На закате двое путников - седобородый старец в зелёном потёртом кафтане и юный отрок с мальчишеским пушком над верхней губой - вышли к возделанным угодьям. Пашни и огороды вслед за тропинкой от леса взбирались на холм к бревенчатому частоколу высотой в полторы косых сажени. Необъяснимая тишина, подёрнутая налётом опасности и тревоги, повисла над деревней и окрестностями.
Старик остановился, втянул носом воздух и, пробормотав:
- Воздух смертью пропитан. Не к добру это, - зашагал дальше, отмеряя посохом шаги. Шёл он быстро, в походке ни намёка на старческую немощь.
Отрок опасливо принюхался. В вечернем воздухе витал слабый горьковатый привкус гари. Хмыкнул, пожал плечами и поспешил за наставником.
Менее четверти часа спустя они остановились перед закрытыми воротами. Ох, неспроста ворота заперты засветло, когда солнце и наполовину за горизонт не нырнуло. Старик постучал пяткой посоха в дубовые створки.
- Кто й-то там? Свои все дома, а чужинцев нам не надобно!
Старик поднял взгляд. С башенки над воротами глядели двое мужиков. Оба не молоды. Один - с проседью в волосах, лицо широкое скуластое, взгляд с прищуром, оценивающий. Другой - огненно-рыжий, борода лопатой, в руках взведённый самострел, оголовком стрелы уставившийся в лицо старику.
- Вижу, беда у вас случилась, - сказал старик - Да я, может статься, помочь смогу.
- Какая от вас помощь? – скуластый взаправду удивился - Одна беда от вас-то, проходимцев. Приходите незнамо отколе, сеете лихо-зло и пропадаете незнамо куды. Один давеча приходил в Починок. Вроде нашего роду-племени, людского, ан нет: злодеем обернулся!
- Шли бы вы отсель подалее, не то стрелу пущу - добавил рыжий таким тоном, что можно не сомневаться: надо будет - стрельнет.
Старик же спокойно сказал:
- Отворили бы ворота: промедление смертью грозит. - Он взглянул в глаза рыжему, и тому показалось, будто взгляд старика проник в самое его нутро - Злой ты на мир, потому как горе у тебя большое. Вчера, на закате, жена померла.
У вратника глаза округлились: откуда про то ведает старик, неужто колдовскими чарами владеет.
- Не обойдет беда стороной. Не пощадит недуг ни сильных, ни молодых. Всем в деревне смерть уготована, коли нас не впустите. - Он ненадолго замолчал, затем спросил у обоих - Чуете, черево горит, аки пламень в него окунули?
Последние слова, пожалуй, окончательно убедили сторожей. Они стремглав сняли тяжелый засов и отворили ворота.
Войдя за огорожу, старик обратился к скуластому:
- Расскажи мне про чужанина, приходившего намедни?
- Два дня тому назад наши из Подгорки воротились. Ездили лошадей новых покупать. А то наши слабы стали, чай выродились? Сколько себя помню, со стороны коней не покупали. А у них, почитай, как у людей: коли не обновить кровинушку-то...
- Да ты не стели, чё не надобно, спрашивали про чужинца, про него речь и держи - оборвал рассуждения товарища рыжий.
- Гм… Воротился, стал быть, Жадан с конями. Животины статные: грива густа, аки лес дремучий, сами высокие, подковы о камень искры высекают. А с ним и энтот чужинец. Говорил, что родом из Заречья, службу нёс на заставах приграничных, нынче домой вертается. Мы его приняли как своего. Напоили, накормили, и спать - не в овине каком - у Росаны в избе уложили. Она баба хорошая, не смотри, что вдова. И по мужику соскучилась. Уж она энтого чужинца обихаживала - завидки брали. Наутро проходимец ушёл восвояси, а днём Росана померла. Шла себе от криницы с ведрами, пошатнулась вдруг, упала. Я рядом был. Подле меня Стребор и Вран. Мы и понять-то толком не успели, а она уж глаза закатила, дёрнулась и затихла.
