В Л Е С У П О Д К О Л Д У Н О М
Потом бабушка замолкала и библейская картина уже
озвучивалась звоном цикад. А стрекозы! Вы помните, что в
вашем детстве значили эти летающие совершенства?
Не те тощенькие со спичку бледно-голубоватые
подмосковные малявки размером в 2 см над каким-нибудь
ручейком с зарослями рогоза и камыша вдоль бережков,
обязательно называемого жителями ближайшей деревни
рекой и никак иначе.
Речь идет о настоящей южной стрекозе с размахом
металлически скрежещящих, прозрачных в прожилку крыльев
в 12 - 15 сантиметров. Это же не насекомое, это настоящий, к
тому же необыкновенно сложный летательный аппарат.
А я, каюсь, юный грешник, возомнивший себя
этаким Поликарповым или даже Туполевым, частенько
пытался "усовершенствовать" с помощью тонкой соломинки
это то парящее, то мгновенно взмывающее ввысь чудо живой
природы.
Приводил меня в чувство бабушкин окрик:
-Аркета, Котка. Памэ сто спити.
Первое слово в переводе с греческого - "хватит",
"достаточно". Это могло обозначать "Дров набрали
достаточно", а могло и "Хватит дрыхнуть". Что касается
"Котка", то это нечто среднее между тем, как бабушка
окрестила своего мужа, а , следовательно, и моего же деда,
Костаки, и тем, как меня звали домашние, Котя, Котька.
Вторая короткая фраза - это команда - "Пошли домой".
Парфена, уже навьюченная, слегка поеживаясь
плечами, выбирала удобное положение вязанки, и покачивая
грузом и своим низковатым остойчивым задом, осторожной
утиной походкой повела свой маленький караван в обратный
путь.
Между спиной и вязанкой уложены пучки известных
ей еще с детских лет трав. Сейчас трава защищает спину от
острых сучьев вязанки, а дома бабушка будет её сортировать,
сушить и раскладывать по полотняным мешочкам. И по мере
надобности варить целебные настои. Аптечных лекарств она,
конечно, не знала и не признавала.
В лесу надо было вести себя очень осторожно, потому
что с 1942 года он всё еще был напичкан минами, снарядами,
патронами. Периодически по городу прокатывались слухи о
том, что под Колдуном опять подорвались мальчишки на
минах.
Это же случилось и с моим двоюродным братом
Юркой Астаховым. Осколками ему крепко попортило лицо и
руки. В результате к двадцати годам он практически полностью
ослеп.
Однажды рядом с полузасыпанной от времени
бомбовой воронкой я наткнулся на немецкую каску с рваным
отверстием от осколка в теменной части и с пустым осиным
гнездом внутри неё. Рядом лежали полностью сохранившиеся
очки с целыми стеклами в белой матовой металлической
оправе.
Я испугался и невольно начал вглядываться в заросли
окружавшего меня кустарника и низкорослого горного дубняка.
Мне казалось, что вот-вот ветки раздвинутся и оттуда выползет
подслеповатый немецкий солдат с винтовкой за спиной,
шарящий вокруг себя в траве в поисках своих очков.
Большое количество снарядов и мин в лесу вокруг
Колдуна связано напрямую с двумя войсковыми операциями.
Первая, армейская, это захват города немцами в августе -
сентябре 1942 г. Вторая, меньшего масштаба, второстепенная
в ходе всей войны, но очень важная для освобождения
Новороссийска.
Это высадка в феврале 1943 г. в районе Мысхако
десантного отряда морской пехоты под командованием
майора Куникова с победоносным по праву именем Цезарь,
Героем Советского Союза посмертно.
Мысхако тогда был маленьким поселком на берегу
моря у подножья Колдуна с виноградниками и винзаводом.
Интернет дает сейчас два перевода этого названия с
адыгейского. Одно, дельфиний мыс и другое - мыс,
вдающийся в море. Можно подумать, что мыс иногда вдается
в берег.
