1.
На этот завод я собирался выбраться уже давно. Буквально с того самого дня, когда впервые о нем услышал.
Сталкеры, в большинстве своем безбашенные люди, об этой громадине если и говорили, то редко и шепотом. С таким я столкнулся впервые. Неужели в самом деле бывают такие места, куда они ходить не то что побаиваются, а откровенно боятся? Слухов и легенд об этом месте сложено немало, как и о любой более-менее привлекательной заброшке. Но факты остаются фактами, приличное количество людей если и попало туда, то обратно не вернулось. Мне тоже было присоветовано туда не ходить. Но когда кто-то слушал чужие советы?
Именно поэтому тем жарким летним днем я и мой товарищ по отсутствию мозга Леха стояли у пролома в заборе, вяло отмахиваясь от комаров, безжалостно потея и рассматривая заброшенную громадину. Смотреть было на что. Расположенный в маленьком городке дальнего Подмосковья завод, превышал этот самый городок вдвое, если верить картам. Состоял из множества корпусов, большую часть пространства между которыми сейчас занимала буйная поросль.
Пробравшись через пролом в заборе, мы быстренько обследовали ближайшие корпуса, не нашли ничего интересного, кроме обрушившихся перекрытий и чудом стоящих стен. Глаз радовало отсутствие граффити. И в то же время это казалось довольно странным. Чтобы дети с баллончиками не добрались до столь привлекательных поверхностей, изрисовывая их своей непривлекательной наскальной живописью? Как-то это странно. От них-то и в городе спасу нет. А тут такое раздолье и ни одной почиркушки?
Продравшись через очередной клочок леса, выросший между корпусами, мы наткнулись на здание, чем-то похожее на ДК, как их строили в советское время. Это здание довольно неплохо сохранилось. Как выяснилось опытным путем, забраться через окно, в обход заваренной и похожей на рельсу двери, не составило труда. Что мы и сделали, лишний раз подтверждая, что наличием мозга наши головы не обременены.
Первый этаж если и покидали в спешке, то в глаза это не бросалось, скорее, все выглядело так, словно здание бросили вместе со всем содержимым, не утруждая себя выносом вещей. Люди просто вышли, заварили дверь и забыли о его существовании. Лишь слой пыли напоминал о том, что оно в самом деле заброшено.
Внутренняя обстановка явно говорила о том, что тут не работали, а жили. Некоторые двери были заперты, ломать их мы не стали, а поднялись на второй этаж. Тут обнаружилась даже пара спален. Довольно странно для дома на территории завода. Кому он мог принадлежать? Кто вообще стал бы здесь жить?
Толкнув очередную дверь, мы с Лехой оказались в большом зале. Из мебели здесь был большой стол со стульями. Несколько стульев у стен, камин у дальней стены. Даже шторы на окнах сохранились. Внезапно Леха издал какой-то булькающий звук и мертвой хваткой вцепился в мой локоть. Проследив за его взглядом, я понял, что вызвало столь необычную реакцию товарища. У камина лицом к нам стояла девочка… девушка. Красивое зеленое платье до колен, на ногах то ли чулки, то ли колготки, вроде белые; каштановые кудряшки, лицо… а вот лица не было. На месте лица была гладкая кожа. А потом она обернулась. Лицо обнаружилось. На затылке, в обрамлении все тех же каштановых кудряшек. Меня словно парализовало, а вот Леха этой напасти не подвергся, и его бодрый топот сейчас доносился вниз по лестнице.
- Т-ш-ш-ш… - обозначила девушка, умудрившись поднести палец плохо гнущейся назад руки к губам.
«Не орать. Не орать».
В кои-то веки автотренинг сработал, и мне удалось лишь сдавленно выдохнуть.
- Мама…
- Мама? – она склонила голову к плечу, потом отрицательно покачала ей. – Нет. Кристи… Кристина.
- Кристи-и-ина, – плавно кивнул в ответ, растягивая слова внезапно севшим голосом и пятясь, пока не уперся спиной в стену. – Леха! - гаркнул уже в полную силу, но ответа так и не удостоился.
Девушка лишь поморщилась и, проявляя удивительную ловкость в ходьбе задом наперед, подошла поближе, давая себя рассмотреть. Да уж, странно, что она вообще может ходить. У нее не только лицо на затылке, но еще и правая рука на месте левой, и наоборот - та же история с ногами, по крайней мере, насколько мне удалось рассмотреть.
