Пролог
1.
Раннее утро, та незримая грань, что отделяет ночную мглу от зыбкого и неясного ещё рассвета как всегда в Пограничье выдалось туманным.
Завеса из парящих в воздухе водяных капель казалась настолько плотной, что её можно было резать на куски и продавать в Нижние Земли.
Но дикари, живущие за Каналом, не ценят туманы Острова Могущества.
Может, оно и правильно – ибо туман, подкравшийся к замку Дракенсанг, подкрался врагом.
Первые стрелы, взлетевшие над башенной оградой были выпущены издалека, и ничуть не походили на остроклювые эльфийские жала, входящие в окольчуженного воина по самое оперение.
Хорошо уравновешенные палочки с двузубыми костяными иглами на концах казалось не летели – висели в воздухе бесшумно целуя часовых в незащищённые лица, ладони и шеи. Но поцелуи стрел были поцелуями смерти – невинные с виду, хрупкие и ломкие наконечники были напитаны ядом, мгновенно убивающим даже толстокожих гоблинов.
А затем вверх взметнулись стальные «кошки», обмотанные для бесшумности мягким тряпьём, и на стенах появились закрытые серебристо-серыми плащами фигуры эльфов.
Возможно караульный утренней смены, поднимавшийся в эту секунду по лестнице, и успел бы поднять тревогу, будучи целую секунду закрыт парапетом от проклятой нелюди, но он окаменел, загипнотизированный видом зеленоватых эльфийских «глаз», закреплённых кожаными ремнями на головах пришельцев. А в следующую секунду «кленовый лист», впившийся ему в открытый рот и перерубивший язык превратил рвущийся из горла крик «Серые!» в невнятное клокотание.
Мёртвое тело рухнуло с лестницы, угодив в стог сена и не подняв никакого шума.
Эльфы же, уверенно ориентировавшиеся в непроглядном тумане, уже ныряли внутрь башни.
Тревогу подняла повариха Грета – не столько благодаря врождённой чуткости, сколько вследствие того, из-за чего под юбкой поварихи побывал едва ли не каждый кнехт Дракенсанга.
«Кленовый лист», против всех уставов пущенный не в лицо или горло, а в левую часть груди, в этой самой груди и застрял.
После чего визг поварихи, не уступающий высотой знаменитому «ведьмину крику» полоснул по ушам замкового гарнизона не хуже сирванского клинка, рассекающего шёлковый платок на лету.
И толстый, гранёный кортик-«оркобой», по рукоять ткнувшийся поварихе в глазницу, отбросив женщину к стене кухни, уж ничего не решил.
Из кордегардии раздались свистки сержантов, призывающих солдат к оружию, но полусонные вояки не успевали – всё, что успели заметить выбежавшие на стену первыми, были края серых плащей эльфов, по верёвкам соскальзывающих со стены и закрывающих какой-то длинный свёрток.
А из тумана уже брызнули тяжёлые боевые стрелы – из самых коварных, с наконечником, растопыривающимся в ране что твоя сосновая шишка, лишившаяся семян, - сметая не успевших одеть броню кнехтов с гребня стены и прикрывая отход товарищей.
В самом же замке уже вспухали один за другим разрывы «чёртовой поганки», щедро засевая смертоносными спорами тела людей.
Очередная акция эльфийских кошмарников завершилась успешно – ещё один очаг стратегической экспансии хумансов был зачищен и лишён своего значения; по крайней мере – до следующей весны.
А на Ровисское княжество надвинулась Тьма.
2.
О стекло мерно билась муха.
Разноцветные пластинки, вставленные в окошки переплёта раньше, верно, украшали собой витраж какого-нибудь собора, свидетельствуя если и не о бурном прошлом самого владельца трактира - огромного, больше похожего на медведя, по недоразумению ходящего на задних лапах, детины с разрубленной надвое правой кистью, что придавало руке сходство с клешнёй исполинского рака - то, по крайней мере недвусмысленно говорило о разбойном настоящем его завсегдатаев.
Но трактирщик и дела его постояльцев волновали маркграфа Гленвиля меньше всего.
Он напряжённо смотел на бугрящегося мускулами человека, сидящего напротив и ждал ответа.
Маркграф имел наследственную привилегию сидеть в присутствии самого императора, и немало людей, знавших Гленвиля удивились бы, увидев его стоящим перед каким-то простолюдином. Маркграф был заносчив, и обид не спускал никому.
Но перед этим человеком, попроси он, Гленвиль опустился бы на колени.
Согласие Орвара Орка того стоило.
Однако непобедимый наёмник из-за моря Мрака тяжело молчал, и Гленвиль подозревал, каким будет ответ наёмника.
Орвар же, понимая, что маркграф ждёт по крайней мере объяснения причин отказа, принялся рассуждать вслух.
- Вашу дочь, маркграф, похитили месяц назад. Эльфы не выдвинули никаких требований, так что цель, ими преследуемая неясна. Вы пытались организовать спасательные партии - так?
- Да, - Гленвиль проглотил сухой ком в горле и через силу повторил. - Я трижды снаряжал экспедиции, последнюю - лично. Мне прислали их головы... А в тот раз...
Гленвиль осёкся, вспомнив, как его привязали к столбу-гворну. Напротив поочередно прикручивали воинов его отряда и убивали. Долго.
Гленвиль знал, что проклятая нелюдь торопилась, поэтому эльфы не пытали каждого воина сутками, как могли бы. Но и без того каждый кнехт умирал почти по часу. Умирающих бросали под ноги маркграфу и резали следующего.
Маркграф дал себе много клятв тогда. Но ему была нужна дочь, и он понял, что ни одна из его даже самых страшных клятв не вернёт её. А эльфам он был почему-то не нужен, хотя он слёзно предлагал и свою жизнь и свои богатства взамен.
Наёмник пододвинул Гленвилю кувшин, и маркграф с благодарностью хватанул огромный глоток содержащейся за глиняными стенками жидкости, тут же поперхнувшись. Ему показалось, что в рот ему сунули факел.
Орк невозмутимо продолжил.
- Вас - единственного, маркграф, единственного! - почему-то отустили. После чего среди крестьян вашего лена прошёл слух, что вы вступили в сговор с эльфами. Слух упорный, тревожный... и, боюсь, вам не миновать мятежа. Договор с нелюдью - серьёзное обвинение, грозящее интердиктом...
- Мне... - Гленвиль помолчал, потом пожал плечами. - Ничего подобного мне не предлагали... хотя видит Бог, ради Айленны я бы пошёл и на это!
Орвар развёл руками.
- Я бы не советовал, маркграф. Эльфы вас ломают, знать бы только - зачем?.. Вы первый ввели в своей марке равноправие рас, совместное проживание в городах. Поэтому на вас косо смотрят соседи -им, разумеется, не слишком нравятся ваши экономические успехи, да и королю вы неугодны - серые братья постоянно шепчут о том, что вы вот вот отделитесь и создадите собственное королевство....
- Видит Бог, у меня и в мыслях не было совершать подобную глупость!
- Это мы с вами - уроженцы Авалона понимаем, что нам нечего делать без поддержки с материка. Но, боюсь, в столице держатся иного мнения.
Поговаривают о крестовом походе...
- Орвар, какого лешего! - взорвался маркграф, правда тихо. - Вы не мой политический советник, и я не понимаю, причём тут эльфийские "кошмарники" и моя дочь.
- Вот и я не понимаю, марграф... - отозвался Орк. - У меня три тысячи топоров без дела; и я, конечно, могу проложить путь в эльфийские земли. Но, боюсь, пока мы будем в походе, на вашу марку нападут. Либо соседи, либо королевские войска, а, возможно, и те и другие.
Но вот что с этого получают эльфы - да поразят меня молоты Аксая, если я хоть чуть -чуть понимаю это.
А это, сдаётся мне, главный вопрос.
Гленвиль наклонился к Орвару и не отрывая взгляда от узких, будто полуприкрытых глаз наёмника тихо, но очень твёрдо сказал.
- Она моя дочь, Орвар, понимаешь? Моя единственная дочь, память о Лендолвен. И пусть мир катится в пропасть, но она должна жить!
- А она жива?
- Да. Я чувствую это.
Гленвиль умолк.
- Хорошо. - Орвар тяжело покачал головой. - Даже если она и жива - искать её придётся на землях эльфов. Болота. Инфекции. Ни одной верной карты. Множество становищ, кланов которые ведут друг с другом многосотлетнюю вражду, причины которой нам покажутся идиотскими. Ловушки. Отравленные стрелы из-за каждого куста. Магия. И главное - голод. Я не смогу прокормить войска. А значит - мои люди туда не пойдут.
Туда не пойдут даже охотники за головами - а они всегда первые на границе!
- Можно попробовать найти проводника из осёдлых эльфов...
- Можно. Только вот... - Орк покачал головой. - Милорд, вашем поисковом отряде были проводники-эльфы?
- Да.
- И что с ними сделали?..
Гленвиль отвёл глаза в сторону. Своих соплеменников на службе у людей эльфы убивали особенно жестоко.
- Не возьмусь. - заключил Орк. - И никто не возьмётся, маркграф.
- Я готов предложить любую цену. Деньги. Земли. Титул.
Орвар посмотрел в глаза маркграфа и понял, что тот пойдёт на любую глупость. И, конечно, найдётся несколько придурков, чьи головы украсят опушки эльфийского леса.
- Ищите Ямара Эльфа, - наконец сказал Орвар. - Он из волчат Ордена, подменыш-перевертень. Только он достаточно безумен, чтобы туда сунуться.
- Мальчишка?
- Он эльф, маркграф. Из орденского питомника. Я не спрашивал, сколько у него лет. Но из орденцев только он за это возьмётся - потому что может ослушаться приказа.
- Я про него даже не слышал. Он сильнее прославленнейшего наёмника Авалона?
Орвар неприятно усмехнулся.
- Сильнее? Сами увидите. Или не увидите. Честное слово, лучше бы вам не видеть!
В корчме повисла тишина, и только муха продолжала биться о стекло, пытаясь пробить невидимую преграду.
Круг первый. Герой.
1.
Ямар ткнул локтём в сторону, пришпилив надоедливое насекомое неустановленной породы к переплёту оконной рамы.
Стекло неуверенно дрогнуло, а хозяин корчмы неодобрительно посмотрел на чужака.
Гномы продают стёкла по серебряной мерке дюжина, и пластина, ставшая объектом столь неуважительного отношения со стороны пришельца обошлась корчмарю в дневную выручку.
Да и в целом завсегдатаи восприняли появление Ямара несколько нервно. Чужак занял лучший стол - у окна, там, где для того, чтобы увидеть поданное варево не требовалось дополнительного каганца. Впрочем, и тот каганец, который горел на столе лишним не был - поскольку дневной свет, сочившийся из окна был более чем сомнительного свойства.
Нависающие над улицей вторые этажи домов превращали её скорее в туннель, нежели хоть сколько-то открытое пространство.
Однако желающих возразить Ямару не нашлось.
Задиристая мелочь, ищущая в Пограничье самоутверждения, и от того цепляющаяся к каждому мечнику, для Внутренних земель нехарактерна, местная же шпана, промышляющая разбоем в подворотнях с пришельцем связываться поостереглась.
Оно и понятно - хотя шею Ямара и не украшало ожерелье из эльфийских ушей, но висяший рукоятью вперёд на правом бедре нож-"горлорез" заставлял "уличных жнецов" трезво оценивать свои силы. Перед ними был один из мастеров "выхвата", и хотя "лесная зубочистка" не может противостоять мечу, для драки в тесноте корчемной залы её более чем достаточно.
И это надёжно окорачивало любого, кому вздумалось бы выяснить, "а почто это какой-то чужак на нашем месте расселся?!"
Сама же корчма ничем не отличалась от любого подобного же заведения Пограничья. То, что Алост - это уже Внутренние Земли, по сути, меняло мало.
Даже Прибрежные княжества, ныне мало отличающиеся от Заморья, когда-то были Пограничьем, что уж говорить о землях, лежащих всего в неделе караванного пути от фронтира! Эльфийские "кошмарные команды" сюда наведываются чаще и охотней, чем устраивают налёты на лесорубов.
Эльфы в отличие от рыцарства воюют, а не сражаются - оттого и бьют по кормовым базам человеческой экспансии, полям вилланов и скваттеров, засевая их выморочными, но от того едва ли менее опасными хищными растениями и наводя панику продуманной системой террора.
Нет, Внутренние земли мало отличаются от Пограничья, разве что погранцы - будь то охотники за головами, скваттеры или лесорубы - вооружены и на каждую эльфийскую стрелу привыкли отвечать десятком арбалетных; бароны же Внутренних земель восстания собственных вилланов боятся больше эльфийского нашествия - и, может статься, правильно...
На посев раздоров среди людей эльфы золота никогда не жалели, одно спасает - немного его у эльфов.
Низкий зал, уставленный столами и лавками делила на две неравные части высокая бревенчатая стойка, за которой хорошо укрываться во время потасовки; под стойкой наверняка скрывался арбалет-"миротворец", натяжение тетивы не больше 150и фунтов, разрешённый к употреблению в городах владельцам питейных заведений "благочиния блюдения ради".
Ямар, впрочем, изрядно в пользе такой системы сомневался.
Знакомый гном-трактирщик рассказывал, что стрелы выдаются под роспись в кордегардии стражи и наличие их проверяется всякий месяц. За каждую истраченную стрелу приходится давать отчёт страже; мешочки же с песком, используемые для оглушения нельзя сказать, чтобы трактирных буянов сильно останавливали ДО драки.
А вот остановить начавшееся побоище - иногда и десятка стрел мало будет.
Сейчас, в дневную пору, корчма была пуста, вернее же сказать - пуста по сравнению с тем, как набиваются подобные заведения к вечеру.
Два оборванных хоббита натирали пол мастикой, в углу какой-то парень с остриженными под горшок волосами перебирал струны лютни, наигрывая что-то громогласное. Громогласное не в смысле исполнения - паренек мурлыкал вполголоса - но в смысле идеи.
Такие песни во всю мощь четырёхвёдерных лёгких горланят гоблины, направляяся в очередной поход.
Клыки у певца тоже были подлиннее обычного, что заставило Ямара вспомнить о непорядке в собственной внешности.
Его путь довольно долго не пересекался с людьми, чьё вооружение составляли ножницы и бритва, и серебристо-стальные волосы давно и надёжно скрыли уши.
Между тем, осёдлым эльфам предписана короткая стрижка, открывающая уши, "дабы честные граждане видели, с кем имеют дело".
В городе Ямар долго задерживаться не собирался, но и наживать проблемы с Псами Господа тоже не стоило.
Эльф перевёл взгляд с певца на дальний угловой столик, где компания студиозусов в квадратных шапках, невесть как очутившаяся вдали от Старого Форда и Моста Хэм обсуждала авентюру о похождении какого-то немеряной крутости героя.
Один из её членов громогласно вещал о том, что литература - серьёзная литература, представленная единственно школой его родного города, терпеть не может разных поделок, не имеющих ни глубины, ни смысла, и написанных на потребу публике.
Ему негромко и рассудительно возражал кто-то из глубины, утверждая, что жанр, мастером коего является уважаемый оппонент сам недавно из таких поделок вышел, и вообще авентюра появилась куда как пораньше всяческих рубежных извращений.
Ямар сморгнул, потому что дискуссия перешла в такие сферы, когда отчётливо начинаешь чувствовать, что вываливаешься из этой реальности в какую-то иную, покуда неведомую и для отрезвления хватанул пива из стоящей перед ним кружки. Кислая жижа не входила в число любимых напитков лесовика, но именно поэтому хорошо приводила в чувство.
Время тянулось медленно, вязко, как тягучая смола, но понемногу подбиралось к условленному сроку.
Ямар проверил, легко ли покидают ножны закреплёный на бедре "горлорез" и закреплённый под левым плечом "сторожевой тесак", легко ли отлетает в сторону застёжка-фибула, скрепляющая плащ под горлом.
А затем пнул пробегающего мимо низушка.
