Петро долго совещался с отцом по поводу особого приглашения, потом – обдумывал, ехать ли «своим ходом» или на машине.
- Конечно, на машине, это будет изысканно и богато, - уверила его Галинка. – Это будет в русле!
Они и впрямь оказались «в русле». Потому что к дому то и дело подъезжали шикарные, ослепительные авто. Петро въехал на широкую аллею, через чугунные врата, на своей новёхонькой «Мазде», вслед за красным «Мерсом». Чувствуя себя одновременно и не в своей тарелке, и VIP-персоной. Сложное чувство. Особенно, если приглашён на свадьбу школьной подруги, которую предал. И видишь перед собой роскошный дворец местного магната… Привратники, больше похожие на военных, проверили его допуск, изучили физиономию (словно перед военным заводом!), козырнули, извинились и пропустили.
«Мазду» тут же перехватили умелые руки привратника, её отогнали на спец-стоянку, и Петро с Галинкой топали к усадьбе не менее пятисот метров. Он опоздал на бракосочетание, но успел на пир и бал. Его снедало любопытство. Какая она сейчас? Что с ней происходило всё это время?
Небось, не так уж плохо, не так уж страшно всё завершилось тогда, её и Лео спасли: если человек выходит замуж и зовёт на свадьбу в богатейший дом округа, плохо быть не может никак! Петро изредка бывал у дядек в Лущицах и видел издалека дом, похожий на некое призрачное видение. Теперь он лицезрел его вблизи.
Белый трехэтажный дом был похож на лебедя, раскинувшего крылья, вернее, осенившего своими крылами внутренний двор и бассейн под прозрачным раздвижным куполом. По обеим сторонам от бассейна, в длинных одноэтажных «крыльях», их ожидали застеклённые автоматические двери. И ещё одна, широкая и двухстворчатая, обитая мягкой вишнёвой кожей, с двумя привратниками-громилами, приветливо приглашала гостей внутрь. Второй этаж центрального блока обегала ажурная белая веранда. Весь центр полыхал огнями, исходил весёлой музыкой, гремел и шуршал голосами, звяком бокалов и рюмок, тарелок и подносов.
Петро и Галинка, трепеща и содрогаясь, боязливо приблизились. Им были рады. Об их прибытии было известно, потому что высокая красивая девушка встретила их раньше привратников.
- Петро? Галина? Мы очень рады. Я – подруга Елены, Элизабет, мы заждались. Скорее проходите… Подарок можете оставить пока на столике – слуги отметят его визиткой. Да не тушуйтесь, чувствуйте себя свободно. Вас никто не будет терзать или истязать расспросами, тормошить и мучить. Пока. Потом мы вместе подойдём к Елене, познакомиться. А пока – отдыхайте, привыкайте, танцуйте, веселитесь. И не забывайте закусывать!
Девушка метеором умчалась. Петро не оставалось ничего другого, как последовать совету Элизабет. Тем более что Галинка дёргала его за рукав. Ей уже не терпелось отведать пирожных и присоединиться к танцующей молодёжи в соседней зальце.
На Петро и Галинку, и впрямь, никто не обращал внимания, и Петро был за это благодарен. Его вполне устраивали вышколенные официанты, которые сновали вокруг роем мошкары, предлагая еду и питьё и услуги гида по дому и парку. Галинка ела все вперемешку - наслаждалась икрой, шоколадом, пирожными, дегустировала ликёры – сластёна, ничего не поделаешь! Попутно Петро изучал гостей, выспрашивал про них, и скоро узнал, что здесь собралось руководство Замостина и Костяниц, Лущиц, Горнаула и Кодровичей, а также столичные представители, преимущественно банкиры. Все остальные являли собой близких друзей и непосредственных служащих.
Тётя Марта была рядом с красивым, утонченным мужчиной, вблизи которого можно было почувствовать себя разлапистой корягой. Поэтому Петро прятался от Марты Любомирской за колонной. Петро узнал доктора Штофа из клиники, врачей из больницы, шефа полиции и главу отдела ведомственной и вневедомственной охран, представителя столичного бомонда Маричека со свитой…
Особенно забавно выглядели две старушки с детьми на руках. Бодрые, пританцовывающие, в весёленьких цветастых платьях (Феодосия и Алевтина категорически отказались менять их на более строгие костюмы), и, кажется – вот чудно! – при губной помаде и румянах!
Всего – не менее пятидесяти человек, включая слуг, разбросанных по дому. Пар десять танцевали в центре зала, окружённого столиками и барами. Галинка давно тянула Петро за руку. Ну не для того же она надела эту серебряную юбчонку, едва прикрывшую задорные, упругие ягодицы, дорогущие ажурные колготки и лаковые сапожки, которые после этой свадьбы и надеть будет некуда, если только на собственную, - чтобы прозябать в углу и набивать пузо!