- Пятеро, окромя Росаны, отошли в свет. А иные слегли и с одра подняться мочи нет - рыжий рубанул рукой воздух и сказал в сердцах - Что говорить-то - ясно как день: пришлый наслал мор на деревню, отплатил злом за добро…
- Сейчас не час виновного сыскивать, новых смертей избегнуть надобно, - ответил старик - Идем, Милош: работы невпроворот. До утра спать навряд придется…
Первым делом старик обошёл дома, где недуг повалил хоть кого из жильцов. У постели каждого занемогшего постоял, нашептывая только ему слышимые и понятные слова. Одних трогал за руки, растирая им пальцы. К щекам других прикладывал ладонь. Ноги третьих велел укутать потеплее, грудь наоборот освободить от одежды. Каждому говорил: чем лежать, лучше превозмочь себя, подвестись, двигаться более, пить молоко с маслом, отвару из расторопши или теплую воду с солью. И в каждом доме старик выспрашивал: кто, что ел да пил в сей день и накануне.
Быстрыми шагами ходил старик от дома к дому. За ним целый хвост из деревенских собрался. Они перешептывались промеж собой.
Выйдя из дома старшины, лежавшего в беспамятстве, старик обратился к Милошу:
- Вари снадобье из одолень-травы. Она в каждом доме, почитай, имеется. Много вари, не жалей. Трав насбираем ещё, а кто-то может не встретить зарю - и уже обращаясь ко всем, кто стоял во дворе старшинского дома: - Воду из колодца пить нельзя - порчена она!
Собравшиеся охнули, бородатый мужик из задних рядов громко ругнулся и сказал:
- Говорил я: горечью жжёт водица.
- Ладно, будет уже. Шлите гонцов к реке за водой…
Спустя пару часов Милош всех деревенских, от мала до велика, напоил лекарственным снадобьем. К утру многие оправились. И даже те, кто слёг и готовился преставиться, почувствовали облегчение.
А старик тем временем ходил по селению, то туда заглянет, то сюда, то в один дом зайдет, то в другой. Выспрашивает, выискивает и постоянно про себя пришепетывает.
Народ поначалу дивился и ходил кругом за ним, шептался тайком:
- …знатный целитель…
- …слыхал я о нём на хуторе у Звара…
- …знахарь-шептун. Вишь шепчется-то непрестанно…
- …колдун не иначе, но не злой - добрый…
- Да ну тебя, Блажко! Нешто бывают добрыми колдуны?!
- Бывают, я слыхивал...
- Брешешь ты всё…
Старик на них внимания не обращал, и деревенские вскоре разошлись. Один лишь Драгош, сын Живорода, остался возле старца.
Мать Драгоша померла вчера, и мальчик более всего на свете сейчас желал, дабы этот чудной старик нашел злыдня, мор наславшего. Тут-то Драгош и станет ему пригоден. Пырнёт ножичком чернокнижника треклятого, матушку сгубившего. Ножичек тот остроты невиданной, погорянскими кузнецами кованый, батюшка подарил. Изойдёт кровью злодей, да издохнет. Сделается Драгошу тогда на сердце теплее, потому как за матушку отмстил. А без Драгоша старику не справится. Нет. Борода, во-о-он какая, до пояса. И немощен: без посоху ни шагу. К тому же ищет не там. Злодея давно след простыл, ещё вчера старшина мужиков в погоню отрядил, да вернулись они, не солоно хлебавши - следы до реки ведут, а далее теряются, словно вошел человек в воду и на берег не вышел: то ли утоп, то ли уплыл, а может и не человек то был вовсе.
- Эй, пострелёнок, поди-ка сюда - позвал его старик - Тебя как звать-то?
- Драгош - несмело ответил тот.
На вид хлопцу было лет десять, но взгляд смышлёный, цепкий.
«На рыжего вратника схож» - думал старик - «И кудри как огонь, и взгляд тот же. Неужто сын?».
- Скажи-ка, Драгош, давно ль в здешние места чужане захаживали?
Драгош ответил, не задумываясь:
- Какой давно! Два дня тому был у нас один. Мне он сразу не приглянулся…
- Тот, который со службы вертался?
- Он самый.
Старик сказал, глядя в пустоту перед собой, но обращаясь к Драгошу:
- Не сходятся концы с концами. Кого не спроси, все его видывали, оно и не дивно, деревня поодаль от дорог торных, каждый путник - радость: новости узнать, что в миру делается, как другие живут. Лагода, росанына дочка, говорит, накормили его, и он тут же спать завалился. До самого рассвета храпел, аж окна дрожали.