Глаза хоббита полыхнули ненавистью, но к ней примешивалось удивление. Ямар извиняющеся улыбнулся краешками губ - что делать, среди хумансов вежливость не в ходу, а ему на людях приходилось быть хумансом вдвойне.
- Светлый эл...ь, - начал было половинчик, но осёкся, получив ещё один пинок - благо, у пола было темно, и все эти эволюции протекали незамеченными.
- Позови-ка того скрипача! - громко сказал Ямар, а затем отвесил коротышке ещё один пинок под зад - для дополнительного ускорения, и он стремглав ринулся к лютнисту.
Хоббиты всегда испытывали какое-то детское благоговение к эльфам, через что и страдали - косоглазые не любят сами таскать каштаны из огня, норовя перепоручить эту неприятную обязанность кому-нибудь другому.
Выходка позволила Ямару избавиться от нескольких назойливых взглядов, чрезмерно пристально сверливших районы ушных раковин ухореза, обеспечив ему тыл на пару часов. Никто не побежит за инквизицией... сразу.
Клыкастый лютнист нагло уселся напротив и Ямар понял, что неверно оценил паренька. Вместо мягкого выходца Внутренних земель, пытающегося спрятать суть под внешней атрибутикой перед ним сидел человек, который, похоже, родился в кожаной рубахе с железными бляхами.
- Желаете услышать мою музыку? - прямо спросил певец. - Она дорого стоит.
- Вполне понимаю, - Ямар вежливо улыбнулся. - Однако в ваших наигрышах я распознал сладостные мне звуки орочьей музыки и, разумеется, не смог отказать себе в удовольствии поговорить с её знатоком и ценителем.
- Возможно, так. И что вам от меня надо... как ценителю орочьей музыки?
Ямар убрал со стола ладонь, открыв приличную кучку золотых. Лютнист оценил.
- Надеюсь, не проклятое золото? - хмыкнул он, оценивающе смерив фигуру даяка.
"Проклятым золотом" называли пущенные недавно в оборот монеты гомьей чеканки, - золота в них было только на позолоту, но в остальном они ничем не отличались от любой другой золотой монеты.
Ямар отрицательно покачал головой.
- Отличные монеты времён Вильгельма Завоевателя. Тут полфунта.
- И что сыграть? - лютнист явно озадачился. От посетителей такой корчмы нетрудно ожидать таких денег - публика здесь собиралась всякая, хватало и разбойников, да и уши эльфийские в цене - папский престол платит по фунту золота за полдюжину пар... но не за пару же песенок!
- "Атаку северных орков", сыгранную... сыгранную несмотря ни на что, пока я не закончу. Начнёшь, когда я встану из-за стола.
В глазах певца появилось понимание.
- Ещё что-нибудь?
Ямар усмхнулся.
- Ну, конечно, хотелось бы, чтобы полным составом - с барабаном и дудками. Но сойдёт и вот что: займи у трактирщика чугунный котёл с толстыми стенками и крышкой, и чтобы держал рядом заправленный каганец с огоньком.
Музыкант ещё раз осмотрел Ямара.
- Специалист по разделке, а?...
- Не обижусь, если назовёшь меня мясником, - Ямар пододвинул монеты к лютнисту, и тот накрыл их своей ладонью.
Эльф откинулся стене и прикрыл глаза. Со стороны казалось, что он уснул.
Постепенно корчма заполнялась народом - начинася вечер, и ремесленники, возвращающиеся домой после работы торопились пропустить кружечку-другую пива вдали от своих благоверных.
Людей, по мнению Ямара, сошлось многовато, и лишней крови было не миновать.
Но Жиль-Добряк должен был появиться именно в этой корчме, и Эльфу совершенно не хотелось, чтобы он сбежал - Жиль слишком хорошо знал Алост.
А Ямар слишком хорошо знал Жиля, чтобы дать ему хотя бы шанс уйти.
Хоббит, уже познакомившийся с сапогом Ямара неожиданно оказался рядом, поставив на стол ещё одну кружку пива.
- Могу ли я чем-нибудь помочь, Светлый? - робея спросил он.
В этот момент двери корчмы распахнулись и в залу вошёл невысокий полный человечек в запылённо-серой одежде. Жиль-добряк - Добряком прозванный вовсе не из-за характера.
Жиль был не один, сопровождение состояло из двух рослых парней с заброшенными за спины мечами и длинными серебристыми волосами до плеч, перехваченными у лба одинаковыми кожаными ремешками. Лица длинные, сухие, постные, как одним топором рубленные - сбиры, дальние гости, наёмные охотники за нелюдью из Запроливья.
Ямар ухватил низушка за грудки, высказав всё, что думал о местном пиве. Или вообще о пиве.
- Что за мочу ты мне принёс, сволочь?!
Привстав вместе с коротышкой (ох и тяжёл, зараза!) Ямар шепнул хоббиту.
- Дверь. Закрой снаружи на засов. Окно - тоже.
Лютнист забарабанил пальцами по деке лютни, задавая ритм барабанщику.
Эльф швырнул хоббита в сторону двери и, расстегнув фибулу плаща двинулся к служке.
- Богомерзкая нелюдь!
Оба сбира синхронно повернули головы, уставив свои буркалы прямо на даяка.
Ну кто бы мог подумать, что слова о нелюди они примут на свой счёт? Да и не по ремеслу так - будь Ямар не один, Жиль-Добряк уже лежал бы с кортиком в затылке.
Оба сбира мягко шагнули к Ямару, потянувшись к рукояткам мечей, и в этот момент по ушам резко ударили две дудки и волынка, дав северным оркам сигнал к атаке.
Крик, затаённый Ямаром на самом дне живота вырвался наружу басовитым, закладывающим уши рёвом, и охотник за головами прыгнул вперёд - но чуть раньше перед глазами сбиров мелькнул плащ, а затем на них обрушился и Ямар, державший поперёк груди заранее приглянувшуюся ему скамеечку.
Оба телохранителя явно выбрались из какой-то глухой полонийской деревни. Полутораручень - хороший клинок, да и пешему на походе его действительно за спиной носить положено - чтобы в ногах не путался и землю не бороздил.
Вот только если ножны за спиной укреплены, то вытащить его оттуда дело безнадёжное. Бастард много длиннее перехвата руки, и из-за плеча его не вытащишь, как ни старайся. А уж в этой-то корчме, где до потолка даже хоббит может достать рукой не вставая на цыпочки... безнадёжно.
Свалив сбиров на пол, Эльф перескочил незадачливых телохранителей и рванулся к Жилю-Добряку, одной рукой растерянно шарящему за пазухой, а другой пытающегося достать кинжал из ножен на поясе.
Подготовлен брат-отступник был хорошо, так что кинжал выхватить успел - но практики ему явно не хватало, так что Ямар без труда заломил ему руку, всадив Жилю в глаз собственное лезвие.
Другой рукой охотник за головами попытался достать из-за пазухи монаха интересующий его предмет, но вовремя почувствовал сзади движение и юлой выкрутился из под удара, нанесённого оним из сбиров.
Эльф полностью согласился бы с тем, что нарушал заповеди своего ремесла, но за пазухой у Жиля-Добряка сидела не одна сотня смертей, да и наёмники, как люди весьма трезвомыслящие, обычно не имеют обыкновения драться за труп хозяина.
Впрочем, Ямар слышал, что у сбиров есть на сей счёт какие-то принципы... а в следующую секунду ему стало не до рассуждений о нравах запроливных дикарей.
Обрушив тело Жиля-Добряка под ноги одному из сбиров, Ямар нырнул под меч второго (эльф никогда бы не рискнул сделать это на открытом пространстве, но длинным мечом в тесном и низком помещении особо не помашешь) и, крутнувшись у пола прошёл за спины незадачливым телохранителям.
Нож-"горлорез" сам прыгнул в руку.
Сбиры развернулись, синхронно взмахнув мечами - один метил туда, где должна была находиться нога Ямара, другой целил в сторону предполагаемого нахождения его тела.
Оба просчитались - Ямар волчком нырнул под толстую столешницу.
Меч одного из сбиров врезался в крышку стола, и, как и следовало ожидать, застрял в ней. Эльф полоснул ножом подколенную жилу телохранителя и встал, опрокинув стол на незадачливого мечника.
Второй уже атаковал уколом, и Ямар едва успел пропустить лезвие вдоль тела, ткнув навершием "горлореза" сбира в висок. Тот какое-то время удивлённо смотрел перед собой, после чего рухнул на пол.
Ямар поднял голову и огляделся.
Вся корчма смотрела на него, разинув рот.
- Эльф! - выкрикнул кто-то, но обычного в таком случае "Убей эльфа!" не последовало.
Что было понятно.
Ямар вытащил из-за пазухи Жиля-Добряка небольшую кожаную сумочку и подхватил вовремя подставленный лютнистом чугунок.
Тяжёлый штоф, заполненный жутким гномьим варевом из земляного масла, железного порошка и боги ведают из чего ещё с утробным бульканьем извёрг вязкую смесь в чугунок.
Ямар осторожно открыл сумочку - вернее, трубчатый кожаный пенал.
- Что это? - спросил лютнист.
Ямар не ответил, осторожно вытягивая трубочки-тростинки и швыряя их в чугунок.
Всё верно, ровно два десятка.
В трубочках скрывалась смерть. В каждой - несколько десятков клещей, заражённых какой-то заразой, какой именно - его осведомитель понятия не имел.
Да это и неважно.
Такая трубочка, залепленная с обеих сторон хлебным мякишем, прикреплялась на кусочке смолы - или того же мякиша - под столом или на потолочной балке.
Клещи прогрызали мякиш и искали подходящего носителя. Человек, собака или крыса - неважно.
А через несколько недель в человеческих городах вспыхивала эпидемия чумы.
Ямар опрокинул каганец в котёл и горючая смесь - из тех, что прожигают металл - жарко полыхнула.
Даяк закрыл котелок крышкой - отсутствие кислорода для гномьих составов помехой не было - и обернулся.
Вовремя.
Один из посетителей корчмы встал изза стола и распахнул плащ, под которым открылась кольчуга - его примеру последовало ещё несколько человек.
В дверях недвижимой тенью возник человек в коричневой, опоясанной верёвкой рясе.
Пёс Господень.
Бесцветным голосом он спросил.
- Это твоя работа, дьявольское отродье?
- Его! - загомонила толпа. - Он волхвовал, и граждан честных порешил!
Один из "порешённых" граждан что-то подтверждающе промычал с пола, держась за повреждённую ногу.
Ямар усмехнулся, откидывая волосы назад и открывая уши.
Уши эльфа с татуированными символами Ордена на мочках.
Что сразу ставило его под юрисдикцию Серых братьев.
- Милостивые государи! - начал было он. - Я всё могу объяснить!
Один из стражников ткнул его древком копья в солнечное сплетение.
- Разберёмся, хвельфов выкормыш! - деловито буркнул он.
Следующий удар древком пришёлся Ямару в затылок, погрузив мир в туман.
2 Инквизитор
Эльфы не теряют сознания.
У них может помутиться в глазах, это верно, мир на какое-то время может выпасть из поля зрения, но душа крепко цепляется за рычаги управления тела - возможно потому, что ей просто некуда деться.
Не потерял сознания и Ямар - и по прошествии нескольких секунд ему вовсе не обязательно было хлопать себя по боку в поисках "сакса" - он знал, что его сняли.
В остальном ситуация не изменилась - оскаленная толпа, почуявшая чужака, несколько стражников в жёлто-голубых цветах прево и монах в коричневой рясе.
Хуже и быть не могло. Просто не могло.
- Нелюдь! - воздел руку проповедник. - Только что он убил трёх наших собратьев по крови, а сейчас требует церковного суда, избегая кары человеческой!
Второй сбир, тот, что был оглушён, тоже застонал, приходя в себя, но витийствующего монаха это не смутило - или, что более вероятно, в фанатическом угаре он просто не обратил на столь незначительный факт внимания.
- Так и вся нелюдь, живущая среди нас - норовит ужалить в спину, когда мы протягиваем руку милосердия...
- Ты лжёшь, монах! - очень тихо сказал Ямар, но он умел говорить тихо - даже полубрат Ордена обучен многому - так что его услышали. - Я сражался с такой же нелюдью. Коли не верите - посмотрите уши...
- Сражался? - ядовито улыбнулся монах. - Мы видели лишь базарную поножовщину.
Чтож, Пёс Господа, возможно, и был склонен поговорить.
Но не толпа.
- Повесить хвельфа! - заорал кто-то, и его дружно поддержали.
- Повесить! Нет, на кол его, на кол!
Ямар скользнул глазами по оскаленным лицам, сливавшимся в многоголовое, но удивительно единогласное существо.
Что, так и помирать?...
В этот момент гомон перекрыл истошный визг - ровный, на одной ноте, от которого закладывало уши и хотелось выбежать из помещений.
"Ведьмин крик", заставивший всех озираться в поисках его источника.
Источник объявился быстро - на один из столов легко вспрыгнула - хотя нет, скорее возникла - фигура в серой рясе.
- Именем Ордена и данной Папой ему на этих землях власти, нижЕ из милосердия и уважения к указам мы требуем передать согрешившего в руки оренского правосудия!
Коричневорясому проповеднику явно бы нашлось, что возразить, но, пожалуй, только Ямар заметил, как к капюшону коричневой рясы склонилась кряжистая фигура в рыжей кожаной куртке, и оба принялись проталкиваться к выходу.
Не иначе как Пса Господня уведомили о том, что орденец в корчме находится не в единственном числе.
Да и вообще не стоит пока выносить внутрицерковный сор из избы.
Завсегдатаи таверны поспешно возвращались к своим делам - одно дело многолюдством посадить на кол нелюдя-хвельфа, норовящего уйти от мирского правосудия под правосудие церковное, и другое совсем - Ордену палки в колёса вставлять. Хоть и много, ой много силы забрали себе Серые, да и нежить осёдлую защищают - но, всё же, Внутренние земли не Побережье, здесь ещё помнят, кто отражал набеги эльфов в Голодные годы.
Под серой рясой не видно глаз. Брат-воин Ордена даже не взглянул на Ямара.
- Доставить его в Башню, - коротко бросил серый и вышел, не став проверять, выполняют ли стражники его распоряжение.
Хотя нужды в этом и впрямь не было - стража рьяно принялась выполнять приказ: то есть изо всех сил толкать Ямара в указанном направлении.
3. Монах
!!!!!НУЖДАЕТСЯ В ПЕРЕСМОТРЕ (ДО НАЧАЛА РАЗГОВОРА)
Брат Бернард гордился своим умением разбираться в людях и мотивах, приводящих в действие сложную и противоречивую машину человеческих поступков.
Иное дело - нелюдь и та странная иерархия договоров, клятв, проклятий и предначертаний - тех неуловимых, даже не записанных кровью на пергаментах из человеческой кожи, вопреки уверениям коричневорясых проповедников правил и принципов, заставляющих нечеловеческие расы спотыкаться там, где любой человек поступил бы к собственной выгоде.
Впрочем, в механизмах психологии нелюди Бернард также разбирался, ибо именно это и было сущностью Ордена - это, а вовсе не лихие рейды *оборотней в эльфийское порубежье.
Разбирался более чем хорошо, гораздо лучше аналитиков-скрибов, запертых в кельях монастырей Прибрежья.
Возможно, как никто другой - сан обязывал.
Но даже для брата Бернарда была загадкой психология подменышей - детей, выброшенных нелёгкой жизнью кочевых эльфийских племён к порогам человеческих жилищ; эльфов, воспитанных людьми.
И командор Нортумбрии всегда относился к полубратьям с... нет, не ненавистью - для этого Орден слишком хорошо обтёсывал всех, прошедших Монастырь братьев, и людей, и нелюдей - но непониманием. И хотя смотрел Бернард на эльфа перед собой с ровным и благожелательным любопытством, как и предписывалось уставом, внутри командора всё равно зрело раздражение.
Возможно, потому, что, стоя на коленях этот подменыш не стоял на коленях.
Дело было не в величии или гордыне - как если бы стоял на коленях вольный эльф или светский сеньор. Арестованный стоял на коленях потому, что таковы были правила игры. Потому что его совершенно не трогала символика - будь то символика подчинения и унижения или знаки победы и возвышения.
