Как молоды мы были...
Весь город был взбудоражен, как бы очнувшись от спячки. Ну, не весь, конечно, а его женская половина. Пронесся уверенный слух, что на огромном пустыре между городом и вокзалом будет размещена летная часть и военное летное училище.
К чему можно приравнять это событие? Это если бы, как в былые незапамятные времена, полк гусаров прибыл на постой в провинциальный городок – сколько надежд с этим было связано, сколько судеб сломано, сколько влюбленных обрели свое счастье!
Так было и с нами: в каждой девушке проснулись инстинкты охотниц, нацеленные на то, чтобы очаровывать, обворожить, завоевать сердца будущих летчиков. Они с трепетом ждали праздника новизны, встреч.
Перемены коснулись всего, в первую очередь - моды: девушки обновляли гардероб, покупали модные велюровые шляпки с перьями и вуалетками, а на летний сезон на смену миниатюрным плетеным «менингиткам» пришли соломенные шляпы с огромными полями, украшенные букетиками искусственных полевых цветов.
На пальто появились глубокие складки, подчеркивающие и без того осиные талии уральских модниц; сброшены парусиновые туфли, которые требовали каждодневного подновления зубным порошком; спешно доставались « по блату» ботинки – венгерки со шнуровкой, ажурные лаковые и велюровые китайские босоножки, яркие кожаные отечественные танкетки. На смену прическе «венчик мира» пришли более изысканные варианты; сумочки с замысловатыми застежками , нейлоновые прозрачные блузки и перчатки , широкие пояса с массивными застежками и чешские украшения дополняла доступная косметика –духи «Красная Москва», «Серебристый ландыш», пудра «Кармен» и крем «Чистотел».
Военный городок и впрямь был возведен в короткий срок; в небо над полигоном в Зачаганске то и дело взмывали легкие самолеты, за штурвалами которых осваивали свою профессию будущие ассы.
Главная улица города стала любимым местом прогулок и встреч молодежи. В актовых и спортивных залах пединститута и техникумов, на танцплощадках парка и городских садиков гремела музыка – там шли танцы.
Весь город негласно был поделен на несколько зон вокруг главных развлекательных площадок, их завсегдатаями становились влиятельные группы посетителей, куда не было доступа представителям других районов города.
«Кзыл – танщики» – «оккупировали» танцплощадку кинотеатра «Кзыл Тан» и даже ввели собственную моду в одежде – вельветовые куртки с короткой застежкой – молнией, фуражки с еле заметным козырьком, походка – с вывороченными ступнями, как у Чарли Чаплина, стрижка – бокс, коронка на одном из передних зубов.
Здесь играл профессиональный военный духовой оркестр. У него был большой репертуар. Сначала музыканты исполняли классические произведения, а затем уже звучали вальсы, танго, фокстроты, вальсы-бостоны, современная музыка. Многие горожане приходили просто их послушать.
В «Фурмановском» садике, что располагался рядом с центральным рынком, была всегда напряженная обстановка, разные группы пытались установить свое безоговорочное влияние, борьба между ними выливалась иной раз в жестокие драки – результатом которых были порванные пиджаки, разбитые носы, синяки - победителей только не было. Постоянно дежуривший здесь наряд милиции быстро наводил порядок, а наиболее активные драчуны оказывались «в кутузке».
«Железнодорожники» подвизались на привокзальном «пятачке» - сюда приходить вообще было опасно, местные пацаны чужаков мгновенно вычисляли, окружали их плотной стенкой. После выяснения отношений в самой агрессивной форме вряд ли у незваных гостей возникало желание в дальнейшем приходить повеселиться на фоне паровозных гудков.
Студенты развлекались в актовых и спортивных залах своих учебных заведений, сюда потянулись курсанты летного училища.
Как-то невзначай мы - студентки Уральского пединститута им. А.С.Пушкина – Тамара Жерехова, Нина Юдина и я – задушевные подруги, тоже познакомились с тремя друзьями - курсантами. Но было одно серьезное препятствие – танцы проводились вечером, а увольнительные курсантам давали днем в воскресные дни. И мы стали их приглашать домой.
Самая демократичная обстановка была у Тамары Жереховой.
Ее мама – тетя Дуся – одна поднимала четверых детей, умудряясь их прилично одевать, досыта кормить, дать всем образование, да еще привечать у себя гостей – подружек дочери.
После прогулок по городу, воодушевленные и веселые, с горящими румянцем щеками, мы шумной компанией вваливались в коммунальную квартиру Тамары, быстро собирали на стол нехитрое угощение, крутили пластинки через дешевенький проигрыватель, веселье продолжалось.
Среди наших знакомых были Виктор Белозубов, Евгений Троицкий и Анатолий Татаринцев.
Белозубов – так мы его звали по фамилии, - надежный, серьезный не по летам парень, ходил по пятам за Тамарой, не скрывая восхищенного взгляда, ловя каждое произнесенное ею слово.
Анатолий – высокий, худой и нескладный парнишка никого из нас не интересовал, и он приходил просто за кампанию с друзьями, чтобы немного развлечься.
