В начале июня на базу прилетел вертолёт с начальником экспедиции и начальником отряда. К встрече готовились. Натопили баню, сварили уху, прикупили водки. После бани и ухи всех разморило и решение дел перенесли на утро. На следующий день, часов в десять поступила команда грузиться в вертолёт. Часов в одиннадцать погрузка была закончена. Двигатели запустили и поставили на прогрев. Начальник экспедиции, Игорь Семёнович дал последние указания нашему начальнику отряда Анатолию Фёдоровичу, механик поднял лестницу, закрыл дверь. Вертолёт вздрогнул, и быстро набирая обороты, оторвался от земли, наклонился вперёд, и начал набирать высоту. Мы полетели в восточном направлении. Из окна вертолёта далеко до самого горизонта просматривалась тайга… В низу местами поблёскивали чашки небольших озёр, меандры речек и ручейков змейками прорезали дикую, местами ещё не тронутую тайгу. Река Улькан осталась справа. И вот впереди показался хребёт, названия которому на карте не было. Сверху выглядело так, как будто кто-то бросил поперёк маршрута бревно, покрытое густым, изумрудного цвета мхом. Примерно через час вертолёт зашёл на посадку и приземлился на подготовленную в зимний период вертолётную площадку. Быстро выгрузили инструменты, снаряжение, продукты, и вертолёт улетел, сделав на прощанье, как обычно, прощальный разворот.
Метрах в пятидесяти от вертолётной площадки на берегу ручья под названием Калакачан, в редком березняке, решили ставить палатку и устраивать временный лагерь. Из жердей, вырубленных здесь-же, и непромокаемой ткани соорудили навес. Обустроили кострище с недельным запасом дров, приготовили ужин из концентратов с тушенкой, заварили крепкий чай. Расположились у костра, закурили… Первый день подходил к концу. Вечерело… Солнце уже скрылось за вершинами деревьев. Появились первые ночные птицы мухоловки. Корма для них было более чем достаточно. Комары тучами гудели над головой. Ещё раз просмотрели карту, наметили маршрут. Завтра необходимо выходить на поиски геодезических пунктов, выполнять работы по определению основного направления трассы линейных изысканий. От точности привязки зависела вся наша дальнейшая работа.
Проснулись часов в пять с восходом солнца. Разожгли костёр, доели что осталось от ужина, попили чайку, взяли с собой самое необходимое и двинули в верх по склону хребта. Учитывая, что хребет был без названия, назвали его временно по названию ручья – Суринский. До предполагаемого пункта нужно было идти километров пять в гору по бурелому. Продвигались очень медленно. Приходилось местами валить деревья, распиливать и разбирать завалы. За пару часов прошли меньше километра. Сделали привал. Осмотрелись. Кругом стояла мощная, нетронутая человеком тайга. Старые деревья, падая, как попало лежали на земле, заросшей густой травой и кустарником. Некоторые полусгнившие стволы, цепляясь сучьями, висели на ещё живых деревьях, образуя опасность для перемещения. Кругом были тропы обитателей тайги. Местами встречались Кедровки, Сойки. Где-то у родника попискивал рябчик. Вдруг недалеко от нас раздался хруст сухих сучьев. Птицы испуганно метнулись вверх к вершинам. Я взял ружьё, и осторожно сту-пая, пошёл в сторону хруста. Из-за валежины, метрах в сорока от меня, сквозь листву, просматривалась голова Сокжоя. Самец был крупным, килограмм около стапетидесяти. Рога за пару месяцев отросли и были покрыты мелким волосяным покровом… Олень напрягся, прислушался… И, сделал резкий прыжок в сторону. Постояв немного, раздумывая о случившемся, я вдруг отчётливо увидел в прогале между деревьями, метров в десяти от того места, где был только-что олень, морду медведя. Он обнюхивал вокруг себя воздух, и, по видимому пытался понять куда исчезла так необходимая ему добыча. В начале лета медведь не голоден. Ему вполне хватает травы, кореньев, мелких зверьков, насекомых. Но при случае, он конечно не упустит и более крупную добычу. Я был в более выгодном положении, так как ветерок тихо дул от медведя в мою сторону, и он не чуял моего присутствия. Патроны в двустволке были снаряжены медной картечью. Стрелять его не было смысла. Во первых у нас было достаточно продуктов, во вторых не хотелось тратить время на возню с ним, а в третьих… У нас было задание государственной важности, и по закону разрешался отстрел диких животных в случае острой необходимости. Я сломал сухую ветку. Медведь вдруг встал на задние лапы, покрутил головой, и наверное увидев меня, а может по какой-то другой причине, исчез. Я спустил курки, и потихоньку пошёл к парням. рассказал им об увиденном. Вдруг где-то совсем рядом забил барабанную дробь дятел. Сойка спустилась с вершины на нижний сук и начала с любопытством разглядывать нас. У меня на душе отлегло. Когда птицы в тайге начинают спокойно заниматься своим обычным делом, значит опасность миновала и можно расслабиться.
