Далекая, плодородная, красивая и сытная Ростовская земля кормила и поила, давала ей работу, кров для семьи и неплохие средства к существованию. Что бы еще надо, все есть, но молодая семья ждала прибавленья, первенца и тревожились папа с мамой о будущем ребенке. А она, семья – это Мария, муж Иван, да будущий сынок - Женька.
Он родился с виду здоровым и сильным, рослым и голубоглазым. Роддом, с его белыми облезло обшарпанными стенами, скрипуче-неудобными продавленными кроватями и жесткими ватными подушками, жидкими похлебками и врачами, им с мамой быстро наскучил, и они ретировались восвояси, домой.
А дома хорошо, весна, сады в окрестностях Ростова-на-Дону и области давно уже цветут и пахнут, пашни засеваются, огороды и палисадники обрабатываются, работа спорится, ребенок растет. Но что-то не то, ребенок задыхается и чахнет, болеет и болеет, спасу нет. Врачи сделали диагноз – не климат.
- Степной сухой воздух не подходит, солнышко слишком жаркое, - констатировал факт, как отрезал кус сала, хуторской врач.
- Как же так, мы коренные казаки донские, как же не климат? – огорчились и одновременно сильно удивились родители.
- Бывает, говорят, исключения из правил, ваш именно то, что названо выше.
- А куда же нам ехать, что бы сынок рос здоровым? – пустила искреннюю горькую слезу Мария. – Он так тяжело нам дался, Женька-то наш.
На что врач многозначительно ответил:
- Куда-то на север, там климат лучше для таких болезней…
Вышли родители удрученные донельзя и не знали, куда им податься со своим горем и несчастьем. Тут-то и вспомнилась Марии подруга детства Вика, Вероника, уехавшая два года назад на заработки на Север, да куда, в Якутию, на шахту поселка Джебарики-Хая. «Шахта в расцвете сил: жилье, заработки приличные, вокруг зеленая тайга, широкая излучина красивого Алдана, грибы, ягоды, пушнина, воздух, воздух!» Вот о нем-то, северном сухом воздухе и приятном климате подумала Мария. Писала Вероника часто, хотела поделиться своими впечатлениями о далеком, ох как далеком от Ростовских земель, крае, красивом, молодежном поселке. Письма были длинными, приятными, зазывающими, Вероника в школе всегда за сочинения на вольную тему пятерки получала, фантазии, хоть отбавляй, вот и изгалялась теперь над лучшей подругой в душещипательных посланиях из очень далекого поселка с режущим казачье ухо названием. Но, уж больно хотелось, а тут еще сыну не климат. Невезуха!
Маленький семейный совет думал не долго, главное найти деньги на такую поездку – не шутка, ведь, через всю огромную страну с запада на восток, да и какой восток – самый, что ни на есть дальнющий. По телевизору вон показывают медведей, страшных и больших, гуляющих рядом с жильем таежников, рыбаков и охотников, жутковато, но делать нечего, поехали. Поехали!..
Приехали, а тут такое захолустье, даль неимоверная, за дорогу вымотались, как могли, денег истратили немерено, перепад времени в четверть суток, то ночи длиннющие и темнющие, с их трескучими морозами и огромными сугробами, то дни бесконечные с их белыми ночами, ужас, куда забрались. Приуныли. Да и на шахту, с ее хорошими заработками, особенно не прорвешься, нужно образование специальное, короче, подвела под монастырь Вика, ох, как подвела.
- Подруга еще называется, век не прощу, - сидела в печали девушка, да еще вспоминая довольное румяное здоровое улыбающееся лицо подруги, встречавшей их по приезду. Уж как тогда Вика обрадовалась, что не одна теперь здесь будет из своего Ростовского хутора, совсем не одна. А тут...
Сидят они семейством как-то на берегу Алдана, а тут на причале теплоходик грузится угольком, команда на моторке подъехала, спрыгнули крепкие пареньки и девушка на берег, пошли, видно, в поселок, за продукты разговор вели. А девушка с таким, до боли, знакомым южным, акцентом, да такая счастливая, спасу нет.