Душой компании сразу стал улыбчивый и доброжелательный Евгений Троицкий. Даже представить было невозможно, чтобы услышать от него резкое слово. У него было чуть смуглое, как будто загорелое, лицо, русые волосы, серо-зеленые глаза с коричневыми искорками. Приятным мягким голосом с легким украинским акцентом он напевал, аккомпанируя себе на гитаре:
«Потому, потому что мы пилоты.
Небо наш, небо наш родимый дом…
Первым делом, первым делом – самолеты…»
«Ну, а девушки? – лукаво спрашивали мы.
«Ну, а девушки, а девушки – потом!» - хором отвечали курсанты.
Евгений по очереди танцевал с нами. Я сразу поддалась его чарам; мне хотелось чувствовать себя в его руках, подчиняться его движениям, вальсировать, при резком повороте, как бы невзначай, прикоснуться к его груди и услышать биение сердца.
Я влюбилась.
Мне казалось, что об этом знаю только я. Оказалось, что знали и мои подруги, и курсанты…
Время шло, мы наедине практически не виделись, только однажды он подарил мне свою фотографию с очень скромной надписью, а я ему – свою.
Свои переживания, невысказанные слова признания я доверила дневнику – там бушевали мои нескрываемые чувства.
Перед выпуском из училища, когда многие курсанты устраивали свои личные судьбы с уральскими избранницами, Тамара согласилась выйти замуж за Бориса Андронова, отвергнув другого своего преданного поклонника – Виктора Белозубова – очень хорошего, скромного (правильного) парня. Но девушкам как раз нравятся иные – «плохие» парни, яркие, красивые, сильные, нагловатые, смелые, уверенные в себе, от них исходит тревога , риск и опасность – вкус необыкновенной жизни, полной неизвестности, испытаний, а может быть и горя. Таким был Борис - воплощением призывной мужской силы. Наша красавица Тамара, у которой было много серьезных поклонников, утонула в его васильковых глазах с огромными черными ресницами, поддалась чарам его вольной своенравной натуры.
Вот и я готова была раствориться в Женьке, стоило ему только намекнуть, позвать за собой – и я помчалась бы за ним на край света, ну, куда бы ни послали его после учебы. Но он молчал, и я все больше понимала, что мои чувства терпят крах.
Я считала дни до выпуска и его отъезда. Однажды он не пришел на нашу вечеринку. Меня отозвали в сторонку Анатолий и Виктор и без ложной дипломатии объявили:
«Инка, ты , это – того… На Женьку не надейся, у него есть невеста, и он после выпуска едет к ней»
Меня как-будто ударили, сердце бешено колотилось, дышать было нечем. Я так и осталась молча стоять, широко открыв глаза, из которых медленно потекли слезы. А мне хотелось упасть на землю, кричать и плакать.
«Инка, да ладно тебе, брось, не переживай…», - пытались утешить меня парни.
Я убежала домой, где дала волю слезам. Мать боялась подойти ко мне, поняв все.
Вечером домой ко мне пришел Евгений, чтобы сказать последнее «Прощай». Много лет спустя я поняла, что он был абсолютно прав: нельзя чувство сострадания принимать за любовь. Жалея другого, накажешь себя. Не всем удается избавиться от этой зависимости, со временем добрые чувства могут обернуться ненавистью.
Всю свою неутешную тоску и страдания я изливала на страницах Дневника.
Наши пути разошлись навсегда. Больше я ничего о нем не слышала.
Дневник же сыграл роковую роль в моей дальнейшей судьбе. Лучше бы я его сразу уничтожила. Или – лучше бы я его сохранила… ?
Тамара и Борис прожили яркую жизнь, полную испытаний, невзгод и радости. Бориса не стало, но Тамару окружают прекрасные дети и внуки, а теперь уж и правнуки.
Нина оказалась в закрытом городе Арзамасе. Виделись с ней редко, и то по скорбным случаям – на похоронах ее родителей. Тогда же, в последний раз, встретилась с ее братьями – Павлом, Анатолием и Юрием.
Тяжело ощущать, что все они покинули этот мир.
Однажды Нина приезжала в Уральск с мужем и сыном Костиком. Долгие годы мы с ней продолжали общаться по телефону. Жизнелюбивая, наделенная юмором, она много рассказывала о сыне, внучках, подмечала такие детали в их жизни, которые может заметить только любящий человек. Теперь, когда не стало Нины, я почувствовала, как оборвалась нить, связывавшая нас с самого детства.
Но судьба щедро наградила меня: в моей жизни присутствуют дети моих подруг.
Мы переписываемся с Костиком, он присылает мне фото своих дочек, делится новостями. В нем для меня воплотились все лучшие качества, какими была наделена семья моей подруги.
Переписываемся мы с дочерью Тамары – Светочкой Андроновой, в которой меня радуют ум, тонкая одухотворенность, яркая и нежно чувствующая душа, как идентичный слепок моей подруги юности – Тамары.
Наше бытие движется по спирали. Жизнь продолжается.
20.06.2014 – 27.01.2019.