Облом в работе адвоката

               

    Адвокат Виталий Анатольевич Селезнев пользовался известностью в тех кругах общества, которые принято называть – мафиозными структурами. Многие и многие преступники были благодарны ему за свою безоблачную жизнь на свободе. Умел человек  вести дела так, что, казалось бы, совершенно неопровержимые прокурорские обвинения в судах «рассыпались» за их «недоказанностью».
    Результатом очередной его успешной защиты, было освобождение из-под стражи в зале суда, подсудимого Дениса Звонарева, подозреваемого в изнасиловании и убийстве студентки университета Александры Каменской.
    Благодарный папаша, бывший рэкетир, а теперь процветающий бизнесмен Константин Кондратьевич Звонарев, по кличке – Колокол, пригласил попировать «толкового специалиста» к себе на загородную дачу.
    Виталий Анатольевич твердо придерживался жизненного кредо - не афишировать свои  приятельские отношения с криминальным миром, чтоб не быть причисленным людской молвой к служителям фемиды с нечистой совестью. Но на этот раз он решил сделать исключение с правила. А причиной такого отступления от своих норм поведения было то, что он уже вторично спасал Дениса от справедливого возмездия за его преступления. И очередная выходка, зарвавшегося юнца, могла обратить на себя внимание прессы. Тогда защита его неминуемо превратится в трудноразрешимую проблему. Все это адвокат и хотел, в непринужденной обстановке, высказать Колоколу. 
    В роскошном зале трехэтажного дворца собралась небольшая компания, самых близких хозяину дома, людей. Кроме жены Лидии Семеновны и сына Дениса, Селезнев там увидел еще двух известных бизнесменов (и не менее известных криминальных авторитетов), Тимошина и Дерябина, в которых были налажены связи с некоторыми министрами и народными депутатами Верховного Совета. Им тоже, в разное время, Виталий Анатольевич оказывал свои услуги.
    Выждав момент, когда, после выпитых трех рюмок коньяку, разговор за богато сервированным столом превратился в раскрепощенную беседу давних приятелей, Селезнев обратился к чете Звонаревых с, заранее продуманной речью:
    - Уважаемые Константин Кондратьевич и Лидия Семеновна, вы вырастили прекрасного сына. Но он несколько не сдержанный в своих поступках. Уже дважды от его рук погибали молоденькие девушки. Если что-то подобное снова, не дай бог, произойдет, не исключено, что вашим мальчиком заинтересуются средства массовой информации. А тогда беды не избежать.
    После этих слов адвокат обратился к Денису:
    - Я бы, молодой человек, посоветовал вам научиться контролировать свои эмоции. Иначе, плохих последствий вам не миновать.
    - Каких плохих последствий мне не миновать? – поинтересовался Звонарев младший с нагловатой улыбкой на лице.
    - Самых разных. Журналисты, например, могут инициировать протестные выступления населения, и тогда судьи не рискнут вынести вам очередной оправдательный приговор. Да и просто может кто-то проникнуться чувством мести к вам. Такие случаи в моей многолетней практике, поверьте мне на слово, случаются нередко.
    - Я не поняла! – возмутилась Лидия Семеновна. – О каких двух случаях гибели молодых девушек от рук нашего мальчика идет речь? Однажды Дениску вызывали в суд в качестве свидетеля. Перед этим он имел неосторожность увидеть, как бомж убивал, неизвестную ему, женщину. Еще раз, на этой неделе, он был в суде в качестве обвиняемого за то, что оттолкнул от себя навязчивую пьяную проститутку. Судьи, как известно, тогда пришли к, единственно правильному выводу, что мой сын не виновен в ее смерти. Или я что-то не знаю?
