Мне уже семь лет! Я самостоятельный парень, как в убедительной форме высказались по этому поводу отец и мать, увозя меня в пионерский лагерь на Солёное озеро. Привезли к обеду и сразу в столовую. Пока обед, поселение в палатку к пионервожатым, родители исчезли.
Переживания были не долгими. Объявили тихий час, и меня, самая красивая вожатая в лагере Наташа, начала укладывать спать на раскладушке. Нужно отдать должное, что палатка была брезентовая, шатрового типа. Посередине стоял высокий шест, по углам шесты поменьше. У центрального шеста стояли четыре складных квадратных стола. У каждого стола по две табуретки. На каждом столе стояла керосиновая лампа типа «Летучая мышь», стакан с карандашами и ручками, чернильница. Лежали какие-то журналы, бумаги. Вдоль стен стояли четыре металлические армейские кровати, и в глубине между двумя кроватями стояла моя раскладушка. Спать не хотелось, и я претворился, что сплю.
Проснулся от лёгкого прикосновения руки. Это была Наташа: «Ну что соня, полдничать пойдём? Сегодня какао, печенье и по шоколадной конфете». Ну как я мог отказаться от шоколадной конфеты… После полдника объявили общее построение. Я встал рядом с Наташей. Старшая вожатая после короткого выступления, скомандовала: «Всем купаться», и мы строем пошли вдоль соснового бора. Солнце палило нещадно. В воздухе стоял зной. Ноги обжигал песок. Все старались наступать на траву. Поднявшись на бугор, мы увидели озеро, пляж и вышку, покрашенную голубой краской. Ближе у воды появился слабый запах тухлой рыбы.
Разделись и по команде пошли в воду. Вода была как парное молоко. После жаркого дня так не хотелось выходить из воды. Но прозвучала команда, и мы с неохотой стали собираться в обратный путь. Вожатыми были стройные красивые девушки. Они постоянно чем-то нас удивляли, старались растормошить, создать весёлое настроение. При этом, не упускали случая построжиться. Были и молодые парни. Физрук, баянист, директор, два повара и ещё кто-то.
В лагерь успели как раз к ужину. После ужина начались всякие развлекаловки. В десять часов вечера горн протрубил отбой. Минут через двадцать прибежала Наташа, отвела меня к деревянному корыту помыть ноги и уложила спать. В палатке я остался один. Кругом была кромешная тьма. Я натянул на голову одеяло. Так было не страшно. Глаза начали потихоньку привыкать к темноте. Потихоньку высунул нос, лицо… Разглядел в темноте стол. Где-то далеко слышались голоса. Играл баян. Вдруг всё стихло. У палатки послышались шаги. Полог приподнялся, и в палатку зашла пионервожатая Света и с ней баянист Володя. Они о чём-то жарко шептались. «Подожди. Он ещё не спит» - послышался шепот Светы. Володя подошёл к моей раскладушке, приподнял одеяло. Я замер. Притворился спящим. «Вон, сопит как сурок» «Свет, ну давай быстрей. А то девчонки уже скоро придут». Что-то зашелестело. Кровать скрипнула, потом ещё раз, потом вообще почему-то расскрипелась. У меня прошёл страх. Я успокоился и уснул крепким сном.
Проснулся от пения птиц. Было уже утро. Часов семь. Вожатых в па-латке не было. Я встал и вышел из палатки. Солнце уже высоко стояло над вершинами сосен. Сходил в туалет, умылся. Горн протрубил подъём. Наташа забежала за мной и потащила на утреннюю зарядку.
Так шли день за днём. То мы ходили в лес собирать щавель, которого здесь было много. То собирали землянику, то клубнику. Купались в солёном озере. Раз в день ходили купаться на Кривое озеро.
Прошло недели три или четыре. Однажды Наташа прибежала запы-хавшись: «Ну малыш, собирайся быстрее. Там за тобой отец приехал» Я растерялся. С одной стороны, уже привык к новым друзьям, а с другой, так соскучился по дому, по отцу, матери, брату… Второе чувство перебороло, и я быстро собравшись, взяв в свою ладонь Наташину, пошёл в направлении машины.
Ехали долго. Кругом было темно. Свет фар выхватывал участки дороги, на поворотах кусты, деревья. Меня укачало, и я уснул. Не помню сколько времени мы ехали. Машина остановилась. Мотор заглушили и я услышал голос матери: «Доехали. Всё нормально?» «Да не волнуйся, всё нормально. Укладывай спать. Утром разберёмся», сказал отец, забрал меня на руки и понёс в дом.
