Часть 1
Стояло раннее осеннее утро. Гелиос только-только впряг своих златогривых коней в сверкающую алмазами колесницу и, все еще позевывая, взял вожжи…
— Еще одна такая пьянка у Зевса — и я просплю весь день! Вот смеху то будет… — ухмыльнулся старый титан. — Хотел бы я посмотреть, как олимпийцы тогда запрыгают, пытаясь справиться с моими конями! Эти олухи все еще нежатся на своих перинах, а я, как последний дурак, должен работать! Надоело. Хоть к Аиду, что ли, под землю сбежать, и то полегчало бы.
Ворча себе под нос, бог Солнца лениво дернул вожжи и его кони, чувствуя неважное настроение хозяина, пошли рысцой, шаг за шагом переходя на галоп…
А в это время, в одной из пещер недалеко от Олимпа, спали в объятиях друг друга двое, столь непохожие ни характером, ни привычками, ни отношением к окружающей их действительности.
Очаровательная головка юной рыжеволосой девушки покоилась на груди черноволосого атлета, а его мощная мускулистая рука нежно, и в то же время крепко, обнимала девушку за лилейные плечики. Её фигура была просто идеальна, нежная, персикового оттенка кожа поблёскивала, а прекрасное лицо, обрамлённое разметавшимися пышными волосами, оттеняли чёрные бархатные ресницы.
Очаг, стоящий в углу пещеры, почти уже потух. Лучи Гелиоса нахально пробивались внутрь через неплотно закрытый кабаньей шкурой вход. Земляной пол пещеры был устлан шкурами диких животных, а посередине своеобразной комнаты была вырыта небольшая яма, выложенная камнями. Еще вчера она служила печью, в которой тушилась дичь. На железном вертеле висела разделанная тушка ягненка. Рядом стояли несколько драгоценных амфор с чудесным фалернским вином.
***
Первой проснулась девушка. Она сладко потянулась, как кошка после дневной дремоты. Стараясь не разбудить спящего мужчину, выскользнула из его объятий и, не теряя времени, быстро облачилась в хитон. На красивых гранатовых устах блуждала озорная улыбка. Легко ступая, она подошла к медному ковшу и, зачерпнув ладошками родниковую воду, быстро освежилась. Вдруг почувствовала, что теплая крепкая рука обняла ее, и, не успела и ахнуть, как горячий поцелуй проснувшегося атлета обжег ее уста…
— Хотела сбежать, негодная? Так рано?! — глухо буркнул он, не выпуская девушку из своих мощных объятий.
— Мне уже пора, милый! Мать будет ругаться… — улыбнулась рыжеволосая, отвечая нежным поцелуем на поцелуй атлета.
— Сколько мы с тобой уже встречаемся, Антея?
— Почти тридцать лун, Арион! — проворковала девушка, пряча свое лицо на груди любимого.
— И мы до сих пор ничего не знаем друг о друге! Это ненормально… — воскликнул тот, приподнимая кончиками пальцев прекрасное лицо Антеи и заставляя взглянуть себе в глаза.
— Ты прав… но обещаю — когда-нибудь позже я тебе все расскажу! Но ты ведь тоже ничего не рассказываешь мне о себе. Почему, Арион?
— Мы любим друг друга, Антея, и это для нас самое важное! Я пока тоже не готов открыть всю правду… Боюсь, что она причинит тебе много страданий, а я этого не желаю.
Часть 2
— Ты пугаешь меня, Арион! Почему твоя правда должна принести мне страдания? Ты женат?! — дрогнувшим голосом спросила Антея и тень тревоги тут же набежала ее милое личико.
— О нет, любимая, клянусь небом — у меня нет жены! Вот уже как месяц я считаю тебя своей женой, a другая мне и не нужна, — горячо запротестовал Арион, покрывая поцелуями шею и оголенное плечико девушки. — Признаться, такие же мысли посещали и меня не раз! — заворчал вдруг он. — Я не могу поверить, чтобы у такой красавицы не было мужа или возлюбленного… Ты ничего не рассказываешь о себе, о своей жизни, о своих родных и это сводит меня с ума, Антея!
— Дай мне время и я расскажу все, обещаю! — так же горячо заверила Антея своего возлюбленного.
Звук охотничьего рога, раздавшегося вдруг где-то совсем поблизости, заставил девушку вздрогнуть.
«Это Артемида! Боги… если она меня увидит, то я пропала!», — молнией пронеслось у нее в голове.
