В тот год зимние студенческие каникулы я проводил в подмосковном доме отдыха «Отличник» в Опалихе.
Распорядок дня здесь был стандартный для данного сезона. После ужина все собирались в гостиной, расставляли на столе бутылки с вином и водкой и нехитрую снедь, принесенные из станционного магазина, и устраивали танцы под магнитофон. Я, вообще-то, никогда не танцевал, но обилие выпивки и крайняя ограниченность пространства, на котором толклись танцующие пары, позволяли мне это обстоятельство скрывать, и я ничем не выделялся из общей массы. Танцы продолжались далеко за полночь, после чего танцоры разбредались по палатам, чтобы погрузиться в непродолжительный сон. Утром все вставали к завтраку, после которого я становился на лыжи, и ходил по лесу до обеда; пообедав, продолжал кататься на лыжах до ужина, а дальше – смотри «после ужина» -выше.
Поскольку я не хотел отставать от окружающих, то сразу понял, что мне надо выбрать себе подружку. Я присмотрел для себя Любу, - крупную, ростом с меня, полную блондинку с большими, обведенными тушью глазами на круглом миловидном лице, и принялся за ней ухаживать: приглашал на «танец», развлекал разговорами, сопровождал на лыжных прогулках. Хотя Люба была весьма популярна, и со многими парнями держалась накоротке, мое внимание она приняла благосклонно, сразу согласившись стать «моей девушкой» в той самой мере, как это было в других возникших здесь «парах». В рамках сложившихся обычаев это означало, что на лыжные прогулки мы отправлялись либо вдвоем, либо в одной компании.
Здесь следует заметить, что, в отличие от танцев, где я отличался от других только в худшую сторону, лыжи были моей сильной стороной. Я не боялся на беговых лыжах ухарски съезжать с горок любой крутизны, даже по лыжне, виляющей между деревьями. Опалиха, как известно, горками не богата, зато в конце каждого мало-мальски заметного спуска на лыжне из снега и еловых веток было сооружено по «трамплину». Вот на этих-то самодельных трамплинах я и отличился. Предварительно разогнавшись на ровном участке лыжни, по выезде на спуск я изо всех сил отталкивался палками, чтобы добиться максимальной скорости; перед трамплином слегка приседал, а, достигнув верхней его точки, резко распрямлялся, отталкиваясь от опоры, и взмахнув руками, чтобы максимально увеличить высоту прыжка, который я сопровождал громким лихим возгласом «Оп-а-а!», длившимся, пока я не приземлялся. Многие мне пытались подражать, но безуспешно, в результате чего я приобрел репутацию крутого мужика.
Ну, а что Люба? У нее был легкий характер – она была всегда беззаботно весела, и с ней время пролетало приятно и незаметно.
Срок заезда близился к концу, и в наших отношениях нужно было сделать следующий закономерный шаг. Договорившись со своими соседями по палате, чтобы они на некоторое время задержались в гостиной, я пригласил Любу к себе.
Многозначительно взглянув на постель, она спокойно сказала: «Мне требуется материальная поддержка».
Не могу сказать, что я был как-то особенно потрясен услышанным; просто я себя обнаружил в новой ситуации: впервые в жизни я неожиданно оказался лицом к лицу с профессионалкой, и это положение нужно было отрефлектировать, - иначе я был к нему совершенно не готов, - я не люблю импровизаций. Мне даже в голову не пришло спросить, сколько это стоит, и подсчитать депансы - я мероприятие быстренько свернул.
Поскольку я всегда имел представление о приличиях, внешне в моем поведении ничего не изменилось – мы с Любой, как ни в чем не бывало, вместе катались на лыжах, а в ночь перед отъездом, обнявшись за плечи, стояли на поляне, глядя, как пылает специально по этому случаю подожженная елка. При этом я не испытывал никаких трогательных чувств; судя по безмятежному выражению Любиного лица, так же дело обстояло и с нею.
При расставании я взял у Любы телефон по единственной причине – так поступали участники всех «пар». А раз взял, нужно было позвонить. Отозвался женский голос; я спросил Любу; «Сейчас позову»; через некоторое время послышался Любин голос, кстати сказать, не вызвавший у меня ни малейшего волнения; телефон, надо думать, был установлен в коридоре, так как Люба говорила шепотом, сообщив мне, что она работает в магазине «Пионер» на улице Горького в секции радиодеталей.
На следующий день, войдя в магазин, я сразу оказался напротив секции радиодеталей. За прилавком стояла Люба, выглядевшая совершенно так же, как в доме отдыха, разве что была одета в служебный халат: она что-то добродушно втолковывала дотошному покупателю. Увидев меня, Люба мне улыбнулось, как старому знакомому; мы немного поговорили, и она мне сказала, что пользование домашним телефоном для нее неудобно; если я захочу ее увидеть, она всегда на работе – здесь.
Когда я вышел из магазина, меня вдруг остановил молодой человек весьма приличного вида.
- Вы – знакомый Любы? - обратился он ко мне.
- Да.
- Оставьте ее в покое! Люба – моя девушка! Вам понятно?
- Да.
- А, впрочем, это ей самой решать, с кем встречаться – без всякой логики продолжил молодой человек, вдруг резко отвернувшись, возможно, чтобы скрыть слезы, предательски набежавшие ему на глаза.
Я не был радиолюбителем, и поэтому в магазин «Пионер» больше не приходил никогда.
Шел 1960 год.
Воспоминания об этом случае навели меня на некоторые мысли общего характера об ушедшем советском времени. Тогда не существовало жесткой специализации: врачи для побочного заработка шили костюмы; философы работали истопниками; ученые «на шабашке» строили дачи; все мы совмещали свою основную работу с защитой общественного порядка в дружине, с погрузкой капусты на овощебазе и пропагандой марксизма-ленинизма, что не могло не сказаться на общем уровне профессионализма.
Черт его знает, может быть, это было не так уж плохо! Во всяком случае, для молодого человека того же типа и возраста, каким я был в те дни, столкнувшегося в наше время с профессиональной проституткой, это может закончиться вовсе не так безболезненно, как тогда для меня.
Январь 2019 г.