Борис Николаевич зябко передернул плечами, словно ему вдруг стало холодно. Холодок пробежали по спине. Но дело было не в температуре в помещении. Такую реакцию у него всегда вызывали возникшие в голове воспоминания. Он их гнал от себя, старался не думать о тех моментах его жизни. Но потом что-то снова провоцировало их. И снова сквозил холодок по спине, и зябко передергивались плечи. Сейчас звонок сына вернул его к тому моменту, когда он пришел на квартиру к Леле с деньгами и с известием о том, что он уезжает от нее и просит ее избавиться от будущего ребенка.
Тогда Леля не закатила истерику, не рыдала. Она лишь непонимающим взглядом смотрела на пухлый конверт с деньгами, лежащий на столе, и, положив руки на живот, словно пытаясь защитить маленькую жизнь внутри себя, что-то пыталась произнести трясущимися губами, но никак не могла. Зашедший в комнату дочери поздороваться с будущим зятем отец Лели Михаил Сергеевич, лишь взглянув на оторопевшую Лелю и на лежащий на столе конверт, понял все без объяснений.
- Ах ты, щенок пакостный!
Взяв Бориса за воротник куртки одной рукой, а другой рукой схватив конверт с деньгами со стола, он вытолкал Бориса из квартиры. Толкнув Бориса к перилам лестницы, он достал из конверта деньги и швырнул в лицо Бориса эти красные и зеленые бумажки.
- Пошел вон, падаль! Ноги твоей чтобы не было больше возле моей дочери! Ты думал, если мы небогатые, то можно нагадить и деньгами все прикрыть, мразь?! Может, у нас нет столько денег, сколько их у твоего папочки, но мы не нищие, на паперти не побираемся! Я еще пока в состоянии свою семью прокормить. И внука своего без тебя выращу, гаденыш!
Михаил Сергеевич захлопнул дверь квартиры. На шум в подъезде стали выглядывать соседи. Борису было нестерпимо стыдно и гадко. Большего унижения он не испытывал никогда. Деньги, брошенные ему в лицо отцом Лели, разлетелись по нескольким этажам подъезда. Он принялся собирать их под насмешливыми взглядами, боясь, что выглядывавшие любопытные соседи позарятся на чужое. Но, когда он собрал все деньги до последней купюры и пересчитал их, оказалось ровно сто тысяч.
В последующие дни он боялся ходить на занятия, боялся, что там ему придется встретиться с Олей. Однако через неделю он узнал, что Оля взяла академический отпуск. Он снова стал ходить на занятия, готовиться к экзаменам. Но, видимо, произошедшее стало известно ребятам с курса. Его поразила пустота, образовавшаяся вокруг него. С ним не здоровались, делали вид, что не замечают его. Даже его лучший друг Димка перестал здороваться.
Кое-как сдав экзамены и получив диплом, Борис уехал домой. Но и домашние отнеслись к нему прохладно. Когда он показал отцу диплом и сказал, что вот, мол, отучился я, диплом получил, ответ отца его очень не порадовал.
- Это не ты его получил, фактически я его тебе купил. Мало я денег и подарков твоим преподам подносил? А сколько раз я был вынужден твоему декану ужины в ресторане устраивать? Так что твой вклад в этот диплом весьма сомнителен. До учебы ли тебе было, Казанова! Ты же у нас мастер по другим делам!
Вот тогда впервые у него пробежал холодок по спине, вызвав воспоминания о его унижении, воспоминания, которые он хотел бы забыть. Потупив голову, Борис молчал. Отец между тем продолжал:
- Я договорился с работой для тебя. Будешь работать в департаменте градостроительства. Должность пока небольшая, но есть договоренность, что через полгодика, когда малость осмотришься, и кое-что в работе соображать начнешь, получишь должность повыше. Начальником у тебя будет Яков Павлович Квитковский. Он мне обязан кое за что, поэтому не подведет. А ты кончай « баклуши бить» и начинай сам о своей будущей жизни думать. Я тебя на своей шее всю жизнь держать не собираюсь, балбес!
Борис рассчитывал, что после окончания университета и пережитых волнений, он поедет к морю, чтобы позабыться и отдохнуть. Тем более на дворе лето. Какая тут может быть работа! Но отец стоял на своем и через несколько дней он уже изучал документацию, сидя в кабинете вместе с другими работниками отдела. Отец постарался. На работе не было ни одной симпатичной и даже не очень симпатичной девушки. Даже секретаршей начальника была женщина лет тридцати пяти. По меркам Бориса – старуха. Так что ничего другого не оставалось, как вникать в тонкости его работы.
Его уже начинал бесить этот замкнутый круг: дом – работа – дом. Но через пару месяцев отец сжалился. На праздновании дня рождения старинной подруги мамы Бориса Людмилы Витольдовны, или, как все ее звали, Люсеньки, познакомил Бориса с Иркой. Та сразу произвела на Бориса впечатление. Одетая в шмотки « от кутюр», не скрывавшие, а, наоборот, подчеркивающие ее высокую грудь, плоский живот, красивые линии бедер, и открывавшие ножки, которые сразу сводили с ума, Ирка вела себя раскрепощено, но с достоинством. Отец представил ее как успешную бизнес-леди. У Ирки был свой салон красоты и бутик модной одежды. Борис воспринял ее как светлый лучик в своей помрачневшей за последнее время жизни. Борис хотел забыть все – и Лелю, и сына, и свое унижение. Весь вечер он ухаживал за Иркой. Она принимала эти ухаживания благосклонно, оставила ему свой номер телефона. Они стали встречаться, а через три месяца после знакомства сыграли свадьбу. Борис был счастлив. Он даже согласился, что отец, как всегда, был прав. Теперь у него была хорошая работа, рядом с ним красавица-жена. Ко дню свадьбы отец подарил им с Иркой дом в элитном коттеджном поселке. Что еще было нужно для счастливой жизни? Он стал забывать Лелю и сына, оправдывая себя тем, что мало ли кто не совершает ошибок в молодости.
По роду своей деятельности ему довольно часто приходилось ездить в командировки в Москву. Но он никогда не думал навестить Лелю, посмотреть на сына. Даже если и приходила ему в голову эта мысль, скользнувший по спине холодок как будто предостерегал его от необдуманных поступков. Он хорошо продвигался по карьерной лестнице. Не прошло и двух лет, а он уже работал заместителем начальника отдела. Теперь ему не приходилось клянчить у отца деньги на жизнь. У него был хороший оклад. У Ирки был свой доход от бизнеса. Они жили, практически ни в чем себе не отказывая. Только одна мысль не давала покоя. Все-таки было что-то не так в их отношениях с Иркой. Вроде семья как семья. Ирка была неплохой хозяйкой, позже в доме появилась домработница. Ирка всегда выглядела великолепно, с ним была внимательна и заботлива, да и секс с ней был на высоте. Но временами сквозил между ними какой-то холодок. Что было этому причиной, Борис никак не мог догадаться. Поначалу он думал, что, возможно, Ирка узнала, что у него в Москве была женщина и должен был родиться ребенок, и поэтому ревнует. Но потом понял, что да, знает, но ее это не волнует. Других причин он не видел. Но, когда он видел, как временами Ирка становится словно чужая, ему было не по себе.