В полупустом вагоне

Наринэ Владимировна
Она сидела напротив меня, в искусственной шубке леопардового цвета с высоким воротником и наброшенном на голову палантине цвета крем-брюле. Ее взгляд был отсутствующим, но я силился понять, какие мысли бродят в этой хорошенькой голове. Я только ушел с приличной, как мне казалось, работы, высказав своему шефу — невысокому мужчине с надменным подбородком , все, что думаю о его бесчеловечных внедрениях, связанных с переработками и доносительством на своих же коллег в форме доклада. Моё воспитание и характер, закаленный уличными драками, ценностью мужской дружбы и все еще юношеский максимализм не позволяли мне идти на поводу у самодура и я написал заявление. Ровно два дня назад наши вялые отношения с девушкой сошли на нет — мы перестали нуждаться друг в друге, перестали общаться, да и многое перестали — ушло ощущение невозможности прожить друг без друга, затяжной тоски, как долгими зимними вечерами, когда за окном поет вьюга, а тебе хорошо от того,ч то она просто рядом. Мелкие ссоры накапливались, как снежный ком, и в итоге этот ком снес возведенные нами снежные замки.
Она сидела напротив меня в полупустом вагоне метро, и куталась в высокий воротник искусственной шубки, ее вздернутый носик был покрасневшим, и я угадывал, что она плакала часа полтора назад. Она тоже переживала что-то внутри, что жгло ее раскаленным железом...Я ощущал это, как раненая птица понимает, что ей уже не подняться к гордым сородичам, и она кричит им в небо, не в силах докричаться...
Я пересел к ней, ее профиль был совсем рядом. Я ощущал тепло, смешанное с запахом лавандовых духов. Я видел пушистые кольца ее волос... глаза мне были недоступны...
Молча, повинуясь невидимому порыву, я взял ее маленькую мраморную ладошку в свою руку, и та просто утонула в ней. Рука была невесомой, приятно прохладной...очень нежной...
Она оглянулась, глаза ее были наполнены слезами и она прошелестела одними губами — "Обнимите меня", и я не обращая внимания на редких входящих и выходящих пассажиров, прижал ее к себе, страстно, горячо, словно пытаясь слиться с ней в единое целое...Она гладила меня по спине, царапая маленькими пальчиками...и шептала —- "Вот так...вот так...хорошо...именно так..." И мы, два взрослых, объединенных лишь пространством вагона человека, стояли обнявшись, и нас аккуратно обходили озадаченные пассажиры...
— Куда ты едешь? — спросил я, кутаясь в бежевое облако ее палантина...
— В никуда... мне некуда ехать...з десь я ему не нужна... и я загадала сесть на первый поезд, который сейчас уйдет с вокзала...
— Так нельзя... у тебя есть дом? — я прижимал ее к себе с великой силой...
— Дом там, где ты нужна..где ждут и любят... у меня нет дома... — она говорила мне в плечо...и я понимал, что не отпущу ее...не на первый, не на последний поезд...
— Тогда поедем ко мне, — выдохнул я.
— Нашел меня, как хорошенькую собачку на улице, отогрел, приведешь в дом, даже бросишь на пол мягкий коврик..это сейчас интересно, когда вагон, случайное общение, случайное безумие, когда твой адреналин бьет тебе по голове, и ты предвкушаешь американские горки...ты меня не знаешь..я тебя..и это хорошо...пока мы не опустились в банальность...я устала терять...
— Меня ты не потеряешь... — произнес я.
— Не клянись и не давай обещаний...
— Я просто говорю, что меня ты не потеряешь... я тоже устал обжигаться...
— Чтобы не обжигаться, не нужно ничего зажигать... спасибо за то, что обнял...
Она вырвалась из моих объятий с силой убегающей косули и выбежала в закрывающиеся двери...
Поезд тронулся. Я ничего не успел осознать. Сон, мираж, фантазия, что это было?
"Осторожно, двери закрываются...следующая станция Сокольники"—монотонный голос вернул меня в жизнь, и поезд тронулся...Без нее.