На наше поле свозили битые машины, разобранные до скелета, дед ругался: грибы пропадали и лес.
На берегу пруда валялись резанные ножницами по металлу номера машин, а среди кладбища разбитых кораблей находились целые, яркие нероссийские - домой не несли: нельзя было. Сейчас понимаешь что к чему, а вот тогда было обидно - такая «добыча» пропадала.
На тех же развалах частенько попадались аккумуляторы, источник драгоценного металла, доступного юным искателям приключений - свинца. Ну, как «попадались» - мы разыскивали их среди железного хлама, как пираты ищут сокровища среди древних развалин.
Не девчачье дело, скажете? Да, моя жизнь приготовила уже в детстве столько приключений на мои вторые девяносто, до которых дело никак не дойдёт, что не выпадало и на долю некоторых пацанов.
Мало найти целый аккумулятор - надо же ещё и добыть презренный металл. Разбивали кирпичами, кидали с высоты, били молотком, главное - не забрызгать электролитом штаны. Высохнет-то - не страшно, а вот когда мама постирает, будет вопросы задавать, почему это брюки похожи на решето, - явка будет провалена, дадут по шее фигурально, и будет сидеть дома вся пиратская банда.
Все мамы да бабушки в этом вопросе были заодно: случись что - все вместе выходили на улицу. Никогда не забуду, как меня шла спасать целая улица, когда нас с сестрой Ленкой, совсем мелких, сбили на велосипеде. Она домой побежала, а я все брюки перемазала и головой стукнулась – страшно было идти домой – добавят же. Голова гудит, я сижу штаны свои тру, оттираю, а тут такая толпа идёт спасать меня. Ух, силища!
Сливали, сушили, отковыривали пластины, крошили их голыми руками и шли искать подходящую жестянку. Лучше плоскую, из-под шпрот, но без зазубрин, чтоб вытекало ровно и с неоторванной до конца крышкой, чтоб было удобно брать клещами или пассатижами и не порезаться об острый край.
Прихватывали пассатижами из огня, благо инструменты были все в открытом доступе. В самом настоящем деревянном слесарном ящике с деревянной ручкой, как на картинках, лежали молотки, рубанки, напильники, клещи – бери не хочу. Банку грели на печке из двух кирпичей и решетки или вечером на большом костре в корыте.
Мальчишки постарше отливали фигурки в гипсовых формах - нам даже однажды разрешили сделать самолётик, но форма была грубоватая, было много излишеств - доработать напильником до чертежа не удалось, я только испортила пару отцовских напильников. Выяснилось, что свинец туда забивается так, что не отковыряешь обратно этот мягкий металл – всё-равно что потереть морковку на тёрке. Пришлось греть напильники в огне, жечь деревянные ручки, зато драгоценный свинец весь был спасён без потерь.
Мы наслаждались простыми формами - заливали расплавленный металл в ложки, кирпичи с выемками типа конусов, благо по окрестностям начиналось строительство диковинных коттеджей по полям, которые потом долгое время стояли недостроенными - там прошла целая эпоха наших похождений.
Делали мы грузила под донку, хотя какая там донка - отдавали их потом дедушке или Серёге - они с Пашкой хоть на рыбалку ходили. Нам был важен сам процесс.
Не знаю, кем видели себя мальчишки, я думала, что я великий алхимик. Смотрели мы с мамой Анжелику. Жофрей отливал золотые слитки из свинца - там живописно поблескивал и растекался металл в печи - хотелось также. Я все-таки девочка на минуточку.
Делали ямки, канавки, разливали, делали горошинки, просто неведомые бесформенные штуки для дальнейшей переплавки.
Лили свинец в воду - смотрели на фонтан из свинца, рыдали, обжигались, но не сдавались, повторяли опыты вновь.
Лили воду на свинец, пытались плавить алюминиевые кастрюли и делать стружку из их ручек.
Ходили с серыми руками, прожжёнными кофтами и штанами.
Костёр горел у нас каждый вечер в железном корыте год из года на улице, набирая по самые края тлеющие угли.
Красные с седой поволокой.
Вокруг него всегда собиралось много народа: с майских жуков до самых белых мух.
Всё было открыто.
Все были рядом, вместе.
А вокруг творилось чёрт-те что, но мы об этом даже не догадывались.