Меняются юбилеи, гремят парадные шаги, не успевают увядать венки и постаментов.Нам уже внушили обойму имён героев и перечень всех наших побед. И кажется, что о войне уже сказано все.
Но все о войне не будет сказано до конца никогда. В каждой нашей семье есть память и след той войны, как есть они и у внуков-правнуков Семена и Ксении Коровиных, из бирюченского села Гредякино.
Об этих людях не написано в газетах, им не поставлен памятник на родине, но подвиг супругов Коровиных вписан в историю человечества среди всего 200 имен тех, кого официально называют Праведниками народов мира.
Коровины происходили из богатой обнодворческой фамилии. После революции они выдержали раскулачивание, ссылку, возвращение. В колхоз не вступили, и войну встретили в числе единоличников. Для армии нестроевой Семен был негоден, даже из запаса выписан. Семья откровенно нищенствовала. Как, впрочем, и всё Гредякино. И потому война здесь людей не то, чтобы испугала, а просто заставила туже затянуть пояса.
Но беда в семью Коровиных пришла раньше немцев. И они встретили её радушно, по -русски, как это было принято у сердобольных людей.
Беду носила фамилию Мойзельс, и пришла с беженцами из польского города Замосць. Летом 1941 года Мойзельсы поселились в хате Коровиных. При том, что Семен был сам-семь, так теперь под одной крышей оказались ещё мать-еврейка и трое детей - семнадцати, пятнадцати и восьми лет.. Поначалу Мойзесы хотели идти дальше, но Коровины уговорили остаться. Немец вряд ли сюда дойдет, а что там ждет, во глубине России - никому не ведомо. В эти месяцы и супруги Коровины, и Ида Мойзес с детьми записались в колхоз. Работали на победу не за страх, а за совесть.
А немец дошел. И так внезапно, что никто толком спрятаться не успел.
Зато немцы успели сколотить свою администрацию, из местных. Местные и выдали евреев, что оказались в те дни в Гредякино.
Пришли и к Коровиным. Семен развёл руками ;
-А нету! Ушли постояльцы вслед за красными бойцами.
Принялись искать. В сараюшке, под полатями, на печке.
На печке притихли ребятишки. Чумазые, перепуганные. Пойди их. полутьме, сосчитай.
-Чьи ? - спросил немец.
-Так наши.
Ушли немцы. На селе выловили семерых евреев - таких же беженцев, отвезли в Алексеевку и расстреляли.
А ночью из терновника выбралась Ида со старшим сыном, и сказала:
-Уходим. Иначе и вас за нас убьют.
Но Ксения Коровина рассудила так:
- Удерживать не станем. Но младших твоих, - Иосифа и Таню, оставим с собой. Их уже немцы с полицаями видели и посчитали нашими. Бог даст - пронесет.
Наскоро снарядили Иду и Энусиэля, завернули в рушник еду ,и в самую полночь Семен вывел их на лесную тропку к Бирючу, в восточную сторону. И они пошли.
А утром в дом Коровиных вломились полицаи и немцы. Один полицай, кум, даже родственник, совал под нос Ксении рушник и орал:
- Твоя тряпка! Еврейку в засаде поймали, в рушник хлеб был завернут. Говори, сука - ты прячешь жидов?
Семен Савельевич взял рушник, поднес к свету и спокойно сказал :
-Не ори, кум. Ты глянь - тут на рушнике "А". и "М " вышиты. А такие буквы только твоя жена пишет.
Полицай - в раж. Да , моей жены работа. Ну, так её рукоделие на весь район известно. И твоей бабе она в рушнике на Троицу гостинец передавала. А потому признавайтесь.
Немцам перебранка неинтересна. Они взяли с собой обоих супругов, в комендатуру. Комендатура в бывшем сельсовете - огромной столетней однодворческой избе. Сюда же полицейские согнали всех взрослых, у кого в хатах нашли похожие рушники .
Били всех. Жестоко. Требовали сознаться в укрывательстве. Продержали ночь и следующие полдня. К вечеру из Алексеевки прибыл большой немецкий чин с конвоем. Избитых гредякинцев выстроили у плетня, конвой рассредоточился напротив. К ужасу Коровиных, из грузовика выбросили и поставили перед селянам изувеченных Иду и Энусиэля Мойзельс. Немец, через переводчицу , велел им указать на тех, у кого они прятались:
- Если сознаетесь - погибнет один. Промолчите - постреляем всех.
Ида прохрипела, что они прятались в другом селе. Её и сына опять швырнули в грузовик. Немец распорядился :
-Будем возить по селам, пока не укажет на преступников. А вы сейчас все пойдете по домам. Но если в Гредякино окажется хоть один еврей, пусть даже младенец - мы сожжем село и расстреляем всех, до последнего жителя. Прежде чем разойтись - подумайте хорошенько - оно вам нужно?
Люди разошлись.
Дома Семен Савельевич заглянул на печь и успокоил детей. Тане и Иосифу сказал :
- Запомните. Вы - Коровины. И никто никогда вас не обидит.
А хозяйка налила в бадью горячей воды, бросила туда связку травы, и вымыла мальчику и девочки головы. Через пару часов они стали такими же белобрысыми, как собственные дети.
Но от греха на день прятали несчастных на чердаке, у теплой печной трубы.
Так и пережили оккупацию. Соседи подозревали, но не выдали. А уже осенью Таня пошли в школу. А Иосиф сбежал на фронт.
С войны Иосиф Коровин возвратился в Гредякино. Вступил в колхоз и честно трудился всю свою жизнь. Здесь же навсегда осталась и Татьяна Коровина .
Ныне в Гредякино уже не встретить авторов и свидетелей того подвига. Но в 1995 году были еще живы почти все его свидетели и авторы. Тогда же Мемориальный комплекс истории Холокоста "Яд Вашем" и признал Семена и Ксению Коровиных Праведниками народов мира.
...Я часто бываю в Гредякино. Школа, Свято-Михайловский храм, кладбище, перелески. Обычное русское село. Ну, какие в моём отечестве могут быть праведники?
Могут.
Жаль только, что увидеть мы их способны, лишь когда на них укажут люди со стороны.