- Молодцы! Я вами довольна, - сказала Мария Владимировна, когда после концерта в Доме ученых мы собрались за круглым столом в ее доме. Это уже стало традицией - устраивать чаепития и разбор выступлений.
Мария Владимировна преподавала в консерватории сольное пение, по выходе на пенсию вела вокальную студию с любителями романсов и народных песен. Я, будучи
студенткой, пришла в этот коллектив год назад, лелея тайную мечту стать певицей. Занятия вокалом мне очень нравились, я любила сюда приходить еще и потому,
что здесь собирались люди, с которыми я могла общаться на равных, хотя их духовный мир был гораздо богаче моего. Наташа Снегирева, к примеру, работала преподавателем политехнического института, Ефим Исаевич преподавал социологию в институте физической культуры, Лариса Бойко заканчивала консерваторию и работала у нас концертмейстером, Саша Ярмак и Миша Кузнецов были научными сотрудниками НИИ, Оксана Петренко имела музыкальное образование и училась на архитектурном. Но всех нас объединяла любовь к музыке - мы делились нотами, впечатлениями о
выступлениях известных и молодых певцов, прослушанных музыкальных спектаклях, доброжелательно обсуждали исполнение друг другом произведений, подготавливаемых к концертам. Одним словом, это было то общество, которого я хотела быть достойна.
Слыша одобрения педагога и студийцев, воодушевилась и поделилась с Марией Владимировной своей мечтой, она поддержала меня и стала заниматься со мной дополнительно, приглашая к себе домой. Через полгода активных упражнений сказала, что голос окреп, дыхание на уровне, вокальные партии мне удаются, и, окрыленная, я стала готовиться к поездке в Ленинград - грезила этим городом еще со школьной скамьи и мечтала учиться именно там. Мария Владимировна позвонила в Ленинград своей коллеге, Ирине Николаевне, попросила прослушать мои конкурсные вещи и поработать над фразировкой. Я уже несколько месяцев как перевелась на заочное, чтобы заработать на поездку, и забрала документы из университета. Конечно, не была уверена, что пройду конкурсные испытания; мечтала лишь попасть на подготовительное отделение. С этими мыслями села в самолет, утешая себя призрачными надеждами…
Рядом со мной в салоне оказалась студентка электротехнического института, Оля, приезжавшая погостить к родителям; мы разговорились, и я рассказала о своих планах. Прилетели ближе к вечеру, в консерваторию ехать было поздно, и Оля (что значит студенческая солидарность!), узнав, что мне негде остановиться, предложила поехать к ней. И вот я в любимом городе. Он встретил меня дождем, низким мрачным небом и серыми зданиями – настроение после шестичасового перелета и скучного пейзажа вместо ожидаемого великолепия было подавленное.
Наутро, оставив вещи у случайной попутчицы, отправилась в консерваторию. Дождь прошел, солнце осветило город яркими красками. Прослушивание было назначено на три часа, и я отправилась на прогулку. Дошла до Исаакиевского собора, который сразу узнала по изученным иллюстрациям, вышла к Неве, побродила по набережной, любуясь открывшимися видами. Нева поразила неподвижностью своих зеленых вод. В Узбекистане реки прозрачные, только по весне, во время таяния снегов в горах, они глинистого цвета. А здесь почему-то реки и каналы мутно-зеленоватые, наверное, оттого, что город стоит на болотах…
Прослушивал меня заведующий кафедрой сольного пения Юрий Александрович Барсов:
- Вот что я вам скажу, милочка: я пока не вижу ваш голос подходящим для конкурса – у вас слышен сип.
- Да я под дождь попала…
- Проверьтесь у нашего врача и приходите через два дня.
Врач сказал, что у меня началась адаптация к влажному климату, посоветовал не попадать под дождь, беречься.
Заявление мое в приемной комиссии приняли и выдали направление в общежитие на целый месяц, до окончания экзаменов. Чемодан забрала у Оли только на следующее утро, она сухо меня встретила, и наше знакомство на этом, к сожалению, прервалось. Комната в общежитии была просторная, на четверых, на вокальный поступала только одна абитуриентка, Лариса, и мы с ней вместе провели все дни в Ленинграде. Лариса второй раз приехала поступать, познакомила меня со всеми правилами и традициями консерватории, знала всех преподавателей – чувствовала себя уже студенткой.
