- Сегодня… день… твоего рождения… - доносится до меня слабый голос Лунь Мао.
Старик лежит на спине, уставившись редкой бороденкой в потолок, заострившийся кадык судорожно ходит под морщинистой кожей, потрескавшиеся губы беззвучно шевелятся. Я приподымаю его голову, и пытаюсь влить в приоткрытый рот травяной отвар. Но Мао отстранив мою руку, повторяет:
- Сегодня день твоего рождения, Ян.
- Но я родился в декабре, а сегодня 24 июля, - поправляю его, - Мастер давайте я отвезу Вас в больницу?!
- Сердцу старого Карпа не нужны доктора… ему нужен покой… и ты мне его подаришь, Ян.
- О чем Вы, Мастер?
- Надо будет срубить одно засохшее дерево в саду.
- Я готов вырубить все деревья. Лишь бы…
- Всего одно, мой мальчик… и это «дерево» зовут Лунь Мао - он указывает глазами на стену, где висят два самурайских меча.
Я с тоской перевожу взгляд со стены на Учителя.
- Ты справишься, - пытается улыбнуться старик.
***
- Мужчина, есть порождение женского начала, и единственная цель его существования в том, чтобы доставлять нам удовольствие, - нравоучительно вещает Мадам Тонг, с видом профессора, расхаживая между столиками летней террасы.
Лица двенадцати молоденьких слушательниц сосредоточенно - серьезны. Вчерашние выпускницы вузов прошли строгий отбор, прежде чем попали сюда. « Девочек» без образования и должного воспитания Мадам на работу не принимает, считая их пустоголовыми куклами.
Но летний ветер, заигрывая с легковесными подолами платьев и локонами, аккуратно уложенных причесок, настраивает на совсем иной лад. Борясь с желанием улыбнуться, одна из девушек тянет руку.
- Да, Лулу, говори, - кивает Наставница.
- Мадам, а разве не мы должны доставлять удовольствие мужчинам?
- Наверное, это было бы именно так, если бы… мужчина знал куда идти. Но Создателю было угодно лишить его видения общей картины мироздания, а главной созидающей и направляющей силой сделать женщину.Заведение, в котором вам посчастливилось работать, не бордель. Это – театр удовольствий. И каждый, посетивший его хоть раз, вернется в него снова. Ибо только здесь исполняются все его тайные мечтания.
По террасе прокатился одобрительный гул, но причиной его стали отнюдь не глубокомысленные пассажи Мадам Тонг, а представление, случившиеся в саду.
Сегодня мне предстояло пересадить кусты пионов. Рядом, как обычно, крутилась, подобранная дворняга Пулька. Пытаясь помочь, она подскакивала и хватала меня за рукав рубахи, зависая на нем. От такого собачьего участия, я не удержал огромный куст, и рухнул со всей компанией в заготовленную для посадки яму. Это зрелище вызвало радостный смех слушательниц, и гнев «лектора».
- Ян! Подойди сюда!
Я, отогнал пса, и, отряхивая землю с комбинезона, медленно подошел.
- Что это за собака? И где, черт возьми, Мао?
- Мадам, Вы же сама разрешили взять Пульку. Она лучший ловец кротов в саду. А мастер Мао сегодня неважно себя чувствует. И он…
- Видимо Мао пора на покой, - раздраженно произносит Тонг, - Передай ему: пусть готовится. Завтра на рассвете я помогу ему уйти из этого мира.
- Мадам, именно об этом я и хотел сказать, - нерешительно начинаю я.
- О чем?
- Мастер выбрал меня в Помощники, - на одном дыхании выпаливаю я.
- Тебя?! А разве ты способен на это?! – тонкие брови Тонг удивленно изгибаются.
- Да. Все два года, что я работаю у Вас, Мастер Мао обучал меня владению мечом, - едва дыша, произношу я, и кланяюсь, накрывая кулак ладонью.
Мадам недоверчиво смотрит на мою склоненную фигуру, а затем не поворачивая головы, обращается к одной из девушек:
- Мэри, принеси из моего кабинета катану.
- Что принести, Мадам?
- Меч. Живо!
***
Стараясь угодить наставнице, девушка в спешке запнулась, и выронила оружие. В предчувствии неминуемого наказания она замерла, переводя взгляд с упавшего меча на наставницу.
- Подними и передай садовнику, а сама встань рядом, - неожиданно мягко приказала Тонг.
Я принимаю из дрожащих девичьих рук катану, и вопросительно смотрю на Мадам.
- Отруби Мэри руки, - спокойно, будто просит о сущем пустяке, говорит Мадам, и подумав, добавляет, - по плечи. Ну, что же ты замер, Садовник? Покажи свое мастерство. Эта кукла давно называет себя Венерой Милосской. Так пора придать ее образу полное сходство с оригиналом.
Смысл слов Мадам Тонг повергают в ужас и оцепенение всех присутствующих на террасе. Но воцарившуюся гробовую тишину, нарушает нетерпеливый лай Пульки. Я вздрагиваю, и, приходя в себя, слышу:
- Не можешь?! Тогда я облегчу тебе задачу. Тащи сюда эту псину!
Чуя не доброе, я подзываю собаку. Та подбежала, и доверчиво лизнув руку, сжимающую меч, села рядом.
- Выбирай: либо собака, либо… Мэри станет Венерой, - с насмешкой произнесла Мадам.
Не поднимая головы, я положил меч перед Мадам, и тихо, но твердо ответил:
- Я не буду этого делать.
Видимо ожидая подобной развязки, Тонг носком туфли подбрасывает катану в воздух, и, освободив ее от ножен, делает замах в сторону Мэри.
Но я успеваю встать перед девушкой. Смертоносное оружие замирает, едва коснувшись моей щеки.
- Я так и знала, что из двух сучек ты выберешь - человеческую! – улыбается Мадам, и делает изящное круговое движение мечом по воздуху.
Острая боль, пронзившая сознание, накрывает меня пеленой безразличия ко всему происходящему. Эмоции потухли, словно свечи задутые внезапно налетевшим ветром. И этот же ветер подчиняет мои движения своей воле. Реальность испарилась, оставив меня наедине с мечом в руке Тонг.
И я вижу, как Пулька все еще машет хвостом, а ее голова, с изумленными от непонимания глазами, уже катиться по ступеням террасы, оставляя на них капельки нерастраченной любви.
Время растягивается в тягучую вязкую паутину, оплетая и сковывая движения моей врагини. Позволяя мне без труда блокировать ее вялые выпады, и улучив момент ударить ребром ладони по горлу. Затем я вижу, как катана выпадает из рук Тонг, как она судорожно хватает ртом воздух, и падает передо мной на колени. Я поднимаю меч, и заношу его, желая продемонстрировать свое мастерство на ней самой, но неожиданно замираю, услышав за спиной спокойный голос Лунь Мао:
- Мальчик готов, Мадам.
***
Бушевавший всю ночь ветер раскидал по предрассветно-алеющему небу грязно-сизые клокастые тучи. Которые не в силах сдерживать больше свои страдания, разразились горестными рыданиями по предстоящему.
- Мастер, все готово для церемонии, - произношу я с деланным безразличием.
Лунь Мао поправляет белоснежное кимано, и глядя куда-то поверх моей головы, отвечает невпопад:
- Моя жизнь выпала как роса
и ушла - как капли росы исчезают...
все туман и мечты после сна...