На мой пристрастный взгляд ерунда все эти
безличные переводы. Я с детства уверовал в то, что был
такой в стародавние времена мореплаватель, конечно-же,
грек по имени Хако или Хакос, который открыл этот мыс и
назвал его своим именем. Согласитесь, так не просто
романтичнее, но и несомненно доказательнее.
А при чем здесь адыгейцы? Они же горцы, а
настоящими мореплавателями и открывателями новых
земель, по крайней мере до португальцев, были греки. Так
мы и Одиссея с аргонавтами запишем в сухопутные янычары.
Просто обидно за древних греков, слушай, да-а-а?, как
говорят в соседей Абхазии.
А вот в семидесятые годы двадцатого столетия в
угоду Брежневу Л.И., бывшему политруку 18-й армии, которая
освобождала от фашистов в сентябре 1943 года Новороссийск,
переименовали не поддававшийся его дикции Мысхако в
Малую Землю, ставшую названием первой части ныне
забытого триптиха.
На старой окраине поселка Мысхако сохранился
небольшой искусственный грот длиной около четырех и
шириной приблизительно в два метра. Вот в этом укрытии
и нес свой военно-патриотический долг полковник Брежнев,
вручая ордена и медали награжденным бойцам и офицерам.
После выхода в свет "Малой Земли" крепкая ещё
бабка, хозяйка небольшого участка земли с плохоньким
домиком, по случаю выстроенным совсем рядом с той
землянкой (так по-военному теперь официально именовали
загаженное укрытие политрука) прозрела как болгарская
баба Ванга после удара молнии.
Сначала она очень осторожно стала намекать в
разговорах со своими соседями на то обстоятельство,
что её боевая молодость в описываемое Генеральным
Секретарем время прошла как раз в этих самых местах.
И что опасные будни военной медицинской
сестры она фактически провела бок о бок с душевным и
очень человечным военачальником, полковником,
которого любила вся 18-я армия. А маршалы и генералы,
так те и вовсе не могли начать ни одной более или менее
серьезной военной операции без совета с ним.
Соседи рассказали все бригадиру виноградарей.
Все вместе упирали на то, что доброта и человечность
Леонида Ильича жива в этом человеке и до сих пор и что
все простые люди чувствуют это замечательное качество его
характера на своих личных судьбах.
Слух дошел до парторга винзавода. А там и райком,
вслед расширенное бюро горкома партии Новороссийска
с повесткой дня "Настоящие герои рядом с нами". Это уже
про предприимчивую бабку, хозяйку плохонького домика.
И вот черная крайкомовская "Волга" везет бывшую
соратницу, а ныне скромную, тщательно и многократно
проинструктированную труженицу, пред очи Первого
Секретаря Краснодарского Крайкома КПСС Сергея Федоровича
Медунова, отъявленного самодура, личного друга Леонида
Ильича и мастера режиссировать сценарии на самом высоком
идеологическом уровне.
Какой разговор произошел тогда в кабинете теперь
достоверно нам не известно. Но, как много лет спустя
рассказывал старший помощник Первого Секретаря крайкома,
ныне человек глубоко верующий и потому искренний,
бабка едва переступив порог кабинета, остановилась, пошарила
юркими глазками по обшитым панелями из редких пород
дерева стенам.
Потом широко перекрестилась аж за пределы своих
трудовых плеч на портрет горячо любимого всеми Брежнева
Леонида Ильича, висящий непосредственно над столом Первого.
Медунов подхватил её под локоть и повел к столу
для совещаний. За чаем с отвлекающим внимание стандартным
набором сладостей прошла теплая беседа. Завершая ее, в
знак особого уважения, хозяин встал, сам распахнул дверь
своего кабинета, и задушевно стал прощаться с дорогой гостьей.