Посовещавшись, мы решили осмотреться более детально. На неболь-шой полянке, где минут двадцать назад я наблюдал диких животных, трава была вытоптана. Недалеко от полянки просматривались следы чьих-то лёжек. Между двух берёз бил родничок. От полянки вверх и вниз, виляю между деревьями, была натоптана звериная тропа. Высота тропы при прохождении сквозь чащу достигала полутора - двух метров. Мы решили ей воспользоваться. Дела наши сразу пошли гораздо лучше. Часов через пять, преодолев оставшиеся восемь километров, мы вышли на вершину хребта прямо к нужной нам поляне. Посередине возвышался геодезический пункт ещё в приличном эксплуатационном состоянии. Кругом валялись остатки брёвен от прежнего пункта. Поляна заросла кустарником, подлеском. Под пунктом раскопали марку. Проделав несколько операций с приборами, отнаблюдав тройку соседних и задав нужное направление, мы расположились на старых брёвнах. Вскипятили чайку, перекусили. Посовещавшись, решили работать до темноты. Просеку рубили шириной метра полтора-два. До темноты успели пройти пару километров. Наткнулись на родничок и заночевали. Утром, в предрассветных сумерках попили чайку и двинулись дальше. К вечеру вышли в заданную точку, рядом с вертолётной площадкой. По ориентирам на карте и на местности всё совпало. Чтобы не терять время, задали направление основной трассы, поужинали и легли спать.
Пахали неделю от темна до темна. Прошли километров восемь. Анатолий Фёдорович вечером у костра достал журнал, что-то долго вычислял. Отложил журнал в сторону, попил крепкого чаю, что-то обдумывая. Трое из нас с ним работали давно. Я был новенький и это по видимому его немного смущало. «Мужики» - произнёс он, «Мы выполнили месячную норму. Можно конечно расслабиться. А можно ещё неделю так же поработать и сделать задел на следующий месяц. Кто за». А что тут думать. Конечно, пока есть силы и возможность, лучше работать чем сидеть. Да и наряды потом можно расписать на другие месяцы. Предложение поддержали единогласно. И мы продолжили работу дальше. Так летели дни за днями. Работали с рассвета до заката. К середине июня выполнили три месячных нормы и приступили к нивелировке. Прошли километров семь. Вышли на участок, где трасса проходила по косогору. Валера шёл замыкающим речником, я впереди. Анатолий брал отчёты по рейкам, вёл журнал геодезических работ. Однажды, это случилось во второй половине дня. Я стоял на переходной точке. Ко мне подошёл Анатолий, установил теодолит, померил высоту инструмента и направил теодолит на заднюю точку. Он долго махал журналом, пытался кричать. Но шум листвы перекрывал его голос. Он попросил меня посмотреть в трубу. На последней точке, которая была метрах в двухстах, виден был край наклоненной в сторону нивелирной рейки, которая стояла неподвижно. Я решил сходить к Валерию, захватив с собой ружьё. Мало ли что. Подошёл и увидел странную картину – Валера сидел на пятой точке, уперевшись спиной в тонкую осину. Левой рукой держался за другую осинку. В правой руке, уперевшись концом в локоть, была зажата на весу трёхметровая нивелирная рейка. Валера был бледен. Лицо его выражало испуг. Взгляд был направлен вниз по косогору. Метрах в пяти от места где стоял Валера, была куча прошлогодних листьев, потом метра через три такая же куча, немного меньше. Такое ощущение, что кто-то совершил пару нечеловеческих прыжков. Я спустился к кучам и сразу всё понял. Прыгал медведь. Судя по размеру следов, медведь был в возрасте двух, двух с половиной лет. Валера потом это подтвердил. Я аккуратно, как смог, освободил рейку из его руки, прикурил сигарету и сунул ему в рот. Он сильно затянулся. Руки тряслись то-ли от испуга, то-ли от на-пряжения. Немного успокоившись, он заикаясь, рассказал: «Ттолько я всталл нна тточку, ссслышу кто-то ппыхтит сслева снизу. Пповернулся, а ООН прет нна меня. Я ему матом – куда прешь, сука. А он увидел меня, встал на задние лапы, покрутил мордой по сторонам. А я схватил реку и на него как заору. Не помню, что орал. Он развернулся ко мне спиной. Как сиганёт вниз. Вот». Валера докурил сигарету, затушил. Я поставил рейку, взяли отчёты и пошли к Анатолию. На сегодня с нивелировкой было покончено.
