Давно пролетели ее "вешние" года, отшумели теплыми майскими грозами, отмечтались бессонными соловьиными ночами. То ли пожадничали матушка с батюшкой, а может и просто от того, что сами этого не имели, но не дали они своей единственной дочери ни статной фигуры, ни миловидного лица, смогли дать они ей только самые неудобные да чуждые для беззаботной жизни, свои душевные качества-мягкое, отзывчивое сердце, да терпение в трудах и невзгодах. Еще одно желание крепко-накрепко воспитали родители в душе дочери-иметь свою семью, много детей, мужа, который полюбил бы ее такой-какая есть и никогда бы не обманывал.
Жизнь ее, небогатая на яркие события,все же одарила ее главным-любовью. Столь неистово ожидаемое и все же так внезапно пришедшее, мощное, красивое чувство, подобное весеннему половодью, не позволившее поступать правильно, мудро, рассудительно и от того еще более жгучее и желанное. Пришла она ранней весной, когда старуха-зима, цепляясь за свои стылые владения, сковывала к ночи ледяной хваткой все отогретое дневным теплом, когда серо-грязные сугробы, накрывшись ледяной коркой, упрямо не хотели сдаваться пока еще робкому, не набрашему силы весеннему солнышку. Ее горячая, девичья любовь расцвела не оглядываясь ни на капризы природы, ни на зависть, вдруг озлобившихся, более красивых подруг.
Он был по мужски простодушен, с открытым взглядом красивых карих глаз, приносил на встречи недорогие цветы, не был настойчив в своих "мужских" желаниях и она, поверив, закружилась в хороводе чувств и долгожданной мечты.
Счастье продлилось не долго, всего несколько весенних дней. Получив назначение, он уехал на Крайний Север, на прощание пообещав писать. Неделями позже, поняв, что беременна, пыталась ему писать, но как только письмо доходило до самого главного, рука предательски отказывалась вывести на листке бумаги два простых слова-я беременна. Злясь на себя за свою неуместную скромность и нерешительность, она вновь и вновь откладывала с известием, где то в глубине души все же надеясь, что он напишет первым, развеяв ее сомнения, но за днями проходили недели, месяцы, а письмо с, теперь уже, очень далекого Крайнего Севера так и не пришло. Она не проклинала его и даже не винила себя, за то, что так сложилось. У нее сейчас было самое дорогое, что может подарить любовь -ее ребенок.
Рождение мальчика, которого назвала в честь дедушки- Андреем, освободило от тяжелых дум и сожалений о несбывшихся надеждах прошедшей весны.
-Мама, а когда придет весна? -щурясь на яркое мартовское солнце спрашивал Андрейка.
–Весна, сынок, придет тогда, когда солнышко с холодом справится, когда сначала появятся проталинки на снегу, а потом побегут ручейки! – сдерживая улыбку, объясняла она.Однажды утром по дороге в садик, Андрейка вдруг остановился, присел, и начал что то разглядывать под ногами.
–Ура, ура!!! Весна пришла! Мама, смотри, проталинка на снегу!
"Ты сам у меня как проталинка-нежная, теплая среди этой холодной, жестокой жизни"-думала она, отвечая теплой улыбкой на радостные "открытия" сынишки.
Ей не пришлось особенно заниматься воспитание сына, нелегкая трудовая жизнь это сделала за нее. Глядя на мать, Андрей впитывал те самые правильные, самые незаменимые законы жизни, о которых не написано даже в самых честных и мудрых книгах.
Как же замирало сердце матери, когда в будничных делах, в неуловимых для сторонненго человека мелочах, она видела, как из наивного, любознательного, непосредственного во всех семейных делах малыша вырастает достойный человек и мужчина. Сын никогда ни на что не жаловался. Передалась эта черта ему даже не от нее, а от ее отца-немногословного, добросовестного работяги, застенчивого в общении, но умевшего всего лишь одним, тихо сказанным словом и успокоить и похвалить, и объяснить в чем прав, а где виноват. Андрейка больше был в него, в деда-невысокий, худощавый, но удивительно сильный в своей мускулисто-жилистой фигуре. Кудрявая голова, с густыми бровями-домиком, нависавшими над большими открытыми карими глазами, унаследованными от отца, и эта-по детски наивная, и такая родная для нее, улыбка сына, улыбка, которую она знает лучше всех на свете.
Весна.Пришла она уже во второй раз после той, когда в один из теплых солнечных дней ее сын, вернувшись из училища, как будто извиняясь, сообщил:
–Мам, мне повестку сегодня вручили... в армию призывают.
С этого самого момента поселилась у матери,где-то ниже сердца,боль, колющая, не дающая как прежде дышать полной грудью, не позволявшая расправив плечи, выпрямив спину, смело смотреть вперед, как прежде радоваться новому дню,как прежде радоваться жизни.
Болит сердце матери, не принимает никакие убедительные доводы, что все будет хорошо, что зря она переживает, не по минутам и часам отсчитывает оно время до второй весны, а проживает его по своим тревожным ударам.
Это первое письмо, с его аккуратно-ровным почерком, как будто предчувствуя неладное, долго не могли открыть враз онемевшие пальцы... эти страшные строки:"... нас с учебки сразу же перебросили на Кавказ под город Грозный... ",-от которых помемнело в глазах, а ноги, враз ставшие ватными, отказываись держать ее вмиг обессилевшее тело.
Нет, она не заплакала, она просто в этот момент ничего не могла... не могла видеть, слышать, ощущать... она только чувствовала эту боль, там-под сердцем, в этот раз уже полоснувшую бритвой, заставившую оцепенеть, остановиться.
Ее не удивила немногословность письма, она вообще не читала букв, рассказывавших как его кормят и какой у них дружный 3-тий мотострелковый взвод, она лишь кончиками дрожащих пальцев проводила по контурам старательно, по школьному выведенных букв.В этом маленьком листочке бумаги она читала то, чего он не написал, то, что он... написать не хотел.
В письмо вложено фото, где он в военной форме, в обнимку с такими же как он пацанами у ,покрытого вмятинами от пуль и осколков, грязного танка. Ее не могла обмануть улыбка сына на фото -эта была уже не та, знакомая ей улыбка, в его глазах сейчас она увидела крик-"Мама, как же мне страшно, как же я боюсь!"
В конце письма небольшая приписка: "Вернусь с первой проталинкой! Целую. Андрей."
Вторая весна, вступившая в свои права, исщербив проталинами уставшие снега, отжурчав ручьями, уже расцветила землю разнообразием оттенков зеленого, рассыпала ярко-желтые звездочки первых одуванчиков.
Не вернулся с той войны Андрей. За несколько дней до демобилизации, снайперская пуля отняла у солдата жизнь, не сдержал он обещание, данное матери- вернуться домой с первой проталиной, в первый и в последний раз обманув ее.