Конечно, трое кавалеров, один лучше другого. Она, Мария, возьми да и окликни девушку со своим же говорком коренной донской казачки, у той аж глазки заблестели и увлажнились. Остановилась, подбежала, спросила, откуда да куда. Тут и рассказала Мария историю с сыном и дальним, как теперь оказалось, бесполезным переездом из степного Придонья да в таежные Джебарики. А девушка возьми, да и спроси, чем они на Родине занимались. Муж Марии в тракторном парке лучшим механиком был, а она, Мария, поваром на стане и в совхозной столовой зимой. Да это ж то, что надо! Оказалось, чуть ниже по реке есть поселок Хандыга, где стоит и процветает речной порт с судами и кранами, затоном и жильем, где нужны молодые речные кадры по разным профессиям. Как же не найти работу для механика и повара, легко и свободно, езжайте, а точнее, когда теплоход загрузят, заберут их с собой, она поговорит с капитаном, он сам из приезжих, с Волги-Матушки, покоряет реки Севера.
Так и приютились, да впоследствии и обжились в поселке Хандыга Мария с семьей. Муж подучился в школе комсостава на помощника капитана, механизмы, «они и в теплоходе механизмы», толк знает и пошел работать на буксир-толкач уголек и другие строительно-минеральные грузы возить, Мария при нем на судне, поварит, сынишка стал лучше себя чувствовать, видимо, воздух таежный помогает. Часто ездят в гости к бабушкам и дедушкам под Ростов-на-Дону, возят разные подарки, которых там и не видели никогда. Годков, кажется, десять так живут, не тужат, заимели друзей, речников, еще одного сынка родили, местного. А они, речники, дружить умеют и в беде не бросят, и помогут, если попросят. Сынок в школу пошел в Хандыге, Мария в школьную столовую работать, а муж так и бороздит речные просторы, понравилось ходить по крутым Алданским перекатам, один Быстрый Яр ниже поселка, чего стоит, своенравный и резкий, поворот речного течения меняется на девяносто градусов два раза за один километр, жуть. А ему, мужу-то, нравится, придет с рейса на Якутск или Ленск и рассказывает Марии страсти речные про низовья Алдана с его быстрым течением и каменистым дном, про верховья Лены, гордой и спокойной, с часто меняющимися песчаными руслами, непредсказуемыми потоками. А она радуется за мужа и украдкой, в душе, вспоминает давнюю историю со своей подругой, кстати, так и живущей в соседнем шахтерском поселке. А поселочек тот что-то стал загибаться в последнее время, люди уезжают с недовольством на местное руководство да постепенную остановку шахты. С работой хуже стало, шахту из рук в руки большой бизнес перекупает, высасывает уголек да человеческие ресурсы, а денежки не вкладывает, вот и перебивается народ с хлеба на воду, с рыбы на хлеб…
Мы с командой путейского теплоходика сидим в гостях у Марии и ее мужа Ивана, аккурат его сухогруз за углем пришел в те самые Джебарики-Хая, а его капитан отпустил на несколько дней проведать свое дружное семейство. Сидим после настоящей сибирской баньки, которую они радушно для нас натопили, пьем чаек, заваренный хозяйкой из таежных травок, и я услышал эту историю о ее семье, коллизиях жизни, выкрутасах и неплохом, на сегодняшний момент, итоге. А рядом сидит этот самый тринадцатилетний мальчишка, из-за которого все и произошло в ее, а точнее их молодой жизни, в судьбе ее семьи. А она веселая, раскрасневшаяся после баньки, улыбается и ни на что не жалуется в ушедших вдаль по Алданским перекатам годах, держа на сильных натруженных казачьих руках второго полуторагодовалого сынка – Никитку, точь-в-точь похожего на нее в далеком Ростовском детстве…
Эх, жизнь, где южный Ростов-на-Дону и где северо-восточная Хандыга, где голубое Небо и коричневая Земля, где цивилизованный запад и дикий восток, где голые степи и густая тайга, где сухой серебристый ковыль и зеленая сочная осока – противоположные полярности одной большой и Великой страны России. Ни дать ни взять, крутой изгиб судьбы казачьей по горным речкам бурных дней...