И Петро сдался. Рядом с Галинкой, посреди ослепительно освещённой залы, находиться было не стыдно! Да и он не медведь, танцевать любит и двигается легко. К тому же, коньяки уже окрасили его в розовый цвет, тяготеющий к пунцовому.
И они оттанцевали кадриль, затем – вальс, намереваясь затем «вытанцевать» в сторону холла и дальше, где витал отдалённый дискотечный флёр.
И тут присутствующие оживились, встрепенулись, дружно повернули голову. К дому из парка приближалась весёлая компания – новобрачные в окружении друзей, в том числе, и давешней подружки, Элизабет. Галинка застыла, открыв рот.
Петро бы возрадоваться, но словно электрический ток пробежал по телу: вон та девушка, что присела у стойки и застыла, прямо и неподвижно, с рюмкой, не поднося её ко рту…
Петро знает её! О, он никогда её не забудет, он запомнил на веки вечные её холодные глаза и акулью усмешку. Да, сомнений быть не могло – это Ниса. Волосы совсем коротко острижены – сущий мальчик. Вид отсутствующий, но губы ярко накрашены, облегающий и нарядный ультрамариновый костюм подчёркивает синеву глаз. Как она сумела сюда попасть? Что высматривает? Враг в доме друга! Что она собирается сделать? Или что сделали с ней? Её тоже загипнотизировали?
Петро пятился назад, таща за собою Галинку, и ему казалось, что Ниса следит за ним неотрывно с непонятным выражением.
«Она притворяется!» – взорвалась мысль. – «Она это может! Она притворяется такой, каким был Лео, невменяемой. Типа зомби! Да, зомби! Но почему? Она сюда явилась, чтобы сделать что-то ужасное!»
Петро должен предупредить Елену… Его бросало то в жар, то в холод.
- Петро, ну что ты, как истукан! Идём дарить подарки! – тянула его за рукав Галинка, уже успевшая подхватить с «подарочного столика» свой свёрток. По счастью, Елена заметила их – сама, или с помощью Элизабет, но она замахала им руками, подзывая, и сама поплыла навстречу. Петро с бьющимся сердцем пошёл к ней, ледяными пальцами нащупал в руках Галинки большую коробку в бантах. Они протянули подарки одновременно. Галинка – огромный букет великолепных багровых гладиолусов, Петро – красиво упакованную палехскую шкатулку, расписанную огненными лошадями, с инкрустациями, – он нашёл её в Костяницах у знакомого антиквара.
Елена расцеловала обоих.
- Елена, ты такая красивая! – выдохнул Петро. – Правда, Галинка? Ты всё-таки подцепила богача!
- Петро, милый, ну что за жаргончик! Фу! – Елена рассмеялась. Рассмеялась Галинка, а Петро смутился и побагровел. – А ты всё гуляешь? Пора и тебе остепениться! Галинка, пора тебе брать мужика в ежовые рукавицы. Хватит ему гулять самому по себе.
Девушка ущипнула Петро за потяжелевшую «талию» - тот дёрнулся, но стоически промолчал.
«Кажется, он уже в ежовых рукавицах», - подумала Елена и усмехнулась. - «Похоже, это именно она заграбастала его, а не он – её».
- Петро, я потанцую, а ты поговори, ладно? – шустрая Галинка кивнула кавалеру, и убежала с одним из поварят, давно крутящимся вокруг да около с усиленным подмигиванием. Петро только её и видел.
- Петро, не упусти эту девушку. Думается мне, ты с трудом её удерживаешь.
- Да нет, у нас всё путём. Просто ей никак на одном месте не усидеть, шило в одном месте.
- Ты уверен? Ладно. Расскажи о себе.
- Что тут рассказывать? Работаю с отцом. Всё путём. А жениться… Вот погляжу на тебя – и решусь. Если бы Лео был – он бы скорее подтолкнул. А почему он не пришёл? Где он, засранец? Почему вы не поженились? Он много потерял! Ой, прости…
Елена поморщилась – Петро понял, что сморозил глупость, и зажал себе рот ладонью: вот дурак, набитый дурак! Если бы Галинка была рядом, до такого бы не дошло.
Елена помолчала. – Он… не смог вырваться из Франции. Дядюшка… при смерти.
- Значит, он вылечился? Серафима помогла?
- Помогла.
- Ну, и как он там?
- Уже давно женился.
- Здорово! Здорово! – Петро не знал, что ещё сказать. Он чувствовал себя последней сволочью, предателем, трусом. И как он мог принять приглашение, как может смотреть Елене в лицо? Сочувственно кивать и как бы радоваться неизвестно чему – в словах Елены не ощущалось правды. И пол под ним ещё не провалился!
- Елена, прости меня, Христом-Богом молю, что угодно сделаю, женюсь, только прости! – вырвалось у него.
- В чём дело? О чём ты?
И Петро решился.
