Работать учителем Анатолий не захотел - пожалел нервы детишек и их родителей. Пошел в редакцию корреспондентом. Взяли его в сельхозотдел, где была вакансия. Представляете: литератора – в сельхозотдел! Как тут яйценоскость овец с удойностью кур не перепутаешь!
Тут недавно вспомнилось первое задание в районной газете: написать про доярку – трехтысячницу. Редактор напутствовал:
« Зарисовочка нужна с “человечинкой” и поменьше “поземки”. Вроде той, что у вас в каждом материале: “Серая лента дороги стелилась под… (как вариант: наматывалась на…) колеса редакционного УАЗика…”. «Цифирь тоже – в меру, мы не отдел статистики. Где родилась, где крестилась – это само собой. А главное, - чем она отличается от других. Семья, дети. Что призывает ее, так сказать, к трудовому героизму.»
Ехал Анатолий все в том же злополучном редакционном УАЗИке и размышлял:
« И далась ему эта “серая лента дороги”. А какая она, пестрая, что ли, как в рассказе у Конан Дойля? За шиворот бы ему такую ленту! Нет, не Конан Дойлю, конечно. Анатолий представил редактора, танцующего с ужасом на лице и с “пестрой лентой” за воротом - стало легче. Ишь ты, “человеченки” захотел! Пес Баскервилей с Васюганских болот!».
Действительно, дело происходило на севере Омской области, где болота “омывали” сушу со всех сторон и подходили к большаку настолько близко, что, если быть реалистом, то “серая лента дороги” местами надолго исчезала из-под колес вездехода. Вооружившись лопатами, пассажиры частенько дружно месили грязь резиновыми сапогами, таскали сучья и усердно ковыряли болотную жижу под колесами.
«Ладно, - продолжал Анатолий размышлять о будущем материале, - С “человечинкой” разберемся. А что это он мне про “трехтысячницу” ничего не объяснил. Обычно так горы называют. Знаю, есть семитысячники, восьмитысячники: Эверест, например, Пик Коммунизма, кажется. Про доярку надо спросить у фотографа».
Обратился Анатолий со своими сомнениями к Степану. Тот блестел стеклами очков рядом на заднем сидении. Фотограф с удовольствием начал демонстрировать свою эрудицию. Да так назидательно и надолго завелся, Анатолий не рад был, что его затронул. Главное уяснил: доярка надоила три тысячи литров молока за год от одной коровы.
«Обычно они группу коров обслуживают, а эта, ишь, какая хитрая, под одну корову залезла и целый год из-под нее не вылазит! И корова какая - то бешеная попалась: молоко из нее прямо рекой льется! – опять подумал Анатолий. Уточнять свои предположения у Степана больше не хотелось – опять пустится поучать. Наставник молодежи!»
Анатолий покосился на «папарацци» местного разлива: очки у того свалились на греческих размеров «румпель». Он им размеренно кивал, доставая всякий раз, висевший на груди фотоаппарат.
«Эх, если бы не эта взбесившаяся корова, добыл бы пару заметок по телефону и не ковырял бы лопатой грязь. Ради чего только эта доярка так старается, все равно ж ни фига не платят. Ладно, доярка, ей хоть грамоту в конце года дадут, а корова? Не корова, а самогонный аппарат какой – то! Крупный рогатый скот. Скот он и есть скот. Интересно, а лошадь, относится к крупному рогатому? - отвлекся он мыслями от доярки. Нет, наверное, она ж безрогая. А может относится? Может, у нее рога были, но отпали в процессе эволюции. Слезла, например, первая корова с дерева, а ей рога мешают в лесу меж деревьями передвигаться, и скинула она их за ненадобностью, как лось свою корону. И пошла к мужику сдаваться…»
УАЗик жужжит, как веретено. Глаза Анатолия постепенно закрываются. И вот уже на него надвигается коричневая гора. Надо срочно понять: кто тут у нас “трехтысячница”: доярка или корова? А может лошадь? Или это они все вместе стараются. Борются за звание “Пик Коммунизма”.
С одной стороны, видим, что они, колхозники, эту гору заправляют травой, сеном, соломой, комбикормом, а с другой – подставляют бидоны, бидоны… Целый завод по производству молока!
Толчок. Остановка. Приехали. Стоит ли рассказывать, что действительность оказывалась всегда гораздо кошмарнее и фантастичнее любого сна.
Журналистские будни. На то они и «будни», что поспать удавалось только по дороге от редакции к выполнению задания и обратно. Зато каждый день неповторим и помнится до мельчайших подробностей. Хоть сейчас вот садись и пиши роман. Только некогда, - надо выполнять очередное задание редакции!