- Всех напоила, накормила, спать уложила. И-и-э-эх, жаль ступы у меня нет.
Маруся-большая вышла во двор. Под крышей крытого двора стояли три велосипеда. Один большой, с высокой рамой и ручными тормозами, этот был Ивана Ивановича. Второй поменьше с мягким и широким сиденьем, Маруси Филипповны. И самый низенький с боковыми опорными роликами, Маруси-маленькой. Маруся взялась за велосипед внучки… Ну, он просто мешался, надо было отодвинуть. Включила фонарь, прикрепленный к рулю своего велосипеда и двинула в сторону Дивьей горы.
Попасть туда не сложно дороги все на это место хожены-перехожены. Но если плохо знаком с местом, то есть шанс промахнуться, и выйти на другую высоту, не на Дивью гору. Тут, как будто чёрт вас путает, и вы начинаете переходить с одной горки на другую. Это и пешему не просто вверх-вниз, а со спортивным снарядом для хрупкой женщины непосильно быть. По еле видным приметам Маруся выехала к нужной вершине. Тут скамеечка, крест у откоса, луна хоть и не полная, но достаточно светло, чтобы видеть, что Маруся достала из своего маленького рюкзачка револьвер и термос с двумя пластиковыми чашками.
Сначала один выстрел, через три секунды сразу без задержек два подряд. После того, как револьвер спрятала обратно в рюкзак, не спеша открыла термос и стала разливать чай по чашкам. Через шесть с половиной минут объявился Кыжа.
- Доброго здоровья, Маруся!
- Ну, здравствуйте, милостивый государь. Чего припозднились с визитом намедни, да ещё и внучку мою в лес затащили без спросу, без вопросу? Я чуть не поседела от страха, дом три раза кругом обежала, аж пятки сверкали, а они зайчиков смотрели. Ты же, Кыжа, не мог не слышать, как я её звала-кликала?!
- Доброго здоровья тебе, Маруся. Я же возвращался, проверял дошла ли, не дошла ли… А когда ты позвала, она уже и обратно домой ходу дала…
Виновато ответил Кыжа.
- Спасибо, что приглядел за ребёнком, но впредь будь любезен, дай знать, что это ты, а не матёрый волчара и не вепрь...
- Прости Христа ради. Не додумал маленько. Ей Богу, больше не повторится.
- А вот это как раз и надо, чтобы повторилось. Способная она. Читает с четырёх с половиной лет, с пчёлами без лишних тренировок влёт справилась. Как раз твоя помощь и нужна будет, пока её память и душу интернет не испортил. Мать её не способная была. А Вот Маруся одарённая.
- Сама-то ты не шибко её обучением и воспитанием озабочена: Без неё больше дел делаешь…
- Я своего не упущу, с меня академии и университеты, а ты фундамент помоги оформить. Такой школой, как у тебя, грех не воспользоваться. Угощайся чайком. Я не крепкий заварила, как ты любишь. Как спячка прошла, почему на целый год позже объявился? Или тебя охотники выгнали из нашего леса?
- Выгонят они меня, как же?! Я смотрел, у тебя дым с трубы не шёл, вот и я не шёл, пока святой воды не стало надь. Да и убедиться надо было, что ты – это ты. Призраки одолевают мой ложок. Я его окропил по кругу, они и не подходят больше. Жуткие типы - матерятся, аж свет не мил становится, мир потерять – раз плюнуть из-за них… Видать кто-то из браконьеров, или ещё каких лихих людей осквернил место, пока я спал, да мало ли что… Ну, а у вас какие новости?
- Замуж я вышла. Священник теперь на селе у нас новый. А дыма с трубы нет потому, что газом топим. Работный люд в городе опять революцию готовит, акции гражданского неповиновения устраивают, но до оружия им не дают добраться.
- Интернет, что такое? Новая бесовщина, что мозги людям портит?
- Рассказывала я тебе, это как радио с телевизором, только там передач гораздо больше, и человек может ещё и сам такие передачи делать и в интернет запускать как письма, как кино, или музыку, забыл что ли?
- Ага, начал припоминать. Да из-за этих вояк-матершинников память расстраивается, мира в душе нет. Привезешь ещё воды святой? Я хочу побольше круг освятить. Они сейчас хоть близко не подходят, но иногда слишком громко ругаются - души неупокоенные.
