Утро. Район «Юноны». На небе не облачка. Солнце начинает припекать. Я иду вдоль ржавых трамвайных рельс по улице Казакова. Состояние отвратное меня трясет и ломает «на отходняках», тем не менее карманы пусты, а деньги на «лечение» необходимы. Стараюсь об этом не думать. Отвлекаюсь тем, что смотрю в левую сторону, на лес портовых кранов, вместе со складом контейнеров, которых здесь, по-моему, бесконечное множество.
Денег нет даже на проезд. Пот ручьем сочится из всех шелей, ибо печень уже отказала, поэтому гидролиз выходит только через ссанину и поры в коже. Шмон от меня стоит отвратный. Мерзко даже самому. Смотрю на свое мерзкое отражение в зеркало автомобиля, припаркованного у «дома-кораблика», становится тошно. Шепчу сам себе:
-Ну и рожа у тебя Шарапов!
Делаю несколько шагов дальше, внезапно происходит резкий спазм. Меня сильно рвет на асфальт какой-то зеленой гадостью, при этом из носа вылетает сопля до самого пояса. За неимением платка вытираю это безобразие своей тенниской с венком. Капли соплей быстро застывают на ней на палящем Солнце, они образуют грязное черное пятно. Я осознаю, что стал похож на бомжа, во время перехода через проспект «Маршала Жукова». Нереально хочется пить. Воды! Простой, воды. Даже на ****ную минералку нет мелочи. «Аскать» у прохожих в таком виде просто невозможно, ибо каждое произнесенное слово вызывает адскую головную боль.
Пройдя еще две остановки нахожу пустую пластиковую «колобаху от Блайзера», чувствую, что она мне пригодится. Действительно через еще одну остановку вижу торговый комплекс. Захожу в него, поднимаюсь на третий этаж на котором находится «ресторанный дворик». Пробегаю его, быстрым шагом следуя в сан узел. Там из-под крана наполняю пустую тару. От жажды теперь не умру. По дороге мелкими глотками хлебаю мерзкую, теплую воду, отдающую болотной тиной, но это лучше, чем ничего. Рядом с виадуком метро Автово, а также кладбище. Вспомнив, что покойникам наливают водку, прикрыв ее сверху хлебушком сворачиваю на него. Это конечно вандализм грабить мертвых, причем совмещенный с неуважением. Хотя жмурикам водка с закуской ни к чему, а мне просто необходима, ибо не выпив ее чувствую могу пополнить их ряды.
Обойдя весь погост, обнаруживаю лишь четыре выдохшиеся стопки дрянной водки, немедленно их употребляю. Хоть это ни о чем не говорит «ни в голове, ни в жопе», это ни о чем. По выходу из «царства мертвых мне становиться немного легче. Уже не так тяжело говорить, поэтому у станции метро Автово «настреливаю» несколько сигарет, вместе с полташкой мелочи, на которую беру банку самого дрянного пива. Открываю на ходу ее. Постепенно жидкость «проваливается», становиться полегче.
Около следующей станции метро Кировский завод выкидываю пустую банку в урну. Слегка отклонившись от курса сворачиваю на улицу Васи Алексеева. В конце этой небольшой, промышленной улице есть продуктовый магазинчик. В нем работает моя подруга по имени Оля. Это добрейшей души человек, она всегда займет пару соток или даст в долган «пузырь», который я понятное дело не отдам.
Вскоре стою у входа в него. Курю последнюю сигу. Выходит, искомая мной подруга. Очки и дорогой костюм очень даже к лицу этой деловой девушке. Она с презрением смотрит на меня, делает с презрением замечание:
-Опять нажрался как животное! Как тебе не стыдно, в нарколожку или в тюрьму таких надо! Когда уже прекратишь!?
Потупив взгляд в асфальт оправдываюсь:
-Оленька, солнышко, прости пожалуйста, если не спасешь, просто умру! Выручай, ты ведь знаешь, как мне надо!
