказал бегооом! – мощный бас разорвал воздух и заглушил шум летающих самолетов!
- Я… это…
- На автоообусе он приехал! – ревел РП.
- Я… это…
- Что ты там мямлишь?!
- Виноват, товарищ подполковник!
- Что ты в кабине творил? Он же уже сидел! Убью! К чёртовой матери! – размахнулся со всей своей возможной амплитудой рук и… в мою бестолковую башку полетел его кулак! (Плечи – косая сажень, пятерня – с голову пятьдесят четвёртого размера!)
В последние мгновения жизни, успел посмотреть, куда падать буду, и зажмуриться!
Удара не почувствовал! Открыл глаза – темно! Навёл резкость – его кувалда висела прямо перед моим носом. Он медленно отвёл руку, из-за которой появилось недоброжелательное лицо подполковника!
- Копааать! Яму копааать! Бегооом! До отбоя копааать!
***
Багрово-кровавый закат накрывал мои исправительно-праведные труды в глубокой яме чернозёма! На фоне яблочного диска появилось три чёрных силуэта! В голове зазвучала мелодия из «Неуловимых мстителей»: таа-таа-таа,та,та, тааа-та! Таа-таа-таа-та,та,та!»
- Вылезай, лётчик! – с лёгкой иронией разрешил Анатолий Николаевич, наш командир экипажа.
- Что? Предпосылка? – спросил я.
- Нет! Ты даже перегрузку на посадке не превысил. А за «козла» предпосылок не дают! Так что! Амнистия!
Хорошо хоть не тринадцатого числа…