Профессор Павлов в трудах своих многое говорил о безусловных рефлексах, неподконтрольных человеку. Спасибо, господин Павлов, за революционные открытия, однако мало кому в обыденой жизни они могут помочь или помешать. Но я актер, и тут есть нюанс. Sternutatio - на латыни звучит неплохо, но что же это? По утверждениям разных источников - безусловный рефлекс, обеспечивающий удаление из верхних дыхательных путей пыли, слизи и других раздражителей путем форсированного дыхания. Действительно, отлично звучит! Банально чихнул человек, а сколько написали.
Чихают все, как угодно, когда угодно, многие даже умудряются чихать на работу, проблемы или важные события. Да что говорить, если моя собака чихает, правда это безумно мило. Всё в этом мире чихает когда ему заблагорассудится, даже планета - вспомнить хотя бы г.Помпеи. Естественно чихаю и я, и еще как чихаю. Однажды, прогуливаясь с женой по городу, я имел неосторожность форсировать свое дыхание. Все работало в штатном режиме, согласно настройкам моего организма. Сбоев не было, звук взрыва трехтонной бомбы пронесся по району. Жена, человек уже привыкший, спокойно пожелала мне здоровья, но обескураженный прохожий, шедший позади меня, разродился следующей фразой:
– НИ*УЯ СЕБЕ! БУДЬ ЗДОРОВ! ТЫ СЕБЕ НИЧЕГО НЕ ПОРВАЛ?! Трогательно, но полностью масштаб трагедии становится очевиден, когда мой внутренний потенциал в лице sternutatio раскрывается в последней сцене спектакля "Чайка".
Идет финальный монолог Нины Заречной, а я случайным образом понимаю, что мой нос обзавелся неизвестными жильцами. Квартиранты оказались на редкость активны и целеустремленны, поклейка обоев их не устроила, и они затеяли капитальный ремонт. Нина читает свой монолог, в темноте зала семьсот человек, и только я понимаю: грядет неизбежное. В носу началась перепланировка со сносом стен. Нина говорит : «Вы чайку убили!...» Легкие набирают воздух, а мое сознание, тело, святой дух пытаются перекрыть все шлюзы, чтобы не выпустить его. Хиросима внутри собственного тела. Легкие кровоточат, желудок и печень не подлежат восстановлению, сквозь треснувшие глаза с давлением в пять атмосфер хлынули слезы.
«Вот это актерская игра, талантище», - думал зритель. Конечно талант, еще бы... Не справься я, спектакль бы закончился фразой:
– Константина Гавриловича разорвало!