- Дак он, кудесник, морок на неё наслал, чтоб думала, будто спит! - Драгош был возмущён, что старик оказался таким глупым и не поймет что к чему - Следы-то, следы его возле реки обрывались! Не иначе под кафтаном крылья у него были, расправил их и улетел.
- Ну, про крылья, ты, брат, загнул! Я тут расспросил народ маленько и кой чего узнал. Кагач сказал: лодка у него пропала. Он к реке сегодня ходил за водой и обнаружил пропажу. Так что, хоть и татем оказался отставник, да не он людей извести возжелал.
Драгош замер с открытым ртом: домыслы починковцев оказались пустыми.
- Отчего ж Кагач никому не сказал про то?
- Не большого ума человек, одно с другим свести не смог.
Драгош молчал и старик тоже. Оба размышляли о чём-то своём. Неожиданно Драгош тихо проговорил:
- Был ещё один. Только он не совсем чужинец. Третьего дня седмицы… Пришёл среди бела дня, весь в чёрном. Седой, морщинистый. Глаза горят - взглянет, как огнём опалит. Я про него всякое слыхивал, все больше страшное, нехорошее, но до того дня ни разу не видал.
- Что же ты слыхал про него?
- Чародей он могучий. Живёт в лесу, за болотами. - Драгош поглядел по сторонам и шёпотом добавил: - Говорят, что ворует он детей на обед себе, - и уже смелее сказал - но я про то не верю. Сказки, чтобы детишек пугать.
- Ну, хорошо. Пришёл он этот… Чёрный. Что дальше было?
- Дальше?.. Что было дальше - сам не видывал, мне… - тут у него стал ком в горле, он с трудом, стараясь не сорваться, не зарыдать, громко сглотнул и продолжил - …мамка говорила, что прошёл он в дом к старшине. Пробыл долго, а вышел злой, рожа красная. Ведро у порога стояло. Он пнул его, ведро опрокинулось, молоко котам на радость пролилось. А сам убрался вон…
Ближе к полудню старика позвали в дом к старшине. Был починковский голова в летах, убеленный сединами: прошлой весной шестой десяток разменял.
- Поклонился бы в ноги тебе, добрый человек, да с постели встать сил нету - сказал он, едва врачеватель переступил порог.
- Лежи, Орей. Далеко не молод ты, силы уж не те. Хвала богам, что в нужный час привели меня к дому твоему. Припозднился бы чуть - исцелить тебя было бы не по силам никому.
- Вижу, мое имя ты знаешь, а посему дозволь узнать твоё и откуда ты родом.
- Балием зовут меня, родом я из Холмгарда. Странствую по свету с учеником, мир познаю, где вспомоществовать нужно - не отказываю.
- Благодарствую тебе, почтенный Балий из Холмгарда. Коль не ты, изжил бы всех нас со свету недуг этот.
Балий огляделся по сторонам. Справа, у окна стояла жена старшины, позади, в дверях, двое его сыновей. Орей понял значение этого взгляда, кивнул дружине и детям, те безропотно вышли из комнаты. Балию показалось мало. Он затворил плотнее за ними дверь. Выглянул в окно - не подслушивает ли кто. И только тогда сел на стул рядом с постелью старшины.
- Не недуг это вовсе. Изничтожить всех в деревне взалкал некто. Думаю, этот некто, в чёрном одеянии, был в твоём доме четыре дня назад.
- Знаю, знаю, о ком говоришь, - также шёпотом отвечал старшина. - Живет неподалёку, полдня пути. Лихой он человек, колдун, и славу дурную имеет. Но мы к нему нередко на поклон ходим: снадобий целебных приобрести, чудодейских порошков.
- Зачем он приходил? О чём вы говорили?
Орей приподнялся с подушек, опираясь на локоть.
- Всё расскажу. Хоть знаю толику.
Старшина снова лёг, прикрыл глаза рукой, собираясь с мыслями.
