«Простите меня, мои друзья и коллеги! Я не могу исчезнуть из вашей жизни, не написав этого письма. Я должна выплеснуть хоть капельку себя. Итак, давайте познакомимся ещё раз. Это важно, поверьте…
Я – Изольда Ивановна, для совсем близких – Иля. Но вы, коллеги по школе, знаете только официальное именование меня как учительницы химии, это так. Мне сейчас 46 лет, одинокий синий чулок в маленькой однокомнатной квартире. Слегка хромаю и отчаянно страдаю мигренями. Люблю собак, музыку Грига, тёплый плед, туман и собирать грибы… Терпеть не могу анекдоты, тосты и корпоративы, ненавижу обман и летнюю жару. Это всё из официально известного.
А вот теперь из глубинного. О нем знаешь только ты, Люсенька. Хоть мы с тобой уже лет двадцать или больше не виделись и только переписывались. Моей душе ты – самый близкий друг… Спасибо, что ты у меня есть!
Итак, каюсь…
Конечно, как почти любая особа женского рода, я имела симпатии за время своей жизни. Были первые поцелуи в кинотеатре и прогулки с одноклассником при лунном свете. И было романтическое время летнего стройотряда и Стасик, который меня обожал, помнятся нежные ночи с ним в студенческой палатке. Но-но! Мы себе тогда позволяли лишь спать в обнимку, замотавшись поверх джинсов и водолазок общим большим одеялом. Было первое замужество, легко закончившееся через два года, когда муж ушёл к другой. И вот теперь я могу дать себе отчёт: во всем этом не было любви!
Теперь я точно знаю, что такое ЛЮБОВЬ. Это крышеснесение! Абсолютное и всепоглощающее! И оно накрыло меня впервые аж в сорок лет!
Если справедливо то, что путь к сердцу мужчины пролегает через желудок, то путь к сердцу романтичной женщины частенько протянут поверх струн гитары. Со мной было именно так. Июнь, военно-патриотический поход старшеклассников школы с тремя преподавателями и трое суток полевой жизни перевернули мой мир навсегда. Именно там я очнулась от сорокалетней спячки под музыку гитары Ивана Анатольевича, Ивана, Ванюши… Два года я работала в одной школе с ним бок о бок. И сердце ни разу не застучало сильнее. А тут вдруг, пока он пел, почему-то поглядывая на меня сквозь вечерний костер, меня так окатило волной! Песня длилась не несколько минут, а месяц, год! Я жизнь за это время прожила! Вечер продолжился и после песни, но все моё тело было скованным до самого отбоя. Мысли в голове разлетелись на атомы. Следующие два дня я вела себя странно, как мне кажется: громко и заливисто смеялась (чего за мной раньше никогда не водилось), бегала наперегонки с десятиклассником (просто сил оказалось – ведро с горкой, аж девать некуда!), и отчаянно тупила, стоило пересечься с Иваном Анатольевичем взглядом.
Потом были летние каникулы, и жар любовного крышеснесения немного утих. А на линейке 1 сентября уши горели, в грудной клетке не хватало места разбушевавшемуся сердцу, а руки тянулись к спине, которая стояла прямо передо мной. Реально было сложно удержать свои конечности от того, чтобы они не начали обнимать мужчину впереди! Да, когда любишь, очень важно иметь возможность соприкасаться. Для меня важно – точно знаю теперь… Теперь я знаю также, как глуп вопрос: «А за что ты его любишь?» В человеке, на котором «сошелся клином белый свет», видишь только хорошее. Я совершенно теряла голову от его жестов – вот он во время обеда разламывает кусок белого хлеба сначала на две половинки, потом ещё на две. Мне кажется, что по-другому вообще хлеб есть невозможно, а только так! Вот он поправляет рубашку – как это красиво выглядит! Мои органы чувств стали настолько обострены, что я сначала ловила себя на том, что неожиданно выпрямляю спину, втягиваю живот, и голос становится бархатным, а только потом от удивления собственным метаморфозам оглядываюсь: о, вон там знакомый профиль. Это ухо мое услышало его голос и запустило цепную реакцию по организму.