- Кристи, – снова повторила она, рассматривая меня с легким недоумением. – Ты?
- Я… к другу. Пожалуй. Пойду. Ага?
- Друг?
- Ага. Леха.
- Нет, – она снова покачала головой и, крепко вцепившись в мою руку, повела куда-то вниз. – Не Леха.
Мысли о скоропостижной и весьма непривлекательной смерти перемежались в моей голове с «найду его – сам убью» все то время, что у меня со странной девочкой занял путь на первый этаж и переход до одного из соседних корпусов.
Остановилась девочка только внутри какого-то огромного… цеха? О предназначении этого помещения было бы проще судить, останься в нем что-нибудь, кроме разбросанного по полу мусора и каких-то железяк. Света было мало, его давали только грязные окна под потолком одной из стен. Вдоль противоположной стены шло нечто похожее на балкон, но лестницы туда не было видно. Как и каких-либо дверей на противоположной стене.
- А что мы здесь… - успел я произнести до того, как понял, что, собственно, Лехи тут и быть не может. Да и девочки рядом уже не было, только за спиной хлопнула, закрываясь, дверь.
Внезапно раздавшийся низкочастотный гул заставил содрогнуться все внутренности и подпрыгнуть весь мелкий мусор на полу. Не могу даже представить, что может быть его источником.
Представлять не пришлось. Возле дальней стены обозначилась фигура, словно соткавшись из самой темноты и став темнее этой самой темноты. В районе диафрагмы у нее сначала опасливо, но постепенно набирая силу, затрепетал фиолетовый огонек. К гулу прибавился пробирающий до зубов треск электричества. Вокруг фигуры, обозначив контуры, изогнулись линии, больше всего похожие на электрические дуги. Находиться с Этим в одном цеху мне почему-то резко расхотелось. Это, судя по всему, наоборот, решило свести более близкое знакомство и медленно направилось в мою сторону.
Что бы сделал любой здравомыслящий человек на моем месте? Правильно. Дал бы деру. Именно поэтому я подобрал с пола какую-то железяку и метнул в странную фигуру. Звук электрического разряда на несколько мгновений оглушил, я так и не успел понять, долетела она до цели или нет. Зато фигура уже окончательно утвердилась в желании познакомиться поближе и скорректировала курс, теперь не оставляя никаких сомнений в том, что идет оно ко мне. Пусть так же медленно, как и до этого, но ко мне. А под его поступью дрожит земля, в радиусе нескольких десятков сантиметров испаряется все металлическое, от гула же закладывает уши. И знакомиться я явно не хочу.
До окон слишком высоко. Идет оно хоть и медленно, но сейчас уже практически в центре цеха. Даже если я и успею пробежать мимо, не факт, что на той стене есть дверь. И не факт, что я успею вернуться. Вернувшись к двери, через которую зашел, пару раз приложился об нее организмом и с сожалением признал, что она заперта. Что делать?
Приготовившись в панике пробивать дверь лбом, я не сразу сообразил, что вижу недалеко от первой двери вторую - меньше - и ведущую явно в какие-то подсобные помещения цеха. А даже, если и не подсобные, выбирать мне особо не из чего. Наверное, лишь благодаря какому-то чуду эта дверь оказалась открытой.
За дверью обнаружился длинный коридор, похоже, огибающий здание или как минимум идущий вдоль одной из стен цеха. Его конец терялся в темноте и разглядеть детально не представлялось возможным. Да и разглядывать не очень хотелось. Больше всего на свете хотелось окопаться и спрятаться от пронизывающего до самых внутренностей, гула.
Метнувшись по коридору, я едва не налетел на девушку. Девушка то ли восточных кровей, то ли больше похожая на потомка американских индейцев прижала палец к губам в уже знакомом жесте. Не сильно надеясь на помощь, я все же остановился. Звать сюда ту электрическую фигуру она вроде не торопилась. Да и выглядела до удивительного банально после того, что я здесь уже встретил. Одетая в какой-то светлый брючный костюм. Пожалуй, сходства с индейцами ей придавали только два ярких перышка, вплетенных в убранную за ухо косичку.
- Кто вы?
Не так просто удержаться от вопроса, даже в подобной ситуации. Она словно повторила жест, прося тишины.