И брат Бернард знал, что таких людей следует опасаться.
Ибо его собственный Орден боялись по тем же самым причинам: цель оправдывала средства. Мудрость, взятая у извечных противников-эльфов была горька, как яд, и столь же действенна.
От серых каменых плит пола нещадно тянуло холодом. Несколько выщербленных ступеней образовывали в центре зала подобие пьедестала, на котором неподвижно, будто памятник самому себе, стоял инквизитор Ордена. Серая ряса, перепоясанная простой верёвкой, усиливала сходство монаха с окружающими залу по периметру статуями. Балахон сей, украшенный оранжевой каймой не доходил до пола, и Ямар видел, что монах был бос.
Аскет, прошедший все стадии посвящения Ордену.
Фанатик.
Молчание тянулось долго, загустевая подобно попавшей на воздух смоле, но атмосфера в допросной зале башни Алоста оставалась неизменной.
Монах не проявлял любопытства, стоящий перед ним на коленях Ямар - нетерпения. И только несколько стражников прево, стоявших позади подменыша проявляли недоумение - но тоже молча, и, на всякий случай, по стойке смирно. Потому как крупная шишка из Ордена, други, - это вам не фунт лембас. Приложит под горячую руку анафемой - и что тогда делать? Ни в больнице орденской от чумы отсидеться, ни суда церковного - а у сеньоров, известное дело, и законы Драконтом писаные, да и не докажешь ничего без звонкой монеты. Да и надела орденского не получить - а где же ещё земель в Пограничье взять, как не под опёкой орденских ухорезов?
Перед эльфом на его собственном плаще, содранном стражниками с плеч, лежали орудия эльфовства - скрамасакс, остывающий чугунок, доставленный прямо на крышке стола, на котором он стоял, пивная кружка, неизвестно зачем прихваченная (не иначе как для комплектности) и искривлённый засапожный нож - вобще-то ритуальный эльфийский серповидный кинжал-атамэ, используемый Ямаром обычно как бритва.
Подменыш оценил свои шансы.
Не то чтобы он опасался орденцев - сам из той же песочницы, но молчание стоящего перед ним командора, хотя и безразличное, не располагало к воодушевляющим мыслям.
В зале, насколько Эльф мог судить, кроме шестёрки караульщиков прево - толстых, разъевшихся на королевских харчах, способных лишь на сбор дани с торговцев и питиё бесплатно выставляемого эля в тавернах, серого брата и его собственной, Ямара, персоны никого более не было.
Два копейных древка, ранее упиравшихся ему в плечи, в плеч уже давно не упирались, а просто лежали, и Ямар прекрасно знал, что даже его невеликих познаний в эльфьей магии вполне достаточно, чтобы расшвырять стражу. Проблема заключалась в монахе - брата третего круга посвящения (иначе бы не разгуливал босиком по холодному полу) ему не одолеть, да и из башни так просто не выберешься.
Поэтому оставалось ждать, пока не заговорит каменная статуя командора.
- Оставьте нас! - прошелестел по залу голос серого брата и стражники рванулись к выходу обгоняя друг друга. Они, конечно, может и предупредили бы, что оставаться наедине с дьявольским отродьем не стоит - но орденец вызывал у них куда больший ужас.
Гулко, как топор палача, хлопнула дверь.
В зале опять повисло молчание, но Ямару это уже надоело. Не настолько он мастер магии, чтобы "поединок сердец" устраивать, а "шатуну" деньги платят лишь тогда, когда он сам меч предлагает, а не ждёт, пока его по плечу ожидающе похлопают.
- Может, представимся? - подмигнул он монаху.
Брат Бернард скривился.
Вытаскивая наёмника из рук толпы он рассчитывал на большую осведомлённость. Этот же агент-полубрат походил на типичного исполнителя, больше озабоченного способом выполнения работы, нежели её целью и смыслом.
Монах скорее проплыл, чем прошёл вперёд, замерев у края ступеней.
- Молчи, еретик! - сказал он, впрочем, фанатизма в его голосе не было ни грамма - только ядовитый сарказм.
Ямар оценил - два эльфа, однозначные творения дьявола с точки зрения человеческой религии, относящиеся к разным конфессиям - выглядели забавно. Оба это понимали... что придавало ситуации особый абсурд.
Потому что и убивать друг друга если что будут всерьёз.
Хотя... брата-инквизитора особенно и не убьёшь.
Инквизиция была призвана следить за чистотой людской расы, всячески искореняя нелюдь и "проклятые плоды крвосмешения".
На практике это вело к тому, что правая рука инквизиции не только не знала, что делает левая - но ещё и всячески ей мешала.
Потому что на Пограничных землях инквизиция в лице Серого ордена "очищала земли от нелюди", то есть попросту вырезала разного рода орков, эльфов, гоблинов и прочих троллей деревнями и стойбищами, но почти не трогая гномов, которые хоть и полагались существами второго сорта, однако владели металлообработкой, недолюбливали эльфов и охотно торговали с людьми.
Труднее всего здесь приходилось подменышам, иногда полукровкам, появившимся от насилия, гораздо чаще - эльфам по крови, подброшенных к людским порогам.
Инквизиция их не преследовала. Не из альтруизма.
Причин, собственно, было две. Первая - иммунитет от преследования и травли людьми подменышам приходилось покупать. Покупать работой на серых братьев.
Вторая - ставшая бросаться в глаза недавно - была более весомой.
Эльфьи подкидыши-подменыши обычно доставлялись инквизиторам.
И воспитывались как "серые братья".
"Серые" сражались с внешним противником, и не особенно задумывались о средствах.
Иное дело - Внутренние земли, где инквизиторы прибывали с континента в коричневых рясах ордена Псов Господних, про Авалон зная в основном из памфлетов, где остров описывался как средоточие дьявольского могущества, а причину болезней, мора и отступлений от веры видели исключительно в загрязнении человеческой крови нелюдскими примесями.
Оттого и жгли любого, кто не мог предоставить родословие лет за триста, а ещё лучше - четыреста; а уж коренной житель Авалона по умолчанию был нечист.
Естественно, что у всех новоприбывших на остров в крестовый поход эта политика встречала всемерную поддержку - потому что было проще занять уже распаханные земли, а не отправляться на границу, кажды день рискуя получить стрелу в глаз.
- Сменим тему, - монах сбросил капюшон, открыв бесстрастное лицо с тонкими чертами и наголо бритый череп. Ямар догадывался, почему - волосы у брата-инквизитора наверняка имели редкостный металлический оттенок: зелёный, как окись меди, бронзовый, золотой или серебристый.
Или как тупящие лучшие бритвы пряди его собственной шевелюры цвета потемневшей от времени стали.
- Меня зовут брат Бернард. Я жду объяснений тому, что произошло - в конце-концов, Жиль Добряк был !моим агентом.
- И двадцать трубок "эльфийского мора" тащил по вашему указанию? - хмыкнул Ямар, глядя на монаха. - Вы могли потерять всё население этого города дня за три.
- "Оборотень", - процедил брат Бернард, о чём-то задумавшись. - Откуда вам стало известно о том, что он переметнулся?
- Я даже не знал, что он работал на инквизицию. Мне поручил его зачистить отец Селестин, аббатство Ровисса. Потому что я знал Жиля Добряка в лицо. Думаю, все подробности лучше узнать у него лично.
Ямар сокрушённо покачал головой и опустил голову.
В голове немного шумело - сказывались последствия полученных от стражи тумаков, перенапряжение боя и главное - КТО? Кто оборотень?
Если Жиль Добряк - то Ямар сейчас выйдет из орденской башни с заднего хода и отправится по своим делам.
А если нет?...
"Оборотнями" на границе называли предателей, переметнувшихся - по самым разным причинам - на сторону эльфов. Про людей особого разговора не было - тут работал либо страх, либо деньги. Вот с *подменышами было труднее.
Кого-то специально готовили как агента для работы среди эльфов - а поскольку про эльфов всё равно ничего известно не было, кровь не даёт знания, то легенда была стандартная - натерпевшийся от людей но ставший взрослым "подменыш" возвращается к братьям по крови.
Кого-то убивали, кому-то удавалось (ценой немалой крови тех же людей и инквизиторов), кто-то !действительно начинал работать на эльфов...
"Оборотничество" - дело одинокое. Поэтому лучше никому не верить.
В теории.
- Что, полубрат, задумался? - Ямар поднял голову и увидел, как на бесстрастном лице змеится тонкая улыбка.
Судя по всему, брат Бернард думал сейчас о том же, о чём думал Ямар.
Кто работает на эльфов, если достоверно известно, что на них (в данный момент) не работает только Ямар? Если Жиль Добряк выполнял указания брата Бернарда, то брат Бернард может работать на эльфов. Или пытался войти в доверие к кому-то на той стороне Рубежа таким вот способом. Жестоким, но на войне как на войне.
Если Жиль Добряк (вот же, блин, имечко) работал на эльфов, делая вид, что работает на брата Бернарда - то всё вроде бы в порядке, но этого ведь нельзя знать наверняка...
- Ты знаком с эльфийской магией? - неожиданно спросил Бернард.
Ямар задумался. Сильный вопрос - ибо серый орден магией открыто пренебрегал (чтобы не вступать в конфликт с церковью), больше уповая на *крест. Что не мешало многим знать пару магических трюков. Но полноценную магию можно было узнать - только на другой стороне Леса...
В этот момент брат Бернард спросил по-другому, дёрнувшись в знаке Огня. Бессознательно Ямар сотворил жест Земли, после чего пустил в монаха Подсечной Огонь, который инквизитор засыпал Стеной Дождя и атаковал Грозовой Молнией. Ямар выставил простейший Громоотвод и в этот момент встретился взглядом с братом Бернардом.
И тут же отпрянул назад, замерев в позе подчинения.
Не понравилось Ямару то, что было во взгляде монаха.
Совсем не понравилось.
Инквизитор решал. Решал его судьбу. И точно также был растерян. С одной стороны, магия - штука такая, сугубо эльфийская. Знаком с магией - на эльфов трудишься.
С другой стороны, высшие инквизиторы с магией знакомы, разумеется - оружие врага нужно знать в лицо; так что то, что её знает брат Бернард - неудивительно.
А на Ямаре не написано, КТО он в инквизиторской иерархии - и вряд ли инквизитор успел заглянуть в книги *Судеб.
Оба эльфа почувствовали крылья богини Паранойи, и одинаково усмехнулись друг другу.
- Умён! - признал брат Бернард. - Ладно, погуляй пока... на оставшиеся деньги. Город не покидай, иначе присвою тебе статус "прокажённого" - долго проживёшь?
- Не думаю. - Ямар покачал головой.
Статус "прокажённого" означал что любой агент Инквизиции встретившись с ним будет обязан быстро и без разговоров - это "без разговоров" всегда особо подчёркивалось на инструктажах - прикончить. Хуже этого был только статус "чумного" - когда и инквизиция и её агенты начинали охоту за одним человеком - целенаправленную и с привлечением светских властей и распуская о "чумном" такие слухи, при которых любой предпочитал всадить в несчастного стрелу и спалить от греха подальше.
- Ступай! - сказал инквизитор, и Ямар поспешил выполнить приказание.
Нутром чувствуя, что брат Бернард уже жалеет о своём решении.
Пустоши Морганнуга
(продолжение "Земли эльфов")
Оборот колеса первый.
Странная пара.
1.
...На улицу Ямар вышел как человек, которому только что отсрочили смертный приговор. И даже вонючий туман, заменявший в этом городе воздух показался ему слаще горных ароматов, потому что был воздухом свободы.
Впрочем, наслаждался Ямар этим туманом всего секунды три.
В чем Ямар действительно не сомневался, так это в количестве отпущенного ему времени. А его - этого времени - было явно немного.
По каким-то причинам брат Бернард решил не убивать его прямо в башне. Может быть, не захотел портить ауру помещения тенью убийства. А, возможно, выпустил Ямара из спортивного интереса и уважения к мастерству.
Сам Ямар мастером магии себя не считал, но допускал, что остальные могут придерживаться другого мнения.
В конце-концов, для того, чтобы такое мнение создать, Ямар и занимался. Секрет был прост - нужно было менять техники раньше, чем противник поймет, в чем именно Ямар их выполняет неправильно.
Хотя, на самом деле, и в этом случае никакого спорта не получалось.
Инквизиция была достаточно сильна, чтобы поиграть в кошки -мышки.
Это действовало... воспитующе.
Ямар замер на лестничной площадке Серой Башни, лихорадочно прикидывая шансы выбраться из города.
Он не знал, где именно его может ужалить стилет убийцы, который наверняка скрывался в толпе. А возможно, ликвидацию проведет и брадобрей, отстригающий, когда попросят, волосы по самую шею.
- Ну, чего уставился! - стражники, резавшиеся в кости на крыльце, хоть и были одеты в цвета прево, службу несли исправно, и ни один из них не был пьян настолько, насколько прикидывался. - Проходи давай! Не задерживай!
Ямар оглянулся, осмотрев низенького стражника, остро сверлившего его глазами из под краев капеллины. Рост заставлял задуматься о большом количестве низушковой крови. Перехватив бастарду под крестовину, Ямар поднес два пальца к виску, отдавая стражнику шутовскую честь.
- Передайте мою благодарность за гостеприимство брату Бернарду! - сказал он, спускаясь вниз по ступенькам.
Ничего оригинального в голову, как назло, не приходило.
Ямар не был знаком ни с планом города, ни с жителями, поэтому последовал самому простейшему правилу: если не знаешь, что делать, делай очевидное. Но быстро.
Очень быстро. И ещё быстрее.
Ямар вошел в клубящийся на рынке-площади народ как раскаленный нож в масло. Шаг, шаг, ударить вставшего на дороге мужлана крестовиной по спине, чтобы побыстрее убрался с пути, шаг в сторону, шаг, шаг, крутнуться, обходя угол прилавка, присесть, пропустив над головой чью-то оплеуху, неизвестно кому и по какому поводу предназначенную; сидя на корточках скользнуть между ногами, вызвав визг дородной матроны, тщетно опасющейся за свою девственность, резко прыгнуть вперед, разнося плечами в стороны две туши неопределенного пола, обсуждающие, что лучше идет на румяна - свёкла, али морковь....
Орденский шаг - ищи дыры и лазейки, используй инерцию, но никогда не останавливайся. А возникающая позад суматоха только задержит возможную погоню.
На ходу Ямар запустил руку в калиту на животе и похвалил себя за предусмотрительность, благодаря которой нарубил одну из золотых гривен, выданых ему ещё при найме, на десять частей. Кусочки золота упали в толпу за спиной, и крик "Золото!" перебил готовый возникнуть крик "Держи его!".
Оказавшись в узкой улочке, ведущей от площади к корчме "Три Дубаря" Ямар не стесняясь побежал, отстегнув цепляющийся за стены, крючья для фонарей и прочие детали декорума плащ.
Нельзя сказать, что во время своего бега Ямар не встречал совсем уж никаких препятствий.
Эльф уже перепрыгнул несколько бочонков и ящиков, наступил на бестолковую курицу и перепрыгнул злобную псину, выскочившую из дверей какого-то дома с явным намерением цапнуть бегущего за ногу.
Впрочем, псине не повезло - в прыжке Ямар ткнул псину ногой прямо по черному и влажному шарику носа, и та жалобно заскулила, чего Ямар, впрочем, уже не слышал.
Новое препятствие было посерьезней, представляя собой узкую, но очень высокую телегу, перегородившую собой улицу. Нырнуть под телегой не представлялось возможным из-за малой высоты колес, а над телегой прыгнуть можно было только с помощью трамплина.
Каковой трамплин неожиданно Ямару и подставился.
Это была восхитительная женская попка, обтянутая мягкой черной кожей тонкой выделки, ослепительно бликующей на солнце, с трудом, но умудряющемся заглянуть в просвет между домами.
Попка... то есть, пардон, ее владелица, помогала что-то вытаскивать из погребка, но Ямару это было абсолютно безразлично - что было сил он оттолкнулся от "трамплина", перемахнул телегу и помчался дальше, сопровождаемый руганью и проклятьями.