- Пришёл он в середу. Перемолвиться с глазу на глаз желал. Я, конечно, удивился, доселе никогда не было его в нашей деревне. Да виду не подал. Сели мы, значит, за стол. Я во главе, он справа от меня. Дружина поставила на стол угощенья: пироги, сыр, солонину, соленья - и вышла, оставив нас одних. Он вскочил и зашипел на меня. Отдай, мол, змеиный зуб по-хорошему, не то худо будет. Я ему в ответ, что не видал, и знать не знаю, что за зуб такой. Он из угла в угол заметался, причитает негромко. Я вроде и каждое слово слышу, а понять его не могу. Вы, говорит, в лесу были. Сын мой, говорит, страждет. Пред рассветом явился. Воротиться не может. Так и сказал, что явился и в то же время вернуться не может. Дальше говорит, зуб пропал, окромя ваших, прочих следов нет вокруг. А потом он остановился, резко подскочил ко мне: «Отдай зуб змея, не то, тьмой клянусь, помрете все - сам заберу». «Как же я тебе отдам то, чего у меня нет» - отвечаю я ему. Он смутился: «В твоей вотчине, Владыко, зуб змея. Коли не ты владеешь им, значит кто из челяди твоей. Так я поищу, может, кто не нарочно взял. Коль найду - всех пощажу, никого не трону». Я ему в ответ: «Чтоб чужак в скарб добрых людей нос совал, не бывать этому». Я вроде даже стукнул кулаком по столу. Колдун скривился и немедля ушёл. Дверью хлопнул, ажно стены задрожали.
Орей перевел дух:
- Деревенским я сказал, что приходил он оберечь нас, будто разбойники в здешних лесах шастают. Потому приказал на воротах сторожу выставить и закрывать их засветло.
- Но он каким-то образом проник за ограду и отравил воду в колодце - Балий встал со стула и подошел к окну: - Зуб змея… - пробормотал он - не слыхивал я ни о чём таком - а затем, обращаясь к старшине, сказал - Надо людей порасспросить.
- Я спрашивал, осторожно, - грустно ответил Орей - никто не находил и уж точно не воровал никакого зуба, а тем более змеиного.
- Под таким именем может скрываться и нечто иное.
Балий ненадолго задумался:
- Сдается мне, старшина, этой ночью что-то произойдет. Так просто Чёрный не отступится. Хотел извести вас - не вышло. Непременно придумает что похуже.
После нескольких часов сна Балий снова пришёл к старшине. Орей чувствовал себя заметно лучше, даже поднялся с постели.
Побеседовав с Балием, старшина присоветовал тем, чьи дома стояли ближе к лесу, спать чутко, в полглаза, либо разместиться у соседей, в центре деревни, многие так и сделали. Кроме стражей у ворот, он отрядил четверых мужиков нести ночью дозор.
Старшина предложил Балию остановиться на ночлег в его доме. Тот ответил, что уже отоспался днём, и хотел до наступления сумерек наложить заговор на частокол:
- Хоть на чуть-чуть да приостановит нечистую силу или того, кто не с добрыми намерениями пожалует.
Милош за день сдружился с Драгошем и ночевал в его доме, а Балий расположился у костра, подле которого несли дозор починковцы, и приглядывал за ним, чтобы не потух. Время от времени дозорные по двое обходили деревню.
Перевалило за полночь. Убывающая луна зависла над лесом. Пришла пора в очередной раз идти в обход. Тревога переполняла сердце Балия, некое необъяснимое чувство принуждало быть настороже. Измученный беспокойством он решил оглядеть частокол. Живород и Тороп обходили деревню справа налево, Балий пошёл им навстречу. И когда из-за очередного дома показался отсвет их факелов, произошло то, чего он боялся.
Нечеловеческой силы удары сотрясли забор, брёвна хрустнули, надломившись. Балий бросился вперед, но не успел. Следующими ударами кто-то огромный, явно не без помощи колдовства, проломил частокол и проник в селение.
- Сюда! - заорал Живород.
Громадный медведь одним ударом могучей лапы размозжил ему голову, а другой лапой отшвырнул, словно тряпичную куклу, Торопа. Затем разъярённый зверь обернулся к Балию. Грозный рев вырвался из его глотки. Из пасти капала слюна, а на губах пузырилась кровавая пена. Медведь пошел на Балия и двигался при этом странно: привставал на задних лапах, а потом обрушивал удар передних лап на землю, сопровождая громким ревом.
«Пугает» - понял Балий.
Медведь приближался. Вот он уже рядом, чувствуется зловонное дыхание. И вдруг замер, принюхиваясь и заглядывая за спину Балию. Старик обернулся. Драгош и Милош стояли позади него. Ученик с коротким мечом, у деревенского мальчишки в руках самострел.