- Я думаю, что можно ещё лучше придумать, чем агиасмой окропить. Мы чин освящения проведём по всем правилам и батюшку для этого упросим. А вокруг ложка забор поставим. Я уже всё продумала, пока ты спал. Эту землю я оформлю в долгосрочную аренду, устроим тут что-то вроде заповедника. Только тебе придётся мне помочь. Брусочки нужны будут те самые царские-колчаковские. Два должно хватить, но лучше три. А то мой муж всё приданное на науку извёл. Хорошо, что толк от этого есть. И про золото не говори ни Внучке, ни Ивану.
- Ладно, откопаю, но там грунт сыпучий сложно. И раз уж ты дома, тогда я сразу и к тебе. А как ты дашь знать?
- Музыка играть у меня будет, уши навостришь, как скрипочки услышишь, так и поспеши ко мне за баню.
- Слышал я тут на опушке, какую нынешние людишки музыку крутят, жуть. Но я на твой вкус надеюсь. Жду чего-нибудь приличного. Ойстраха ещё у вас помнят?
- Поищу в интернете, там всё есть.
- Ойстрах, и в бесовском интернете???
- Не такой уж и бесовской, это же кому как его хочется использовать, так он и вертится к людям. Хочет человек - он к нему передом, хочет другого – он задом.
- Опять не оградил вас всевышний от вашей же свободы… Ух, я бы на его месте понаставил бы заслонов то.
- Давай сначала заборами займёмся и созданием заповедника вокруг твоего ложка. Эти заслоны нам с тобой поважнее будут, чем божий оберёг в виде ярма на шее. Тебе бы с батюшкой нашим подискутировать, а не со мной. Ещё чаю налить?
- Ой, спасибо, давай-давай!
- А нут-ка двинься, лохматый.
Маруся присела рядом. Ещё минут пятнадцать допивали чай с карамельками. Шоколад Кыжа не переносил на дух. Говорил, не наших лесов и полей продукт. Людям и то не всем можно, а Кыжам болеть от него не один месяц, если поедят. В общем, каждой душе своя особая мера во всём, и своя диета.
Возвращаясь домой, Маруся встретила местного егеря. Тот давай расспрашивать, не видала ли она, кто в стороне Дивьей горы стрелял. Пришлось наврать, что на другом берегу со стороны Знаменки, петарды взрывали, приехали на машинах, да укатили восвояси. А там как раз пара авто на стоянке у дороги была, палатки сворачивали ещё засветло, но остались на вечерний клёв. Их с горы не видно, но габаритные огни легковушек хорошо, да то, как они уехали, почти одновременно с уходом Маруси и Кыжи.
- Не слыхала, как наш охотничек то с ума спятил?
- А что такое?
- Белочка к нему пришла, не иначе. Говорит, что видел зверюгу, как кабан, а следы оставляет волчьи. Хотел выследить, да подстрелить. А у него у зверя, ни тропы, ни лёжки, ни помёта. Ну, точно белочка.
- Что я белок не знаю? Ты, Степан, про какую-то неведому зверушку рассказываешь. Мне столько самогона не выпить, чтобы такое придумать, или чтобы такое привиделось. Особая белочка та, особая.
- Так я и говорю. А чего ты в ночи, с кладбища что ли? Покойников не боишься?
- А чего нас бояться? Размеры я с оградки снимала для прабабушки. Работы много, вот и приходится припоздниться. Похоронена она там у нас. Приходит спать не даёт, говорит: «Отслужите панихиду, и оградку новую поставьте, да чтобы красивее, чем у сестры её сводной.» Надо уважить старушку.
- Да про неё до сих пор легенды ходят. С такой бабушкой лучше не спорить. Ну, бывай.
- И ты, Степан, будь здоров. А взрыватели те уехали, я сама видела.
Позже только до егеря дошло, что рыбаков Маруся с кладбища видеть не могла.
- И кой леший её на берег потащил? - Да махнул рукой - Оградка и оградка. Моё то, какое дело? Ружья же при ней не было, дичи тоже. Да и не охотилась она отродясь тут никогда. Это любой скажет. Только травы собирает. Травница она знатная - не хуже прабабки и бабки её. Пол села лечит. Вот с мужиком только ей не повезло. Нелюдимый какой-то, и не работает нигде. И на что живут? Пенсия, наверное, хорошая. И ведь никому не говорит, сколько. Буржуины, блин, тайные.
- Ну, Кыжа, ну балбес – думала Маруся – сколько раз предупреждала, чтобы был осмотрительнее, опять охотникам на глаза попался. Добро, что нашим, им алкашам никто не поверит про чудо-юдо? А придут, кто с камерой и снимут? Переполоху наделают. Нет - надо скорее землю застолбить, хотя бы вокруг ложка.