На базе посовещавшись, решили, что Валера с Виктором займутся передислокацией лагеря на новое место к следующей вертолётной площадке, которая была в конце прорубленной визирки километрах в двенадцати на ручье Суринском. А мы с Анатолием закончим за пару дней нивелировку до речки Умбэлы. С утра, взяв с собой по четыре банки тушёнки, чай, сахар, сухари, концентраты, спальники, котелки, несколько корабельных сигнальных ракет, мы с Анатолием пошли в сторону Умбэлы. Дойдя до вчерашней последней точки съёмки, оставили штатив, теодолит, рейку, и пошли дальше. Прошли километров шесть оставили рюкзаки с продуктами. Я взял ружьё с патронами и мы вернулись к теодолиту. Отработав световой день, мы дошли до места предполагаемой стоянки. Рюкзаки слава богу остались не тронутыми. Переночевали у костра. Утром перекусив на скорую руку, перетащили спальники и продукты почти до Умбэлы, и вернулись продолжать работу. Пройдя почти половину пути, остановились. Случилась беда. Анатолий как-то не так нагнулся и его спину перехватило. Он стоял передо мной согнувшись пополам. Ноги его онемели. Он не мог идти. Я первый раз в жизни столкнулся с этим. Не скрою, растерялся. Но это продолжалось не долго. Необходимость что-то делать заставила меня быстро соображать и принимать соответствующие решения. Двигаться в перёд было единственно правильным решением. Там, впереди где-то километрах в тридцати была небольшая деревня, были люди, рация. Я завязал куском плащёвки теодолит, не снимая с точки, сложил и положил рядом рейку. Взвалил на спину Анатолия и мы двинулись в сторону Умбэлы. Идти было трудно. Это была не дорога и даже не тропа. Это была визирка (просека) метра полтора шириной с торчащими из земли пеньками и пнями от срубленных деревьев. Но это было гораздо лучше, чем продираться сквозь чащу. Передвигались по два-три километра в час. К вечеру подошли к Умбеле. Вода, после прошедших дождей поднялась и перейти речку в брод не было никакой возможности. Недалеко от воды и прорубленной визирки нашёл небольшую полянку. Уложил на траву Анатолия. Сходил и принёс вещи и продукты, которые мы рано утром перенесли к Умбэле. Накатал, нарубил и насобирал сухих веток, брёвен. Развёл костёр, приготовил ужин. После ужина уложил Анатолия на спальник, скатил брёвна типа нодьи, и пошёл поискать место, где можно переправиться. Искать было бесполезно. Расстелил свой спальник и лёг спать, положив заряженное ружьё на грудь.
Утром вскочил рано. Вскипятил чай и пошёл посмотреть уровень воды в реке. Вода за ночь ещё прибыла. Анатолий постанывал от боли. Взял топор и пошёл вдоль берега рубить подходящие для плота деревья. Нарубив достаточное количество, перетащив их ближе к стоянке, начал вязать плот. Брезентовые чехлы от спальников разрезал на ленточки шириной сантиметров семь, перекрутил в верёвки и приступил к вязке. Положил две двухметровых жерди на расстоянии метров пять друг от друга, накатал на них брёвен. Подтесал топором сучки и некоторые искривления. Положил поперёк брёвен пару жердей на расстоянии метра три друг от друга и начал вязать плот. Когда плот был готов, я при помощи жердей, используя подкладки, переместил плот на воду и закрепил его в берегу кольями. Встал на плот и понял, что он поднимет максимум одного человека.
