(продолжение)
Предыдущая Глава V - http://www.proza.ru/2019/01/29/1165
- А ну, стоямши! Которы здеся ходют! – несколько испуганно крикнул часовой офицерам, когда Ставрогин и Тропинин добрались по ходам сообщения до форпоста на правом фланге.
– Не стреляй, братец!.. Свои!.. – отозвался Тропинин.
- Каки свои?.. Стоямши!.. Не то - щас стрелю! – уже с истерическими нотками в голосе предупредил часовой и клацнул затвором. – Назовися! Кажи паролю!
- Лепилин, ты? Я подпоручик Ставрогин, ты же меня знаешь, братец! А со мной поручик Тропинин – офицер Генерального штаба!.. Полно пугать-то!
- Паролю сказывай, ваша благородь, как положено! А то, не ровен час, возьму грех на душу! – уже менее нервно, но, все еще стараясь казаться грозным, выкрикнул солдатик.
- Вологда, братец, Вологда! – стараясь не рассмеяться, назвал пропуск Ставрогин. – Отзыв?
- Бугусра... Бугрусла... Тьфу! Языком свихнешься, покамест одолеешь названию-то басурманскую! Извиняйте, ваш благородь!..
- Бугуруслан, Лепилин, Бугуруслан! Запомни, братец и научись выговаривать!
Офицеры подошли поближе к часовому. Тот взял винтовку на ремень.
- Никак не сподоблюсь, ваша благородь! Мудрено, чай! Погано словцо-то окаянное!
- Ничего окаянного, Лепилин, в названии городка, основанного по высочайшему повелению императрицы Екатерины нет, братец. Переводится с татарского как Могучая река.
- Ну, и неча мудрить-то - гутарили бы так!
- Не нами названо, Лепилин, не нам и менять!
- Оно канешна! Дык, заковыристо больно!
- Как тут обстановка, братец? Что немец?
- Дык, чо ему сдеется, дрыхнет немчура, ни дна ему ни покрышки! Ишшо недавно на губной гармошке ихний кто-то наяривал. Скучно так... Наши-то повеселее будут...
- Тихо, говоришь?.. Ну, да ладно... Мы с поручиком пройдемся вдоль траншей, братец. Проверить заграждения надобно...
- Ой, да куды ж вы, ваш благородь? Туточки все открыто… Чаго проверять-то здеся! Стрелюют вас супротивники-то, как пить дать!.. Нешто так можно?
- Служба, Лепилин! Служба!
Ставрогин похлопал солдатика по плечу, легко запрыгнул на пустой патронный ящик, стоящий у стенки окопа и, опершись руками о край траншеи, вылез на бруствер. Потом оглянулся и протянул руку Тропинину: - Позвольте помочь вам, держите мою руку, поручик!
- Не извольте беспокоиться, подпоручик, я вполне способен выбраться самостоятельно…
- Ну, как знаете!
Офицеры стояли на бруствере во весь рост, очень близко друг к другу. В полусотне шагов от них, едва заметные в свете звезд, начинались полевые заграждения из двух рядов колючей проволоки.
– Нам с вами повезло, поручик, что снега пока не так много - едва на вершок нападало… Идти будет легко.
- Ну что?.. Пошли?..Я полагаю, подпоручик, что нам с вами туда?.. - Тропинин указал перчаткой в темноту.
- Да, тут не заблудишься!.. Ведите, Сусанин!..
Снег захрустел под сапогами офицеров. Они направились скорым шагом к колючей проволоке, потом свернули налево и пошли вдоль нее.
- Папиросочку? – Ставрогин достал из кармана шинели коробку «Тройки», раскрыл ее и зашуршал папиросной бумагой. – Угощайтесь!
- Благодарю вас, но я предпочитаю другой табак... От дешевого у меня кашель… Извините… Поручик раскрыл серебряный портсигар, вынул папироску и провел ею под носом, вдыхая тонкий аромат душистого зелья, потом дунул в мундштук, чтобы очистить гильзу от табачных крошек.
