«- А для чего женился-то ?
Не надо было жениться…
И голова не болела бы…».
"Не может быть"Леонид Гайдай
С У К А-А-А!!!
… Действительно. Для чего? Лучше бы уж пил! Всё толку бы, наверное, больше было…
Но отчего-то Он же ей приглянулся! Даже чуть-чуть понравился: Серьёзный. Обстоятельный… За стол уплатил. Мужчина! Да и годы уходят… Ей-ей пролетают! Ей-то уже было целых 28! Даже в Комсомоле дольше не держат!!! Не девочка. Тридцатник на носу. Старая дева… Какие страшные слова для девушки зелёной! Уж в замуж невтерпёж…
Зажили спокойно. Без любви, как это теперь частенько в религии денег бывает. Пока голоден был, как пёс дворовый, даже вкусно как-то было в мечтах. Быт. Хозяйство. Даже дежурные цветочки вяленькие ко дню Рождения дарил. Друзей у него не было. Её подруг тоже отвадил от порога их мёрзлого, безрадостного дома. Комфортно. Нет проблем. Деньги в доме водились. У него. Всё по спросу. Каждая копейка. У каждого свои обязанности. У неё тоже: принеси - подай, да иди-ка на хер, - не мешай! Тоска зелёная… Телевизор цветной!
Жить без любви вообще аморально! И в этой самой безысходности, в диких его фантазиях о никчёмной и сытой растительной жизни «на материке», Он вдруг бросил в одиночку пить. Со страху. Прихватило его алкаша как-то ненароком. Жёстко очень приложило. Серьёзно. Думал уже, что всё, конец ему, вилы, кранты и полотенца кладбищенские. После уже первого же приступа Толик Куйбеда со страху обделался жидко и завязал. Наглухо. Жизнь у Клавы совсем уж посерела: Ходи по единой половичке. Лишнего не купи. Коротко не носи. Какие гости?! – телевизор есть!!! Деньги надо наживать, а не проживать. Вот такой вот и была вся «философия их семейной жизни»: жить надо не для радости, а для порядка...
А для какого рожна эти деньги-то завидуще-проклятущие и наживать-то?! Детей её муж не любил и не желал видеть в принципе: «На кой ему стакан воды в старости?». На очередной аборт её уговаривал силой "мужского авторитета". Сколько детей своих Она убила, Клава помнила отчётливо - точно, - как Саласпилс, - недетский медицинский лагерь смерти для малышни малой, неразумной... В церковь тайком от мужа даже ходила, колеопреклоненно отмаливала душу свою, думками испепелённую. Отказала себе мужняя жена сдуру в простом бабском счастье, осиротела враз, как замёрзла, отошла. Для него, владыки и кормильца, всё угождала, старалась. Мнение своё в подушку ночами жаркими изливала. А он совсем уж охладел ко всему совсем, словно мёртвый, кроме «правильной» с его точки зрения жизни в религии денег.
Её растительную жизнь рядового ещё бухгалтера с мизерной зарплатой на Крайнем Севере можно было бы насвистать таким вот жизнерадостным припевом непроглядной пурги:
«Дом – Работа, Дом – Работа. Выходные. Отпуск. Смерть…
Жить совсем уж не охота, вот такая коловерть…».
Как почти всегда в нашей жизни могучей бывает, перемены заполняют космическую пустоту. Закон Природы! Свято место пусто не бывает! У Клавы на работе, аккурат по-Весне, появился - таки «Новенький». Живой такой. Болтун и хохотун. Выжига и Плут. Водила на посылках и поручениях, «дамский угодник», в общем шут гороховый, - что с него возьмёшь? От его выходок и проделок бледнели и деревенели порой даже бывалые, видавшие дали Северяне. Но, надо отдать Валерику должное: шуточки и подначки у него были сплошь беззлобные, совсем без какого-либо заднего умысла, или корысти, а так, больше для хаю и брожения, - так ведь жить на Белом Свете не в пример и легче, и приятнее, – можно даже и всю жизнь свою прохохотать, ежели без доброго дела болтаться...
В первый же уже свой рабочий день Валерик показался. Во всёй своёй красе. Кассир и бухгалтер, уже довольно долгое время поджидавшие нового водителя в служебной «Волге», страшно спешили в банк за зарплатой. Новый шофёр, с озабоченным лицом сел за руль и стал вслух разбираться с устройством легкового автомобиля:
- Т-а-а-ак! – Сказал он задумчиво, шевеля рычаг передачи, - Я тракторист вообще-то, по-жизни… Где тут скорость-то врубается… Ага-а-а, ту-ут наверное… Сцепление… А, тормозов-то, что тут, вообще нету-у-у?! – И резко бросив сцепление дёрнулся отчаянно сам и тряхнул машину, словно парализованную, ударив по взвизгнувшим от неожиданности тормозам…
«Волга» рванулась, как при падучей болезни, дёрнулась и заглохла... Вооружённые «ревнаганами» бабы с финподсумками выскочили из неё словно угорелые черти из табакерки. Шутка удалась. Валерика пересадили на «УАЗик», от греха подальше, - машину - хозяйку, и жизнь у него резко осложнилась: Возить-развозить баб, не разумеющих порой ни цели, ни конечного пункта своих броуновских поездок, - не сахар! Здравый смысл – ПРОЩАЙ!
Канун Международного женского дня разительно отличался от самоёго, чисто бабского Праздника, - 8-го Марта...