Она, истово прижимая руки к груди, и склонив
голову на бок, как будто любуясь, даже восхищаясь
собеседником, непрерывно благодаря его за оказанный ей,
простой советской женщине-труженице прием, вскользь
упомянула про проклятый норд-ост, который вот-вот, на
зиму глядя, сорвет крышу с её ветхого домишки.
Очень скоро землянку вычистили, объявили ее
филиалом местного краеведческого музея, а вход заварили
решеткой из арматурной стали, крашеной под маскировочный
цвет окружающего кустарника. Предварительно водрузили
внутрь две свежеспиленных колоды, побольше - стол,
поменьше - сиденье. Почти как в палатке Наполеона
Бонапарта в Музее Инвалидов в Париже.
Провели дорогу от поселка, содрали позеленевший
от старости шифер с домика боевой соратницы. И единственная
оцинкованная крыша на весь поселок неузнаваемо обновленного
в короткий срок дома с добротными пристройками неприлично ярко
засверкала под жарким солнцем.
Бывший политрук посетил город Новороссийск и
бывший Мысхако, ставший с тех самых пор поселком Малая
Земля. Охотно признал боевую подругу, которую увидел
впервые в жизни, легко прослезился, сказал короткую речь и
в конце привычно торжественно наградил заждавшуюся
старуху медалью.
Эту историю знал каждый новороссиец. Узнал о
ней и я, после чего посетил мемориал. Выслушал бабкины
воспоминания, закончившиеся предложением купить у нее
собственное козье молоко. Молоко я даже пробовать не стал,
чтобы не обнадеживать ушлую бабку, потому что оно имело
цвет побелки с добавлением синьки.
Оно и понятно, посетителей мемориала много, а
козочка одна. Особенно гордилась бабка самодельной
изабеллой из дармового совхозного винограда. Стесняясь
и прикрывая беззубый рот ладонью она с аппетитом
выпивала стакан - другой купленного у нее вина, после
чего рассказ о героическом прошлом, как правило,
подкреплялся новыми подробностями.
Бог мой, сколько добра сотворила невольно эта
простая русская женщина. В 1981г. Новороссийск стал
Городом-героем. И в этом же году, чтобы исключить
однобокость подхода к истории войны в Причерноморье
город Туапсе Краснодарского края тоже был награжден,
правда только Орденом Отечественной Войны 1-ой степени.
И руководил этим Краем по партийной линии тоже Герой, но
только Социалистического Труда.
Брежнев лично приезжал на церемонию награждения
города, после чего жители стали звать его по-родственному
Леликом. А сам Леонид Ильич (до описываемого эпизода
трижды, в 1966, 1976, 1978 г.г.) после вновь открывшихся
обстоятельств по делу, как выражаются юристы, становится
Четырежды Героем Советского Союза.
Как быстро летит время. Нет уже Брежнева, нет
старого Политбюро, которым руководил Брежнев, нет старого
ЦК, которым руководило Политбюро, нет КПСС, которым
руководил ЦК. Пришли новые. Правду говорят, доходное
место, виноват, свято место пусто не бывает.
Но осталась память в виде обелиска на Мысхако,
воздвигнутого в честь освободителей и павших, стелы из
осколков снарядов и мин, рвавшихся здесь, которые мы,
пацанва, сначала боязливо обходили в лесу, а потом
привыкли, тайком приносили их домой и закапывали во
дворе от зоркого родительского глаза.
К обелиску приезжают туристы, экскурсанты,
слушают гида. Но солнце такое горячее, что слушатели всё
чаще и чаще оглядываются на море, голубое и манящее
оно соблазнительно плещется совсем рядом. Память
памятью, а живым живое.
Однако, пока мне только 12 лет и мы с бабушкой
ещё на пути к дому. И солнце, такое горячее, оно бьет
по глазам и в лоб и всё тяжелее вязанка. А море так далеко
от нас, что его даже не видно отсюда.
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/01/31/1392