    - Мне не хотелось вас расстраивать, но, по-видимому, придется. На самом деле, когда первый раз вызывали вашего сына в суд, он был виновным в смерти женщины. Но мне,  удалось уговорить, не отягощенного высокими моральными принципами, следователя -  представить Дениса свидетелем трагедии, а убийство, совершенное им, возложить на бомжа, обнаружившего на улице жертву преступления. А второй раз ваш сын оттолкнул от себя не пьяную проститутку, а трезвую студентку университета. И не просто оттолкнул от себя, а и ударил ее ногой по голове. И снова удалось замять, неприятный для вашего сына, инцидент. Но очередной подобный случай может закончиться для него плачевно.
    - Ну, в решении проблем Дениса заслуга не столько твоя, сколько моих хрустящих купюр. – вмешался в разговор гостя с женой глава семьи.
    - Все правильно. Сейчас деньги – главный регулятор отношений в обществе. Но они сами по себе, не могут ничего сделать. – возразил Колоколу Селезнев. - Нужно еще знать – кому, где, когда и как их дать. А для этого и существуют люди, знающие все тонкости такого процесса.
    - Подкупить любого чиновника в нашей стране сейчас не сложно. – заметил Тимошин.
    - Подкупить любого чиновника в нашей стране сейчас, действительно, не составляет труда, но, все равно, это надо еще уметь сделать. - возразил ему Дерябин. - Когда твоя пьяная супруга сбила на машине, на пешеходном переходе двух школьников, ты же не дал деньги первому попавшемуся сыщику или работнику автоинспекции, чтоб избавить ее от ответственности. А обратился за помощью к знакомому прокурору и к адвокату. И не просто к адвокату, а к, знающему свое дело, адвокату.
    - Не будем, друзья, обсуждать тему разговора, не стоящую выеденного яйца.  - снова заговорил Виталий Анатольевич. -  Давайте лучше попросим нашего молодого человека быть более сдержанным в своих отношениях с женщинами, чтоб не волновать родителей.         
    Лидия Семеновна обняла сына и нежно проворковала:
    - Сынок, я не знала, что ты можешь быть таким сердитым.
    - Я не сердитый. Просто мне, почему-то, за последнее время такие бабы заносчивые попадаются, что им так и хочется сбить спесь.   
    - Все равно, миленький, нельзя бить проституток ногами. Они хоть и, низко павшие, существа, но тоже жить хотят. И обувь так можно испачкать. Дай слово своей мамке – в дальнейшем не связываться с ними.
    - Больше пальцем их не трону. – пообещал Дима.
    - Предлагаю выпить за любящих родителей. – предложил очередной тост Селезнев.
    Банкет в доме Колокола продолжался до позднего вечера.
    Утром следующего дня, на прием к Виталию Анатольевичу пришла скромно одетая женщина средних лет. Она молча села на стул для посетителей и спросила его:
    - Не узнал меня?
    Хозяин кабинета несколько минут внимательно изучал лицо пациентки и, не найдя на нем знакомых черт, признался:
    - Извините, но я вас не помню. Назовитесь, пожалуйста, - с кем имею честь разговаривать?
    - Я Надежда Реутова. Это имя и фамилия тебе о чем-то говорят?
    Виталий Анатольевич снова внимательно посмотрел на женщину, сидящую напротив него, и воскликнул:
    - Наденька! Как ты изменилась за те двадцать пять лет, что мы с тобой не виделись.
    - Восемнадцать лет и четыре месяца мы не виделись. Но, все равно, много времени прошло после нашего расставания. А то, что я сильно изменилась, и не в лучшую сторону, - немудрено. Жизнь у меня не с медом была
    В начинающего когда-то юриста Селезнева и семнадцатилетней Реутовой был непродолжительный роман, о котором Виталий Анатольевич не хотел вспоминать. Ну, встречался он с одной девушкой, ну, понравилась ему другая – обычное житейское дело. С кем не бывает? «И что это Надька именно сейчас вспомнила обо мне? – подумал Селезнев. – Наверно прокралась где-то, и ей понадобился адвокат. Или деньги пришла просить? Ведь недаром же намекнула, что жизнь у нее не сладкая была». И он спросил свою давнюю симпатию:
    - Какую помощь ты от меня ждешь?