Традиция-таки-Такая: С Обеда «без обеда», по сильно сокращённому, но, разумеется, весьма продлёному рабочему дню, малочисленные Мужчины конторы стали поздравлять всю их очень многочисленную женскую "половину" без разбору; Были и цветы, и шампанское, и коньячок с лимончиком на аперитивчик, под задиристые и цветастые тосты; Даже танцы-обжиманцы случились суарэ, под любимца одиноких гормонодефицитствующих женщин, - Стаса Михайлова. Всё, как у всех, - всё как у Людей. Подтаявших, порозовевших после морозов, Дам, по резко начинающейся уже весенней пурге развезли по домам. Хорошо ли Вам Девицы. Хорошо ли Вам, Красные???
Поздним вечером, в «праздник», на сиротской своёй, немой и постылой кухне, всё стало ещё хуже, чем было, - полынь апосля мёду, сама себя горшей: трезвый, злой и вечно брюзжащий а всё окрест, без разбору, нелюбимый муж, дежурные, увядающие на глазах розовые розы, скука телевизорная, а затем ледяная, что тебе вдовья, постель... Да пурга ещё за окном случилась такая, что и самой завыть хочется волчицей на Луну. Хоть бы кто ни будь Её пожалел...
Валерик этого их разухабистого, пьяного, женского праздничка не забыл – стал оказывать Несмеяне Сыроглазовой знаки внимания и расположения, когда забирал её по утрам и вечерам на служебном УАЗике. Разговоры в дороге вёл всё больше вольные, либеральные. Вниманием обволакивал. Обхаживал дремотно приятно. Учуял, как говорится, вкус крови и халявы, аки пёс встающий в очередь собачьей свадьбы. Пожалеть её, так сказать, утешить...
Что он, собака, знает? Что? Как жить в глухонемом, опостылевшем ей доме? В клетке позолоченной. Без детского гомона и бабских обычных, отвлекающих и извлекающих из серости бытия, хлопот. Без радости. Без любви. Без заботы… А, ведь Ей всего-то тридцать шесть и шесть. Кровь с молоком. Последний парад. Наверх вы, товарищи… А может и Сверху?!
Весенняя простуда не заставила себя долго ждать. Стрессы и быт заели бабу окончательно. К болящей Клавдии с поручением срочным примчался Валерик с кипой бухгалтерских документов на подпись. Каждый руководитель знает, - "День бухгалтера" - последний рабочий день 1-го квартала. БухКлава, склонившись у кухонного стола и подписывая последние бумаги ажно остолбенела от неожиданности, когда под цветастым, шёлковым её халатиком, сзади, "вдруг", "совершенно случайно" оказались две потные, горячие, шофёрские ручищи...
Шуткой это явление назвать было уже нельзя. Какие тут шутки?! Всё произошло спонтанно, экспромтом, по охватившему их внезапному чувству. аверное последнему в жизни, - осеннему... Внезапно воротившийся муж застал их в самой недвусмысленной позе, и как раз в тот самый момент, когда у людей отключается слух, как у глухарей на току. Оправдываться игрой в карты "на раздевание" было бы бесмысленно...
- Кхе, Кхе, Кхе, Ну, что голубки делать станем??? Какие у вас будут предложения?! - Поставил вопрос на голосование "обманутый" муж.
Незадачливые прелюботворцы ошарашенно молчали понурив головы. А что тут скажешь, ситуация незавидная. Может предложить мужу уже присоединиться?! Но, муж сам разрулил неприятное положение неожиданным вопросом к Валерику:
- У тебя деньги-то есть, сердешный??? - Спросил он конторского водилу нежданно - негаданно...
Дамский угодник открыл рот от удивления и достав из заднего кармана брюк тощий кошелёк протянул его мужу. Толик вынул из него десять рублей и вернул гомонок хозяину - "Вполне достаточно" - буркнул он. - Свободен, кобелина...
Проводив соперника тяжёлым взглядом до порога Толик отодвинул, как никчёмную уже вещь, жену от стола, густо намазал полученный им червонец клеем и прилепил его намертво к стеклу с внутренней стороны:
- Попробуй-ка С-с-с-цука отдери, я т-т-тебе отдеру, как отстираю... - Процедил он сквозь зубы и ушёл из дому.
Лучше бы он её задавил, избил до смерти, зарезал, или выбросил в окно. Всё бы полегче может было. По-Человечески! По-Христиански! По-Божески!!! Но! Не тут-то было!!! Бывший муж стал таскать в дом знакомых и незнакомых экскурсантов, и показывать всем "честно" заработанный женой червонец... Дождавшись наконец так необходимого ему вопроса, он горделиво и зло отвечал:
- Жена заработала, и добавлял при этом, когда и чем...
Клавдия Михайловна не долго терпела эти адовы муки. Выбрав момент, Она удавилась на крюке люстры, прямо над треклятым, приклеённым, мерзким тугриком...
Лицо её было ужасно: Опухшие от слёз, вылезшие из орбит глаза, пробороздившие двумя потоками впалые, иссохшие в безысходности тоски щёки... Клавушка, как её называл в тот день, раз за разом Валерик, доказала характер и показала язык. Она не хотела умирать, но вынести пытку С-с-суки нелюбимого, ненавистного ей премерзкого мужа, уже не могла. Идти куда-то ей было в чужом уже ей городе, абсолютно некуда, денег уехать куда глаза глядят, тоже, муж наживал деньги не для её мечты. Оставалось только одно, - решиться прыгнуть... Решилась, но перед этим прыжком в неизвестность, отослала Валерику прощальное, посмертное письмо...
С этим-то письмом следователю было совсем нетрудно состряпать обвинительное заключение, а судья, женщина со стажем, с лёгким сердцем отмотала гражданину куйбеде максимальный срок.
Уже на тюрьме толику враз не зажилось. Его опустили... а потом подняли. В петлю...
город Норильск. 31 января 2019 года.
00 часов. Мороз - 43 градуса. Тихо. Туман.