Ставрогин хмыкнул, забросил папироску в рот, зажал ее зубами и, быстро чиркнув спичкой, спрятал трепещущий на ветру огонек в ладонях.
- Вы позволите? – Тропинин потянулся к горящей спичке папиросой.
- Да ради бога!..
- Благодарю вас…
Со стороны германских окопов щелкнул выстрел, за ним другой.
- Не стоит благодарности, Григорий Петрович… Курить, сказывают, вредно для здоровья… Читали у Чехова – «О вреде табака»?
- У Антона Павловича?.. О вреде табака? Впрочем, чего я удивляюсь – он же врач!.. Кому, как не врачам понимать, что никотин – страшный яд для организма.
Пуля вырвала клочок сукна из воротника шинели Тропинина.
- Ого!.. Вы правы, поручик. Сдается мне - особенно вредно курить на виду у неприятеля…
- Ваша правда! Если его стрелки довольно метко стреляют! – добавил Ставрогин, невольно дернув головой, когда еще одна пуля тонко свистнула возле его лица.
- Есть люди, которые совсем не выносят табачного дыма и излишне нервничают, когда дымят в их присутствии…
- Вы полагаете, что у неприятеля таковых большинство?
- Похоже на то!..
Нижний чин Лепилин, поставленный на часах в окопе, истошно закричал из траншеи: - Вертай сюды, ваши благородя! Прибьют жа!
По огонькам папирос стреляли уже часто. Пули летели из темноты десятками, одна из них рванула Ставрогина за полу шинели: - Черт!..
- С вами все в порядке, подпоручик?.. Вы не ранены?
- Все в порядке… Продолжим, так сказать, моцион…
- В самом деле… Поторопимся…Похоже, что луна уже встает над горизонтом…
Офицеры продолжили движение вдоль колючей проволоки.
- Как противно чирикают пули, Владимир Генрихович!..
- Вы находите, Григорий Петрович?.. Я тоже так думаю… Уже около года на фронте, а все никак не могу привыкнуть к этой недоброй музыке…
- Неприятно слушать, Владимир Генрихович?
- Не то слово… Посвист пуль – явно не соловьиные трели для человеческого уха…
- Ужели страшно?
- Пожалуй, что страшно, Григорий Петрович!
- Хм-м… Мне тоже!..
- Бросайте папироску, поручик, вы уже докурили ее до мундштука…
- Только после вас!..
- Ну, раз вы настаиваете…
Ставрогин щелчком бросил окурок под ноги растоптал его сапогом. Спутник последовал его примеру.
Неприятельские стрелки сразу потеряли цель, но стрельба не прекратилась. На русских позициях заработали сразу два максима, им в ответ ударили три «Шварцлозе», потом еще один. Меньше, чем через минуту яростная спорадическая стрельба грохотала по всей линии соприкосновения русской и германской армии на этом участке фронта.
- Похоже, что нас и свои могут запросто подстрелить, поручик? Уж больно плотный огонь с обеих сторон…
- Вы правы, Владимир Генрихович…
- Боитесь, Григорий Петрович?
- Боюсь! Нет смысла врать!.. Dixi et animam levavi! (1)*
- Хм-м!.. Я тоже!.. А не дураки ли мы с вами, поручик, что затеяли эту глупость?
- Форменные дураки, Владимир Генрихович! Не знаю, как вы, а я чувствую себя настоящим идиотом! Простите, что втянул вас в это дурацкое предприятие…
- А вы, надеюсь, извините меня за несдержанность на позициях, Григорий Петрович… Откровенно говоря, я тогда сильно испугался за вас… В таких ситуациях иногда слова выскакивают непроизвольно, сами собой…
- Я вас прекрасно понимаю, Ставрогин!.. Да и я, если бы не присутствие дам, вел бы себя по-другому…
Тропинин протянул подпоручику руку: - Мир, Владимир Генрихович?
Вместо ответа Ставрогин ойкнул и схватился за левый бок.
- О, Господи!.. Куда вас?