-Не солнышко я тебе пьянь подзаборная, у тебя есть жена мудила!
-Ну а че а у тебя есть муж, будем любовниками,- по-идиотски хихикаю я.
Ольгуша долго пререкается, но после пяти минут пререканий не выдерживает и приносит со склада «пузырь» самой дешевой водки, дает пачку сигарет и строгое наставление:
-Так вот тебе, что ты просил, а теперь вали отсюда на болт, ты меня перед коллегами позоришь.
Дико извиняюсь перед «спасительницей», кладу в бэг за спиной пузырь и удаляюсь обратно в сторону проспекта Стачек. Шагаю дворами в сторону центра. На ходу просто сгораю со стыда, но только бутылка в портфельчике радует мою пропитую душу.
Перехожу проспект в неположенном месте у Кировского ЗАГСа. За ним находится пустырь, с полузаброшенным шестиэтажным зданием. Видимо оно должно было стать еще одним корпусом Кировского завода, но стройку остановили из-за Горбачевских реформ, с дальнейшим распадом СССР. Хотя и без него завод-гигант, можно сказать является «городом в городе».
Сажусь на скамейку в скверике, у дворца бракосочетаний. Пью водку прямо из горла, запивая отвратной водой, что я набрал. Алкаха весьма быстро «проваливается». Закуриваю сигу, откусив половину фильтра, ибо для меня она кажется слишком легкой. Наконец-то ломка с похмельем постепенно меня покидают. Можно даже сказать, что мне чисто символически хорошеет.
Неожиданно внутри начинает говорить злость. Она неистовая и безудержная. Чувствую ненависть просто ко всем собутыльникам, друзьям – наркоманам, простым людям, идущим в ста метрах от меня по тротуару. Со мной часто подобное случается, но в этот раз почему-то особенно сильно. Скрипя зубами делаю еще один большой глоток водки, занюхав его рукавом. Хочу кого-нибудь убить! Сегодня превосходный день для смерти. У меня остается ровно пол бутылки, встаю и шагаю дальше, спрятав пойло в портфельчик.
Следующую «остановку» я делаю напротив псих диспансера за Нарвскими воротами. Напротив, места в котором людей ставят на учет за алкогализм, я сижу и хлещу дешевую водку, запивая водой из-под крана. К сожалению после второго глотка, запивка кончается. По этой причине набираю воду в туалете диспансера.
Люди в белых халатах по дороге в сортир смотрят на меня с опаской.
Вновь выхожу на улицу, добив «пузырь» прямо на выходе из богодельни. После этого продолжаю свой путь.
Перехожу Обводник, начинает слегка «штормить», тем не менее дохожу до нужной мне набережной реки Фонтанки.
Мой путь идет к жирной, вместе с тем не реально тупой барыге Вике Сраковой. Внешний вид у нее такой же страшный, как и моя жизнь. Впринципе как и человек она тоже говно. Сейчас главное не думать о тех злых вещах которое я хочу сделать с человечеством. Наоборот придется сыграть спектакль, немного улыбнуться и все время давить на жалость. Только в этом случае она «насыпет» мне «халявного стаффа» да еще и нальет чего-нибудь вкусного.
Звоню по домофону в квартиру номер восемьдесят восемь. Долго идут гудки, никто не отвечает… Как жаль, что я пропил мобилу, мог бы заранее набрать жиробасину. Наконец из динамика доноситься недовольный, сонный голос шлюхи:
-Кто там!?
-Свои! – как можно более серьезным голосом отвечаю я.
