Разомлев от берёзового веника, я мирно дремал в предбаннике Сандуновских бань. Из скрытого динамика тихо лилась классическая музыка. Изредка я подносил ко рту кружку с янтарным пивом, отпивал и наслаждался покоем. Напротив меня на мраморной лавке расположились два древних старикана. Один из них завёл разговор.
-Ты в каком полку служил? – спросил он своего напарника, кадыком отмеряя глотки прохладного пива.
-Я, дорогой мой, Пантелеймон, в полку не служил. Я предателем был, полицейским, во власовских войсках воевал, - с достоинством ответил девяностолетний Иван и тоже приложился к пиву.
-Как же так?! - удивился Пантелеймон, - мы с тобой ровесники, можно сказать, рука об руку, после войны вместе зеков в тюрьме охраняли. Потом окончили партийную школу. Вместе по разнарядке приехали в Москву. Вместе работали в горкоме партии на руководящих должностях. А ты, оказывается, полицейский!
-Глянь в окошко, Пантелеймон, кругом полицейские! Сейчас почётно быть полицаем. Вот я и не скрываю. Наше время пришло, либеральное! Дети бывших власовцев стали олигархами. Создали партии, пролезли во власть. Рулим всем мы – полицаи! В Украине памятник Бандере поставили, улицы именем Петлюры называем. Наше время пришло – буржуазное! – Прошамкал вставными челюстями Иван.
-А как же генсеки, - удивился Пантелеймон, - они-то куда смотрели?
-А что генсеки? Кого надо отравили, кого надо охмурили, а Горбачёв вообще наш человек! На наши, полицейские деньги воспитан. Толерантность называется, вот как!
Банщик, проходя мимо, прислушался и встрял в разговор.
-А я вообще внук красного генерала, и ничего.…Тру спины полицаям и предателям родины. Они хорошо за это платят. Рыночная экономика у нас сейчас. Базар по всей России. Ещё годик другой и натру себе вид на жительство в Лондоне.
-Да-а-а, дела-а-а, - протянул Пантелеймон, лучше бы я тогда после войны в банду подался, а не в горком партии, всё же сейчас был при деньгах. А так на одну пенсию ноги протягиваю.
Предатель Иван допил свою кружку и заказал банщику ещё одну, при этом подмигнул Пантелеймону и язвительно заметил,
-Поздно, Пантелеймонушка, жалеть о прожитом. Ты лучше скажи, как там твоя молодая жена?
Ублажает старика?
-Да какая молодая-то! Всего на двадцать лет моложе. Семьдесят ей! Живём помаленьку. Комсомольскую юность вспоминаем. Знал бы я Иван, что ты полицейский, я бы тогда тебя ещё в тюрьме пристрелил, при попытке к бегству. Такие, как ты и продали Советский Союз, - с горечью отозвался Пантелеймон, - а сейчас толерантность, слово-то, какое гомосексуальное. Наверное, они его и придумали!
-Да кто придумал, не нам судить, Пантелеймон! А руководят всем миром они самые. А мне-то, что? Деньги платят за победу над коммунизмом и хорошо! – Подвёл итог беседе Иван, и понёс свои старческие предательские кости в парную.
-Д-а-а, дела-а-а, - повторил я фразу Пантелеймона, и решил поскорее пересесть подальше от предателя, что бы ненароком не задеть его кружкой по голове.
24 октября 2011г.