- М-м-м… Простите,поручик!.. Похоже, что только немного поцарапало… Но больно-то как!.. Жжет так, как будто мне в бок воткнули раскаленное шило…
- Поторопимся! Впереди у нас, насколько я помню карту, ручей…
Скорым шагом, под усиливающийся с каждой минутой грохот перестрелки, офицеры подошли к неглубокому овражку, по дну которого проходило русло замерзшего ручья и спустились вниз. Здесь их уже не могли достать непрестанно посвистывающие над снежным настом пули, в изобилии летевшие с обеих сторон. Едва они остановились на дне оврага, чтобы перевести дух, как из темноты их негромко окликнул хорошо знакомый Ставрогину голос: - Эй!.. Какого черта!.. Кто вы такие, и что тут делаете?
- Бутурлин, вы?.. Это Ставрогин, со мной поручик Тропинин – военный инженер, офицер Генерального штаба...
Под чьими-то торопливыми шагами заскрипел снег, и человек в башлыке с винтовкой наперевес вынырнул из темноты, словно привидение
- Как вы сюда попали, господа?.. Ужели заблудились?
- Григорий Петрович решил прогуляться по переднему краю, произвести, так сказать, визуальный осмотр неприятельской обороны и набросать кроки*(1) местности... Я решил составить ему компанию...
- А курили зачем? Огоньки папирос прекрасно видны аж за полуверсту!.. С ума сошли?
- Вроде того!.. А вы почему с винтовкой и без шашки, Бутурлин?
- Здесь нет нужды соблюдать установленную форму одежды, поручик, в деле шашка только мешает, все время путается под ногами... А с винтовкой мне управляться и привычней, и сподручней, когда до дела доходит...
Кстати, что делать-то будете? Назад вам ходу, как я понимаю, уже не будет – моментально подстрелят, как зайцев, едва из овражка носы высунете!
- А вы что здесь делаете?
- Прогуливаюсь, черт бы вас побрал!.. Правда, не один, а с командой охотников, У меня задание – пройти в германский тыл, найти и уничтожить неприятельскую батарею тяжелых гаубиц. Боюсь, что у вас нет другого выхода, как присоединиться к нам, господа офицеры, и прогуляться уже вместе с нами! Как вам это предложение?
- Я-то не против, но вот Владимир Генрихович ранен…
Ставрогин торопливо махнул рукой: - Да чепуха! Я почти в порядке - у меня только небольшая царапина!
- Нужно осмотреть рану, подпоручик Вдруг вам потребуется перевязка?
- Не надо перевязки… Обойдусь как-нибудь!
- Нет, так дело не пойдет, Владимир Генрихович!.. Рисковать не стоит. Расстегните шинель, я вас осмотрю. Все-таки учился на медицинском факультете. Если бы не война, я мог бы быть деревенским лекарем…
- Не представляю вас, Ионычем, Бутурлин…
- Ну, хватит! Живо показывайте, что там у вас! Не до любезностей… У вас есть спички?.. Посветите мне, поручик…
У Ставрогина оказалось сквозное ранение в левом боку. – Вам повезло, подпоручик, ранение довольно легкое, входное и выходное отверстие пули расположены на ширине ладони друг от друга. Похоже, что ребра и крупные сосуды не задеты. Хорошо, что это обычная пуля, вот дум-дум*(2) оторвала бы вам половину бока. Я сейчас промою прострел спиртом и наложу повязку. Когда вернемся, нужно будет почистить рану. В лазарете это сделают лучше меня и более квалифицированно, надо сразу сказать… А теперь - потерпите немного…
- Ну-с, как мы себя чувствуем, больной? – спросил Бутурлин, когда подпоручик застегнул шинель и затянул ремни портупеи.
- Терпимо…
- А настроение?
- Настроение злое. Я готов тому бошу, что меня продырявил, наделать в несколько раз больше дырок, мать его!..
- Ну, коль так, то добро пожаловать в команду охотников… Кстати, какое при вас оружие, кроме шашки?
- У меня наган с полным барабаном и еще четырнадцать патронов к нему.
- А у вас, поручик?
- А у меня Маузер десятой модели*(3) с запасным магазином…
- Хорошо, что не рогатка...