- Сюда, – индианка поманила меня к одной из открытых дверей и указала на стол, укрытый скатертью до самого пола. Похоже, здесь когда-то была то ли кухня, то ли столовая, то ли комната отдыха. – Спрячься. Когда он пройдет, вернись в первую дверь, там открыто окно.
Сказав все это, она развернулась… и растворилась в воздухе. Толком обалдеть мне не дал ставший уже знакомым электрический треск, обозначившийся в начале коридора. Не утруждая себя лишними размышлениями, я рыбкой нырнул под стол и затихарился, мысленно молясь всем богам, чтобы электрический силуэт не вздумал шарить по комнатам. Тогда мне живым точно отсюда не выбраться.
2.
Говорят, самая страшная пытка – ожидание своей смерти. Только сейчас, видя под столом, с защитой от чего-то ужасающего в виде непрозрачной, и на том спасибо, скатерти, я в полной мере проникся тем, насколько это утверждение верно.
Казалось, что сердце колотится где-то в голове, мешая связно мыслить, с меня сходило десять холодных потов, а нервы сдавали по мере того, как электрический треск и пробирающий до самой печени гул приближались по узкому коридору. К тому моменту, как в дверном проеме появилась знакомая уже черная фигура, я успел помолиться всем известным мне богам и парочке незнакомых, составить несколько планов побега, и я почти решился на рукопашную схватку.
Однако все мысли махом вылетели, когда я снова увидел Это. Оно лениво шаркало мимо комнатки, в которой я затаился под столом, изо всех сил прикидываясь его ножкой, перестав даже дышать, но заглядывать или обшаривать помещение – не торопилось.
Снова начать дышать я осмелился лишь тогда, когда оно прошло мимо и, как я надеялся, отошло на пару шагов от комнатки. Выждал еще с полдесятка минут, но гул лишь удалялся, что давало надежду на то, что оно не затаилось за стеной в ожидании легкой добычи. Все это было мне на руку. Лишь после этого, не в силах совладать с собственными нервами, я выбрался из-под стола и выбежал из комнаты, искренне надеясь, что призрак индианки меня не обманул, и окно действительно окажется открытым.
Успешно вывалившись из окна, я шмякнулся тушкой на какие-то листы шифера, сломав парочку, и задумался над дальнейшими перспективами. Что делать? Искать Леху или не искать? Куда он мог побежать? Мог удрать с завода и отправиться домой. Но, хочется верить, что он бы меня тут одного не бросил. Значит, он еще тут. И как раз здесь начинаются проблемы, потому что «Тут» весьма большое. Так куда идти его искать?
Повалявшись еще немного, но так и не придя к единому знаменателю, я поднялся со своего неудобного ложа и принялся бродить по территории, периодически выкрикивая имя товарища и стараясь держаться подальше от больших корпусов. Кто его знает, как еще там нечисть водится?
Убив таким бесчеловечным образом несколько часов, я выдохся и примостился отдохнуть и перекусить у небольшого домика-не домика, будки-не будки, непонятного небольшого строения без окон. Предварительно проверив то на предмет гула. Не обнаружив этот самый гул, я скинул рюкзак с барахлом и, примостившись на нем, уже был готов покончить с первым из бутербродов, когда внутри домика послышался шум.
- Кто здесь?
Показавшаяся из дверного проема фигура в первую очередь наводила на мысли, что ее обсыпали мукой. Белая. Абсолютно все в этом человеке было белым. Волосы, кожа, одежда. Да и сыпалось с нее что-то похожее то ли на сильный приступ перхоти, то ли муку.
Встряхнувшись, белый человек осмотрелся и остановил свой взгляд на мне. Теперь мне удалось рассмотреть его получше. Нет, он определенно не был чем-то обсыпан сверху. Он просто был белым. Кожа местами слоилась подобно старой краске, обнажая под белой кожей такое же белое мясо. В белых волосах иногда удавалось рассмотреть остатки золотистого оттенка. Определить изначальный цвет его джинс не представлялось возможным. Да и у ног уже собралась небольшая кучка белой пыли. Лишь глаза казались живыми, они сохранили свой серый цвет.
- Еще один с рюкзаком. Да откуда ж вы сегодня беретесь?
