Пропажа

Виктор Санин
Или учения без Ленина

Все шло заведенным порядком, ибо война – войной, а обед… Жаль случилось все до обеда. Как следствие кое у кого отбило аппетит напрочь. Поскольку случившееся пахло делом. Пусть и не уголовным, но политическим. Идеологическая диверсия! В середине семидесятых такими вещами не шутили. Не получать лучше, чем получать, когда речь не о званиях-наградах-премиях, а о выговорах по партийной линии. И сидеть все-таки лучше, чем лежать. Ну, понятно…
А беда не просто одна не ходит. Она, подлая, не всегда и парой гуляет. Вот и на этот раз черт троицу подсудобил.
Во-первых, исчез Ленин. Не сам, не живой, всего лишь его бюст с пьедестала. Плац вот он. Со всеми трещинками. Снежок смели. Белая разметка под строевую подготовку. Маршируй – не хочу. Пьедестал вот он цел невредим. Два кубометра железобетона с пожелтевшей известкой - «отшелушилась местами, надо пистон старшине вставить…» - захочешь, но не унесешь. Но бюст – «надо будет привинтить его, если все хорошо кончится» – исчез. Во-вторых, из-за этого едет проверяющий, а замполит загремел в больницу. Нашел же время! Выходит, отвечать-выкручиваться одному. В-третьих, еще и тревога объявлена.
Всегда, сколько он себя помнил в погонах, в части задолго ещё за несколько дней знали о предстоящих учениях. На этот раз внезапно, как муж из командировки. А ну как скажут, что надо жахнуть по полигону на Камчатке! Нет, надо – жахнем без разговоров. Приказ не обсуждается. Можем и подальше пульнуть. Только вот как попасть? Отправил накануне командир двух сержантов за провинность на губу. Они козырнули и отбыли. Закон подлости в том, что как раз эти сержанты обычно выполняли незаметную на первый взгляд работу. Качество её в конечном итоге оценивалось количеством метров от места падения болванки до цели. Это после того, как она пролетела несколько тысяч километров. Командир уже позвонил, чтобы золотой фонд части вернули к месту несения службы. Едут голубчики, а если не успеют к стрельбам? В конце концов и промах можно пережить. Но пропажа вождя – это кранты. Это крест на карьере…
Понятно, что бюст стрельбе не поможет. Он тут неподалеку в ссылке, не бюст, конечно, а сам Владимир Ильич тоже стрелял. В начале ХХ века, когда в Шушенском свой срок мотал в райских по сравнению с другими революционерами условиями. В свободное от отбывания срока время на охоту хаживал, ласково щурил свой калмыцкий глаз, и бабахал по низколетящей сибирской цели, но калибр у него был не тот, да и цена промаха другая. Мазал или попадал партийная история умалчивает. Видимо историки не хотят оскорблять защитников природы, если попадал и веру в непогрешимость вождя, если мазал.
Беда. Беда! Об учениях уведомить забыли, это хрен с ним. А бюст… Спасибо, друг позвонил, предупредил, что у него вкрадчиво спросили, почему в/ч № … осталась без вождя и какого он мнения о командире части. Сказал, что проверяющего отправили. Уже летит. Ох, летит командиру части неприятность! Кто стуканул? Как! Осталась часть без вождя, и очень даже может остаться без командира.