Проснулся от запаха блинов. Открыл глаза и удивился. Всё кругом было не знакомо. Низкие потолки, неровно оштукатуренные стены. Маленькое окно выходило во двор. Встал и пошёл в соседнюю комнату. Там на всю комнату стояла родительская кровать, шифоньер. Маленькое окно упиралось в какой-то забор. Развернулся и пошёл в обратную сторону. Попал на кухню. За столом сидел младший братишка Борис и наворачивал блины со сметаной. У русской печи стояла мать. «Ну что Витя, выспался? Садись, ешь». Я вышел на улицу. Выходя, прошёл через маленькие сени. Крыльцо практически представляло из себя какие-то две доски, лежащие на земле. За избой стояла наша корова Зорька и жевала сено. Увидев меня, она подняла голову и протяжно замычала, жалобно глядя на меня, говоря всем видом: «Ну что брат, влипли». Я прошёл мимо неё, толкнул калитку из трёх досок, и попал в огород. Огород был большим, раз в пять больше чем прежний. Вместо ограды была прорыта канава, заросшая каким-то кустарником. За огородом начиналась степь. Вдалеке, километрах в пяти виднелись берёзовые колки, а за ними, километрах в десяти тянулась сплошная сине-зелёная полоска. Как потом выяснилось, это был сосновый бор, который назывался Касмалинским.
С лицом, выражающим полное разочарование от увиденного, я зашёл в избу и сел за стол. Мать налила молока. Кое-как съев пару тройку блинов, выпив кружку молока, вылез из-за стола. «Мам, а где здесь озеро? Пойду искупаюсь» Мать странно улыбаясь посмотрела на меня и тихо сказала: «Озера здесь нет сынок». У меня всё опустилось… Как нет озера… А где купаться… Мать взяла нас с братом за руки и повела в огород, сунув одному миску, другому кружку. В канаве оказался крыжовник, смородина, малина. Набрав ягоды, мы пошли к избе. Мать вдруг остановилась, забрала у нас ягоды, и пытаясь нас растормошить подвела к большой оцинкованной ванне наполненной водой. «Для начала можете купаться здесь» сказала она и ушла в дом. Мы с братом залезли в ванну. Посидев минуты две, я вылез. Разве может какая-то ванна заменить озеро.
Вечером пришёл с работы отец. Мы с братом слышали, как родители в полголоса о чём-то спорили. Иногда называли наши имена.
Утром следующего дня мать разбудила нас пораньше, собрала наши с братом вещи, сунула мне в руку пару рублей и сказала: «Сейчас приедет отец. Он отвезёт вас к бабушке. Смотрите, не хулиганьте там. Слушайтесь бабушку. В речке долго не сидите». Мы с братом, не скрывая радости, запрыгали. Ура! К бабушке! Подъехал отец, попил чайку, и мы выдвинулись к бабушке. Ехать нужно было километров тридцать до соседнего райцентра, там по дамбе через озеро и ещё песчаными дорогами через бор, по степям километров пятнадцать. Проехав длинное село, поднявшись на бугор, мы увидели бабушкину деревню, опоясанную с трёх сторон речкой, берега которой местами заросли кустарником, камышом и ивами. Спустившись вниз, переехали через речку по деревянному мосту, повернули на право, и через тройку дворов оказались у бабушкиного дома.
У калитки, загадочно улыбаясь, стояла баба Маня. Глаза её от радости светились каким-то особенным светом. Приехал её самый младший, самый любимый сын Евстафий, наш отец. Машина остановилась и мы втроём вышли из машины. «А я вашу машину ещё на бугре заметила» - сказала бабушка. Ей было уже около девяноста. Но она ещё управлялась с домом, с хозяйством. Не смотря на то, что она жила с дядей Нефёдом, его женой, тётей Тасей и двумя их сыновьями Валентином и Геннадием, хозяйство и дом держались на ней. Вышел из машины и шофёр.
Открыв калитку, бабушка запустила нас во двор. Весь двор зарос сплошным ковром травы муравы. Слева стоял старенький колодец с воротом, потемневшим ведром на цепи. Если заглянуть во внутрь, то можно разглядеть множество поганок на старом деревянном срубе. За колодцем среди разросшихся лопухов просматривалась изгородь. За изгородью баня, несколько ранеток с зелёными яблочками, кусты малины, смородины. На небольшой лужайке между кустами стояли улики, возле которых летали пчёлы. В левом углу двора находился омшаник для зимовки пчёл Рядом из травы выступала приоткрытая крышка погреба. Дальше стоял собранный на столбах из брёвен коровник, прясло, отделяющее двор от огорода, свинарник, примыкающий к сеням. Справа, перед домом был палисадник огороженный штакетником, за которым росли клёны, рябина и куст сирени. На земле в палисаднике были разбросаны старые запасные части от тракторов и навесных агрегатов, которые служили своеобразными игрушками. Над крышей, крытой шифером, нависала огромная жердь с проводами на изоляторах, которая служила антенной для радиоприёмника.
