- Как Я могла попасть в мусорное ведро? Я - Лицо Товара! Да если бы не я, кто бы на него позарился?
Этикетка фигурной бутылки рванула на себе яркую вышиванку: "И-и эх!".
- Дамочка, не истерите, здесь все как-бы в равном унижении, не вы одна. Видите вон ту баночку из под осетровой икры, сколько в ней достоинства, а ведь молчит.
- Потому и молчит, что на крышке меленько: "имитированная".
- Вы исполнили свое предназначение - принесли себя в жертву Человечеству, не дали ему погибнуть голодной смертью, память о Вас...
- Да прекратите трещать костями, вобла ржавая!
- Я Форель Радужная, к тому же нежно обглоданная под тосканский мускат.
- Ишь - баре, раззуделись! Сейчас драные коты залезут и разберутся - кто из нас Деликатес, - заржали тухлые бычки, а уж они твердо знали сословное преимущество в мусорной иерархии.
- Поду-умаешь, деревенщина, - стряхнул с крышки картофельную шелуху пузырек из-под "Шанели", вам кроме вонючих водорослей вспомнить больше нечего.
- Зато я вас всех на полигоне переживу!, - мятый пластик фамильярно развалился поперек пузырька и скелета форели.
- Позвольте, а вы-то как сюда попали? Для таких - вон, загон в крупную клеточку.
- Плевать я хотел на ваши резервации, у меня везде Своя Рука, - он кивнул на бомжа, дожимающего в рот вторую баклажку из-под пива.
Не знаю до чего бы докатился скандал, если б не траурная процессия по прилегающей дороге.
- Так вам и надо, - этикетка гордо выпрямилась.
- Допотреблялись, - кожура банана обняла одним лепестком форель, вторым бычка.
- Когда вместе, мы - сила!, - пузырек подмигнул этикетке.
С моим появлением разговорчики разом оборвались, Я окинул взглядом стопки книг на ограждении. Это были пособия и справочники кардиолога, выброшенные за ненадобностью, видимо его и хоронили.
Сверху лежал томик Аксёнова "Остров Крым".
Я взял его в руки, перечитал наугад пару страниц и положил обратно.