Задачу по возвращению Ленина принялись решать с утра. Зам. по тылу сразу прыгнул в дымучий вонючий УАЗик и помчался в районный центр на поиски эквивалента. Хорошо хоть снег высыпал на подмороженную землю, не тает и его немного. Солнышко освещает осенние таежные увалы, а дорога между деревьев в тени, укатанная, буксовать не приходится. Бескрайни просторы Родины. Неистощимы ее запасы, велики закрома, широка душа, а вот дефициты пока еще есть. Их вообще столько, что трудно найти предмет, который не попадает в дефициты хотя бы время от времени. Съездил зря, позвонил и предупредил, что не нашел ни бюста, ни статуи. Есть на складе районного отдела образования горнист с трубой, в отделе культуры девушка с веслом. Но ни одного даже самого завалящего вождя нет. Хоть с центральной площади воруй. Попробовал к знакомому художнику. Тот выручил бы. На курорт унесло, как назло.
«Замполит в больнице с аппендицитом. Не мог пролетарское сознание проявить и заблаговременно прооперировать. Или потерпеть. Перитонит у него, видите ли! Вечером вчера был бодр и весел, доложил, что собрание подготовил. Не вовремя. Как раз перед учениями… как нарочно. Пришлось даже комсомольское отчетно-выборное собрание перенести с сегодняшнего числа. Перенос, кстати, могут назвать срывом и тоже в дело подошьют», - заводился командир.
Подполковник встал и прошелся по кабинету. Он явно был не в себе. В его бессвязной речи постоянно звучало название романа, о котором исчезнувший – правда тогда он был еще вполне живым – все тот же Ленин отозвался как об «очень своевременной книге». Почему подполковник вспомнил бессмертное программное сочинение великого пролетарского писателя Горького? Мы не можем объяснить внезапный интерес ракетчика к отечественной литературе. Честное слово.
«Учения…мать… Почему же они внезапные… мать? Раньше… мать… о них знали загодя. Готовились. Тренировались. А тут лучшие бойцы, но к тому же… мать… по совместительству разгильдяи оказались на губе. Сам же и наказал… мать… Отстреляйся хорошо, глядишь, и досрочно звание пришло бы. Теперь вопрос еще, как оно закончится… мать!»
Взор сурового отца солдатам горел. Он испепелил бы того, кто встал на пути. Но, к счастью, никого не было. Круглосуточно работали боевые расчеты. Неслась внутренняя и караульная служба. Строго по распорядку проходили запланированные мероприятия… И неслась к пропасти карьера. А ведь так хорошо начиналось!

Нет ничего бесконечного. Приступ гнева прошел. Командир вызвал к себе прапорщика из местных. Крепким и кратким напутственным словом отправил зампотеха встречать проверяющего на вокзал. В заключение тирады тихо, но твердо пообещал, что лично крепко-накрепко привяжет репшнуром к первой же отправленной в цель во время учений ракете, если проверяющий завтра сможет хоть что-нибудь проверять.
- Есть обеспечить отсутствие минимум на два дня, - кивнул служака. – Разрешите идти?
- Изыди. Исчезни! Вместе с этим… оттуда… - устало показал на потолок рукой командир. Он свято верил в две вещи, в торжество коммунизма (или неизбежный крах империализма в борьбе двух миров и двух систем) и то, что пока Россия пьет, она непобедима. И кто-кто, а этот парень обеспечит выполнение спецзадания. – Не два дня, а два суток… две… ну, ты понял задачу!
- Так точно, поить 48 часов.
- Не поить – задержать!
- Есть, задержать любыми средствами…

Шла последняя четверть ХХ века. Выполнялись решения очередного съезда КПСС. Неуклонно и с опережением. Настойчиво, ударно и в непрерывном соревновании. Не всё получалось, но все понимали, что вовремя откорректированные планы будут выполнены и перевыполнены. И тут такое. Подполковник рухнул на скрипучий стул, подпер голову руками погрузился в раздумья.
- Надо мыслить логически, - сказал он себе. – Сам Ленин, хоть он и живее всех живых, уйти не мог. Украсть его не могли. Все же воинская часть, вдали от цивилизации и ее соблазнов, в тайге, это не колхоз «Сорок лет без урожая» на перекрестке двух дорог. Да и кому его продашь? Чужие тут не шляются. Нечистая сила? Ну, что она дура такое тащить? Тут и получше кое-что есть. Зачем ей полцентнера гипса? Кто-то из наших. Не иначе. Кто? И подумать не на кого. Парни все свои, коллектив нормальный, все преданные офицеры. Ведь столько всего вместе…, впрочем, это не важно. Преданность и предательство – слова однокоренные. Итак, дано: начкар утверждает, что за последние дни ничего не случилось. Ночью выпал первый снег. Он засыпал следы. Была бы собака… Нет. Надо мыслить логически. Снег шел вчера с восьми до девяти вечера. Если бы Ильича скоммуниздили позже, остались бы следы. Кто вчера был в части до восьми. Я был, и уехал в половине восьмого. Точнее, в 19.35. Оставался замполит. Как он там у эскулапов, надо бы наведать. Апельсинов или чего там ему можно. Или клизму. Политрук отвозил к поезду на вокзал губарей. Там его и прихватило. Он не мог. Это и его погоны. Сержанты? Вот кто мог. Точно! И за пределы части они его сбагрить не могли. Только бы не расколотили… Где-то здесь. Другого логика подсказать не могла.
Эхом догадке тренькнул телефон. Звонил гонец с вокзала. Доложил, что встретил прибывших из гарнизона сержантов.
- Сразу их ко мне! – рыкнул подполковник.