Мы дружной гурьбой пошли в дом. Дом был бревенчатый. По тем меркам вполне приличный. Назывался пятистенник. Крыльцо в три ступеньки, входная дверь из плах, обтянутая брезентом, длинный, просторный коридор с окнами в огород, ещё одна дверь, поворот на право, ещё просторный коридор с маленьким окошком в соседский сад. Вдоль стены стояли деревянные лари с зерном. На ларях лежали половики. Сверху на жердях висели веники, пучки каких-то трав и ещё много всякой всячины. В конце коридора просматривалось две двери. Одна была прямо по ходу. Дверь сколочена из строганных досок. Сквозь щели в двери пробивались запахи вощины, мёда, старого, копчёного сала и ещё чего-то устоявшегося за много лет. Всё это напоминало о том, что пора перекусить. Дверь на право, обитая войлоком, была открыта настежь. Переступив через высокий порог вошли в избу. Полы из сосновых плах были хорошо вымыты, отскоблены и застланы половиками. Справа стояла русская печь с голбчиком. Обычно голбчик выполнял две функции. Первая, это лавка для того, чтобы пришедшие с улицы люди могли посидеть, разуться. Вторая, там всю зиму хранилась на каждый день картошка и другие овощи. Над входом, упираясь одним концом в стену, другим в деревянную балку, нависали полати. Слева стоял всем известный в ту пору умывальник с ведром, и ближе к окну двухстворчатые, остеклённые фигурным стеклом, двери. Прямо у противоположной стены на всю длину стояла широкая лавка, перед ней деревянный стол, накрытый старенькой клеенкой. В углу слева висела икона Божьей матери, лампадка. На подоконнике стоял радиоприёмник «Родина».
Мы с Борисом уселись за столом. В избе появились Валентин с Ген-нушкой. Братья сели радом с нами. Баба Маня достала шанежки, которых напекла целый таз, налила из крынки молока всем по кружке. Отец попросил: «Мам, пусть ребятишки поживут у тебя. Меня повысили по работе и мы переехали в соседний район. Нужно дом подготовить к зиме, сарай корове построить, баню. Да и ни озера ни речки там нет». Бабушка, как умела делать только она одна, махнула рукой, смахнула ладонью крошки со стола: «В самый раз. Во время привёз. Полная речка в огороде рыбы, а этих Вальку с Генкой никак не заставлю наловить хотя бы на жарёху. А тут рыбаки готовые. И бредешёк поди таскать умеют» Мы с Борей закивали головами. Бабушка долила нам молока и вышла в сенки. Через пару минут вернулась с кусками тюли в руках. Пока мы допивали молоко, переговариваясь между собой, она ловко, при помощи ножниц, цыганской иголки и ниток смастерила нам бредешёк метров пять – шесть, с настоящей мотней.
Отец взял на улице из чурки топор, и мы гурьбой двинулись в конец огорода на речку. Впереди бежали мы вчетвером, потом отец с топором и за ним не спеша баба Маня с новым бредешком. Огород был большой. Половина, ближе к дому, была засажена картошкой и всякой мелочью. Вторая половина заросшая травой. Такие огороды были у всех. Вторая половина всё лето служила для подкормки скотины. Тут и подкашивали сено, и привязывали телят, и в случае необходимости, выкашивали на зиму.
На речке, которая в народе называлась Горбачиха, берег был вытоптан и возвышался над водой на полметра. Вода была полупрозрачной. На поверхности плавали обгоревшие на солнце листья с кустов. Бегали в большом количестве водомерки, летали стрекозы, комары, бабочки разных расцветок. У берега в воде копошились пару жуков плавунцов. У поверхности воды плавали мальки каких-то рыб. Проносились стайки более крупных рыб. Замирали на месте, а потом снова неслись куда-то. Иногда из глубины поднимались более крупные экземпляры. Они некоторое время стояли на поверхности, лениво шевеля поплавками, внимательно разглядывая нас, а потом снова погружались на глубину. Берег у кромки воды местами был усыпан пустыми ракушками от улиток. На мелководье из воды торчали морды лягушек. Было жарко. Пекло как из печки. Казалось мир замер и все готовились к чему-то необычному. На горизонте начали появляться облака. Весь мир как будто погрузился в полудрёму.