Дверь открывается. Несмотря на усталость, бегом залетаю на четвертый этаж. Нужная мне дверь уже открыта. На пороге стоит одетая в рваный халат Вика. Какая же она жирная и страшная. Волосы торчат в разные стороны как у дикобраза, под глазами огромные мешки от каждодневных попоек вместе с «ширевом». Да и сами поганые зенки еле открываются. Из плохо застегнутого халата торчат мерзкие жировые складки в районе пуза. Дура еще зачем-то сделала пирсинг в пупке, из-за которого его хозяйка выглядит еще отвратнее. Так же волосатые ноги, с корявыми татуировками, больше похожи на свиные копыта. Хочется придушить эту мразь прямо здесь.
Тем не менее, как это часто бывает засовываю свою гордость с самоуважением в задний проход, жалобно произношу при этом:
-Привет Викуля, ты как?
-Без тебя было хорошо, спала! Не пойму не мог позвонить заранее!?
-Извини киса, телефон украли, - виновато оправдываюсь я чувствуя себя полным дерьмом.
-Ясно, опять пропил? – зевая лениво говорит барыга.
Хитрая сучка, сразу «раскусывает» меня, однако добавляет радостную вещь:
-Проходи раз приперся, вещай чего-нибудь интересное, я уже не засну по-ходу, жестом приглашает меня Виктория на кухню.
-Наливай, мать коли не шутишь!
Жиробасина тяжело вздыхает, одышка у нее, похмелье, или просто я ей так не приятен. С презрением она достает из раковины два граненных стакана. Молча изучая мое лицо наполняет их. Удивительно, но коньяк даже не паленный, если судить по запаху. Этот аромат сразу же «включает мою наглость» поэтому возмущенно интересуюсь:
- А как же запивать?!
Вика с ненавистью в глазах наливает мне половину недопитого чая. Сама же она выжирает коньяк по-мужски, не чокаясь со мной, без запивки и закуски, просто занюхав рукавом\. При этом громко рыгает на всю кухню.
Надо переступить себя, как-то ее задобрить. Выпиваю свою порцию коньяка, запив чаем и наигранно добрым голосом говорю:
-Ваше здоровье, уважаемая!
Жирдяйка робко улыбается. Оно и понятно, с такой внешностью как у нее она редко привыкла слышать комплименты в свой адрес. Хотя к Вике часто приходят наркоты и трахают ее, видимо они делают это молча. Если честно не пойму, как таких уродин можно вообще шпандорить, при взгляде на них лишь опускается все что только можно.
«Создание» тут же наливает еще по граненному стакану, поднимает свой не раз сломанный шнобель вверх, начинает разговор сама:
-Эх Алеша, Алеша, когда ты уже повзрослеешь! Хороший ведь парень, а так убиваешь себя, женись побыстрее!
-Может на тебе, Викуля? – отвечаю я борясь с рвотным позывом. Просто у меня хорошо развита фантазия и я на секунду представил себе этот ужас.
-Я даже не знаю, бросишь вот ты бухло с наркотиками, то я подумаю, растянув лыбу до ушей кокетничает шлюха.
-Тогда выпьем за любовь, родная! – чокаясь с Викой поглощаю содержимое своего стакана.
Выпив Виктория сразу доливает «пузырь» в нашу «граненную тару». Плохо, что хорошего коньячка больше нет, зато судя по настрою, ехидной улыбке, у жиробасины есть лавэ, значит мы сходим за добавкой. Надо перевести для сего беседу в другое русло. Тоном эксперта констатирую грустный факт:
-Эх Викуль, что-то «спиды» из города пропали. Раньше их достать было легче чем паленную водку. Мне особенно. Сходил на «Юнону» там любой «вес», на который есть лавэ.
Викуля вздыхает, снова выпивает из своего стакана «в одну харю» и лезет ко мне с поцелуями, при этом тоном пьяной школьницы шепчет:
-А у меня есть «амфитоз» почти всегда, жил бы правильно, я бы угощала тебя каждое утро! - после этого более прагматичным голосом просит: -милый возьми еще конины, ты же помнишь где магазин? – с этой просьбой жирная клуха протягивает мне пятифон, вместе с ключами от дома.
