Записки начинающего браконьера
Однажды мне захотелось романтики, и я поехал в деревню к деду. В размышлениях, чем бы заняться, мы вспомнили, что на дворе начало сентября, время открытия охоты. У деда имелась двустволка. Использовалась она только раз в году и каждый раз для расстрела невинно осужденного поросенка накануне ноябрьских праздников, а до той поры висела в чулане на гвоздике без употребления. Пара пачек патронов типа «сомозяряд» тоже нашлась. Ближе к вечеру во всеоружии, я выдвинулся на передовые позиции. То есть пошел вдоль реки по направлению к озеру.
Не встретив по пути никакой дичи, отошел довольно далеко от деревни. Возвращаться обратно, да еще без добычи, было лень. Решил заночевать в самодельном шалаше - скрадке на берегу, а утром на зорьке поохотиться из засады.
В моем временном жилище было неуютно и холодно. Но утеплять его не было ни сил, ни желания. Мерзкий осенний ветер пронизывал насквозь и меня, и мою хижину. Быстро стемнело, - хоть глаз выколи! Где – то неподалеку на воду с шумом опустились утки, но я их не видел. Холод достал окончательно. Пришлось выбираться из своего угробища и разводить костер. По плеску воды понял, что утки благополучно отплыли в камыши, к противоположному берегу.
Ночь прошла относительно спокойно. Дремал у огня, никто меня не беспокоил, не считая филина, который развлекался, пикируя на меня бесшумной тенью и ухая у самого уха во всю глотку. Это он от одиночества и беспросветной темени. Я ему прощаю.
Утреннюю зорьку я встретил в камышах, с любопытством разглядывая сквозь заросли стайку уток, прилетевших еще ночью. Это были чирки – трескуны. Я решил пока не стрелять по ним, ожидая, что на их трескотню может прилететь что – нибудь покрупнее.
И я не ошибся. «Прилетел» какой – то дурик на мотоцикле с коляской. Да не один, а с другом. И давай они налево и направо лупить из своих берданок! Я теперь уже серьезно стал опасаться за свою молодую и цветущую жизнь, потому как по камышам шелестел не только ветер, но и градом осыпающаяся дробь. Уток они успешно распугали. Прятаться больше было не от кого. Пришлось выходить из засады.
Увидев меня, они радостно двинулись навстречу, приветливо размахивая бутылкой, как выяснилось чуть позже, - с самогоном.
- Ну, давай, друган, за открытие! – кричал один, наливая мне в пластиковый стаканчик первача.
- За удачную охоту! – вторил его напарник, протягивая свой стакан, чтобы чокнуться.
Еле отвязался я от этих счастливых охотников.
«Ничего, пройдусь по берегу вокруг озера, - решил я про себя, - Еще будет и на нашей улице праздник!» И пошел.
Остановившись около огромной березы, свесившей свои ветви к самой воде, я стал в бинокль просматривать метр за метром зеркало воды и заросли у противоположного берега. Но в эту минуту услышал свист крыльев приближающихся уток. Одна из них крякнула, как мне показалось с вопросительной интонацией. Я решил ответить ей. Но, видимо, на утином языке мое кряканье означало что – то недружелюбное. От неудачного «перевода» утки взмыли вверх и шарахнулись к противоположному берегу. Выстрелил дуплетом вдогонку, как говорил дед «в божий свет, как в новую копейку». Обогнув озеро, в дальнем его конце заметил какую – то странную палку, торчащую из камышей. В отблеске солнечного света, она неожиданно согнулась пополам и одним концом ударила в воду. По воде пошли круги. Ну, конечно, это никакая не палка, а цапля охотится на мелкую рыбешку. Не буду ей мешать, пусть хоть ей повезет с добычей.
Подходя к тому месту, где я встретился с охотниками, издали увидел их осиротевшего железного коня. Мотоциклисты лежали рядом и счастливо улыбались во сне. Чуть поодаль, в траве, валялись их ружья. Они больше не размахивали руками, не провозглашали тостов…
Охота у них была тихая и, по всей видимости, удачная.