Следующее и гораздо более серьезное препятствие ждало его у городских ворот.
Он были закрыты, а на пустом пространстве между домами и стеной, во время осады предназначенном для маневрирования войск, стояло, ощетинившись пиками и алебардами десятка два стражников. Сбоку от них стоял офицер, наверняка имеющий что сказать, судя по его открывающемуся рту (если, конечно, не допустить, что у несчастного десятника открылся вдруг приступ зевоты), но выслушивать его у Ямара не было никакого настроения.
Резко свернув в сторону Ямар помчался по свободному пространству к следующей надвратной башне.
Строго говоря, упомянутое пространство никак не являлось пустым.
Как и на главной площади городка, здесь был устроен рынок - правда, крестьянский; широкие телеги и возы которых не всегда могли пролезть по узким изломам городских улочек.
Расшвыривать крепко сбитых крестьянских парней было затруднительно, убивать - слишком долго, поэтому Ямар помчался по прилавкам, нещадно давя сапогами огурцы, помидоры, оплетенные бутыли с вином и сидром, живых поросят, верещащих рядом со своей участью в виде колбас и окороков.
Восторгов это не вызвало - одни лишь проклятия, но, одновременно, и играло на руку Ямару - поскольку оскорбленные мужики, хватающие под руку что попало и пытающиеся его догнать путались друг у друга под ногами, усиливая свалку и неразбериху.
У лестницы следующей башни, к сожалению, не надвратной, его встретил какой-то стражник, попытавшийся ударить его мечом.
Ямар походя полоснул его по кисти горлорезом, вызвав очередной крик боли, и как кошка взлетел по лестнице, прислоненной к стене рядом с башней.
Пробиваться через караульное помещение до следующих ворот, откуда только что высунулся какой-то усач-стражник было бы верхом глупости.
Оттолкнув лестницу от стены ногой, Ямар побежал по стене в обратном направлении, к только что оставленной надвратной башне.
Навстречу ему бежало несколько самых догадливых караульщиков, потрясающих мечами. Швырнув одному в лицо корзину, подвернувшуюся под руку Ямар клубком подкатился к нему в ноги, заставив упасть, отбил удар следующего, в прыжке врезавшись ему плечом в грудь, крутнувшись под ударом распорол на животе дублет третьему и побежал дальше, успев пинком затворить дверь в башню, и предотвратив на некоторое время появление новых стражников.
Перебросив "бастарду" за спину, Ямар подтянулся, перевалился между зубцами стены на верхнюю площадку башни и подбежал к краю смотровой площадки.
Внизу, на мосту, перекинутом через ров, стояло несколько телег и гарцевал всадник, что-то доказывающий стражнику, крича в незаметное сверху окошко в воротах.
Примерно на половине высоты башни над воротами выступал длинный брус кронштейнов подъемного моста, на который Ямар и прыгнул.
Сначала на брус, потом - на плечи всадника, сваливая его вниз, под ноги коню.
Запрыгнув в седло Ямар дал шпоры коню и, вероятно, был бы таков, если бы не мощнейший удар, клюнувший его в спину.
Свесившись на лошади, бешено несущейся вскачь, Ямар потерял сознание.
2.
Где-то журчала вода.
Ямар пришел в себя.
В голове царила странная лёгкость, но любая попытка подумать вызывала ощутимую физическую боль.
Впрочем, Ямару и не хотелось думать.
Он просто лежал в странном забытьи, не в силах пошевелить ни одним своим членом, и, возможно, лежал бы ещё так долго. Сознание, словно обложенное пуховой подушкой, не хотело приходить в избитое тело, а хотело уплыть вслед за журчанием ручья...
Реальность, к сожалению, предпочла внести грубые коррективы.
Они воплотились в весомый пинок носком ботинка под рёбра; во всяком случае, так показалось Ямару.
Он попытался открыть глаза, но это почему-то не получилось, как не получалось и вообще шевельнуться.
Оставалось лежать и слушать.
- А парень-то веезуунчиик! - произнес чей-то тягучий, будто кленовый сироп, голос.
- Чем это? - произнес другой голос, звонкий и, кажется, женский.
Одновременно тот же ботинок перевернул Ямара на живот.
- Я видел, как этому парню стреляли в спину из арбалета. Стрела, похоже, сначала попала в лезвие меча, там где щербина. А потом уже оцарапала ему спину.
- Довольно глубоко для царапины, а? - вновь усмехнулся звонкий голос.
- Арбалет, видимо, наш был. Или крепостной, противодраконий, - вновь пояснил вязкий как патока голос. - А потом он, похоже, слетел с лошади, и повезло ему, что в стремени не зацепился.
- Да! Зато, похоже, вон той березке не повезло. Я так полагаю, что именно в нее он и полетел... - вновь сказала обладатель звонкого голоса с отчетливыми женскими обертонами.
- Ладно, Тиль, поехали! Нам к ночи нужно на тракт выбраться, а с этим парнем нам делить нечего... - голос задумался. - И делать тоже. Железку у него заберу только.
- Может, ещё чего предложишь? - в голосе неведомой Тиль зазвучали опасные нотки.
- Ну-у...что это, вроде, тот самый тип, который пнул тебя по... э-э... - тягучий голос осекся. - Короче, воспользовался тобой как ступенькой, можешь его как следует трахнуть... то есть, стукнуть...
В этот момент проозвучал хлесткий звук пощечины, и тягучий буркнул.
- Ну-у... и чего я такого сказал?...
- Ничего!
В этот момент Ямару удалось собрать остатки сил, разбежавшихся по его телу спасаясь от волевых усилий, и он, оттолкнувшись от земли ладонями встал на одно колено, автоматически шагнул вперед, тут же по пояс провалившись в воду.
- Клиент жить будет! - прозвучал за его спиной тягучий голос.
Шагая как сомнабула, Ямар пересек неглубокую речушку и выбрался на другой берег, по счастью для него оказавшийся пологим.
Что именно он делает Ямар соображал плохо, но заученно вытащил из-за спины неожиданно потяжелевший меч, не заметил, как она выпал из онемевшей руки, но занес руку над головой.
- Хочешь... - в горле у него что-то булькнуло, Ямар надрывно кашлянул, выплюнув сгусток чего-то едкого и противного, и продолжил. - Хочешь получить мой меч - приди и возьми!
- Герроой! - уважительно протянул неведомый Ямару оппонент, но тут, откуда-то сбоку вмешался голос Тиль.
- Господин герой, а вы не намерены принести мне извинений?
Ямар повернулся в сторону предполагаемого нахождения Тиль и, споткнувшись о валявшийся у его ног меч изобразил нечто, похожее на поклон.
- Приношу... - Ямар опять сплюнул, - Все возможные извинения за сделанные и не сделанные вам обиды... но меча не отдам!
- Может быть, согласитесь принять помощь?
- Я не уверен в чистоте и бескорыстности ваших намерений... - Ямар помедлил, и тут осознал, что не чувствует рукоти меча в ладони. - Но выбора у меня нет.
Ну, преувеличил немного. Выбор, у него, конечно был - например пойти и утопиться, благо, речка, хотя и неглубокая, под боком.
Или прыгнуть в сторону, туда, где примерно, насколько Ямар мог понять по звуку голоса, находилась звонкоголосая Тиль, вытряхнув спрятанный в рукаве стиле без крестовины-гарды и попытаться говорить с позиции силы.
Правда, Ямар был слаб как котенок, и не думал, что этот прыжок увенчается успехом.
- Я иду к вам, не зарубите! - предупредила Тиль, и тут сбоку плеснула вода.
Ямар чуть шагнул вперед, почувствовал под мягкой подошвой сапога что-то, наклонился и подхватил свою бастарду под рукоять.
- Только Тиль! - коротко сказал он, ткнув пальцем в сторону плеска. - Этого не нужно. Я ему не верю.
- Нууу, обрадовал! - едко сказал себе под нос обладаетль тягучего голоса, но, судя по звукам, из воды вышел.
- Вы меня видите? - прозвучал под ухом Ямара голос Тиль.
- А как же! - буркнул эльф, возблагодарив всех богов за то, что девочка любит поговорить.
Махнув рукой перед собой, Ямар поймал чье-то плечо, на которое и поспешил опереться. Обнаружив во время этого процесса, что кормовая часть Тиль вполне уравновешена верхней половиной тела, за что был немедленно вознагражден хлетским ударом по ладони.
- Вы меня не видели! - укоризненно сказала девушка.
- Зато теперь отлично чувствую! - сказал Ямар, и тут вдруг на него накатила такая волна слабости, что он провалился в мягкое и пушистое облако, которое и унесло его в забытьё.
3.
Следующее пробуждение Ямара было связано со скрипом колес.
Эльф открыл глаза, с удовольствием констатировав, что прозрел. Небо было какое-то темно-серое, и он не сразу сообразил, что это мешковина, закрывающая верх фургона.
Ах да, он же перепрыгивал какую-то повозку во время бегства...
В этот момент повозка чувствительно скакнула вверх на очередной колдобине, доказав, Ямару, что едут они все-таки по дороге.
Пересеченная местность все же ровнее - ведь ее не перекапывают вилланы, дабы с телег почаще выпадал разного рода груз.
Ямар хмыкнул - выпадать из телеги ему совершенно не хотелось. Все тело болело, но болело как-то празднично, поэтому эльф огляделся ещё раз - возницы не было видно, поскольку фургон со всех сторон был затянут холстом - и осторожно раздвинул полы мешковины, выглядывая наружу. Сумерки - не то рассветные, не то предночные, при затянутом облаками сером небе не разберешь. Но еще достаточно светло.
Позади возка, совершенно определенно, никто не ехал, хотя дорога просматривалась на большом расстоянии, и Ямар выпрыгнул на дорогу.
После чего задумался.
Без сапог на дороге было довольно хреново. А без штанов - ещё более хреново. В возке Ямар этого не ощущал - темно было да и не до того.
Подумав, эльф махнул рукой. По обе стороны все равно тянулась пустошь, и он попробовал исполнить танец Воды, вздрагивая при всяком заклинательном жесте. Мускулы отчаянно болели.
Потом он не без труда доковылял до возка и ввалился внутрь, зарываясь в ворох одеял. Здоровым и готовым к подвигам он себя совершенно не чувствовал.
В этот момент повозка резко встала, бросив его снова на какие-то мешки, и мешковину спереди раздвинула Тиль.
Весьма и весьма симпатичная блондинка с заспанным выражением лица. В черной кожаной куртке, туго натянутой на груди.
- Очнулся, герой? - лукаво усмехнулась она.
- Вполне, - Ямар залез в одеяла поглубже. - Был бы обязан, если бы вы соизволили ответить мне на три вопроса.
- Зачем же так официально? - да, похоже, Тиль всегда говорила звонко.
- Боюсь, что в данный момент вежливость - единственный наряд, который находится в моем распоряжении.
- Хорошо. Слушаю ваши вопросы! - Тиль посмотрела в глаза эльфа.
- Мой меч, моя одежда и где мы, ради святого Патрика, находимся?!
Девушка пристально посмотрела Ямару в глаза, потом красноречиво посмотрела ниже, и эльф почувствовал, что краснеет.
- Я подумала, что голышом вы не слишком быстро захотите покинуть наше общество, - Тиль мило улыбнулась. - Иначе к чему были эти танцы на дороге? Ваше счастье, что вас в этот момент не видели братья-инквизиторы!
- Ну, я, может быть, и голый, но руки-ноги и голова при мне! И не думаю, что вы будете в состоянии противостоять мне, если я возжелаю получить свою одежду силой!
- Интересно было бы взглянуть на это, - протянул уже знакомый Ямару тягучий голос за его спиной, и эльф настороженно обернулся.
Перед ним предстал достойный представитель племени гномов - крепкий, коренастый, почти кубический, с окладистой бородой и опирающийся на внушающий уважение боевой молот. Серая от дорожной пыли ряса и выбритая макушка с обликом гнома не сочетались никак - но присутствовали.
- Сначала одежду! - сказал Ямар твердо.
Девушка позади него фыркнула, и сверток одежды ударил эльфа в спину.
4.
Костерок с ушицей поставили в стороне от повозки, оставленной прямо на дороге.
Конечно, существовала вероятность того, что по дороге промчится какой-нибудь горячий молодой барон, предпочитающий не обходить препятствия, а ехать прямо по ним, но повозка была не моя, и Ямар решил, что гному виднее.
Подхватив меч эльф подошел к сидящей у костра парочке, и присел прямо на землю.
Посмотрел на гнома, чьи глаза были занавешены густыми бровями, на Тилли, шевелящую палкой в пламени, и хлопнул ладонью по земле.
- Ну что, давайте знакомиться! Как никак, вы мне жизнь спасли!
- Три раза, - меланхолично протянул гном.
- Гноме, я никак тебе должен? - обострять отношения Ямару не хотелось, но упрямый бородач явно не был на его стороне.
- Не мне. Ей! - гном показал своей клешней на девушку.
- Хватит, парни! - Тилли скривила губки. - И ты, отец Хёгни, не спеши ругаться.
- А как мне не ругаться? - удивился Хёгни. - Из-за этого красавчика мы, Молот Хрунгнира, едем самым гиблым из всех возможных гиблых путей!
Ямар пропустил "красавчика" мимо ушей - по сравнению с гномами даже любой человек выглядит неописуемо прекрасно, и огляделся.
Честно говоря, местность вокруг и впрямь не располагала к оптимизму и доброму расположению духа.
Метлы черных деревьев стояли редко и были лишены лиственного покрова, лишь кое где торчали корзины брошенных вороньих гнёзд. Стояла необычная, мертвенная тишина, и лишь где-то в отдалении тянула своё "бре-ке-ке" лягушка.
Ямар вновь перевел взгляд на гнома. Похоже, сварливый клирик просто не любил представляться первым.
- Меня зовут Ямар. Ямар Эльф.
- Мы знаем! - угрюмо буркнул Хёгни. - Ты лучше скажи, почто тебя Серые братья ищут?
- А в чем они меня обвиняют, почтенный Хёгни?
- В оборотничестве! - Хёгни явно мог сказать ещё много чего, но был оборван.
- Не обращай на почтенного Хёгни внимания! - отмахнулась Тилли. - Просто почтенный Хёгни всю неделю волок на своем горбу телегу с _вашей_ персоной, вот и ворчит. Меня зовут Тиль или Тилли, а если тебе заради политесу захочется обозвать меня покрасивше, то Матильда...
Здесь девушка осеклась, явно не договорив имени до конца, и продолжила.
- Вот этот сварливый гном есть Хёгни прозвищем Сварливый, в некотором роде - изгнанник из собственных родных пещер, ибо отринул веру Молота и Колеса ради... Вседержителя.
Ямар кивнул, задумавшись. Целая неделя? Надо же!
Раньше его организм таких финтов не выдавал.
Тилли же продолжала.
- Тебя ищет Инквизиция Серых, везде кордоны. Мы тебя выдавали за больного... вот нас и не трогали... а потом свернули на Гиблый тракт, потому что серые братья решили на всякий случай нас убить и вместе с фургоном сжечь. Но - дорожные слухи нас предупредили, и мы вовремя свернули. Нас преследовали, но недолго.
- Гиблый тракт? - задумчиво сказал Ямар. - Значит мы...
- В Пустошах Морганнуга, дурень! - сказал Хёгни. - Цени!
- А идем в Ровисскую марку, к графу Гленвилю. Там, по слухам, древним народам полегче, - протараторила Тилли.
- Тогда нам по пути, - согласился Ямар. - Там где граф Гленвиль, там и отец Селестин.
- Думаешь. не выдадут? - усмехнулся гном. - Не думаю, чтобы граф Гленвиль особенно любил эльфов... сейчас.
- Я-то не эльф, гноме, - усмехнулся Ямар. - Подменыш. Но, сдается мне, что ты что-то иное имеешь в виду.
- Ходит слух, что с неделю назад эльфы дочку маркграфа похитили. Вот и... - Тилли развела руками.
Ямар кивнул, и отвернулся в сторону от огня.