Отец объяснил нам, что нужно перед рыбалкой искупаться, максимально взмутить воду, чтобы рыба не видела белую тюль. Мы разделись и нырнули. Вода приятной прохладой обволокла наши тела. Промеряли глубину. Самое глубокое место оказалось мне по шейку, Валентину по грудь. Он был старше меня на три года. Боре было четыре, Генушке восемь с половиной. Но он к моему счастью был не рыбак. Пока бултыхались, отец приготовил бредешёк, и мы с Валентином начали бродить. Прошли метров пять – шесть, повернули палки горизонтально, натянули и подняли тюль над водой. Отец подошёл к мотне и вытряхнул содержимое в ведро. Сразу получилось половина ведра. Бабушка, которая сидела здесь же на травке, поспешила предупредить отца, чтобы мелочь не выбрасывал, цыпушкам на корм пойдет. Зашли ещё пару раз и ведро оказалось полным. Прополоскали бредешёк, растянули на траве сохнуть, а сами решили ещё покупаться.
Бредешёк высох и мы дружной компанией двинули домой чистить рыбу. Баба Маня по дороге нарвала пучок клевера. Когда проходили мимо коровника, она отвела нас в сторону, и мы увидели яму на дне которой было много нор. Она дала в руки отцу вилы с длинным черенком и бросила на дно ямы клевер. Через пару минут из нор повылазили кролики и со свойственной только кроликам жадностью, начали поедать клевер. Отец выбрал пару самых крупных и придавил их поочередно вилами. Мы взяли свою ношу и пошли во двор.
Бредешёк поставили в кладовку. Отец нашёл приспособления и ушёл за свинарник разделывать кроликов. Бабушка быстро перебрала рыбу. Мелочь выбросила курам, а рыбу покрупнее почистила, к чему и нас подтянула. Икру, пузыри отложили в отдельную миску. Валентин слазил пару раз в погреб за картошкой, морковью. Генушка отнёс пару охапок дров в избу к печке. Бабушка растопила печь. Достала большую сковороду, налила в неё растительного масла, уложила самую крупную рыбу, посолила, положила пару нарезанных кружками луковиц, долила воды, закрыла крышкой и сунула в печь. Достала литров на пять чугунок, налила холодной воды, высыпала мелкую рыбу, кинула луковицу, закрыла крышкой, и подхватив ухватом, поставила чугунок в самое пекло. Немного отдохнув, принялась чистить картошку. Отец принёс порубленное на куски средних размеров мясо кроликов. Мы с Валентином сели на крыльцо. Валентин достал железную коробку из-под грузинского чая, открыл её и начал показывать свои сокровища. Здесь были и рыболовные крючки, и куски лески, и нитки, и кусочки чёрного вара. В кладовке нашли пару старых удочек и приступили к их ремонту.
С улицы послышались голоса. Во двор зашли дядя Нефёд и дядя Федя, отцовы братья. Поздоровались со всеми, встали у прясла. Отец достал Беломор. Все закурили. «Когда домой»? Спросил дядя Нефёд у отца «Сегодня ночью. Утром надо быть на работе» ответил отец. Минут через двадцать пришла тётя Тася с двумя авоськами. В одной было несколько бутылок водки, в другой всякая мелочь к столу. Тётя Тася работала воспитателем в бригадном садике. Братья заулыбались. Взяли у неё тяжёлую ношу и пошли в дом. Пока сыновья курили, обсуждали последние новости, переговаривались, бабушка успела шумовкой выбросить курам варёную рыбу, закинуть в чугунок картошку, икру, пузыри, лук и доварить уху. Тётя Тася быстро нарезала хлеб, поставила на стол стаканы, миски. Бабушка достала из печи чугунку и разлила по мискам уху. Быстро сполоснула чугунку, положила куски кролика, крупно нарезанную картошку, лук, посолила, закрыла крышкой и подцепив ухватом отправила назад в печку. У прясла послышался топот конских ко-пыт. Братья дружно встали и вышли на улицу. Дядя Никита, приехавший верхом на лошади из соседнего села, привязывал к пряслу уздечку. Братья обнялись, обменялись рукопожатиями, и пошли в дом. Уселись за столом. «Мам, выпьешь с нами» спросил кто-то из сыновей. «А щёж не выпить. Полстакана наверное осилю» ответила бабушка, присаживаясь к столу. Братья дружно подняли стаканы, чокнулись с матерью и запрокинув головы выпили. Вот они, четверо сыновей, прошедшие всю войну, сидят за столом со своей мамой Маврой Емельяновной. Не хватает только двух дочерей Ульяны и Акулины. Ульяна работает с мужем далеко в Амурской области на прииске. Акулина в Кемеровской области на угольных шахтах. После третьего стакана все дружно встали и вышли на свежий воздух. Дядя Нефёд и дядя Федя работали механизаторами в колхозе. Всегда были на хорошем счету. Могли выполнить любое поручение. Надо на комбайн, на комбайн, надо на трактор, на трактор. Если требовались плотник, автоэлектрики. Аккумуляторщики или скажем вулканизаторщики, все шли к ним. Дядя Никит работал фуражиром, по простому заведовал складом кормов и всяких кормовых добавок в сосед-нем колхозе. Отец после последнего повышения работал заместителем председателя райпотребсоюза. Пока братья курили, вспоминали прошедшие месяцы после последней встречи, бабушка с тётей Тасей перемыли посуду и разложили в миски тушёную с картошкой крольчатину. Нас с Валентином отправили в погреб за солёными огурцами, помидорами, капустой. Покурив, братья вернулись за стол. Сидели долго. Мы залезли кто на печь, кто на полати и уснули.