Спасибо тебе, Люська! Мне стыдно: ты, возвращаясь с ночной смены, заходила в интернет-кафе, распечатывала мои тома писем и шла домой читать бред влюбленной идиотки. А потом настаивала в обратном письме, чтобы я делала решительные шаги вперед в наших отношениях. Так, я предложила Ивану по твоему настоянию перейти вне стен школы на «ты», а мысленно стала обращаться к нему «Ванюша». Но именно ты и указывала мне на огромные его непривлекательные стороны. Например, доказывала, что не конъюнктивит стал причиной его отсутствия на заседании педсовета, а трусливо поджатый хвост. Но влюблённое сердце женщины всегда находило оправдание милому! Я по телефону записывала все данные разработок Ивана, составляла документ за него до четырёх часов утра. С каким предвкушением я бежала на работу утром: «Он сейчас меня расцелует за помощь!». Нет, наградой стала сухая констатация моей помощи в присутствии директора: «Без Изольды Ивановны я бы к сроку не успел!» И то, лишь через три дня. И что? Обидело это меня? Да. На полчаса. А потом я нашла оправдание его поведению.
Иван практически ничего не рассказывал о себе в женском коллективе, был вежлив и обходителен с каждой коллегой. Но неведомая ранее никогда злыдня по имени «Ревность» ни приходила в гости ко мне – ни в юности, ни в замужестве. И вдруг сердечный приступ как-то в апреле скосил моё туловище: наша медсестра жила с ним по одному адресу. Это следовало из их данных в бухгалтерии. Жена ему? Сожительница? Она слишком хорошенькая и ему очень подходит. Готовность насыпать ей слабительного в чай родилась тут же! Через час пришло раскаяние: две улицы есть в городе: Новикова и Новикова-Прибоя. Совпали номера домов, а я почти умерла от предположения….
Те, кто считает это бредом спятившей от отсутствия личной жизни, я вас отговаривать не буду. Я научилась не судить и не осуждать. И пусть вы все читаете эти строки. Сейчас меня это уже не будет волновать. И тебе, Ванюша из моих снов, не стоит себя корить за равнодушие. Что же сделаешь, если нет чувств? А скорее всего, ты просто не умеешь любить. Тут вспоминается фраза одной нашей общей коллеги о тебе: «Такие сторонятся женщин просто потому, что им страшно: вдруг придется что-то решать кроме вопроса: что съесть на ужин?» Грубо? Но ведь так оно и есть. Я уже лишилась 10 пар розовых очков, и моё чувство стало спокойнее и всё же оно ещё теплится.
Что ещё?.. Наверное, пора к главному перейти.
Основная моя мысль, посланная в космос и вам, мои дорогие: Я СЧАСТЛИВА! Да, моя любовь безответна, а образ любимого мужчины я сама себе нарисовала, а потом «полюбила то, что слепила». Но я летала, порхала, бабочки в животе, крылья за спиной, вальсирующая под ногами планета. Да, Иван меня воспринимал всегда как… коробку с мелом: «очень нужная вещь, но пусть лучше под ногами до необходимости не случается». Безответная любовь во сто крат хуже взаимного чувства, но в тысячу лучше того серого состояния, в котором я дремала все прошлые годы! Так что я пою любовь. И буду носить это святое чувство в своём сердце, лелеять его и пытаться не забывать. Но я уезжаю в неизвестность навсегда. Только тебя, Люся, поставлю в известность, где я. Без поддержки моей милой подруги я не выдержу. Всё! Поезд через час. А потом – самолет, автобус или пеший ход. Я не знаю, куда поеду. Но квартира продана, деньги дадут мне шанс сбежать от самой себя. Прощайте. Через шесть лет стучания головой об каменную стену я поняла: люблю, но это безнадёжно, а матерью я стать всё же хочу. Так что отправляюсь на поиски семьи… Счастливо оставаться!»
Иля.