«Откуда они здесь среди ночи» - подумал Балий, да не было времени выяснять:
- Бегите, вам не совладать с ним, а я, коль смогу, сдержу его!
Подбежали Жадан и Стребор, но медведь не заметил их. Казалось, его больше всех интересовал Драгош. Чёрные злобные глазки не отпускали мальчика ни на миг.
- Ну уж нет! - Балий перехватил посох двумя руками и ударил зверя в морду. Тот, играючи, парировал удар, выбив посох из рук старика. Также играючи, отмахнулся от копий воинов.
Щёлкнул самострел Драгоша, но медведь отринул в сторону и стрела, вместо того, чтобы пробить ему голову, просвистела рядом.
Медведь ринулся на Драгоша, не обращая внимания на Балия и остальных. Дорогу ему заступил Милош. То был отчаянный шаг: что мог худенький юноша противопоставить страшной силе медведя. Милош замахнулся мечом, но удар нанести не смог. Медвежья лапа проломила ему грудину, и он рухнул на землю.
Медведь хотел снова напасть на Драгоша, но сзади его атаковали Стребор и Жадан, больно ткнули в спину копьями. Медведь зарычал, развернулся и двумя мощными взмахами лап поверг крепких мужиков наземь. Перед ним остался один несчастный на вид старик, неуверенно держащий оброненное кем-то копьё.
Медведь ударил, но (о диво!) старик проворно отскочил, при этом не сильно, но вызывающе, обидно уколол остриём копья в бок. Медведь неистово взревел и, поднявшись на задних лапах во весь свой гигантский рост, завис над Балием, брызжа слюной, а потом рухнул вниз, желая раздавить человечишку.
Балий выставил копьё вперёд, уперев пятку в землю, и зверь сам нанизался на остриё. Древко лопнуло, но дело было сделано: остро-отточенный наконечник глубоко вошёл в грудь зверя, пробив сердце. Медведь взвыл и отшатнулся. В слепом бешенстве, клокотавшем в объятом жуткой болью теле, он наугад бил лапами. Задел стену близстоящего дома, оставив на ней борозды от когтей. Но чем дальше, тем медленнее и неосознаннее становились его движения. Затем он повалился на бок, дергая передними и задними лапами. Хлопья кровавой пены падали с оскалённой пасти. Он хрипел, рычал и вскоре затих.
Балий с искренней жалостью смотрел на предсмертные муки зверя.
Зверя?!
Неожиданно тело медведя скукожилось, шерсть осыпалась, словно иголки с мёртвой ели, звериная морда превратилась в искажённое смертью и залитое кровью лицо юноши. Широко открытые глаза осуждающе смотрели на старика.
Страшная ночь закончилась. Четыре человека не пережили ее. Тороп, лежал в тяжёлом состоянии, с переломанными рёбрами и руками. Благодаря стараниям Балия, можно было надеяться, что он выкарабкается.
Останки погибших собрали воедино и сложили один, но огромный, погребальный костёр. Тело Милоша Балий сам возложил на уготованное место. У Драгоша дрожали губы и предательски часто моргали глаза. Наверное, потом, укрывшись от всех, он рыдал и плакал навзрыд, но в окружении людей не проронил ни слезинки.
Труп оборотня сожгли отдельно, вывезя за околицу.
Починковцы залатали дыру в частоколе и усилили эту часть ограды подпорами из толстых брёвен.
Балий тем временем отправился к реке с намерением побыть в одиночестве. Река протекала с восходной, противной лесу, стороны. Текла плавно, усмирённая нависшими над ней берегами. К реке он добрался по спуску, крутому сверху, а ниже, ближе к воде, пологому. Умылся, снял обувку и закатил штаны выше колен. Балий ступил в воду, закрыл глаза и сложил руки на груди, приговаривая наговор.
За спиной раздался шорох. Балий обернулся. У берега сидел Драгош с красными от недосыпа и не иначе как от слёз глазами:
- Дозволь быть подле тебя?
Балий улыбнулся и кивнул. Разве мог он прогнать мальчишку, который этой ночью стал круглым сиротой и который к тому же, своевременно выстрелив из самострела, спас ему жизнь.
Балий вышел из воды. Сел подле мальчика. Таинство общения с духами природы не терпит присутствия посторонних - придется отложить на потом.