Выйдя на улицу, я думаю: «Может не возвращаться? Ключи есть, выставить падлу через пару дней на хату, забрав все «драги»». Однако несколькими секундами спустя понимаю абсурдность этой идеи:
-Во-первых, курица знает где я живу и может легко сдать меня своим наркошам, или даже «мусорнуться»
-Во-вторых, - барыги, они хитрые может поменять замок, или дже устроить засаду.
-В-третьих я безумно устал ходить за сегодня, надо при»лечь отдохнуть, скурить несколько «точек», к тому же «кукан дымит», Вика хоть и уебище можно разок дать в голову. Жены то у меня давно нет, так только Оля думает, что есть.
По этим логическим причинам беру самой девой конины, быстро возвращаюсь домой к Сраковой. Во время подъема на четвертый этаж в моем пропитом мозгу возникает другая идея, будь я потрезвее то, наверное, избил бы сам себя за подобные мысли: «Лех ну и че что Вика наркоманка и уродка, дырка есть, а главное всегда при ней бухло и стафф. Какая тебе разница кого ****ь, а там стерпится, слюбится», - с этой мерзкой мыслью открываю дверь в Сраковский наркопритон.
Жиробасина подлетает ко мне, вновь лезет целоваться, своими сальными, жирными губами. Кто знает, может наши мысли с ней совпадают. Противным писклявым голосом, она просит:
-Любимый, давай выпьем!
Садимся за стол, по-отдельности, не чокаясь выпиваем, только чай кончился. Это не сильно меня огорчает, запиваю коньяк водой из-под крана. Моя же «подруга» нашла себя в недрах полупустого холодильника какие-то полусгнившие овощи, которыми закусывает пойло, отвратно рыгая при этом.
Когда мы «убираем» больше половины бутылки меня окончательно развозит в хлам. Я предлагаю:
-Викуля, давай может покурим?
-Давай, у меня как раз осталась единичка «камня», - радостно говорит жирдяйка.
Ее радость слегка уходит, когда она понимает, что я сам не дойду до соседней комнаты. Вздыхая озабоченная жирдяйка затаскивает меня в помещение, с большой двухспальной кроватью и тумбочкой. Помимо этих вещей в комнате стоят книжный шкаф, телик и маленький журнальный столик. На последним стоял кальян с «заветной единицей кэмэла».
Сажусь на кровать в глазах все двоиться. Умелой рукой Сракова быстро «делает плюшки», а потом раскуривает кальян. Первую пробу снимаю я. «Побаловавшись плюшками» в размере двух штук откидываюсь на кровать, сонным голосом констатируя факт:
-Родная я посплю, устал очень.
Возмущенная Вика сбрасывает с себя халат, трусы, писклявым голосом возмущается:
-Как же так, мужинек ты что даже не трахнешь меня?
Пред мои взором предстает ее ****а. Мохнатая и с раздувшимися, покоцанными «губами». Такое чувство, что жирдяйка периодически онанирует перфоратором. Вдобавок из ее «дырки» выпадает грязная окровавленная прокладка.
Эта мерзкая картина вызывает сильнейший рвотный позыв. Не выдерживаю. Рвотный поток, подобно селевому в горах, вылетает на меня, часть на кровать, часть на меня, третья часть на жирное пузо Вики.
Визгливым голосом дурочка орет, параллельно всхлипывая:
-Свинья, животное, ты все испортил! Спи мразь! – с этими словами она одевает халат,кидает пачку «спидов» на журнальный столик, добавив:
-Спи урод, а как проспишься бахни «амфыча» и выеби меня наконец! Мне плевать, что я пьяный и заблеваный, пьяный сон моментально «наносит удар». Отправляюсь в нокаут. Вырубаюсь спать.
Открываю глаза. Китайский будильник показывает семь вечера. Мне не реально плохо. Сушняк. Руки трясутся так, что ими, наверное, сейчас даже не удержать карандаш, или написать СМС просто не возможно.
