Сверчок.
Часть 1
На царских харчах
53
Мутная бутыль в комнате №13
Что мне больше всего запомнилось, так это лицейские примерки.
Костюмеры, сапожники, шляпники мерили нас для формы.
Сам государь дал нам портного.
Наша лицейская форма включала в себя: двубортную куртку из синего драпа, с красным воротником и золочеными пуговицами, жилет из белой стеганной ткани, серое пальто с красными бутоньерками, белые панталоны в обтяжку, лакированные сапоги и треуголка с пером.
Шикарный наряд!
Когда мы этот наряд получили, то были с Ванькой Пущиным на седьмом небе. Ванька был не только мой друг, но и сосед по лицейской обители. У него была комната №13. Чертова дюжина! А у меня - №14. О чем мы тогда только не говорили с Ванькой. Как только не шкодили! Тогда я узнал, что у Ваньки жизнь была не сахар. У Пущина отец был интендантом флота вспыльчивым и чувственным. Его папан запирал его маман под замок, а сам веселился со шлюхами. Домом заправляли старшие сестры Пущина. Но главное мы с Ванькой были собратья по разуму, потому что он тоже бумагомарал и следил за литературными баталиями.
Однажды мы начали обсуждать с ним французский фривольный роман Рене Лесажа «Хромой бес».
И вот уже мы с Ванькой сидим на кровати в его комнатенке под чертовским №13 и смотрим на мутную бутыль, неожиданно появившуюся у него на бюро прямо перед нами и слышим возле себя протяжный вздох. Сначала мы принимаем этот вздох за игру своего расстроенного воображения, услышав вздох вторично, мы убеждаемся, что это нечто вполне реальное… и, тем не менее, не видя никого Пущин восклицает:
— Что за черт тут вздыхает?
— Это я, господа лицеисты, — тотчас же отвечает нам голос, в котором было что-то необычайное. — Вот уже полгода как я закупорен в этой склянке. Тут в стенах Лицея витает дух ученого астролога и чародея, который силою своего искусства держит меня взаперти в этой мутной темнице - склянке.
— Стало быть, вы дух? —уточнил Я немного взволнованный необычайностью приключения.
— Я бес, — отвечал голос. — Вы собрались здесь очень кстати, чтобы освободить меня из неволи. Я томлюсь от праздности, потому что из всех чертей преисподней я самый деятельный и самый живой.
Эти слова слегка нас испугали, но так как друг перед другом мы с Жанно выставляли себя храбрецами, то взяв себя в руки я сказал духу твердым голосом:
— Господин бес, объясните мне, пожалуйста, какое положение занимаете вы среди ваших собратьев: благородный ли вы демон, или же простого звания?
— Я важный черт, — ответил голос, — и пользуюсь большой известностью и на том и на этом свете.
— А случайно не тот ли вы демон, которого зовут Люцифером? — выдавил из себя Пущин.
— Нет, — ответил дух. — Люцифер — черт шарлатанов.
— Так, может быть, вы Вельзевул? — спросил я.
— Вы надо мной насмехаетесь, — обиделся дух. — Вельзевул — демон дуэний и оруженосцев.
— Удивляюсь, — сказал Жанно. — А я-то считал его одной из важнейших персон вашего общества.
— Это один из самых незначительных наших подданных. У вас превратные понятия об аде, — ответствовал бес.
— Значит, — продолжил мой друг взволнованным голосом, — вы — Левиафан, Бельфегор или Астарот.
— О, что касается этих трех, — ответил голос, — это бесы первого ранга. Это — придворные духи. Они заседают в советах государей, вдохновляют министров, составляют союзы, поднимают восстания в государствах и зажигают факелы войны. Это не такие бездельники, как те черти, которых вы назвали сначала. А у меня другие занятия: я устраиваю забавные браки — соединяю старикашек с несовершеннолетними, господ — со служанками, бесприданниц с нежными любовниками, у которых тоже нет ни гроша за душой. Это я ввел в мир роскошь, распутство, азартные игры и химию. Я изобретатель каруселей, танцев, музыки, комедии и всех новейших французских мод. Одним словом, я Асмодей, по прозванию Хромой Бес.
— Как! — воскликнул я. — Вы тот прославленный Асмодей, о котором есть знаменитые указания у Агриппы и в «Ключах Соломона»? Однако вы мне рассказали не про все ваши проказы. Вы забыли самое интересное. Я знаю, что вы иногда развлекаетесь тем, что содействуете любовным сходкам и утехам. Это вы в образе Почтальона толкнули меня в объятия Анетки, да еще подогрели страсть присутствием спящего дяди на страже, запретного для меня плода…
— Правда, — отвечал дух, — но это я приберег тебе подарок, дорогу к страстишкам, думаю очень приятный подарок. Я бес сладострастия, или, выражаясь более почтительно, я бог Купидон. Это нежное имя мне дали господа поэты: они рисуют меня в очень привлекательном виде. Они утверждают, что у меня золотые крылышки, повязка на глазах, в руках лук, за плечами колчан со стрелами и что при этом я восхитительно хорош собой. Вы сейчас увидите, сколько тут правды, если выпустите меня на свободу. Ударьте по склянке и все дела!
Я тут же грохнул кулаком по склянке.