Драгош достал из-за спины длинную палку и принялся ножом застругивать один её конец. При этом мальчик постоянно шмыгал носом и утирал рукавом глаза.
- Скажи мне, почему Чёрный Колдун сотворил такое с нами, за что?
- Отчего ты решил, что это Чёрный Колдун?
- Слыхал я, как ты со старшиной про оборотня говорил, про то, что тварь эту верней всего Колдун наслал.
- Ты подслушивал нас?
Драгош с присущей ему детской наивностью скорчил мину, мол, не подслушивал, а само по себе так получилось, но Балий остановил его движением руки - дескать, не важно сейчас, подслушивал или нет.
На минуту повисло нерешительное молчание: мальчик не осмеливался высказать всё, что думает, вслух, старик боялся выплёскивать все свои горькие мысли на мальчика.
Драгош вздохнул и продолжил заострять кленовый кол. Вжик, вжик - клинок ножа равномерно снимал стружку.
- Этот кол я Чёрному Колдуну в самое сердце воткну - процедил Драгош, а потом вдруг заплакал. Негромко, но горестно и тоскливо, содрогаясь всем телом - Ну зачем к Колдуну-то ходили? Неужто без него не управились бы?
Балий насторожился:
- Когда вы к Колдуну ходили?
- Да я не ходил. Батька мой со старшиной, да другие охотники.
- Когда это было? - повторил вопрос Балий.
- В прошлую седмицу на пятый день. Утром последующего дня и воротились.
Балий задумался.
- Почему же мне про это старшина ни слова не сказал…
…Орей удивленно смотрел на Балия и Драгоша.
- Не сказал потому, что не спрашивал. Мы каждый год, и не единожды, такой ход совершаем. Я ж тебе про то говорил. Мы ему дары: масло, сыр, мёд, рыбу. Взамен получаем от него снадобья, настои лекарственные, зелья всевозможные.
Балий внимательно смотрел на старшину, изучая его, потом устало опустился на стул.
- У меня из головы не идёт твой рассказ про Чёрного Колдуна. Его слова про то, что вы в лесу были, про сына. Что означает «явился, но вернуться не может»?… Да про зуб, про этот, змеиный - Балий в сердцах стукнул кулаком по столу - Ещё оборотень, схожий, как ты говоришь, и лицом и статью, на Колдуна. Может и впрямь сын его.
Драгош из-за спины Балия через силу выдавил:
- Мне батька, когда из похода вернулся, ножик подарил… Гляди, говорит, какую штуку в лесу нашёл. Торчал он из гладко срубленного пня наполовину, я его и приметил. Видать, недавно кто загубил: ржавчины не видать вовсе.
Орей и Балий непонимающе смотрели на мальчика. Драгош стоял, потупив взор. Затем вытянул из-за пояса тот самый нож, каким на берегу кол острил.
- На рукояти и Змей крылатый имеется…
Балий выхватил из рук Драгоша нож и впился в него глазами. Тщательно изучив, сдавленно простонал и протянул нож старшине:
- Не сомневаюсь - это и есть Зуб Змея.
Для Балия все обрывки сложились в единую картину. Сын Чёрного Колдуна с помощью Зуба Змея оборотился медведем, а назад в человека не смог, потому как нож забрал Живород и подарил сынишке. Теперь понятно, почему медведь-оборотень так хотел добраться до Драгоша, у того за поясом был Зуб Змея.
Выхода из сложившейся ситуации Балий не видел. Отдать нож Черному Колдуну - дело не хитрое. Но зачем он ему теперь, когда тело сына сожжено, а прах развеян ветром.
- Быть беде - промолвил Балий и побрёл прочь из дома старшины.
До наступления ночи оставалось несколько часов.
В эту ночь в дозор вызвались все мужчины деревни. Заготовили факелы, стрелы, вооружились кто мечом, кто копьём, кто самострелом или луком, а кто и просто вилами да топорами. Вдоль частокола жгли костры на тот случай если на селение снова нападёт нечистая сила под личиной дикого зверя. Ведь огонь лучшее оружие супротив таких тварей.
Женщины и дети спрятались в домах и заперлись изнутри. Драгош пожелал остаться подле Балия. Старик не возражал: мальчик уже доказал, что не из робких, может постоять и за себя и за других. Вооружен был Драгош Зубом Змея и самострелом. Балий взамен посоха вооружился длинным копьём.