Проснулся от того, что кто-то тряс меня за ногу. Это был Валентин. «Пошли» шёпотом сказал он. Я вдруг вспомнил, что вчера мы с ним отре-монтировали удочки, накопали червей и решили рано утром идти на рыбалку. Я с неохотой слез с полатей, оделся и мы, тихо ступая, чтобы никого не разбудить, пошли на улицу. В сенях взяли удочки, червей, бидончик, и по мокрой росе двинули через деревню на пруд. Прошли через плотину на тот берег, повернули на лево, вдоль кромки дальних огородов вышли на полуостров, выходивший своим мыском почти на середину пруда. Над речкой стелился туман. Было зябко. Штаны, от утренней росы, по колено были мокрыми. В предрассветных сумерках просматривались берег плотины, кустарники, росшие на берегу. Мы размотали удочки, насадили червей, зашли по колено в холодную воду и забросили свои удочки. Минуты не прошло, как у Валентина поплавок пару раз дёрнулся и исчез под водой. Валентин подсёк и потянул удочку на себя. Удилище из тальника согнулось. На поверхности воды появился окунь размером с мою ладонь. Пока я наблюдал за удочкой Валентина, мой поплавок тоже утонул. Вытянул изводы карасика, немного больше ладони. Пока вытаскивал изо рта крючок, Валентин поймал линя. Мы не успевали менять червей, снимать рыбу. Взошло солнце. Клёв прекратился. У нас был полный бидончик и пару куканов разной рыбы. Мы огляделись. Вокруг нас было человек шесть с такими же удочками как у нас. Правда рыбы у них было меньше. Тогда я сделал для себя выводы – на рыбалку нужно приходить тогда, когда рыба ещё спит, то есть до четырёх часов утра, или как изрекла бабушка, когда мы ей принесли наш улов «Кто раньше встаёт, тому Бог даёт». Перекусив остатками от вчерашнего ужина, запив молоком, собрались на полати досыпать. Но не тут-то было. Бабушка сунула нам в руки бредешёк, ведро, что-то завёрнутое в платок, и напомнила: «Кто-то вчера собирался по раньше по речке выше пруда с бредешком походить. Да не забудьте зайти за Борисом и Вовкой» Борис был ровесник Валентина, сын дяди Феди, а Вовка мой ровесник, сын двоюродной сестры отца по бабушкиной линии. Мы с Валентином конечно же выполнили бабушкино поручение. Забрали ребят и двинулись компанией выше пруда на пару километров. Речка местами становилась шириной до десяти метров, а местами превращалась в ручеёк, журчащий в корнях деревьев. Облазив все ямки до самого пруда, перебрав всю рыбу, мы уставшие но довольные зашли в березняк и разделили свой улов на три семьи. Просушили бредешёк, искупались в пруду и довольные походом вернулись по домам.
Чего только мы не делали за эти летние месяцы в деревне у бабушки. Перезнакомились со всеми пацанами. Лазили на школу ловить голубей, а потом варили из них похлёбку. На дальних огородах воровали огурцы, помидоры. Помогали взрослым шкурит жерди от коры, грести сено. Да много ещё чего. Но основным развлечением для нас оставалась рыбалка. Так, благодаря находчивости бабы Мани, куску тюли и нашему желанию, мы не ведая того, научились ловить рыбу, а самое главное, чувствовать себя добытчиками, нужными семье людьми, и ещё много чего.