- Елена, эта девушка…
- Какая девушка?
- Вон та, с короткой стрижкой и в синем костюме. Я знаю её.
- Правда?
- Ну да. Это Ниса, мы же учились вместе…
- Ну, дальше.
- Еленка, она – шпион! Она опасна!
- С чего ты взял?
Петро молчал, а Елена ждала.
- В общем, это она тогда приходила к тёте Марте. Со своим напарником. Она… выпытывала у неё, где вы с Лео спрятались.
Елена грустно и внимательно смотрела на него, и ему стоило огромных, невыносимых усилий выдержать её взгляд.
- Она и у меня тоже выпытывала. Грозилась, что подставят меня, как убийцу, и не дадут вызвать скорую тёте Марте… - он замолчал, и Елена его не торопила, давая возможность доказать своё мужество.
- И я… В-общем, я сказал. Вот видишь, это я виноват в пожаре! Ты можешь меня теперь казнить. Только Галинке не выдавай, Христом-Богом молю…
- Я знаю, Петро, я всё знаю, и Галинке не выдам, - сказала Елена спокойно, и дотронулась до его щеки, словно отпуская грехи. – И я… прощаю тебя. Живи с миром. Ты сделал, что мог, выбрал наименьшее зло по своему разумению, ты не виноват. Благодаря тебе мама жива. А эта девушка в синем, Ниса, она теперь… наш друг. Она никому не опасна. Теперь. Смотри. – Елена слегка оттолкнула Петро от себя и развернула за плечи. – Твоя девушка танцует уже с Чиллито! Он может запросто её отбить. Иди, и постарайся её не потерять, она – прелесть!
- Спасибо! – Петро едва не зарыдал, растроганный. А Елена увидела Мендеса, наконец-то оторвавшегося от Костяницкого мэра, и поспешила к нему.
…Вот и отбыли восвояси Херманн и Волохов – кончился их контракт. Дом давно выстроен, Елена с Виктором отбывают в свадебное путешествие – им здесь больше нечего делать. Луис Пазильо прощался с ними тепло, с затаённой грустью: он обрёл новых друзей и, возможно, теряет их. Следом за ними укатили самые важные гости, Мендес проводил их сам, не загружая Елену церемониями. В зале стало вольготнее и проще.
А вечер продолжался.
Вот нарядная Алеся, оставившая детей – первый раз! – на бабушек из Лущиц, уже давно угомонивших возбуждённых малышей собственными, «бабушкиными», методами.
Фернандес и Чиллито – два неразлучных друга. Кажется, они настолько привязались друг к другу, что Чиллито, сам не заметив, как это произошло, перешёл в другой ранг. Мендес даже подозревал, что молодой и более активный Чиллито подбивает деликатного Фернандеса к разнообразным уловкам, чтобы использовать слуг, хотя Мендес и наложил на подобные увеселения строжайшее вето: слуги могли и покалечить хитрецов.
Вот Костя Сущик – новый врач, заменивший в городской больнице Кантора. Весёлый, энергичный, бодрый. Любознательный в той мере, какая устраивала Мендеса: он был увлечён исследованиями и не ставил своим хобби излишнее любопытство. Он присматривался к Бет. Пока ещё только присматривался, потому что Буравчик нарезал вокруг неё круги, не в состоянии понять, чем провинился, в чём причина внезапной холодности. Или он просто попал под горячую руку? Или же это – всего лишь очередной этап игры? Она явно нервничала. Буравчик выяснит всё, но не сейчас. Данко без конца приглашал Бет танцевать, рассыпая комплименты и распугивая прочих кавалеров. Бет по-прежнему продолжала сводить его с ума.
Чета Пазильо сияла счастьем и кажущимся покоем. В ушах Марты всё стоял, не стихая, отчаянный крик Елены: «Мамочка, он поможет? Спасёт?». Луис, как зеркало, отражал её чувства, но держался мужественней и сдержаннее: он не имел права на нервозность и хандру.
Вечно печальный доктор Штоф порывался находиться поближе к Елене – и словно боялся этого. У него было чувство, что он находится на похоронах – похоронах собственных надежд, упований, стремлений. Он никогда в жизни не окажется на месте Мендеса. Никогда не будет женихом. Никогда не прикоснётся даже к кончику её пальца…
Когда он танцевал с Еленой, счастливой и не ведающей усталости, ему казалось, что он держит в руках радужную, большеглазую стрекозу, гибкую и хищную, вот она сейчас бесшумно выскользнет из его рук, с шорохом расправит волшебные крылья, и – взлетит к потолку, а потом унесётся в открытое окно. И ему только надо, всего-навсего, держать её крепче. Он благодарил её мысленно за то, что она – хоть на несколько мгновений – в его руках, что не спешит оттолкнуть…
Прибегали девушки и поварята с кухни, и им трудно было в этом отказать: редкое развлечение для вечных затворников!