Парочке он ни на грош не поверил. Они не просто сюда шли - они его сюда тащили. Неделю - значит, чем-то дурманили. Зачем?
Не говоря уже о месте. Редко кто сунется на Гиблый тракт без особой нужды.
Эльф пока не понимал этого, но и не спешил задавать вопросы.
Пока он к этому не был готов.
5.
Тракты считаются - и становятся! - гиблыми по разным причинам. К примеру, Прибрежный тракт, тот, что идет вдоль Канала, соединяя Пять портов, считался опасным, поскольку проходил слишком близко от побережья, часто атакуемого морскими орками и похожанами (*от слова "поход")-викингами.
Прямой как стрела Королевский тракт в Пограничье перетекал в почти не используемый ныне Лесной, опасный эльфийскими гнёздами-засидками, откуда с древесных платформ беспощадно разили стрелами стрелки-"кукушки" "ушастых". Эльфы постоянно просачивались из-за Засечной черты, которая, собственно, чертой и не была - рубленые из дерева блокгаузы в земляной обсыпке, обороняемые уголовным сбродом - клеймеными чертями-каторжниками, которым некуда было бежать под командой проштрафившихся командиров обычно с немалым трудом обороняли сами себя, да худо-бедно успевали сообщить о массированном проникновении эльфийских охотничьих отрядов.
Однако времена, когда эльфы пытались осуществлять массированные рейды по тылам давно прошли, ибо Светлые не выдерживали открытого столкновения с латной конницей. Старая поговорка (старая? Едва сотня лет минула!) "эльфа бей конем, а гнома стрелой" безотказно действовала до сих пор, а эльфы, при всей их заносчивости, учились быстро.
Охотничьи команды эльфов сократились до двух десятков человек, которые могли просочиться мимо любого форта без особого шума. Ловить их было почти невозможно, и одно время казалось даже, что на просторах Острова Могущества установился естественный нейтралитет, отражённый известным рифмованным эльфийским присловьем, в грубом переводе звучавшим "людям - равнины и стены, гномам - пещеры и скалы, а эльфам - родные леса".
Однако люди не ограничились равнинами Юго-Востока, продолжая наступать на Лесные Пределы - вооружёнными до зубов отрядами лесорубов и огнищан, лесными фортами и той массой людей, которые, оставив равнины тяжелой рыцарской кавалерии со всеми прелестями серважа и поборов, учились жить и воевать по эльфьему - кочуя в лесах, предпочитая мечу и копью лук и кинжал, а земледелию и полю - охоту и бортничество.
И это вновь развязало кровавую пограничную войну, где набеги эльфов с одной стороны, оставлявшие сожженные дома и зверски убитых людей, с другой стороны компенсировались беспощадной свирепостью охотников за головами, "ухорезов", ибо за каждую пару эльфийских ушей платили пять золотых.
Гиблых трактов было много, и гиблыми они становились по разным причинам.
Но только один из них получил название Гиблого изначально.
От восточного побережья вплоть до Лесных Пределов, где сходились леса и горы и тянулись холмистые равнины Ровисской марки, отделенные Зачарованной рекой Кейриаг с востока, раскинулись заболоченные пустоши Морганнуга, покрытые редколесьем, испятнанные болтами, камышами и озерами среди каменистых языков, меловых осыпей и спекшейся глинистой почвы.
Среди эльфов и гномов о здешних местах ходила самая недобрая слава о великой битве богов и демонов, и люди, добравшиеся до здешних мест, охотно в нее поверили.
Здешние болота, по мнению многих, служили обиталищем самой смерти. Да и как ещё можно истолковать вечные туманы и поднимающиеся от болот ядовитые испарения дурманящих растений, тишину, прерываемую лишь вороньим граем, унылым воем и долгими, протяжными вздохами, которые, казалось, издавала сама земля?
А зеленоватое мертвенное свечение, ночами поднимающееся от болот, тревожащий душу шорох раскачиваемого ветром камыша и слухи о появляющихся ночами из тумана ужасающих призраках, сжимающих в тонких, длинных и костистых зеленоватых пальцах блистающие синеватым огнем косы?
И слухи о вырастающем из недр болот и торфяников Призрачном замке, скрывающем самые ужасные тайны?
Морганнуг был страной, населенной призраками, которых боялись и люди, и гномы, и эльфы. И история Гиблого тракта лучше всего доказывала, что боялись не зря.
Ярл Эхтернох Ужасающий был одним из самых удачливых похожан, что когда либо вставал на носу драконьей ладьи. Его земли, раскинувшиеся по ту сторону Жестокого моря, что лежало к востоку от Острова штормовой чашей были небогаты деревом и пищей, зато в них хватало железа и людей, способных это железо носить.
И хотя Альфред Головолом, правивший сразу после Вильгельма Завоевателя навек, казалось, отучил похожан от визитов на Остров, Эхтернох решил попытаться ещё раз.
Стратегически его идея была неплоха. В те годы люди из-за Канала только-только уверенно встали железной пятой на побережье и Пограничьем тогда звались равнины нынешних Внутренних земель, будучи ареной ожесточенных столкновений гномов, эльфов, людей и небольшого королевства морских орков. И удар, нанесенный с западного побережья сразу после того, как люди разбили эльфийского царька Гил-Гэлада мог отрезать похожанам приличный ломоть плодородных земель, подходящих для основания королевства.
Поэтому Эхтернох основал на западном побережье несколько поселений и принялся сосредотачивать силы для предполагаемого удара. Преодолеть пустоши ему казалось плевым делом - всего лишь пара сотен миль, две недели марша знаменитым шагом похожан, способным обогнать рысящую лошадь. Болота ярла не пугали - ведь недаром он привез с юга множество специалистов, способных строить дороги, запас камень и дерево для гатей и плотин.
И вот, сразу как весеннее солнце просушило намокшую после долгой зимы землю, отряд Эхтерноха отправился в путь. Пять тысяч знаменитой похожанской пехоты, четыре сотни всадников на бронированных козлах - в те годы появление такой силы у южного побережья было способно резко изменить ситуацию, сокрушив и орков, и людей и гномов, и загнав в леса эльфов.
Но победоносного марша и удара не вышло.
Из Пустошей вышло лишь четыре сотни до смерти напуганных людей, которым ничего не оставалось, как сдаться одному из баронов Альфреда Головолома. А поскольку ни один из них не мог рассказать ничего внятного, и в большинстве своем речи этой шайки походили на речи безумцев, барон Гленвиль - предок нынешнего маркграфа - растоптал безумцев на Смертном поле.
Кроме глухих легенд остался ещё и Гиблый тракт - извилистая нить, изгибающаяся через сердце Морганнуга, безошибочно свидетельствующая о первоначальных грандиозных планах Эхтерноха, и их бесславном крушении.
Какое-то время эту дорогу пытались использовать для сообщения с западными портами, основанными ярлом и превратившиеся в независимые княжества, но после пропажи нескольких караванов стали использовать лишь тот короткий его отрезок, что шел по самому краю Пустошей.
Тем не менее, Гиблый тракт все больше превращался в Заброшенный - его избегали даже лихие люди и вовсе бесстрашные серые братья, а позднее пробитый Королевский шлях, вкупе с веткой на Ровисс окончательно поставил крест на этой дороге.
Отсюда даже камень для домов не брали.
Такова была история, и для троих путников, тянувшим по осенней дороге небольшой возок она представлялась весьма неутешительной.
Хотя у всех троих, разумеется, могли быть свои планы.
_________
Немного неочевидных пояснений.
В старые времена пустыней называли место безлюдное, но не обязательно песчаное. Отсюда и пУстыни всяких религиозных отшельников.
Пустошью -также, в общем-то, называли место, где не растет ни хрена полезного, но не обязательно не растет ничего вообще.
Так что место действия не стоит рисовать себе как полный Фаллаут.
Это топкое, заболоченное, похожее на пронизанный кавернами от воды, проедающей дорогу в меловых породах сыр или истаявший кусок рафинада, или весенний снег - наполовину истаявший, но всё ещё лежащий где-нибудь у дороги.
Схваченный сорными травами, пожухлыми по случаю осеннего времени.
Оружейный обоз
Человек размеренно подбрасывал в руке пригоршню камешков.
Лёгкое постукивание увесистых речных окатышей могло выдать звуком, но здесь, близ башен заражённого эльфийским проклятьем Дракенсанга, охотников на людей не было, да и быть не могло.
До следующей весны здешние места превратились в пустыню.
Ямар задумчиво окинул взглядом широкую просеку, отделявшую его от опушки леса. Задумчивость была уместна, ибо из-за мутных слюдяных стёкол кожаного защитного капюшона видно было мало и плохо.
Среди пожухлой травы бесформенными кучами громоздилось несколько коровьих туш, поросших хрупкими бледно-жёлтыми хлыстами "эльфийской поганки", омерзительно шевелящимися на солнце.
Каждый хлыст увенчивался пушистым, похожим на соцветие одуванчика шариком ядовито-зелёного цвета.
Эланор Эгладор, или, как определяют этот не то гриб, не то животное отцы-инквизиторы - "гнусное издевательство и непотребство над природой".
Едва только живому существу доводилось задеть усики грибницы, как соцветия эланора выпускали облако спор, прилипающих к любому теплокровному существу, не то что холоднокровные эльфы.
А поскольку споры приклеивались благодаря клейкой оболочке, обновременно бывшей и контактным ядом, подвергнувшаяся атаке особь не успевала отойти больше чем на несколько шагов.
Хорошо ещё, что эланор - выморочный вид, который не выдерживает нанешних зим, да и быстро вырождающийся - каких-то веществ в почвах ему не хватает.
Однако эльфа не устают высаживать его на опушках своих лесов и на тех землях, которые они считают своими, хотя транспортировка этого растения весьма сложна.
Ямар прикинул направление ветра и от души запустил пригоршню камней на просеку - и ещё, и ещё, и ещё...
Попадание камня в метательный мешок, надувшийся у самой земли, заставляло эланор выпустить все накопленные споры и они повисали в воздухе на несколько часов становясь тем самым жёлто-зелёным, как в мастерской алхимика ядовитым эльфийским туманом, который и дал название острову.
Эльф неспешно - чтобы не создать ненужных колебаний воздуха - отошел от края поляны, присев на подходящий пень от вырубки и сам стал похож на корягу в своем костюме из толстой кожи, покрытой ремешками и петлями для крепления веток.
Нужно было ждать, пока несильный ветерок не расчистит просеку от тумана.
***
Оружейный обоз.
1.
(возможно, будет отрезан этот кусочек, ибо ни на что не влияет, перегружая текст описанием)
Хоть и прошло со времен Вильгельма Завоевателя лет как бы не триста, однако лес не спешил даваться человеческим находникам, оставаясь вотчиной всякой лесной нечисти - будь то нелюдь, опасная разумом, или нежить, опасная безумием, которое нагоняет на всякого, кто осмелится вступить в эльфийские пределы.
Болота, опасные глубокими топями-зыбунами, жадными до всего, что попадает в невинно выглядящее, закрытое похожей на траву ряской окно; ядовитые испарения, могущие задушить всякого, кто на болоте оказался в неурочный час; буреломы вековых деревьев, невесть каких чудищ скрываемых под корнями; вечная полутьма меж тесно сдвинутых стволов в несколько обхватов человеческих рук и странные звуки - не то вой, не то стон, то ли вздох болотный, то ли ветер приблудившийся в ветвях. Вечно закрытые туманом долины, из которых мало кто поднимался - если находились такие дурни, чтобы в эти долины по доброй воле спуститься, и одиноко возвышающиеся средь леса холмы с каменными кольцами, выложенными на лысых верхушках.
Лес был чужд человеку, да и зверья под лесными сводами водилось немного, всё больше нечистого - змеи, насекомые и уж совсем неведомые твари, то ли с незапамятных времён уцелевшие, то ли исконные здешним местам. Недаром среди мореходов ходит присловье - "плыли на Альбион, а попали в Авалон". И не понять шутки, ведь и Альбион, и Авалон - один остров, средоточие эльфийского могущества, если верить откопанной в древних книгах премудрости.
Лес был человеку чужд, однако и эльфов не жаловал. Исстари эльфы жили бок о бок с этим лесом, но лишь немногие эльфы жили в лесу искони, получив прозвание Тёмных - то бишь, живущих в тени лесов. Прочие, именовавшие себя Светлыми, прежде, до прихода людей, жили на равнинах, и только окольчуженная конница хумансов загнала легковооружённых лучников в лес.
Впрочем, это для эльфов недавно было, для человека же триста лет - почти вечность. Оттого и считаются эльфы за бессмертных, ибо срок им отпущенный вшестеро превосходит жизнь даже очень старого человека; а до преклонных лет дожить сложно - неурожай от внезапного ливня или заморозков, некстати случившихся, случайности баронских междоусобиц, чума, напущенная теми же эльфами...
Потому и сильна вражда смертных и бессмертных - то, что для человека было десять поколений назад, когда он и дела дедов разве что по байкам, для эльфов - то, что было вчера, а не вчера - так недавно; от того и лютуют эльфы, оттого и приписывают книжники эльфам врождённую лютость к человеческому роду.
А ещё эльфы мстили за вымирание. Природа не любит несоразмерности, и коль скоро отмерила она эльфам долгую жизнь, то детородную силу отпустила нелюди весьма расчётливо, и рождение ребенка в эльфийских стойбищах - дело нечастое.
Раньше всего с этим столкнулись Тёмные эльфы, привыкшие во время голоных зим подбрасывать своих детёнышей Светлым - ибо на равнинах выжить было легче. И даже когда пришли люди, практика эта не изменилась - дети у эльфов, как и у любого вымирающего вида - святое. И уж пусть лучше ребёнок вырастет подменышем, воспитанным людьми и ненавидящим собственную кровь, чем погибнет от холода и недостатка еды.
Понятна и обратная мена - эльфки при всём своем распутстве часто бездетны, но матери хорошие, и часто берут себе приёмышей... когда ситуация позволяет.
Сам Ямар с такими не встречался, но подозревал, что, по достижению известного возраста судьба таких мало отличается от его собственной: такие отторгались своими родичами по крови, но и не принимались теми, среди кого выросли, и людей резали с ненавистью, редко присущей эльфу по крови.
С такими было лучше не встречаться.
2.
Вот уже третий день даяк крался по эльфийской земле.
Уж на что эльфийский Тёмный лес темнее и дремучее леса обычного, который привычен человеку из Заморья (а там леса тоже дикие и опасностей там хватает), но Отпорный лес, который эльфы специально взращивают на границе с землями хумансов опаснее эльфийского леса во сто крат.
В Отпорном лесу не живёт никто, кроме вымирающих реликтовых видов: растений, по сравнению с которыми Эланор покажется безобиднее одуванчика; животных, которые если и зовутся волками, вепрями и нетопырями, то только по недостатку слов, способных эти химеры описать; и тварями, которые и вовсе чужды этому миру - ибо как назвать сущность, способную втиснуться в мёртвую, покинутую душой и жизнью оболочку, требующую только крови? Сущность, пробуждённую к жизни чарами эльфов и вытесненную в Отпорный лес, зажатую с одной стороны церковными колоколами, и эльфийской музыкой и талисманами - с другой?
Нет таких слов в человеческом языке, да и в словах ли дело? От того, что упырь прозван упырём ещё никто не понял, кто (или что) это такое.
Как уверяют коричневорясые проповедники появились эти твари от эльфовства, да только выдумки это. Те, кто по границе-Грани ходят, знают, что для эльфов эти твари столь же опасны, как и людям, разве что эльфам известны они много лучше - нелюдь ведь с нежитью живёт бок о бок издавна, и враждует столь же давно. Оттого и ценится у даяков эльфийское оружие, равно годное и против людей, и против нежити.
Но эльфийский клинок - вещь редкая даже у эльфов, и оттого даяки переходят тпорный лес крадучись. Иначе нельзя, да и переходят - не все. Многие не возвращаются, и некому рассказать, что с ними случилось.