- Я же не предполагал участвовать в настоящем бою, поручик. Этот маленький пистолет мне подарил мой отец еще в прошлом году. Его носить удобно…
- М-да!.. Еще удобней из него застрелиться… По-моему, это и все его достоинства… Для серьезного боя эта модель не годится… Вот, возьмите мой револьвер и бомбу на всякий случай…
- Спасибо, Павел Евграфович, наган ваш возьму, а бомбу отдайте подпоручику, я их боюсь, как огня!
- Действительно, дайте бомбу мне, Бутурлин. При обращении с этими штуками надобно иметь некоторый навык. Вряд ли Григорий Петрович сумеет ей правильно воспользоваться, если понадобится.
- Как скажете!
- А как же вы сами, Бутурлин? – спохватился Тропинин, когда Ставрогин спрятал ручную гранату в карман шинели
- За меня не беспокойтесь: у меня винтовка, есть еще браунинг, пехотная лопатка, нож и еще две бомбы-македонки…
- Ого! Вы увешаны оружием, как греческий разбойник…
- Я и есть разбойник, тут на войне не до сантиментов, убей, либо тебя самого убьют… Вам уже приходилось убивать, поручик?
- Нет еще, бог миловал!..
- Тогда будьте готовы к этой неприятной возможности. В первый раз это сделать будет не так просто!..
- Откровенно говоря, я не хотел бы этого…
- Охотно верю, хотя сегодня в полку все только и говорят о том, что вы вызвали подпоручика Ставрогина на поединок, то есть, намерены кровожадно истребить его собственными руками… Поэтому я так удивился, встретив здесь вас обоих.
- Боже мой!.. Но откуда вы узнали о дуэли, Бутурлин?
- О вашей дуэли с Вольдемаром уже судачат все в батальоне, не исключаю, что и немцы уже знают. Предполагаю, что они будут болеть за Ставрогина…
- А почему за меня? – полубопытствовал подпоручик.
- Так вы же немец!.. Это все знают. Вы же сами рассказывали, что ваша семья ведет свою родословную от уроженца Ганновера, что ваш предок предложил свою шпагу Петру Великому, а потом служил царю верой и правдой, отличился при Полтаве…
- Да, я немец по крови, но душа-то у меня русская! Двести лет мой род служит России. Моя родина здесь!.. И не нужно попрекать меня моими предками - все они с честью носили мундир русского офицера, поручик!
- Да будет вам, Вольдемар! Я не хотел вас обидеть. Мы давно с вами знакомы, и у меня нет оснований сомневаться в вашей верности присяге… Я только хочу предложить вам отложить выяснение отношений на неопределенный срок, господа офицеры. Сейчас, как мне представляется, совсем не время для дуэлей.
- Вот как?.. А дуэль-то… Кстати… Она уже состоялась!
- Неужели? И кто же победил, поручик?
- Никто… Оба проиграли!
- Странно, мне показалось, что вы оба – живы…
- Да мы, к счастью, не погибли, но точно проиграли!
- Да? А я вот думаю, что напротив - выиграли, раз вы с подпоручиком живехоньки и изволите здесь присутствовать вполне себе на ногах …
Стрельба с обеих сторон неожиданно улеглась. Щелкнуло несколько разрозненных винтовочных выстрелов, и на линии соприкосновения русских и германских войск, где только что гремела спонтанная перестрелка, наступила тревожная тишина.
Бутурлин покрутил головой, прислушался и досадливо крякнул.
- Эх, под шумок-то сподручнее было бы через немецкие посты пробраться, но делать нечего, будем соблюдать осторожность... За мной, господа офицеры!
ПРИМЕЧАНИЯ:
Dixi et animam levavi! (1)* - Сказал и душу облегчил! (лат.)
Пуля дум-дум*(2) – разрывная пуля, наносившая страшные раны даже при касательном попадании. Запрещена после войны международной конвенцией для использования в армейском стрелковом оружии.
Пистолет Маузер образца 1910 года*(3). - карманный пистолет калибра 6,5 мм с магазином на девять патронов.
(продолжение следует)
Глава VII - http://www.proza.ru/2019/01/29/1156