Развёл костёр, набрал на берегу небольших валунов, нагрел их в костре. Расстелил спальник, уложил на него Анатолия, подложив под голову его телогрейку. На спальник сверху на спину уложил нагретые валуны. Самые тяжёлые на поясницу. Так мне подсказало моё внутреннее чутьё. Остальные камни положил ему в ноги. Сверху на камни положил свою телогрейку. У изголовья положил продукты, нож, своё заряженное медной картечью ружьё и все патроны. Топор и оставшиеся корабельные ракеты. С собой взял спички, завёрнутые в непромокаемый пакет, банку тушёнки, пакет сухарей, охотничий нож, три корабельных сигнальных ракеты. Всё это сложил в рюкзак, который закрепил на спине. Анатолию пообещал быстрее вернуться и пошёл к плоту. Уже было часа четыре вечера. Залез на плот, оттолкнул его шестом от берега и меня понесло вместе с плотом по Умбэле вниз. Буруны, высотой до двух метров накрывали меня с головой. Плот, как игла, пронизывал их один за другим. Я успевал только хватать ртом воздух и вцепившись руками в верёвки молил всех святых помочь мне выбраться из этого ада живым. Вдруг всё прекратилось и плот вместе со мной вынесло в реку Улькан, где течение было гораздо спокойнее…
Меня несло по течению вниз. Кругом стояла глухая суровая тайга. Постепенно мокрая одежда в лучах заходящего солнца потихоньку паря начала подсыхать. Шест где-то потерял. Управлять плотом было нечем. Надежда была на то, что населённый пункт будет днём или плот прибьет течением к берегу, а не посадить на каком-нибудь перекате на мель. В последних лучах заходящего солнца вдруг увидел пришвартованную к берегу баржу, с которой выгружали технику. К барже была привязана моторная лодка. Я с трудом содрал со спины рюкзак, достал сигнальную ракету, отвернул предохранительный колпачок, направил её в сторону баржи и дёрнул за шнур. Ракета зашипела, взвилась винтом вверх, и оставляя за собой дымный след, упала на палубу баржи. Какой-то мужик пнул её в воду. Я достал вторую. На барже люди зашевелились. Кто-то спустился в лодку, запустил мотор и подъехал ко мне. Я залез в лодку и через минут пять мы были на барже. Меня обступил народ. Это были парни в основном мои ровесники. Им было интересно откуда здесь, в нехоженой тайге взялся человек. Подошёл парень постарше. Представился начальником участка. Назвался Владимиром. Вдруг все перешли к борту баржи, пропуская меня вперёд. Мой плот медленно затягивало под баржу. Минут через десять из-под баржи начали выплывать отдельные брёвна, остатки моего плота. Владимир забрал меня к себе в вагончик. Налил стакан водки, горячего чая. Перекусили и легли спать. Рано утром меня на моторке отвезли на нашу базу в деревню Конец Луга. В деревне нашёл местного мужика с моторной лодкой, сделанной в виде пироги и приспособленной ходить по мелководью, знающего хорошо реку Умбэлу. Договорился о цене, заправил бензином все канистры. Пообедав и взяв с собой продовольствия на три дня на троих, двинули вверх по течению. К заходу солнца подошли к устью Умбэлы. Мужик подложил под сапог мотора полено, тем самым приподнял винт наполовину из воды, и мы двинули вверх по Умбэле. Уровень воды за день упал и буруны стали гораздо меньше. Минут через сорок увидели большой костёр на берегу. Анатолий, толи от страха, толи помогли мои камни, прыгал вокруг костра, что-то кричал. Мы подплыли вплотную к берегу. Я вышел на берег. Он подбежал ко мне, уткнулся лицом мне в плечё и заплакал. Хозяин лодки достал пожитки из лодки, оценил стоянку, попил чайку и лёг спать. А мы с Анатолием ещё долго рассказывали друг другу о своих переживаниях. К обеду на следующий день мы были на базе. Отдохнув пару дней, вызвали вертолёт, загрузили продуктов на три недели и полетели на Суринский ручей к Виктору и Валере. Задание необходимо было выполнить в срок.
Прошло несколько лет. Меня уже забрали работать в систему заказчика БАМ. Мы с семьёй жили в городе на Севере Байкала. Однажды летом, приехал домой на обед. На крыльце стояла картонная коробка. В коробке было бутылок шесть коньяку, пару банок ветчины и записка: «Большое спасибо тебе за хандроз! Больше не болел. Извини, ждать некогда. Анатолий. Выпей с друзьями за моё здоровье, а выпью со своими мужиками за твоё». Больше мы не встречались.