- Уф, холод собачий! - кутая в синий вязаный шарф доброе небритое лицо, констатировал Константин; его фирменные джинсы, лихо заправленные в высокие сапоги, стояли колом, а замерзшее тело, облаченное в лёгкую демисезонную курточку, звенело, как гитарная струна и настойчиво требовало тепла.
Подходя к дому, он обратил внимание на мирно дремавшего в сугробе голубя, который, судя по всему, в тот момент прощался с жизнью. «Бедняжка, совсем замёрз», - сочувственно подумал Константин, бережно пряча за пазуху окоченевшую птицу. Голубь ласково заурчал и в знак уважения и благодарности несколько раз нежно ударил крылом своего спасителя; где-то высоко в небе одобрительно улыбнулось яркое зимнее солнце.
- Ты только полюбуйся, кого я принёс! - оттаявшим голосом обратился юный орнитолог к увлеченно моющей посуду супруге.
Голубь робко высунул голову из своего временного убежища, желая поздороваться с прекрасной хозяйкой, но, увидев на стене грозно висящие в ряд кухонные ножи, тут же засунул её обратно.
- Ну чего встал? Раздевайся, мой руки и бегом за стол, пока котлеты горячие! - звякая керамическими тарелками, скомандовала супруга. - Птицу кидай в морозилку, завтра суп сварю.
Была тишина. Три минуты.
- Я вообще-то фрикасе из кролика хотел, - садясь за стол с чистыми руками, обиженно пробурчал Костик.