Заморские книжники, понятно, почитают это за суеверие. Даже несколько экспедиций устраивали - да только не любит нежить шума и многолюдства, страшится пения, да оно и понятно: с тем же успехом охотятся на тигров-людоедов на дальнем Юге. Чем больше толпа охотников, тем легче зверю уйти, да и не будет он с толпой связываться. Но пройдись по саванне один-вдвоём, - сразу наткнёшься на Зверя.
Кажется, простой выход - ходи по Отпорному лесу толпой, да шуми побольше, да только ведь и эльфы не дремлют, собирают отблесками камней-палантиров охотничьи отряды и расстреливают многолюдство явившееся стрелами из зарослей.
Потому по лесу Отпорному дальше пройдет тот, кто идет медленно. Осмотрелся - не всколыхнётся ли где ветка, не сбилось ли пение птиц, мягко дошёл, а где и дополз до следующего подходящего места, с которого снова осмотрелся. Вроде и невелик, неширок лес Отпорный - а несколько дней на его преодоление потратить придётся.
К дороге Ямар вышел неожиданно. Не дорога даже - просто широкая, едва-едва повозке проехать, тропа. Малоезженая, по всему видно, что чаще раза-двух в месяц телеги тут не ездят.
Но хотя бы телега тут всего один раз проехала, Ямар насторожился. На Границе любая странность толкуется как опасность, а тут странность была, и такая, что заслуживала самого тщательного изучения.
Эльфы повозками не пользуются, что для цивилизации, почерпнувшей идею ездовых животных у людей вовсе не удивительно. Эльфы, тут поверья не врут, действительно дружат с животными, но "дружить" как "жить в мире" и "дружить" как "использовать" - вещи разные.
Значит, ехали люди. А что людям с повозкой делать в сердце Отпорного леса?
Ямар не знал, но собирался выяснить.
3. Лесная встреча.
Люди, вставшие лагерем чуть в стороне от пробитой ими в лесу тропы не боялись ни нелюди, ни нежити. Не в похвалу сказано - без осторожки в лесу нельзя, лес беспечных не любит.
Но нежити не стерёгся и Ямар - мал шанс в предзимнем лесу столкнуться с упырём или призраком - эти больше у неосвящённых кладбищ толкутся, железным песком необсыпаных, крепкому же духом демон бессилен что-то сделать. Если проповедникам верить.
Эльфов же неведомые путники не стереглись.
У края неширокой прогалины стоял небольшой возок - в меру узкий и короткий, чтобы удобнее было проскальзывать меж деревьев на лесной дороге. Рядом с возком лениво пощипывали траву два невысоких, чёрных как уголь "пещерных дьявола", как прозывали норовистых и злобных лошадок гномьей породы.
Лошади на Авалоне появились вместе с Вильшельмом Завоевателем, и поначалу воинов его звали "наездниками на драконах" - ибо на кого же ещё походит оседлавший коня всадник? Недаром многие летописцы переписывают веками байку о том, как эльфийское ополчение у Каэр Стинга сокрушил не сам удар окольчуженых копейщиков, но ужас, сопровождавший появление алоплащных всадников.
В те же лихи времена появились лошадки-пони у гномов. Не исключено, что продавший этих недоконей контрабандист не раз потешал в тавернах слушателей историей о том, как выдал пони за настоящих боевых "дестрие"; но надо признать, что гномы сумели изрядно подсластить себе пилюлю.
Злобные, упрямые, норовистые "дьяволы" исправно приводили в движение шахтные насосы, откачивающие воду, подъёмные клети, раздували меха горнов, таскали вагонетки по штрекам - а на поверхности их шипастые подковы, укреплённый на лбу рог и латы делали этих лошадок весьма опасными противниками.
Хотя для того, чтобы заставить их ходить под упряжью требовались кнут и дубина.
Лучшие ходоки по эльфийским лесам - орденские братья.
Нежить их не чует, а с нелюдью они ведут войну на равных, кое в чём даже превосходя.
Эльф - он в лесу родился и живёт, ему здесь всё привычно и знакомо, многие вещи он имеет отродясь, и даже не задумывается об этом.
Иное дело - орденский брат. Он о многом должен думать, потому что врождённого чутья леса ему не дано. И немало ему придётся исходить и избегать троп в лесных монастырях, что поставлены в самых тёмных и чёрных местах, где даже эльфы не ходят по доброй воле, да и по нужде стараются не заглядывать.
Но ходить по лесу орденцы могут по-разному.
Могут - так, что и не поймёшь, человек идёт или куст выпростал из земли корни и решил разузнать, где земля слаще, воздух гуще, а вода не мочит корни, заставляя гнить на корню, а подступает в меру.
А могут и так, что идёт в середине отряд егерей какого-нибудь барона - специально не шумит, но для лесового эльфа всё равно что на параде и с музыкой. Вокруг же, невидимками - орденские братья, ведущие охоту на охотников.
Вот на такую подвижную засаду обозники и походили. Пятеро крепких, низкорослых мужиков, из тех, что за головами не охотятся, но предлесьем хаживают частенько - укутанные в толстые просмолёные плащи, с бородами до пояса и заткнутыми же за поясы топорами - готовили себе на костре какое-то варево.
И хоть готовили по всем правилам - яму в земле под очаг выкопали, ветками от взгляда и ветра прикрыли - но только не найдёшь в осеннем лесу совершенно сухого дерева, да и приготовление пищи - дело пахучее, отчего все бывалые охотники за головами питаются в лесу всухомятку. Для здоровья оно полезней выходит - потому что избыток железа и дерева в организме гораздо вреднее недостатка воды в желудке.
А так - от костерка и дымком тянуло, и запахом пищи. Можно было бы ещё и покричать, и песен попеть, но совсем тогда бы подозрительно вышло.
Не для эльфов как раз - эти гордецы человека от животного едва ли отличают. Но братья любят соблюдать меру.
Ямар перевалился за кустом на спину - по рубежному, не повернувшись, а перетекая с живота на спину, и задумался.
То, что делали обозники, здорово походило на то, что собирался сделать он сам, потому что невозможно поймать ветер в поле и выследить эльфа в лесу. Ямар, конечно, мог бы найти эльфийское стойбище, может быть, даже, оставшись при этом незамеченным. Но только как узнать при этом, где искать маркграфову дочку? За месяц, коли жива она, далеко её могли увести, а всех стойбищ не найдешь-обойдёшь, скорее, тебя найдут.
Так стоило ли тянуть?...
Потому Ямар и решил выйти к эльфам - выходили же иногда к людям хилдоры, люди, воспитанные эльфами; почему же обратному не случаться?
Конечно, рисковал даяк - неизвестно, как повернётся, может, и украсить ему ещё своими кишками ствол гворна - смертедерева, но тут уж как выйдет.
Серый брат возник перед даяком неожиданно.
Ещё миг назад был один ствол у дерева, - и вот их стало уже два, и не сразу сообразишь, что второй - это человек в серой рясе с глубоким капюшоном, молитвенно сложивший руки на груди.
Оружия не видно, но Ямара это не обмануло - в широких рукавах найдётся место и для десятка "кленовых листьев", и для ножа-горлореза.
Некоторое время даяк и монах смотрели друг на друга, затем "оборотень" указал пальцем в сторону телеги, и Ямар покорно повиновался.
Что ещё оставалось делать?
4.
- Эва, какого зверя выловили! - приветствовали Ямара и монаха обозники. - Один он такой?
Монах отошёл к возку и разлепил губы.
- Да. Лиэн проверяет его следы.
- А... - заикнулся один из мужиков, но поперхнулся словом. Ямар усмехнулся. Ведомы нам ухватки эти, не один Лиэн в лесу прячется.
Мудро, хоть и неясно пока, что орденцам делить с этой компанией.
Обозников - монахи по отдельному счёту пойдут - было пятеро. Типичные лесные побродяги - за эльфами не охотятся, а вот за лёгкими деньгами всегда и везде.
Заправлял всем рослый медведеподобный мужик заросший чёрной бородой так, что казалось - глаза из волос и торчат только. Он же первый и спросил, обдав Ямара запахом чеснока и громким прибрежным говором.
- Ну, парень, и откуда ты такой взялся на нашу голову? Что в лесу об эту пору делаешь?
- Охочусь, - ответил Ямар, и посмотрел на бесстрастного монаха. Однако серорясый замер подобно статуе, и даже глаз не видать.
- Все охотники по тавернам сидят - нечего в здешних местах об эту пору делать, - возразил бородач, запустив в бороду пятерню.
Один из мужиков - в круглой валяной шапке, на которую удобно одевать шлем, буркнул сквозь выбитые передние зубы.
- Шпорить шотов, шо это хилдор, Лэнс. Муш скво.
- Потише, Тидда, потише. - Лэнс-бородач посмотрел на Ямара. - Не то чтобы я тебе совсем не верил, но всё же сними капюшон, ладно?
- А если я откажусь? - спокойно спросил эльф. Снять капюшон он всё равно собирался, но ему было интересно взглянуть, что предпримут обозники.
Два человека, стоящие за возком вскинули арбалеты.
Ямар усмехнулся Лэнсу и сбросил капюшон.
- Подменыш, - буркнул Тидда. - Не нравится мне это, Лэнс!
Бородач нахмурился, косясь на монаха.
Ямар чуть заметно улыбнулся - похоже, Лэнс растерялся. Появление даяка портило какие-то его планы, хотя поведение Серого брата его тоже удивляло.
Намеренная безучастность, - судя по всему, то ли брат сам растерялся... то ли просто ждал начальства; не иначе как того самого Лиэна, который проверял Ямаров след.
И, судя по всему, Лиэн вознамерился проверить этот след до самого Дракенсанга.
- Расскажи ещё чего-нить, - тем временем попросил Лэнс. - Ты так и не сказал, что ухорезу делать в лесу поздней осенью. И звать тебя как - может, я о тебе слышал?
- Бешеный пёс, - назвался Ямар старой кличкой. Представляться нынешним именем при монахе было неосмотрительно - статуса "прокажённого" с Эльфа никто не снимал. - Что же до моего дела... я иду за миледи Айленн, дочерью маркгафа Гленвиля.
Тидда хохотнул.
- Её уж на шашлыки порубили, малыш, - уверенно сообщил он. - На смерть верную шагаешь.
Лэнс повернулся к невысокому жилистому человеку, стоящему чуть поодаль от телеги и абалетчиков.
- Кайс, ты слышал чего об эльфе с таким именем?
- Да, - отозвался Кайс, скользнув по Ямару взглядом. - Был такой агент Ордена в Энсе лет пять назад. Молодой, резкий, орудовал пехотным двуручем. Потом пропал.
- Ходячая энциклопедия, да? - Ямар с интересом взглянул на Кайса. - Не похож ты на барда!
- Я не бард, - сказал Кайс так, что на этом разговор - и без того не особенно оживлённый - заглох.
- Ладно, - заключил Лэнс. - Потом разберёмся. А тебе, Бешеный, придётся прогуляться с нами. Не спеши возражать - может, узнаем чего и о девке этой.
- Интересно, где же находится столь дивное место? - иронически спросил Ямар.
- Узнаешь, - буркнул Лэнс и обернулся к своим. - Запрягай лошадей! Пока ещё кто на огонёк не пожаловал...
5.
Колеса повозки были сколочены из грубых досок, изрядно выщербленных.
Щербины и сколы были свежими, что наводило на мысль о том,что обозникам уже пришлось отбивать нападение.
Возможно поэтому люди, сопровождавшие караван шли молча, настороженно вглядываясь в лес.
Два монаха мелькали то впереди, то позади отряда, проверяя дорогу, и Ямар пришёл к выводу, что речь может идти о чём угодно, только не о засаде.
Повозка мерно переваливалась на ухабах и корнях, тещала сучьями и изрядно действовала ухорезу на нервы. Охотник не любит быть приманкой, а именно ей Ямару и пришлось по воле обозников стать.
Перед повозкой, ведя "драконов" в поводу шли два брата, несколько ранее дежавшие Ямара под прицелом арбалетов. Звали их Стори и Руфус - имена явно гномьи, хотя на гномов братья ничуть не походили. Но к гномам явно касательство имели - поскольку коньки слушались их беспрекословно; а уж учитывая их почти собачье чутье на чужой запах - оставалось лишь предположить, что либо оба брата гномы, либо с рождения из шахт не вылезали.
Лэнс ушёл вперёд, явно не доверяя разведке монахов. Ямару становилось всё более интересно, что свело вместе эту странную компанию - хотя удовлетворять свой интерес он предпочёл бы на известном расстоянии.
Тидда и Кайс шли позади, и Ямар периодически чувствовал, как в его спину упираются колющие взгляды.
А вокруг стелился лес - вековые, в два обхвата, стволы; свешивающаяся с ветвей паутина мхов, диковинные шляпы грибов-чаг. Сквозь полуголые ветви, морщинистые и чёрные, проглядывало серое пасмурное небо. Воздух вокруг был вязкий и мёртвый - без единого движения или ветерка, так, что любое сказанное слово не улетало далеко, повисая в воздухе и тяжело падая к ногам.
Разговор завели Тидда и Кайс, не разговор даже - обмен фразами, между которыми повисали томительные, тягучие паузы.
- Туман скоро поднимется, - подал голос Кайс.
- Да, - отозвался Тидда.
Что ж, туман был бы совсем не лишним, подумалось Ямару. В тумане от навязавших своё общество спутников можно было бы оторваться; в тумане Эльф обставил бы и серорясых - недаром на границе он с рождения.
- Эй, Бешеный!- Тидда словно почувствовал его настроение. - Ты не трудись слишком, положи арбалет свой в повозку, устал ведь, небось?
- Нет, - Ямар повернулся, посмотрев в воровато-наглые глаза Тидды. Руки обозник тщательно скрывал за колесом телеги, и Эльф пожал плечами.
- Спасибо за заботу, - коротко поблагодарил он, сбросил с плеча трёхсотфунтовку, и подошёл к телеге, заботливо прикрытой холстом. Куда бы его?...
Крестострел лёг прямо между парой бочек, сдернув с них холст.
Ямар тотчас же отошёл, но того, что он успел разглядеть было достаточно - теперь он знал, что везли в повозке.
Эльфы полагают себя высокоразвитой цивилизацией - и это, пожалуй, верно, когда речь заходит об искусстве, врачевании или магии. Но вот с ремеслами у эльфов туго. Бедная рудой земля не даёт возможности эльфам проявить своё кузнечное мастерство, а оно у них есть, что подтвердит всякий, кому доводилось брать в руки ажурный эльфийский клинок, мифриловую кольчугу, будто кованую из утреннего хрусткого воздуха вперемешку с лунным светом, отразившимся в воде... или украшения - ведь эльфы признанные ювелиры Авалона.
Но эльфы добывают металл иначе чем люди или гномы.
Существо, у которого есть время на ожидание, может подождать, пока дерево родит меч, накопив в сердцевине чистейший металл, корнями извлечённый за сотни лет из окружающей почвы и воды; или пока звезда, упавшая с неба не обернётся слитком дивной прочности металла, или отковывать наконечники стрел из самородной руды... если обычной кости или дерева недостаточно.
Но люди, пришедшие на Остров оказались слишком быстрыми и жадными - и эльфы уже не могли ждать, пока дерево накопит металл, а землетрясение обнажит подходящую россыпь.
И косоглазые нуждались в оружии - поскольку гномы, заключив договор с людьми, здорово урезали поставки.
В повозке везли сталь и оружие - наконечники стрел, клинки мечей, Ямар даже успел разглядеть контуры нескольких крестообразных, тщательно завёрнутых в тряпьё предметов - похоже было, что Лэнс и его товарищи решили продать эльфам несколько стальных арбалетов, которые эльфы делать не умели.
Ямару оставалось только присвистнуть.
О продаже оружия эльфам на границе говорили неохотно, невнятно, слухи об этом сразу же заставляли и Серый Орден и коричневорясых псов Инквизиции объединять усилия, пресекая такую торговлю на корню.
Да и без всякой Инквизиции - на Границе всем известно, в кого завтра полетит проданная сегодня стрела. За такое убивают сразу, не доводя дела до суда Ордена.
Его спутники были "воронами", как звали на Границе стервятников, продающих оружие эльфам.