- Вы видели сегодня еще кого-то с рюкзаком? – осторожно осведомился я, поднимаясь и подхватывая свой рюкзак, готовясь сорваться с места при малейшем проявлении враждебности с его стороны.
- Да, пробегал тут мимо один, – белый человек закашлялся, обдав меня облачком меловой пыли. – К зимнему саду побежал. Орал громко.
- А это куда? – вряд ли наша вылазка совпала с еще чьей-то, так что, скорей всего, побежавший был именно Лехой.
Но, даже если и нет, то в компании другой живой души мне будет явно спокойней.
Белый неопределенно махнул рукой влево от моего местоположения и скрылся обратно в домик, явно не намереваясь продолжать беседу. Однако. Быть может, что он, как та "девочка-наоборот", решил отправить меня к кому-то из своих друзей, чтобы те разнообразили рацион за мой счет. А может быть и нет.
Так и не решив, стоит ли идти в указанную сторону, поймал я себя на том, что ноги несут меня аккурат в указанном направлении. Ну, ладно. Буду осторожней, осмотрительней и, на всякий случай, прислушиваться. Авось - не сожрут.
Признаться, зимний сад я представлял себе как-то иначе. Но сейчас это были скорее руины сада. Первый этаж здания, где он располагался, изрядно осел под землю, перекосившись. Когда-то, находившийся на втором этаже, этот сад сейчас представлял собой изрядно покореженную конструкцию из рам, с чудом сохранившимися в двух или трех местах стеклами. В центре наклонного сейчас пола возвышалась конструкция, в которой угадывалась то ли клумба, то ли что-то схожее. Несколько похожих, но более узких и длинных, располагались вдоль стен. Местами даже сохранились большие кадки с высохшими в них растениями. Всю эту красоту сейчас увивали останки растений, умерших здесь, и более-менее живые новые, выросшие из занесенных ветром семян.
Обойдя умершее великолепие по кругу, я понял, что орать смысла нет. Лехи здесь не было. А если и был, то следов он не оставил. Ну, по крайней мере, можно спокойно пожевать, прежде чем продолжать поиски. Сев на бортик центральной клумбы, я распаковал свой перекус, но утолить голод сегодня, похоже, было не суждено.
- Эй! - только и успел возмутиться я, когда нечто похожее на небольшую пятерню, перемазанную землей, выхватило мой бутерброд, и стремительно скрылось за спиной.
Подскочив и уронив рюкзак, я лишь успел краем глаза заметить нечто смахивающее то ли на средних размеров собаку, то ли крупную обезьяну, с отчетливым гнилостным запахом, удирающую в сторону одной из стен, с целью скрыться в растениях на клумбе.
- Ты кто?
Обратился я к существу, неуверенный в том, говорит ли оно, и потому, не сильно ожидая ответа.
- Это ребенок. Дитя. Не вздумай его обижать.
Ответил кто-то за спиной, вновь заставив меня резко развернуться, едва не утратив равновесие. Передо мной уже стояла знакомая «индианка», задумчиво перебирающая перышки в косичке.
- Так это вы, – ожидал я кого угодно, вплоть до говорящего цветка, который к тому моменту уже наполовину переварил бы мою ногу. – Спасибо, что помогли спрятаться от высоковольтного.
- Мы знакомы? – девушка села на облюбованное мной место и, взяв в руки бутерброд, подманила странное существо, при ближайшем рассмотрении действительно оказавшееся… ребенком. Давно умершим и пропахшим тленом и землей ребенком.
Подойдя, боязливо косясь в мою сторону, ребенок ловко сцапал мой обед, и не менее ловко скрылся в листве проросшего тут незнакомого мне растения. Из листвы раздалось бодрое чавканье.
- Да, знакомы. Вы помогли мне спрятаться в том цеху с электрическим силуэтом. Что здесь происходит?
- Это возможно. Возможно, что вы знакомы с одним из моих… воплощений. Но это было в другое время. Позже, чем здесь, поэтому здесь мы с вами не знакомы, – еще больше запутала меня индианка.
- Ничего не понимаю. О чем вы?