После репетиции поехала в гости к Ирине Николаевне. Это была высокая, статная, седовласая женщина, с благородством во всём облике. Поблагодарив за скромный букет, она провела меня в гостиную, заставленную старинной мебелью с книгами, пластинками, фарфоровыми статуэтками; возле стены, увешанной картинами, стояло пианино с открытой крышкой и нотами на пюпитре, будто хозяйку только что отвлекли от игры. В комнату вошел ее сын, молодой человек лет сорока, и сел за инструмент, я подала ему свои ноты и пропела всю программу, подготовленную для конкурса. Ирина Николаевна внимательно меня слушала, затем вместе со мной начала петь, тактично указывая на мои ошибки и неверную фразировку. Поставила пластинку с балладой Шуберта «Лесной царь» в исполнении Фишера-Дискау и на конкретном примере показала, как надо передавать голосом чувства. Это был мастер-класс от вокального педагога ленинградской консерватории Ирины Николаевны, который надолго остался в моей памяти.
На следующий день я попала на прослушивание к профессору А.Г.Шапошникову. Он отнесся ко мне более благожелательно, прослушал несколько вещей, проверил диапазон, я взяла до диез третьей октавы - такой высокой ноты не брала даже в Ташкенте.
- Ну что ж! Наверху голос звучит интереснее. Советую вам подготовить к первому туру высокие вещи, а эти,- он указал на ноты, стоящие на пюпитре, - выбросьте.
Расспросил, откуда я, чем занимаюсь, оказалось, он хорошо знает Ташкент, не раз в нем бывал, обрадовался, что учусь в университете:
- Это хорошо, что вы образованный человек, культурный, нам такие нужны.
Стала готовиться к первому туру. На репетициях, ожидая своей очереди, слушала других абитуриентов. Молодой человек артистичной наружности, чуть старше меня, исполнял арию Ленского. Какой голос! Как у Лемешева! Из Алма-Аты приехала студентка четвертого курса вокального факультета, мечтавшая перевестись в Ленинград. Две москвички закончили музыкальное училище и тоже поступали в консерваторию - с уже поставленными голосами. И на их фоне – я!!! С неразвитой колоратурой, со слабой дыхательной системой, не знающая ни музыкальной грамоты, ни сольфеджио...
И, поднимаясь на сцену перед высоким жюри, уже знала
свою участь. На следующий день вывесили списки
прошедших на второй тур, своей фамилии, конечно же,
не нашла. И поняла, что стать профессиональной
певицей мне не суждено, с этой мечтой надо
расстаться...
Чтобы как-то успокоиться и смириться с действительностью, поехала в Эрмитаж. Сквозь века на меня со всех сторон с укором смотрели глаза, как бы спрашивая: «Кто ты? Что ты из себя представляешь? Зачем ты пришла в этот мир? Чего ты хочешь?» Чувствовала себя такой маленькой, такой никчемной,такой опустошенной, что почти выбежала из музея, отыскала прогулочный теплоход и отправилась
на экскурсию по рекам и каналам - вода всегда меня
успокаивала. Наклонившись через борт, стала невольно всматриваться вглубь – спрыгнуть бы и плыть, плыть до устали, как я это делала в голубом озере на
Чимгане, сбрасывая с себя все, что мешало бытьсчастливой. Так я прощалась со своей мечтой...
Успокоившись, осмотрелась по сторонам. Только теперь открылся мне город во всем своем великолепии, во всем своем величии. По его мостовым и набережным
ходили мои любимые писатели, композиторы, музыканты, певцы и литературные герои. Я горжусь тем, что могу гулять по аллеям Летнего сада, Петродворца и Царского Села, освященного именем Пушкина, ходить по Эрмитажу и Русскому музею, любуясь шедеврами искусства, слушать прекрасных певцов в Мариинском театре...
И вот передо мной встал выбор: возвращаться в Ташкент или же остаться в Ленинграде, устроиться на работу, петь в хоре в каком-нибудь доме культуры,
чтобы обыденность не заглушила во мне стремление к прекрасному. Наша комната в
общежитии оказалась несчастливой – никто не прошел по конкурсу, и самая старшая из нас предложила пойти на трикотажную фабрику имени 8 марта, где всегда
есть вакансии. Нас водили по огромному цеху, рассказывали, чем мы будем заниматься, показывали различные пластмассовые лекала, по которым будем
делать крой; прописку обещали за городом, там же и общежитие. Спросила у начальницы цеха:
- Если я у вас проработаю месяц, отпустите меня без содержания на две недели в Ташкент, чтобы восстановиться в университете?
- А где у меня гарантия, что вы вернетесь. У нас и так большая текучка, рабочих рук не хватает, план с трудом выполняем.
И вот судьба предлагает мне стать лимитчицей и примкнуть к самой бесправной и неимущей части ленинградского населения. Не отважившись на такой пугающий меня шаг, решила вернуться в Ташкент, восстановиться в университете, общаться с интересными людьми, работать вожатой в школе, затем преподавателем и мечтать, мечтать о городе, который мне приходится покидать.
До свидания, мой любимый Ленинград! Я не говорю тебе: прощай! Я обязательно вернусь, вернусь уже опытным педагогом, и ты откроешь мне свои заветные двери...
На фото: Большой зал Санкт-Петербургской консерватории