Удивительно ещё и то, что Ямара сразу не пристукнули на месте. Впрочем, не очень - прибрежане-"вороны" ходоки по лесу явно не из лучших, да и надзор Орденский рядом неспроста.
Хоть и запрещена торговля оружием, но и информацию о том, что происходит в среде эльфийских становищ знать надо, а что можно эльфу предложить? Золото у них не в цене, еда не так компактна как оружие, вот и приходится Ордену покупать информацию у эльфийских родов, благо, враждуя с людьми "косоглазые" не забывали и собственных многосотлетних счетов к оплате.
5.
- Не нравятся мне эти серые, - пробормотал Лэнс себе под нос, увидев толкующие о чёмто между собой фигуры, мгновенно разошедшиеся в стороны при его появлении. - Совсем не нравятся!
Он посмотрел на бредущего рядом с телегой даяка, и махнул ему рукой, подзывая к себе.
- Я слышал, даяки хорошо разбираются в лесу.
Ямар пожал плечами.
- Чтобы хорошо ориентироваться в здешних местах, не хватит и жизни.
- Ладно тебе - ты то тут как раз и живёшь. Так что идём вперёд - надо кое в чём разобраться.
Ямар безмолвно кивнул. Интересно, на что наткнулся Лэнс? На эльфью тропу с самострелами? На реликтовое растение?
- Не нравится мне эта история, - сообщил Лэнс, когда они оказались достаточно далеко от других ушей.
Ямару эта история нравилась ещё меньше, но он вопросительно посмотрел на Лэнса, ожидая продолжения.
- Мне не нравятся мои спутники, мне не нравится наше путешествие, мне не нравится наш груз, мне не нравишься ты... да мне тут вообще ничего не нравится! Клянусь, я даже не понимаю, что сам здесь делаю!
Ямар приподнял бровь.
- Мне кажется, ты торгуешь оружием, Лэнс, - коротко сообщил он. - Гарантированное посажение на кол в любом форту.
- Я знаю, - огрызнулся Лэнс. - Только, знаешь ли, мне деньжата нужны, а другой способ добыть их по-быстрому мне неизвестен.
- Первый раз в лесу, Лэнс?
- Второй, - бородач отвернулся, вглядываясь в окружающие их деревья.
Ямар потёр подбородок (борода у эльфов растёт неимоверно реденькая) и утвердительно сказал.
- Первый раз ты шёл без монахов.
- Да, - Лэнс оглянулся. - Сейчас рядом никого из них нет?
Ямар внимательно огляделся - скорее, впрочем, слушая, чем всматриваясь.
- Никого. Вроде бы. Что за монахи?
- Ровиссцы, - вздохнул Лэнс. - Слушай, парень, я же знаю, что ты не один в этих лесах. Уж не знаю, случайно ты к нам вышел или нет, но если мы с твоими не разминёмся, замолвишь за меня словечко?
- Замолвлю, - пообещал Ямар.
Если они здесь наткнутся на отряд даяков, то, скорее всего, слова вымолвить им никто не даст. Вот только откуда здесь даяки?...
Лэнс счёл проблему решённой.
- Спасибо, браток, век помнить буду...
- Чего вы тут разворковались, голубки? - буркнул Кайс, ведший запряженных в повозку пони. - Помогите толкнуть...
6.
Несколько раз телега крепко застревала в колдобинах, и тогда тяжёлую повозку приходилось подпирать даже Тидде, неустанно следящему за Ямаром, и даже Серым братьям, обычно призраками скользившим то впереди, то по сторонам.
- Не нравится мне это, - буркнул Тидда, когда в очередной раз они втроём - Ямар, Тидда и Лэнс упёрлись плечами в зашитую досками корму фуры.
Повозка чуть подавалась вперёд, но тут же вновь опускалась в выбоину, заполненную водой.
- Совсем не нравится!
- И то верно! - согласился Лэнс. - Надо какую-нито жердину сыскать, и - рычагом, рычагом!
- Я о другом, - пояснил Тидда, отрываясь спиной от повозки.
Телега немедленно рухнула в лужу, обдав грязью Ямара и Лэнса, не успевших, по примеру Тидды, отпрыгнуть подальше.
- Мне всё время кажется, что кто-то за нами по пятам идёт.
- Косоглазые шпионят. Дело обычное, - отозвался Лэнс. - Да и Серые с нами - они-то спокойны.
- Не верю я им. Что они, что косоглазые - какая хрен разница? Я тебе больше скажу, Лэнс - орденцы эти давно на пару с эльфами работают! Ты хоть знаешь, сколько они силы забрали?
Лэнс сплюнул.
- Рядом с тобой, чтоб ты знал, Тидда, стоит ихний полубрат. Который чем-то Ордену очень не нравится. Вот с ним и побалакай, а я пока жердь отыщу, - сказал он, и удалился, шлёпая по лужам.
Тидда подозрительно посмотрел на Ямара.
- Надо же, какая честь! - протянул он. - Перевёртыш, значит? А я всю жизнь, знаешь ли, предателев не любил!
- Тогда вставай в очередь, - сказал Ямар.
Тидда потоптался на месте, обдумывая сказанное.
Ямар присел на колесо и надвинул капюшон поглубже; вода соскальзывала с просмоленного плаща водопадом, бухалась тяжёлыми каплями в перегной леса, вздымая фонтанчики грязи.
Тидда присел на соседнее колесо, извлёк из под плаща мешочек, забросил в рот какое-то снадобье. Подумал.
- Эльфийскую смолку будешь? - спросил он. - Одну лямку-то тянем...
- Нет, - отозвался Ямар, посмотрев на Тидду. - Эльфы с вами смолкой расплачиваются?
- Когда как, - Тидда пожал плечами. - Но обычно порошком. Смолку я сам мешаю.
- И...братья... позволяют? - медленно, почти по слогам, спросил Ямар.
- Ну да, - Тидда фыркнул. - А ты думал? Чем ещё косоглазый расплатиться за оружие может? Кода-нить, конечно, манус..крыпту какую поднесут, али цацку, но редко. Обычно ж порошком.
Ямар вздрогнул, и завернулся в плащ поплотнее. Нечего сказать, напоролся, пришло ему в голову.
Эльфийский "порошок" был сильным дурманящим зельем, обычно использовавшимся жрецами в обрядах. И вызывал стойкое привыкание.
Орден долго и безуспешно пытался вычислить, откуда идёт порошок в людские пределы. Ямару, похоже, это только что удалось - но если в это замешан Орден?...
- Тидда?
- Да?
- И много ты рейсов за порошком сделал?
- Разов пять, стал быть. С Лэнсом второй раз иду, ничего про него толком не скажу - он жадный, да новенький, - отозвался Тидда. - А мне ещё вот этот разок сделать - и разбогатею. Порошок ентот, сударь мой эльф, дело верное.
- Ты же вроде косоглазых не любишь?
- К чему это ты клонишь, маршал? - подозрительно спросил Тидда.
- К тому, что продавая эту гадость ты лично помогаешь эльфам.
- Это значит как, стал быть? Ежели, к примеру, я бы вино эльфийское продавал, какой бы с того вред был? Никакого! Ну а порошок - тож вино, тока не в пример прибыльней!
Ямар скрипнул зубами, но развивать тему не стал. Несколько раз ему уже случалось вести дискуссии на самые разные темы - от политики Ордена в отношении устья реки Блай до превосходства засапожника в тесном помещении над мечом, и всегда дело заканчивалось одним и тем же. Собеседник либо посылал Ямара к его эльфийской матери, либо выхватывал "горлорез".
Так что спорить с Тиддой Ямар не собирался - арбалет и нож находятся в разных весовых категориях.
- Серые-то как в это дело впутались? - скорее размышляя вслух, нежели ожидая вразумительного ответа сказал Ямар.
Тидда, как ни странно, ответил.
- А это ровиссцы. Ихний приор развёл равноправие, вот значится и поощряет енти, как их...
- "Торговые операции с эльфами", - сухо сказал Лэнс, бросив на землю несколько подходящих по диаметру и длине жердей. - Беритесь, ну!
- То, что Серые из Ордена, - медленно сказал Ямар, - вы сами догадались?
- Так они же в серых рясах! - сказал Тидда, посмотрев на Ямара как на идиота.
Жерди загнали под задок телеги, изрядно увязшие колёса слегка расшатали по колее, расширив её.
- Идёт за нами кто-то, - буркнул Лэнс, когда они втроём снова навалились на корму повозки.
- Эльфы? - внезапно севшим голосом спросил Тидда.
- Ну, эт-то вряд ли, - Лэнс хмыкнул. - Иначе я бы их и не заметил вовсе. - Взялись! Навались! - крякнул он, ухватившиь за свою жердь. Посмотрел на Ямара, после того, как они в очередной раз попытались выдернуть телегу из грязи.
- Сдаётся мне, мы в одной лодке, эльф, - сказал он. - Навались! Подымай! Тяни!
Колёса с тупым чавканьем вылетели из колдобины и телега резво пошла вперед.
Лэнс замер, махнув рукой Тидде идти вслед за повозкой.
- Ну, что скажешь, эльф? За нами, верно, идут твои дружки-даяки.
- Я шёл один,- сказал Ямар.
- Я знаю, монахи-серые смотрели твои следы, - Лэнс оглядел молчаливый лес. - Я боюсь другого - как бы мои длинноухие торговые партнеры не подумали, что я их предаю. А Орденцам нужна твоя голова... как уверяют они. Могут и врать - слыхивал я и о таком. А на плечах у нас - не то даяки, не то егеря чьи-то. Думай эльф, думай. Только моё мнение такое будет, что ни твои приятели-головорезы, ни эльфы, если нас засадой сочтут, не особенно будут разбирать, с какой стороны ты тут оказался.
- В сложившихся обстоятельствах... - сказал Ямар, глядя Лэнсу в глаза, - я и впрямь предпочитаю быть на твоей стороне.
- Вот и хорошо.
- Я могу взять арбалет?
Лэнс фыркнул.
- Я тебе, эльф, конечно, верю. Но не настолько, чтобы вернуть тебе арбалет раньше, чем... сложатся обстоятельства. Понял?
Ямару оставалось лишь кивнуть.
7.
Место для встречи было выбрано неудачно.
Бывалый человек не встаёт на открытом пространстве, где его легко можно выцелить стрелой. Он назначает встречу в чаще, где шаг в сторону закрывает его от прицела вековыми, в два обхвата, стволами деревьев; где можно нырнуть в густой колючий кустарник, который пронижет не всякая стрела, пущенная из лука, но прекрасно прострелит арбалет; где нависающие со всех сторон ветки мешают мечу и копью, но позволяют во всей красе проявить себя "горлорезу", скрамасаксу и топору.
Место было выбрано неудачно.
Широкая, в полёт эльфийской стрелы, прогалина делилась надвое узким и глубоким, заросшим тёрном оврагом. В овраге было удобно спрятать засаду, но этому "вороны" явно не придали значения.
Возможно рассчитывая на то, что в овраге можно будет укрыться, если дело с эльфами не заладится.
Выбор места бывалому человек однозначно говорил что Лэнс и его спутники были зелёными новичками, и в три ходки Тидды в лес Ямар верить перестал. Впрочем, эльфы не трогают своих любимчиков, и, быть может, им даже приходилось расчищать этой компании "ворон" путь.
Ямар переключил своё внимание не монахов. От этих следовало бы ожидать больше толка в лесных делах, чем они проявили. Но орденский брат, никак не могущий быть олухом в лесных делах - потому что послушание в монастырях Абер Менель или Диннас Диннле с его лесными и оружейными мастерами-наставниками проходили даже протирающие свои зады за манускриптами аналитики-скрипторы - может быть, тем не менее, олухом, вернее, вести себя как олух по приказу.
И Ямар дорого бы дал, чтобы узнать, кто отдал такой приказ паре "ровиссцев". Отец Селестин, закрывающий очередную дыру или кто-то другой, из Прибрежья?
Повозку поставили параллельно оврагу, лошадок распрягли и спрятали за неё. Лэнс отбросил с фуры просмолённые полотнища - прямо в овраг, закрывая густой, усеянный колючками кустарник. Ямар оценил - если там, в чащобе, и прятался кто-то в засаде, сквозь холстину он не смог бы теперь ни разобраться в диспозиции, ни прицелиться толком.
И всё же, на открытом месте он чувствовал себя неуютно.
Ямар покосился на монахов - оба встали на самом краю оврага, больше походя на каменных истуканов, чем живых людей. Низко надвинутые капюшоны скрывали лица - но Ямар не сомневался в том, что оба были чистокровными эльфами по рождению.
Тидда и Кайс деловито заряжали арбалеты, а Строри и Руфус зорко смотрели за Ямаром, зажав в руках короткие шипастые дубинки.
Судя по их налитым кровью глазным яблокам оба были без понюшки уже давно, и вызывать их гнев Ямару вовсе не хотелось.
Лэнс сложил рупором ладони и изобразил карканье ворона. Затем повернулся к собратьям по ремеслу.
- Будем надеяться, что те, кто за нами шёл - эльфы.
- Угу, - буркнул Тидда. - Будем...
Стена леса, вставшая перед ними, давила отторжением, словно бы говоря - вы нездешние, люди, бегите отсюда, пока вам даётся такая возможность, бегите!
Было тихо, лишь где-то вдали шумел птичий гомон.
В такие моменты обычно и вспоминаются многочисленные и красочные рассказы о гворнах, жертвенниках и ренегатах, заводящих людей в эльфийские засады.
- Видит их кто-нибудь? - нервно спросил Тидда.
- Лэнс, отдай арбалет, - сказал Ямар.
- Что, ему?! - Кайс от волнения даже забыл добавить "сталбыть". - Этот эльфийский выкормыш рад-радёшенек будет всадить стрелу в наши спины!
- В твою - с особым удовольствием! - согласился Ямар. - Лэнс?!
- Держи! - откликнулся Лэнс, перебросив Ямару тяжелую трёхсотфунтовку.
Эльф тут же вставил ногу в стремя, зацепил тетиву крюком полиспаста и завертел ручки блока.
Делай он это в бою - его бы давно уже убили. Но болт лёг в желобок, и Ямар положил арбалет в траву, чтобы он не бросался в глаза.
Едва он распрямился, как понял, что эльфы уже здесь.
Это трудно описать словами, это надо почувствовать.
Внешне пейзаж остался тем же, но Ямар уже ощущал на себе изучающий взгляд.
- Не нравится мне стоять тут, на открытом месте! - буркнул Тидда. - Лучше бы леском встали.
- Тут до эльфов целый перестрел, - возразил Лэнс.
- А то они нас сзади обойти не смогут! - фыркнул Кайс. - Вот тогда-то нам и предстоит бежать целый перестрел - до другой стороны леса!
- Зато здесь овраг! - отрезал Лэнс. - Если в нём залечь, можно хоть сколько-то продержаться!
- Не хочу! - Тидда сплюнул в траву изжёваный кусок смолы. - Потому что о нас никто не знает, и на помощь не поспешит. А если и поспешит, то не факт, что эльфов переможет. А если их и переможет, то не факт, что нас рядом на солнышке сушиться не повесит. А если...
- Заткнитесь вы, - вмешался Ямар. - Они уже здесь.
В подтверждение его слов из леса показались эльфы.
8.
Эльф по лесу не ходит - плывёт.
Это не врождённое - существо, имеющее хорошее шансы дотянуть до полутысячи лет способно потратить лет десять только для того, чтобы научиться двигаться легко и бесшумно, как облако.
Такими облачками и выплыли эльфы из леса. Двое были окутаны невесомыми плащами-обманками из знаменитой эльфийской "мерцающей" ткани, которую, по слухам, в лунном свете ткут из паучьих нитей волокно к волокну первейшие эльфийские красавицы для своих вождей.
На прочих плащи были попроще - из тонкой шелковой сетки, в которую так удобно вставлять ветки и пучки травы, делающие эльфа похожим не то на ходячий куст, не то на обомшелый пень или кусок лиственного покрова, неожиданно обретший волю и желание двигаться. Даже сейчас Ямар не мог отделаться от впечатления, что к ним приближаются несколько недружелюбно настроенных кустов.