- Я бы посоветовала вам отсюда уйти. Но, может быть, уже поздно. Это место могло запомнить вас. И тогда вы отсюда уже не выберетесь. Понимаете… - она перевела взгляд и серьезно посмотрела на меня. – Это место когда-то было живым. Как единый организм. А потом его бросили. Люди стали покидать его, а оно стало умирать. Никто не хочет умирать. И оно стало… запоминать людей. А потом воссоздавать их. Воссоздавать именно так, как запомнило. Все же, если у него и есть разум, он отличается от человеческого. Не все и не всегда получалось гладко. Для того, чтобы дать жизнь, воспоминанию нужна живая энергия. И чем больше этой энергии, тем больше здесь тех, кто не в силах покинуть завод. Наверное, вы назвали бы нас монстрами. Оно не всегда может все вспомнить правильно. К примеру - я, оно запомнило меня, но в разное время. У меня много воплощений, но завод помнит меня в разных местах, в разное время. Допустим, здесь я пятнадцатого мая, все мои воплощения, который завод запомнил после этой даты, будут помнить о том, что мы с вами знакомы. Все что раньше – нет. Или это дитя. Так завод запомнил ребенка одной из сотрудниц, он любил играть в зимнем саду… а теперь вынужден здесь жить. Все это не просто понять.
Да уж. Не то что непросто. Вообще ничего непонятно. Энергия, воспоминания, люди, монстры. Сколько же еще здесь может быть таких, как тот электрический или белый, или девочка?
- Я ищу друга.
- Он не приходил сюда. Возможно, завернул в разрушенный цех по дороге. Целым там остался только подвал. Но все же. Я настаиваю, что вам нужно покинуть это место.
- Но…
Договорить я не успел. Индианка вновь истаяла в воздухе подобно дымке, буквально за пару мгновений, оставив меня в компании рюкзака и ребенка, который уже расправился со всем моим обедом.
Похоже, делать нечего. Придется навестить тот подвал. В такой компании оставаться я особого энтузиазма не испытываю.
3.
Наверное, нет ничего более неестественного для человека, чем ползать под землей. Все эти шахты, метро и прочее, прочее, не просто так ведь подобная работа должна хорошо оплачиваться. Подземелье давит на психику и пробуждает все то, что загнано на самые задворки сознания. То, что принято называть древними инстинктами и страхами.
Ворох именно таких мыслей крутился в моем мозгу, раз за разом выцепляя и заставляя всплывать в памяти все страшилки про подземелья и подвалы, которые я когда-либо читал или слышал, пока я пробирался по узкому проходу, цепляя стены локтями. Кто вообще придумал в производственных помещениях делать такие узкие лестницы? Радовало только то, что тут по крайней мере были чьи-то следы на пыльном полу, а значит, был шанс, что мой товарищ забрался именно сюда. Только вот… зачем?
"Найду – голову оторву", – мрачно пообещал я в темноту, споткнувшись о какой-то, почти невидимый в темноте, кирпич, и нырнул в рюкзак в поисках фонарика.
Темнота отозвалась на мое заявление более чем скептически, пофыркав, и поскреблась о невидимую, металлическую, судя по звуку, поверхность.
Только чудом вывалившийся из онемевших пальцев фонарик не разбился, упав мне на ногу всем своим весом. Обогатив словарный запас темноты непечатными конструкциями, я поднял фонарик и включил его. Темнота неохотно расступилась, позволив мне осмотреть место, в котором я оказался.
Наверное, некогда подвал представлял собой великолепное зрелище. Теперь же это место было лабиринтом из стен, пробивших потолок металлических конструкций, и местами засыпанных переходов. Инстинкт самосохранения изо всех сил вопил о том, что сейчас самое время все бросить и драпать куда-нибудь в сторону выхода, предварительно старательно вычеркнув из памяти все, что я здесь видел. Иначе вон та наклонная штука, похожая на сложившуюся колонну, вполне себе может сложиться и дальше, накрыв особо любопытного «спасателя», и никто никогда уже не найдет здесь моих останков.
Привычно отмахиваясь от инстинктов и внезапно проснувшейся во весь рост клаустрофобии, которой не наблюдалось даже в «шкуродерах», я при помощи фонарика и шестого чувства изучал отчетливые, свежие следы на старой пыли. Не нужно было быть следопытом, чтобы понять, что совершенно недавно тут кто-то прошел в гадах сорок пятого калибра. Явно не дюймовочка. Пришлось идти по следам, время от времени останавливаясь и потирая с полдесятка свежих шишек, появляющихся в результате слишком близкого знакомства с выступающими частями покореженного потолка. Хорошо хоть острого ничего не торчало. Или, по крайней мере, мне не попадалось.