    - Сейчас мне от тебя ничего не нужно. А раньше, когда я сама растила нашего общего ребенка, твоя моральная и материальная поддержка сильно бы пригодилась. Но ни моя, ни дочери судьба тебя никогда не интересовали.
    - Так зачем ты тут?
    - Я пришла сказать тебе, что Александра Каменская, представленная тобой на недавнем судебном заседании как спившаяся наглая девица, шантажировавшая богатых юнцов, - твоя дочь. Девочка, которую ты ругал последними словами, плохо питалась и немодно одевалась, но закончила с серебряной медалью школу и, отказывая себе во всем, поступила учиться в университет.
    - Как ты докажешь, что Александра моя дочь?
    - Я ничего доказывать не собираюсь. Если ты мне не веришь, у тебя достаточно сил и средств, чтоб удостовериться в правдивости моих слов.
    - Почему же тогда девочка не Селезнева, а Каменская?
    - Я ей дала фамилию своего отчима, чтоб избежать различных клеветнических измышлений по поводу появления дочери на свет. И ты б никогда не узнал о ее существовании, если б меня не терзала обида за клевету на нее.
    Высказав своему бывшему ухажеру всю свою душевную боль, женщина поднялась со стула и, не попрощавшись, направилась к выходу.
    - Оставь хоть свои координаты. – крикнул ей вслед Виталий Анатольевич.
    - Они тебе не нужны. – ответила, не оборачиваясь, Реутова, и скрылась за дверьми кабинета.
    Слова матери Каменской, совсем неожиданно для Селезнева, произвели странные изменения в его психике, и лишили покоя. Он знал, о существовании дочери, но не думал, что она росла в условиях постоянных материальных затруднений. «Была б Надежда не дура, - старался безответственный отец мысленно оправдать себя, - обратилась бы ко мне за материальной помощью. И разве б я не выдел ей денег на пропитание? А ругал я во время суда Александру только потому, что у меня работа такая». Но внутреннее успокоение, в процессе таких размышлений, не наступало. Какой-то червь ехидства, после общения с Реутовой, поселился в голове адвоката. Этот невидимый «гад ползучий» нет-нет, да и с ядовитой ухмылкой начинал нашептывать: «Конечно, конечно, работа в тебя такая – подлеца Дениса делать святым, а дочь свою, порядочную девушку, - порочить». «Может она и не дочь моя» - пробовал сопротивляться внутреннему инакомыслию прокурор, но тут же получал ответ: «Ха-ха-ха, не будь страусом - вынь голову с песка. А если даже Александра и не дочь твоя, то она достойна того, чтоб всякий подонок над ней издевался?». И такие мысленные диалоги с невидимым «ядовитым» собеседником, обосновавшемуся в мозгах, не давали ему уже покоя ни днем, ни ночью.
    Константин Кондратьевич позвонил Селезневу через полгода после встречи на загородной даче, и попросил, чтоб адвокат срочно приехал к нему. Когда Виталий Анатольевич появился на вилле Колокола, он потребовал:
    - Срочно займись новой проблемой моего сына.
    - А что случилось?
    - Он какую-то девицу легкого поведения выбросил с машины, и она немного побилась.
    - Он же обещал не трогать больше проституток.
    - Дело молодое. Я сам в его возрасте много раз попадал в разные передряги. Мальчик должен перерасти.
    - Если он и дальше будет продолжать так вести себя – шума в прессе избежать не удастся.
    - Я тебе, за что деньги плачу? Вот и сделай так, чтоб все было шито-крыто.
    Выяснив в полиции, номер больницы, где находилась очередная жертва мальчика, находящегося на стадии «перерастания», Селезнев отправился туда. Побеседовав с, замотанной в бинты, пациенткой лечебного заведения для лежачих больных, он узнал – кто она, и как угораздило ее встретиться с Денисом.