В том, что кусты были настроены именно недружелюбно, сомневаться не приходилось. Вряд ли у дружелюбно настроенного куста луки были натянуты, а пучки стрел лежали бы в колчанах, а не в руках.
Эльфов было десятка два - половина с коленчатыми луками, не больше четырёх футов длиной, но способных послать стрелу также далеко, как и полноценный длинный лук, половина с коротенькими костяными луками из рогов - бил такой лук недалеко, но сильно, а короткая, меньше двух футов стрела позволяла использовать его едва ли не в рукопашной.
Один из вождей был вооружен копьем с длинным волнистым наконечником, второй был - судя по увенчаному полированым каменным шаром посоху - магом.
Специалисты по ближнему бою.
- Приветствую Фоэрлаха из дома Эорве! - Лэнс прижал правый кулак к сердцу. - Я привёз оружие, кос.. эльф.
Ямар холодно посмотрел на Фоэрлаха - это был тот, что с копьём, и перевёл взгляд на жреца. Маг изучал людей столь же холодными глазами, особенно долго его взгляд задержался на монахах.
- Мечи, кольчуги, наконечники для стрел, железо в крицах и даже несколько арбалетов, - перечислял тем временем Лэнс. - Всего тысяча фунтов оружейного припаса. Но и цена теперь будет дороже. Сорок фунтов порошка. Или сорок фунтов золота, это уж как вам удобней.
- Это много, - бесстрастно сказал Фоэрлах. - Это ровно вдвое больше, чем ты просил прошлый раз.
Если у Ямара ещё и оставались какие-то иллюзии относительно возможности выбраться из этой ситуации живым, то теперь они рассеялись.Меч без ножен стоил три солида, а в солиде пять граммов веса. В переводе на мечи Лэнс просил почти шесть сотен клинков.
Хватит, чтобы вооружить пару баронских армий... или четырнадцать рыцарей в полном вооружении.
Лэнс между тем объяснял.
- Раньше вы просили только железо и наконечники для стрел. Сейчас - кольчуги, мечи, арбалеты. Это трудный товар, его куют на заказ, приходится отвечать на вопросы... на дьявольски большую кучу вопросов! Приходится везти их по этим лесам, где всегда есть шанс напороться на охотника, которого придётся мочить...
Ямар задумчиво посмотрел на арбалет, лежавший рядом.
-...Нет, это справедливая цена! И я не торгуюсь!
- Порошок трудно добывать... - начал было Фоэрлах, но маг разлепил наконец губы.
- Мы заплатим.
- Но сорок фунтов!
- Заплати сорок, - сказал маг и посмотрел на Лэнса. Так посмотрел, что Ямар, которому этот взгляд не предназначался, вздрогнул.
- Это - чтобы окупить твои расходы в будущем, ворона. Нам нужны дуги для арбалетов. Гномьи. Много. И лучшего качества. То, что ты привёз, стоит не больше железа, пошедшего на изготовление. Мы платим щедро - изволь соответствовать нашей цене.
- Хрен вы найдёте другого поставщика, - буркнул Лэнс, нимало не испугавшись взгляда мага. - Орден крепко держит Границу, сами видите вон, - здесь Лэнс понизил голос, - под присмотром иду.
Ямар отвернулся, глядя на лес за спиной. Вот значит как...
Маги сбрасывают "пряности" по бросовым ценам - расширяют рынок... А может, и не в рынке дело? Ямар слышал, что в высшем свете "эльфийские пряности", "порошок" вошли в моду - и даже разгорелось несколько баронских "войн за понюшку". Впрочем, на Границе мало известно о том, что происходит в Прибрежье.
Монахи Ордена, между тем, плавно отступали в лес, и Ямар насторожился. Дело стало походить на обыкновенную засаду, и он бросился к трёхсотфунтовке, лежавшей на земле.
Стреляли из крепостных арбалетов. Это Ямар понял сразу - потому что у крепостных арбалетов очень характерный стук спущенной тетивы... и потому что только крепостной арбалет пробивает человека навылет - да так, что стрела и дальше летит ещё приличное расстояние.
Оба орденца рухнули на землю сразу - каждого пробило не меньше двух стрел... а стрел над прогалиной летело много больше - даже Ямара что-то садануло в плечо, да с такой силой, что он проехался по траве несколько футов, чудом не став жертвой собственного арбалета.
А на прогалину из леса высыпали десятка три затянутых в чёрную кожу, усеянную стальными заклёпками молодчика, размахивающих длинными мечами. Сбиры. Заморские наёмники, бравшие свою силу в огромном количестве эльфийских зелий и снадобий.
Для оценки ситуации Ямару потребовалась секунда.Снаряд, уронивший его наземь, был всего лишь кожаным, наполненным песком мешочком - такие используются для оглушения. Ямара оглушили неудачно - но прочие спутники либо действительно были ошеломлены, либо прикидывались таковыми - и то сказать, не их ведь режут.
"Чёрные" атаковали эльфов, половина из которых получили по нескольку арбалетных стрел.
Подкинув трехсотфунтовку в руке Ямар проворно, по-крокодильи, переполз к одному из монахов.
Он был ещё жив, глядя на Ямара полными боли глазами. Впрочем, жить бедолаге оставалось недолго - стрелы пробили оба легких. Увидев Ямара, монах прохрипел.
- Зачем... так?...
- Откуда ты? - грубо спросил Ямар. Орденец взглянул на Ямара более осмысленно.
- Ровисская инквизиция... Скажи... это... отряд Капитула?
- Понятия не имею, - отозвался Ямар, оценив ситуацию на поле боя.
Эльфов осталось не больше десятка, но от противоположного края леса им навстречу спешило ещё с полсотни человек, натягивающих луки.
Засаду, впрочем, планировали тоже не дураки - над головами Ямара и умирающего монаха хлестнул второй залп.
Стрелы причесали волосы над их головами, обрушив на их голову ливень из сухих веток и сучьев. Ямар бросил взгляд на монаха, и счёл, что отказывать умиравшему в последней просьбе было бы жестоко.
- Это сбиры. Наёмники с континента.
- Папская стража... - булькнул монах. - Я...
Через секунду Ямар понял, что больше монах сказать ничего не сумеет.
Тем временем, эльфам приходилось туго. Фоэрлаху рубанули по ноге, заставив его упась на колено, маг, лениво отмахивающийся посохом как от мечей атакующих, так и от стрел, был вынужден защищать ещё и вождя, отчего сразу стал более уязвимым, а сверху калёным дождём посыпались эльфийские стрелы. Ямар едва успел перекатиться под телегу.
Укрываясь за колесом он оценил обстановку.
Бегущие от леса эльфийские лучники засыпали опушку градом стрел, опустошая колчаны с предельной - в пять стрел за вздох - скоростью.
Сбиры танцевали между эльфами, стремясь несильно отдаляться от косоглазых, - иначе мечников мгновенно посекли бы из луков. Сбир, конечно, в состоянии отбить стрелу или даже две - но от десятка не уйдёт даже он.
Тем не менее стрелковое столкновение подошло к концу - даже эльфы не могут носить в своём колчане больше двух дюжин стрел. И едва поток стрел иссяк, из леса со стороны Ямара вынырнуло ещё два десятка человек.
Этих Ямар знал отменно. Как ни крути, сам носил трофейный серый плащ.
Головорезы.
Пора было уносить ноги.
В правильном направлении.
За колесом повозки его никто не видел, поэтому прицеливался он без опаски.
Хлопнула тетива, и маг со своим посохом свалился с болтом в черепе - рисковать Ямар не хотел.
А потом - в ряды даяков он влился без вопросов, вместе с их редкой цепочкой добежал до упавшего мага.
Взвалить раненого Фоэрлаха на плечи было делом секунды - и Ямар рухнул в овраг, чудом не сломав ноги и не запутавшись в холстине, сброшенной туда Лэнсом.
А потом все, что ему оставалось - это что было сил бежать в сторону от стычки, надеясь лишь на то, что его не прирежут сразу.
План был ненадёжен, но другого не было вовсе.
Из "Этнографии (народознатства) Авалона, Салмоксесом Баломбером писаной"
(пишу наживую, так что стилизация перемежается вполне себе современным сленгом).
Для понимания грядущего конфликта: "серые" братья - это военно-монашеский орден, исторически первый прибывший на Авалон, с течением времени изрядно проникнувшийся ересью ("с кем поведешься - от того и наберешься"), многие члены которого - эльфийские сироты-подменыши (подбрасываемые в эльфийские поселения дети эльфов, которых часто не могут прокормить зимой). Аналоги в ИРЛ - те же тамплиеры, к примеру. Или иезуиты, буквально - "серые братья, серая мораль" ))
"Коричневые" - фанатики, радеющие за чистоту расы и всю прочую барагозию. Методы понятны - костры и поиск предателей и отступников. А ещё денег ))) Аналоги - доминиканцы, Торквемада (не как мем, а как реальный исторический деятель, испанская инквизиция).
Эльфы - ранее жили в тропическом климате, тяжело переживают изменение климатических условий, хозяйство присваивающее, поэтому, если крестьянская семья подлых хумансов может кормиться с нескольких десятков десятин, то эльфийская - с сотен квадратных километров. С понятными последствиями в виде малой плотности населения. Но, внезапно, развитой биотехнологией - в основном, базирующейся на вымирающих реликтовых видах растений и животных. Но не только )))
По поводу обозников. Если брать времена индейских войн, то продажа огнестрельного оружия индейцам была делом запрещённым и опасным, потому что преследовали таких контрабандистов с обеих сторон. Индейцы не хотели платить, а белые - чтобы в них стреляли из их же стволов.
о холоднокровии эльфов: ясен пень, это не рептилии, но если у человека температура 36,6 то у эльфа в среднем около 33. Отсюда и долгожительство - ввиду крайне неспешных обменных процессов. А также бесстрастие, плавность, неспешность. В рукопашном бою поэтому бойцы они слабые - в силу того, что мышцы больше работают в статике, чем динамике. Но проблем доставить могут, конечно, я все же боевик пишу, а не НФ )))
Кстати, можете догадаться, кто в мире Авалона будут вампиры - остроухие и склонные дрыхнуть в темноте, согласно всем источникам)
Ещё малость примечаний:
"плыли на Альбион, а попали в Авалон" - самоочевидно, что в моей книге Вильгельм немного промахнулся островом, и приплыл в параллельный мир ))
Распутство эльфиек - вследствие иных культурных норм - полбеды. Опять же, дело в том, что климат Авалона ранее был куда более тёплым, и изменился по историческим меркам быстро (см. Малое оледенение и случай Гренландии). То есть, меха на голое тело и одежду из ремней - это для них норма. Коричневых братьев, естественно, кроет и штырит ))))))))
Серым пофигу, ибо через одного - те же эльфы.
Ещё момент - подменыши (подброшенные эльфами детеныши), равно как и похищенные эльфами люди - очень частое дело в мифологии. Я как-то специально раньше этого не оговаривал, но потом выяснил, что не все читали Проппа и Топоркова ))
Далее, призраки в этом мире вполне себе существуют и являются некоей полевой формой организации.. поля? )) Воздействуют на человека полями - электрическими, звуковыми, электромагнитными, и сами, в свою очередь, могут быть развоплощены полями же. Конкретнее - вибрации от звона колоколов и музыкальных инструментов (струнных, ударных (ксилофон, но не бубен), меньше духовых и барабанов) - отгоняют эти сущности, а при особо удачных композициях могут и развоплотить нахрен))) Уже про удары молнии речи не веду - и без того ясно, что святая Динамо-машина, или хотя бы сукно с углём каменным, эбонитом прозываемым )) помогают ту нечисть в бегство обратить. Но Динамо - надёжнее ))
Так вот, нелюдь - это все, что не человек: эльфы, орки, гоблины, насчет гномов спорят )) Нежить - это все, что небиологической природы. Нечистью же поганой кличут и нелюдь и нежить двуедино.
Палантиром же камень зовется блескучий и особо отполированный; отблесками теми зеркальными эльфы на расстоянии переговариваются. Прозрачный же палантир, подсвеченный изнутри светом факельным, для ночных толковищ годен.
Аппарат примечаний. /жаргон/
1* "На выхват" - распространённый на Границе вид дуэлей. Кто первый выхватит и на том же движении всадит нож в противника.
2* Камнедерево - дерево с очень прочной древесиной.
3*"Клинец." - бронебойная стрела с узким, четырёхгранным наконечником-жалом, в отличие от широких и плоских охотничьих наконечников-лезвий
4*"Лепесток" - Наконечник особой формы, напоминающий по форме сосновую шишку. При попадании в тело раскрывается за счёт упругости "лепестков" из пружинящей стали.
5*
1* «Тесак» - бытующий на Границе жаргонизм, обозначающий любое длинномерное холодное оружие, аналогично «пушка», «ствол» в современном сленге.
2* «Головник» - преступник, совершивший преступление, за которое полагается усечение головы.
3* «Ухорез», «головорез», "шатун" - на эльфов на Границе охотятся за вознаграждение, требуя в подтверждение соответствующие части тела. Цену за голову назначают за самых отпетых, которых можно опознать. Прочие идут по парам ушей. И скальпам.
Соответственно, «ухорез» - человеческий следопыт зарабатывающий на жизнь добычей эльфийских голов и разведкой для армии.
4* «Косоглазые» - пренебрежительное название эльфов. Также «кошкоглазые.
5* «Огороженный мир» - то же, что и мир цивилизованный, от civis –город. А на Границе даже самая распоследняя деревня – город.
Потому что огорожена.
6* Agent – по латыни «действующий». Вполне допустимое в Средневековье словоупотребление.
7* «Судьба» - то же самое, что и современное досье. Наличие богатой библиотеки таких досье позволяло Ордену Серых производить на людей немалое впечатление.
8* Прибрежье (Внутренние Земли) – старейшая зона освоения Авалона, сюда ещё Вильгельм Завоеватель высаживался.
9* Орден Серых Братьев – орден воинствующих монахов, имеющий целью расширение зоны человеческого влияния на Авалоне. Комплектуется в основном из подброшенных детей и сирот.
И подменышей.
10* «Подменыши» - на самом деле никто никого не подменяет. У эльфов часты случаи голода, поэтому в былые времена детей, которых были не в силах прокормить оставляли на съедение животным.
С появлением людей и их развитой агротехнологии таких детей стали подбрасывать людям.
11* «Круговой найм» - на Границе все друг друга знают. Поэтому обычная драка в кабаке один на один временами превращается в вербовку сторонников из среды случайных посетителей, число которых с обеих сторон иногда становится настолько большим, что драка сама собой сходит на нет в этом процессе… или в неё вовлекается весь город.
пн
12 "Глаза" - примитивный эльфийский ПНВ, основанный на особых поляризационных свойствах искуственно выращенных кристаллов - "эльфийских бериллов", позволяющих хоршо ориентироваться в тумане.
В сочетании с эльфийским ночным зрением, конечно...
13 «кленовый лист» - сюрикен в форме кленового листа. Как это ни странно.
14
ведьмин крик - боевой парализующий на мгновение выкрик. Никакой магии, чистый ультразвук. Получается лучше всего у эльфов с их мелодичными голосами и человеческих женщин.
15 «чёртовой поганки» - гриб такой. Реликтовое растение, специально культивируется эльфами. Споры токсичны; совершенно погибает на морозе.
16 кошмарники- эльфийское наименование террористов; спциализирующиеся на акциях устрашения отряды.
17 Голодные годы - массовый голод, прокатившийся среди эльфийских становищ вынудил их к одной из самых опасных волне набегов на человеческие поселения, которая едва не смела людей обратно в море.
18 Оборотни - диверсанты Ордена, совершающие рейды по эльфийским становищам, как правило, - эльфы на человеческой службе, отчего и название.
19 Крест - арбалет
20 Эльфийская магия - боевое искусство, БЕЗоружный рукопашный бой, носящий ритуальное значение. Школ магии много, но, вместе с тем, кому попало она не преподаётся. Знание её - свидетельство того, что человек работает на эльфов... ну или занимает в Ордене немалый пост.