- Легко пообещать поить, то есть задерживать любыми средствами. А где их взять? – рассуждал опытный прапорщик. – Нужны закусь, само питие, культурная программа. Начнем с легкого. По пути в часть предложу проверяющему заскочить на минутку на заимку. Там неожиданно-случайно окажутся Валька с Нинкой… Он позвонил домой и коротко объяснил жене, что в часть едет грозный начальник. Надо ему организовать встречу и длительный приятный отдых на заимке. Со вздохом стал объяснять, где в сарае припрятан самогон, и услышал, что его надежная заначка давно рассекречена. Нинка пообещала, что все сделает в лучшем виде.

Теперь сухпаек и мокрый паек… Как известно, решение есть у любой задачи, главное, чтобы ее кто-нибудь поставил. Обтянутую потертой хэбэ тканью, солдатскую фляжку, спирта он взял у радистов, твердо пообещав им подбросить мяска, когда сходит на медведя. Фляжки маловато, заначку растряс, девчонки – гулять, так гулять – сообразят себе купить портвейн. Прапорщик, игнорируя тяжкие вздохи начсклада по кличке Колобок, получил достаточное на опытный взгляд количество тушенки и прочей закуски недоступной на гражданке, но изобилующей в армейских хранилищах.
- Спецпоручение у меня, понял? Собственную печень кладу на алтарь, как Прометей. И не ворчи, а то сам поедешь вместо меня, - ехать Колобку не улыбалось, печень у него была изношенной, он сразу стал покладистей.
- Да катись ты куда хочешь. Бери и помни мою доброту, Колобок сунул в вещмешок банку индийского растворимого кофе.
- А сгущенку?
- Я что не понимаю? – возмутился коллега добавил по банке молока и сливок. – Грабишь. На вот еще, вдруг он диабетик. Это сгущенное молоко без сахара.

В буфете части его тоже ждали. К полученному добавились кулек батончиков «Рот Фронт» и карамель со сливками. Прапорщик недружелюбно посмотрел на полку с куревом: Прима, Памир и Беломорканал. Буфетчица поняла.
- БТ или ТУ?
- И то и другое.
- Грабитель.
- По блоку.
- Куда столько?
- Не одному и не на один день.

Проверяющий оказался невысоким сухопарым капитаном. В облике представителя известных служб неожиданно выделялся нос. Обычно неприметные ребята, а у инспектора крупный такой огурец как кавказский гость на обычной среднерусской физиономии. Капитан сразу понравился прапорщику. Невелик – следовательно, много не выпьет. Не лейтеха, значит, уже не так ретиво службу тянет. А нос как вторичный половой признак, можно надеяться, соответствует темпераменту.
- У нас учения, товарищ капитан, все водители по нарядам и на смене. Самому пришлось ехать, - объяснил он гостю и уселся на продавленное сиденье Шишиги. Капитан привычно запрыгнул на пассажирское сиденье.
- Долго ехать?
- Дорога хорошая, часа полтора – два… Тут такое дело, товарищ капитан, если мы не сильно спешим, конечно…
- Какое дело?
- Там по дороге, если свильнуть немного, у меня заимка, надо проверить, НЗ пополнить.
- Надо, давай заедем, - согласился проверяющий. Спешить ему было некуда. Если бюст найдется, то делать нечего, а если пропал, то все равно по горячим следам не найти. Остыли. Он впервые приехал в эти места. Поинтересовался. – Там пейзажи красивые есть? Я поснимал бы.
- О, вы фотографируете! - обрадовался прапорщик. – Да там можно с бедра, как индеец Зоркий Сокол стрелял, фотографировать. И каждый кадр будет открыткой. У вас какая камера?
- «Киев - 17».
- Знатно. У меня попроще. «Зенит». Я вам, если получится, покажу альбом со своими снимками…
Под разговор любая дорога короче. Через обещанные «полтора» с остановками в живописных местах они подъезжали к заимке, от которой до части было «рукой подать за час долетим». На припорошенной снежком дороге выделялся след от легковушки.
- Странно, кого это сюда занесло, - гадал прапорщик. Вывернули на полянку. – Что же она тут делает?
- Кто?
- Жена, - кивнул прапорщик на потрепанную Ниву.
- Сама водит?
- Еще как! Дочь механизатора. Она и на комбайне может. Да вообще-то и хорошо, что приехала. Значит, в избушке тепло и мне работы меньше. Быстрее обернемся. Он с одобрением отметил, что из трубы баньки вьется дымок. «Быстрее» - штука растяжимая как женские колготки.
Старый сруб из лиственницы врос в землю на краю полянки среди вековечных кедров. Строил дед прапорщика. Место он выбрал славное. Незамерзающий даже зимой ручей скатывался со скалистой сопки. Над отгорающими лиственницами синело высоченное сибирское небо. Открывался вид на долину…