Попетляв по лабиринту, следы свернули в одну из комнат. Повернув за следами, я толкнул приоткрытую дверь и остановился. Следы вели до противоположной стены и там обрывались. То ли Леха все же освоил прохождение сквозь стены, то ли телепортацию. Ни одно, ни другое мне пока подвластно не было. Пришлось снова остановиться и осмотреться.
Не возьмусь судить, что в этой комнате делали, и для чего она была предназначена, но здоровенная квадратная труба спускалась с потолка и заканчивалась метрах в полутора над полом широким раструбом. В полу же, в свою очередь, в квадратном отверстии было нечто, что наводило на мысли или об измельчителе, или о мясорубке. Ни то, ни другое, особого интереса не вызывало. Поведя лучом фонаря вдоль стен, я обнаружил у одной из них несколько почти истлевших деревянных ящиков. Ну, в принципе ими убранство этой комнатки и ограничивалось. «Ну, и куда мог деться этот кент?»
Луч фонаря остановился на стене, забавным образом обозначив на ней мою тень. Четко обрисованная в круге света она явно была без рюкзака. Да и какая-то странная в целом. Стоп. Мою тень? Каким образом на стене может быть моя тень, если я стою к стене лицом, а фонарь держу перед собой?
Толпа мурашек, рванувшая вниз по позвоночнику, лишь на долю мгновений опередила действия тени, которая, сделав мне ручкой, шмыгнула из круга света, слившись с окружающей меня темнотой. Испугаться я не успел. Ощутив весомый толчок в спину, я сделал несколько шагов вперед и сумел остановиться только одной ногой на краю квадратной дыры в полу, оперевшись руками о трубу из потолка. Именно в этот момент механизм в полу пришел в действие, легко подцепив шнурок кроссовка зависшей над ним ноги и легко сдернув этот самый кроссовок с конечности.
Несколько томительно долгих секунд я наблюдал, как кроссовок превращается в кучку конфетти, и понимал, что меня по большому счету спасла моя же безалаберность. Если бы кроссовок был завязан, ногу я вытащить скорей всего не смог бы. И тогда дополнил бы кучку конфетти своими кровавыми ошметками.
За спиной что-то зашуршало. Не дожидаясь нового толчка, который точно отправил бы меня в гости к кроссовку, я оттолкнулся от трубы, приземлился на пятую точку, и не меняя положения, спиной вперед, вышуршал из комнатки. Едва я достиг двери, как механизм остановился. В глубине комнаты что-то снова зашуршало, а потом стало настолько тихо, что в ушах звенело. «Странно, что я до сих пор не встретил ни одной крысы». Хотя, что-то мне подсказывало, почему их тут нет.
Выбраться из подвала было сложнее, чем забраться, потому что следов я не нашел. Ни тех, по которым сюда пришел, ни своих. Пришлось поплутать, вздрагивая каждый раз, когда эхо собственных шагов или движений отзывалось в глубине подвала неприятным шуршанием. Не знаю, сколько раз я возвращался к этому же помещению, но в конце концов все же сумел найти лестницу, ведущую вверх, по узкому проходу.
На свежем воздухе пришлось переобуться, благо запасной комплект одежды и обуви - это то, что всегда должно быть с собой.
Со словами «чтоб ты подавился», пожертвовав подвалу и второй кроссовок, я решил выбираться с завода и поднимать по тревоге всех, кого смогу.
***
Следующие несколько дней ушли на то, чтобы доказать полиции, что я не сумасшедший, а еще на попытки связаться с Лехой, или по крайней мере с кем-нибудь из его семьи, или друзей. Но он нигде не объявлялся.
А на четвертый день Леха сам появился в «аське»:
- Привет. Ну ты чёрт. Куда делся? Собака с милицией тебя искала. Как ты удрал с завода?
- Какого завода? Окстись.
- Издеваешься? Ты как из того особняка удрал, я тебя полдня разыскивал. И еще три дня всех знакомых на уши ставил. А ты, шут, удрал? И где ты шарился три дня?
- Ты о чем вообще? Я тебе еще неделю назад сказал, что к родственникам в деревню уезжаю, а там такая глухомань, что ни один телефон не ловит. Только сегодня вернулся.