«Роланд, правитель Бретонской области вместе со многими другими погиб в этом сражении». Эта сухая строчка из средневековой хроники Экхарда о стычке арьергарда Карла Великого с племенами басков в Ронсевальском ущелье (778 г.) — все, что история знает о Роланде.
В течение следующих трех веков ни один летописец не упоминает о нем. Но избравшая его легенда бдит над ним среди ночи и молчания, и в утро битвы при Гастингсе (1066 год) песнь о Роланде, затянутая одним трувером и подхваченное хором всего нормандского войска Вильгельма Завоевателя, открывает рыцарству героя, который отныне должен стать его воплощением*.
*Древнейшая Оксфордская рукопись «Песни о Роланде» (фр. La Chanson de
Roland) относится к XII в. От исторической действительности в ней осталось
немного: кратковременный и неудачный поход Карла превращен в семилетнюю
победоносную войну, Роланд является не только лучшим рыцарем Карла, но и
родным его племянником; баски обратились в традиционных врагов веры
христианской — сарацин; их нападение в Ронсевальской долине объясняется
изменой одного из вельмож Карла — Ганелона, личного врага Роланда. Падая в
неравной борьбе, Роланд трубит в свой знаменитый рог; Карл Великий слышит
его, поворачивает назад и мстит сарацинам, а по возвращении в Аахен преда
ет казни изменника Ганелона.
С этого времени перед Роландом бледнеют тени короля Артура и Карла Великого. Он истребляет больше чудовищ, чем Геракл, больше сарацинов, чем Сид, он в одиночку ведет сражения с целыми армиями, которые длятся пять дней и пять ночей. Его лошадь Вельантиф разговаривает, как библейская ослица, звуки его рога срывают с петель ворота городов, а удары меча Дюрандаля раскалывают скалы. Само время останавливается, чтобы дать ему дорогу, и Крестовые походы смиренно входят в число его подвигов: Роланд берет Константинополь до Бодуена Фландрского, а Иерусалим раньше Годфруа Буйонского.
Следы Роланда обнаруживаются теперь по всей Европе и не только в ней. Италия полна его реликвиями, и Павия выдает за его копье гигантское весло, подвешенное к своду ее собора. На одной из скал Рейна высится построенный им замок Rolandseсk (Роландов угол). Венгрия помнит, как он пересекал ее степи, Англия видит его тень возле одного болота, его могучий образ выступает, как скала, из туманов исландских преданий. Турки показывают его меч, повешенный на воротах замка в Бруссе. И даже грузины воспевают его в своих песнях. Наконец, поэзия канонизирует Роланда, и Данте вправляет его душу в светящийся крест на самых горных вершинах Рая.
Безвестный воин, к чьему имени хронист не прибавил даже эпитета, унаследовал геройство и подвиги целой эпохи. Пути мифотворчества поистине неисповедимы.
P.S.
Девальвация мифа, конечно, неизбежна. В XV–XVI веках Роланд преображается в идеального любовника куртуазной литературы, переживающего всевозможные авантюры. В 1516 году выходит «Неистовый Роланд» Ариосто, рисующий страстную любовь Роланда к Анджелике, предпочитающей ему красавца мавра Медоро.
На заре Нового времени в произведениях о Роланде начинает явственно проступать ироническая трактовка сюжета, гротеск и бурлеск. Последнее звено в истории развития сказания — остро-пародийная поэма Аретино (1492–1556) «Орландино», в которой все герои старой эпопеи изображены хвастунами, трусами, обжорами и т. п.