В избушке было не только тепло, но и весело. На столике у оконца стояла едва початая бутылка портвейна «777».
«Сегодня мечта прошла стороной!» - надрывался ВЭФ-202 на полочке.
- Ваня, ты же на службу по тревоге уехал? – удивилась жена, когда на пороге заимки возник наш прапорщик.
«А завтра, а завтра ты встретишь ее!»
- Ты тоже собиралась капусту квасить, а не портвяшок, - подмигнул он своей половинке.
«Не надо печалиться. Вся жизнь впереди!»
- Да успеем еще. Вся жизнь, слышишь же… Здравствуйте, товарищ капитан!
«Вся жизнь впереди, надейся и жди!»
Кроме румяной, круглобокой, рыжеволосой жены-Нинки, на которую еще со школы запал наш Иван, у стола сидела худенькая черноглазая Валентина. Бедовая библиотекарша была свободна как ветер.  Нинкина подружка любила веселые компании… Глаза ее, каллиграфически подведенные тушью, сияли приветливо, как далекие звезды, к которым так стремятся капитаны…
- Здравствуйте, - поприветствовал капитан, - вот вы и дождались.
- Мы, конечно, не ждали, - выключила хозяйка транзистор, - но гостям всегда рады. Просим к столу.
- Ну, к такому столу, - одним взглядом оценил угощение Иван, - нормальным мужикам садиться не гоже. – Товарищ капитан поможете?
Военные вышли. По дороге к машине Иван объяснил диспозицию.
- Рыжая – это моя благоверная. Вторая ее подружка. Девчонка хорошая. Не замужем, если что.
- Да хоть и замужем, - отозвался капитан, принимая тяжелый рюкзак. – Это что?
- Хотел заначку пополнить на случай гостей-охоты, но раз такое дело…
И выполнение специального поручения началось. С баней-парилкой. С окунанием в ледяной ручей. С песней задушевной. С размахом сибирским.
- …вы, товарищ капитан приезжайте попозже. Мы мишку поднимем. Захотите – хлопнете его, захотите на Киев щелкнете, как я хлопаю…
- А давай, Иван, хлопнем «на ты», - невпопад услышал знакомое слово капитан.
- И со мной, - подключилась Валентина.
- С особым удовольстств… уводоль… удольвой…


- Товарищ подполковник, сержанты Гвоздецкий и Слепуха по вашему приказанию…
- Отставить, - подполковник тяжело посмотрел на бойцов, возвращенных с губы.
- Ночью пуски. Попадете – считайте отсидели. Не попадете – на дембель 31 декабря отправлю.
- Попадем, товарищ подполковник.
- Не перебивай старших. И еще. Вы куда вождя унесли?
- Перед отъездом. По приказанию замполита в клуб.
- В рамках подготовки собрания.
- Его там нет.
- Как нет? Там он…

Вошли в клуб. Подполковник щелкнул выключателем.
- Ну, где?
- Так за занавесом, на табуреточке.
- …мать, - подполковник через ступеньку, как пионер за почетной грамотой, взлетел на сцену. Откинул занавеску. Стоит бюст. Целехонек. Смотрит на подполковника как башка на Руслана в сказке Пушкина. Только не дует. – Молодцы. Отправляйтесь в столовую, там расход оставили. И на КП.
- Есть, - недоуменно переглянулись сержанты и отправились выполнять приятный приказ. Жизнь тем лучше, чем ближе к кухне и дальше от начальства.

Через полгода наш капитан уже с большой звездой и двумя просветами встретил на Ярославском вокзале бравого генерал-майора. Узнал. Козырнул.
- Резко! – кивнул он на погоны.
- Мне очередное шло, а тут эти учения. Мои пацаны шарахнули так, что внеочередное мне пришло, - расплылся генерал, протягивая руку.
- А могло бы и по-другому.
- Могло бы, если бы они бюст расколотили.
- Или с губы опоздали, - проницательно качнул своим носом майор.
- Обмоем?
- Да я не один… - замялся особист.
- Зови спутника.
- Валя, иди, познакомься…
- Да мы знакомы, - стрельнула в молодого генерала брюнетка.
- Тогда и за встречу!