Пришла ночь: сначала было серо вокруг, а потом сумерки сгустились, и наступила темнота.
Балий нет-нет, да поглядывал в небо. Там после заката происходило странное. Неизвестно откуда набежали густые тучи - ни луны, ни звёзд не видать. Вдалеке грянул гром, и полыхнуло зарево.
От реки донёсся детский пронзительный крик и громкий плач.
Вратник у бойницы силился разглядеть что-то в этакой темнотище.
- Ни зги не видать - крикнул он.
- Может выйдем, глянем - сказал Сыч со страхом в голосе, неудивительно, у него как-никак пять дочерей.
- Нет! - отрезал Балий - не ребёнок это, а нечистая сила выманивает нас за ограду!
Постепенно гроза приближалась. Поднялся ветер и хлынул холодный, сильный дождь. От леса донесся долгий одинокий вой.
- Началось - тихо прошептал Балий.
В ответ ему гроза громыхнула совсем рядом, да так, что содрогнулась земля. Ослепительная вспышка молний осветила на миг всю округу.
- Волки! Волки за оградой! Их тьма тьмущая!
Одновременно из-за частокола со всех сторон раздались грозное рычание и кровожадный вой голодных тварей. Лучники с бойниц над воротами выпускали в ночь одну за одной десятки стрел. Им с трудом поспевали подносить новые связки.
Бух! Бух! Бух!..
- Они таранят ворота!
Вспышка с багровым отсветом вскинулась из-за частокола и разнесла часть стены с надвратными бойницами. В грохоте потонули людские крики. Балий подбежал к павшим. Их тела лежали в чудовищных неестественных позах, казалось, у погибших переломаны все кости. Мимолётного взгляда хватило понять: лекарь здесь бессилен.
Кто-то в голос начал молиться.
- После такого мощного заклинания, Колдун не сразу сможет применить чары, ему надобно восстановить силы - громко, чтобы слышали все, сказал Балий.
Сквозь дождь отовсюду слышались вой, скулёж, скребки когтей по дереву. Звери карабкались на частокол, бились в него, разбиваясь в кровь, но продолжали таранить, понукаемые невидимой злой силой.
- Как долго ворота смогут их сдержать? - спросил старшина.
- Кто знает, - ответил Балий - Нужно разделиться. Они штурмуют не только ворота, а всю ограду.
Старшина кивнул:
- Марек, Тужич, Бойко, Барыч бегите на полуночную сторону, Хорс, Блажко, Твердош, Зорян - на восход, Порывай, Тютя, Сыч, Рудич - на закат!
- Я с ними - бросил Балий - Чую, моя помощь там не помешает.
Орей внимательно посмотрел на него:
- Тогда… - он глянул по сторонам: немного же воинов у него осталось - Третьяк и Молодан идите с ними…
К старшине подбежал невысокий, но кряжистый мужик:
- Подпереть бы ворота!
- Верно, Карый, подоприте их!
Но сделать это они не успели. С громким треском надломился засов. В образовавшуюся меж створками врат щель протиснулись клыкастые волчьи пасти. Кто-то выпустил стрелу, которая угодила точнёхонько в одну из звериных глоток. Волчий визг захлебнулся кровью. Новые удары сотрясли ворота, и они не выдержали. Слетев с петель, рухнули на землю, которая от усилий дождя превратилась в грязь. В возникшую брешь хлынули волки и с неистовой яростью набросились на людей. Их навал не могли остановить стрелы, убитых тут же заменяли живые, такие же голодные и злые. Многих людей волки подмяли с наскока. Уцелевшие отступили к домам и заняли круговую оборону. Балий и Драгош, которые не успели далеко отбежать, также были среди них.
Сражаясь с волками, люди полагались на силу рук и остроту клинков. Балий не имел ни того, ни другого. Старческие руки, к тому же руки лекаря, не сравнятся с сильными руками воина. Да и копьё - не меч и даже не топор. Им можно оглушить волка ударом сверху, на время остановить или, на худой конец, не подпустить ближе, а рубить головы или вспарывать брюха не получится.