Внезапно мой взгляд падает на пакетик с порошком, который лежит на столике. Вспоминаю напутствие Вики, «перед погружением» в спячку, затем осознаю, что я один в комнате с граммом «амфитоза», который спасает от ломки.
Карточкой от «Сбербанка» делаю несколько жирных «дорожек». На ней уже давно минус несколько тысяч рублей, поэтому я ее использую лишь для таких целей. Вот горе купюры нет, через что мне нюхать!? Потупив какое-то время понимаю, что напротив меня целый книжный шкаф. Хватаю первую попавшуюся книгу, это Джек Керруак «На дороге» вырываю из нее пару страниц. Из них я делаю две трубочки, чтобы нюхать через них. Не пойму Вика что ли мешает быть хиппи и путешествовать по России на микроавтобусе? Она пока путешествует только к своему барыги, по-моему, а также в пьяные мечты и наркотическую реальность. Минут пять сижу, туплю на заблеванной кровати. Неожиданно дорожка «амфа» возвращает меня к жизни. Наркотическое вещество побеждает ломку.
Мозги на короткое время встают на место. Мне становиться хорошо одновременно приятно. Чувствую благодарность к Викуле. Все же трахну ее за такой «царский подгон». Но вначале надо помыться, слишком много блевотины на мне. Кидаю заблеванную тениску на пол затем выхожу из спаьни, чтобы принять душ. По дороге вижу приоткрытую дверь соседней комнаты. Оттуда доноситься пыхтение вместе с сопением Виктории. Заглядываю в щель и вижу страшную картину: Вика делает минет какому-то уроду, явно родом не из России. Судя по виду он занимается торговлей арбузами или баклажанами.
Меня трясет от злости. Моя «любимая» мне изменяет черт знает с кем! Убью обоих, ибо «амка» хорошо включает мозг, а последний уверяет меня, что нельзя оставлять отпечатки пальцев. На кухне хватаю здоровенный Тесак, потом бегу в сторону Виктории с любовником. «Голубки» занятые перетрахом ничего не успевают понять. Я наношу несколько ударов в горло Викиному ебырю. Все стены испачканы кровью, как и Сраковская морда. Жирдяйка падает на пол, начав ныть:
-Леша зачем ты это сделал!? Ахмед мертв, нас теперь посадят!
Приходит осознание, что я переборщил, однако если выбирать путь, то надо идти по нему до конца. Вся комната вокруг меня в крови. На полу только пластиковая бутылка с дыркой и два использованных гондона. Думаю, о том, что надо как-то наказать хозяйку дома, но как я не знаю. Тут узреваю огромный, стоячий болт на теле Ахмеда, который я «вырезаю с корнем» с трупа убитого. Дура от удивления открывает рот, оно мне и надо. Засовываю в ротовую полость ей огромный член, со злым сарказмом прибавляя:
-Вот ты любишь сосать гостям Северной столицы, продолжай! В испуганных глазах жирдяйки виден животный страх, которым она поражена. Толстуха даже не пытается сопротивляться. Огромный член Ахмеда уже полностью во рту у несчастной. Это значит «залупа» на конце инструмента порвала Вике гланды. Проталкиваю член приезжего еще дальше в горло Вики. Сракова кашляет, ее тело трясет, а кожа начинает синеть. Через две минуты Вика перестает сопротивляться. Пульс на ее руках отсутствует. Смеюсь, злобно глядя в стеклянные, мертвые глаза второй жертве:
-Собаке, собачья смерть!
Потом вспоминаю, что в квартире много денег и наркотиков устраиваю обыск. Извлекаю из кошельков погибших около десяти тысяч рублей на двоих, беру «камень» со спидами и кладу в карман. Включив газовую плиту на полную покидаю квартиру. Выкинув нож в мутные воды Фонтанки, торможу такси.