    Кира Долькина, воспитанница детского дома приехала в город с периферии в поисках работы и пары для своей дальнейшей жизни. Ей удалось устроиться на работу в небольшую швейную мастерскую, и снять на окраине города дешевое жилье. С работы домой девушка обычно (в целях экономии денег) добиралась пешком. Сын богатого отца, заметил как-то одну, шагающую по улице, молоденькую незнакомку и попытался затащить ее к себе в машину, но, встретив сопротивление с ее стороны, обуянный «праведным» гневом к «неблагодарной телке» за оказанное ей внимание, начал кулаками учить ее уму-разуму. Неизвестно, чем бы закончились издевательства здорового мужчины над слабенькой девушкой, если бы на ее счастье не проезжал мимо патруль. Он задержал и хулигана, и его жертву. После этого Кира попала в больницу, а Денис - в камеру предварительного заключения, откуда вскоре, по требованию прокурора, был выпущен на волю под подписку о невыезде.
    Дальнейшие действия Селезнева вызывали потом мины недоумения в его коллег. Сперва он убедил Константина Кондратьевича перевести на личный счет Долькиной в сберегательном банке большую сумму денег, чтоб так «замять скандал»
    Следующим шагом его было желание - поговорить с Денисом один на один в своем кабинете. Там он своего пациента застрелил, и сам вызвал полицию, чтоб его арестовали.
    Расследование гибели Звонарева младшего было поручено известному в городе следователю Семену Петровичу Соснину. И подследственный, и сыщик хорошо знали друг друга. Поэтому допрос Селезнева Соснин провел в доброжелательной форме:
    - Виталий Анатольевич, с чего это, вдруг, ты переквалифицировался с юриста в народного мстителя?
    - Ради бога, Семен Петрович, какой с меня мститель? Мне такая благородная миссия не по плечу. Я просто сломался. Я просто побывал под колесами жуткой машины, частицей которой был сам.
    - Что ты подразумеваешь под словами – «жуткая машина»?
    - Это сплошная коррупция нашей страны, наглое проникновение криминального элемента во все поры государственных структур, эйфория триумфа денег, а не закона. Да, я был частицей этого безумия, и, честно признаюсь, мне нравилась мое, хорошо оплачиваемое, занятие. Моему самолюбию льстило умение – делать недоказанным любое преступление. За работу я брался с бездумным азартом охотника, идущего убивать, никому ни причинившую зла, утку. Теперь каждая клеточка моего грешного тела протестует против такой трудовой деятельности..
    - Должен признаться, я всегда восхищался твоим умением - дьяволов в человеческой обертке выдавать за ангелов. И, что же стало поворотным пунктом в твоей жизни?
    - Одна из жертв Дениса Звонарева оказалась моей дочерью.
    - Печально. Виталий Анатольевич я в своих документах отмечу твою явку с повинной, чистосердечное раскаяние, сотрудничество со следствием, сделаю все возможное, чтоб твое преступление выглядело действием в стане аффекта, и будем надеяться на условный приговор суда.
    - Семен Петрович, мы же реалисты, и хорошо знаем, что люди Колокола, не дадут мне дожить до суда.
    - Не будь пессимистом. Хоть, образно выражаясь, у нас сейчас не те колокола, что нам нужны, и звон их не радует, а пугает, но я сделаю, все от меня зависящее, чтоб ты остался жив. Чем ты хочешь заняться после своего освобождения?
    - Куплю в деревне домик. Буду сажать на приусадебном участке картошку, и просто -  жить.
    - Хорошо хоть в монастырь не собрался идти. Буду приезжать к тебе в гости
    Через неделю Селезнева нашли повешенным в камере следственного изолятора. В наше время мафиозные структуры сильней правоохранительных органов.