Балий бил волков по голове, отталкивал под смертоносные удары мечей и топоров, а потом, в какой-то момент понял, что больше не может и сейчас свалится в изнеможении. Как тяжело приходилось Драгошу, который стоял рядом и, лихорадочно быстро перезаряжая самострел, выпускал стрелы в звериные глазницы и глотки, Балий мог только догадываться. Но запас стрел у Драгоша подходил к концу. Это заметил Бойко.
- Бегите вон в тот овин… - он кивнул головой вправо, - …не ваше это дело сражаться, да и мне… - гардой меча он растрощил челюсти подскочившего волка, хакнул, разрубив надвое другого - …легче будет, чем вдобавок вас оборонять… Бегите! - Бойко сделал шаг вперёд и прикрыл широким торсом старика и мальчика.
Балий и Драгош проскочили отделяющие их от овина три сажени и юркнули в приоткрытую дверь. Балий задвинул засов, заперев дверь:
- Нужно торопиться! Времени мало! Другой выход имеется тут? - запыхавшись, говорил он.
- Нету.
- Значит надо его сделать.
Старик поспешил к противоположной стене, на миг прислушался: вроде бы волков с этой стороны не было. Копьём ударил по доскам стены, выламывая их.
- Куда мы торопимся? - Драгош помогал, и у него получалось лучше: под ударами топора, до этого лежавшего у порога, от деревянных стен летели во все стороны щепки.
- Туда, где у частокола слабое место. Там сейчас беда случится.
Наконец дыра в стене стала достаточной, чтобы Балий смог в неё протиснуться.
- За мной! - он ринулся на улицу и столкнулся вплотную с оскалившимся волком, привлечённым сюда непонятным шумом.
Волк с рыком лязгнул пастью.
- Драгош, назад - крикнул Балий, но мальчик уже выстрелил из самострела, и стрела впилась в правую глазницу зверя. Волк издох тотчас же.
- Молодец! Метко ты его! - обронил Балий уже на бегу.
Драгош поспевая за ним, перезаряжал самострел.
- Последняя - досадовал он, укладывая стрелу в ложе.
Спешили они не зря, но всё равно опоздали. Шагов за тридцать услышали оглушительный треск. Не волшба - огненное зелье разнесло часть ограды и брёвна, наспех сколоченные днём, разлетелись, подмяв нескольких человек. Остальных отбросило.
Чёрная тень скользнула в деревню, а за ней волки. Звери набросились на выживших после взрыва, но, контролируемые чьей-то злой волей, не тронули Балия и Драгоша.
Старик горько усмехнулся. Он знал, чья воля привела волков.
Чёрный Колдун шёл им навстречу. Вскинул руку и припасённое заклинание опрокинуло и отбросило старика на добрую сажень. Колдун не спеша подошёл к лежащему противнику. Балий с трудом встал, на губах его показалась кровь.
- Я убью тебя, как бешеного пса - прошипел Колдун.
Балий не ответил, а ударил копьём, затем ещё, ещё и ещё. Колдун ловко изворачивался, парировал удары копья мечом и плевался заклятиями. К счастью они не достигали цели. А потом древко копья надломилось о подставленный меч. Следующим взмахом Колдун полоснул Балия мечом по плечу и груди. Правая рука старика повисла плетью, вспоротый кафтан оголил глубокую борозду на теле, багровую от потока крови.
Колдун двинул рукоятью меча в лицо старику. У Балия потемнело в глазах, он охнул и осел наземь. Вскинутый меч Колдуна должен был обрушиться на голову старцу и расколоть её, но на помощь пришел Драгош. Стрела, выпущенная из его самострела, пронзила насквозь шею Колдуна. Выронив меч, он схватился за пробитое горло и упал. Вместо слов заклинания из пробитой гортани вырвались натужные хрипы. Кровь толчками выплёскивалась на землю, смешиваясь с грязью и дождевой водой. Опираясь на локти и колени, Колдун попытался встать, но рухнул лицом в лужу. Долго ещё его тело сотрясали судороги и конвульсии.
Не в силах подняться с земли, Балий смотрел как волки, лишённые злой направляющей силы, бегут прочь из деревни. Драгош подошёл к Колдуну и, перевернув тело, вонзил в сердце кол, тот самый, который этим утром острил на берегу реки. Старик, глядя на него, слабо улыбнулся окровавленными губами, а потом силы окончательно покинули его, он распластался на земле, провалившись в бездонную черноту.