— Ты побледнела! Что тебя так напугало? — нахмурился Арион.
— Ничего, все хорошо! — ответила с улыбкой Антея, мгновенно взяв себя в руки.
— Ты не искренна со мной, плутовка, и мне это не нравится! — тихо, но вместе с тем жестко промолвил Арион. — Рано или поздно ты скажешь всю правду… Сегодня вечером, как всегда? — тут же добавил он тоном, не терпящим возражения.
— Да, любимый, я приду! — пообещала Антея, пытаясь высвободиться из крепких объятий возлюбленного.
— Подожди немного — я оденусь и провожу тебя! — бросил Арион, устремившись к своей одежде, небрежно брошенной около очага.
«Этого еще не хватало!», — подумала Антея и, не успел мужчина одеться, как его прекрасная незнакомка тут же исчезла.
— Вот стерва! — психанул Арион, выскочивший полуобнаженным вслед за своей возлюбленной. — Да где же она? В который раз провела меня, как мальчишку! — скрипнул он зубами.
Ему было и невдомек, что дочь его сестры — Деметры и его могущественного брата — Царя богов Зевса — богиня Весны Персефона, скрывавшаяся под вымышленным именем, превратилась в маленькую ласточку и тут же устремилась на Олимп.
«Пришла пора узнать, кто же она на самом деле! До чего же хитрая девчонка. Но и я не прост!», — думал он, направляясь к лесу.
Остановившись на минуту, он два раза свистнул. Послышался топот копыт и огромный черный жеребец показался из-за деревьев.
— Ну как, нагулялся, Альтаир? — обратился Арион к коню, ласково потрепав того по разгоряченной морде. — Нам пора уже возвращаться… Суды ждут!
Легко вскочив на своего коня, Арион помчался в противоположную от Олимпа сторону — к горе Офрис.
***
Персефона же, благополучно прилетев в замок своей матери, снова приняла обычный облик и, быстро раздевшись, взобралась на свое ложе. Она юркнула под одеяло, набитое лебяжьим пухом и тихонько захихикала, вспомнив очередную прошедшую ночь с таинственным возлюбленным.
«Тридцать лун я не сплю в своей кровати, а мать — ни сном ни духом! Благодарю тебя, богиня, что даровала мне чудесные силы превращаться в птиц и в цветы!» — думала она, блаженно зевая и постепенно засыпая.
Но не прошло и часа, как в дверь покоев юной Персефоны постучали.
— Ты уже встала, дочка? Открой дверь! Ты не забыла, что сегодня сразу же после утреннего совета отец вызывает тебя к себе во дворец? Я ухожу, а ты одевайся поскорее. Не надо сердить отца — он не любит ждать, ты же знаешь!
— Хорошо мама, я приду!
«Что еще отцу понадобилось от меня? Каждый такой приход к Светлейшему стоит мне седого волоса! Боги, может он узнал, что я каждую ночь покидаю Олимп?! Надо одеть пеплос, а то мой ночной хитон слишком уж пахнет нарциссами, Тартар их подери!» — с досадой наморщила свой очаровательный носик юная плутовка.
Приведя себя в порядок, Персефона не спеша направилась во дворец отца, напевая полюбившуюся ей веселую песенку Диониса.
Тут и там ей встречались редкие парочки божков, нимф и полубогов. Все они тепло приветствовали прекрасную дочку Громовержца, а Персефона ласково улыбалась им в ответ.
— Привет, Сеф! — услышала она вдруг задорный мальчишеский голос откуда-то сверху, и плутишка Гермес, собственной персоной, спустился на землю рядом с ней, чмокнув младшую сестренку в щечку.
— Здравствуй, братишка! Ты случайно не знаешь, зачем я понадобилась сегодня отцу?
— Он тебя вызвал? О-о… К своему стыду понятия не имею! Я лечу сейчас с его посланием к нашему дядюшке.
— К Посейдону? Но ведь он и так входит в Совет Двенадцати! — удивилась Сеф.- Он что, заболел?
— Да нет же, сестренка! К другому дядюшке… — ответил плутишка, многозначительно понизив голос.
— К Аиду?!
— Да! Наш отец пригласил его на завтрашние празднества.
— Не было печали! — пробормотала Сеф, поежившись.
— Что с тобой? Моя храбрая сестренка вдруг струхнула перед нашим мрачным дядюшкой? Я понимаю, что ты его еще ни разу не видела и слышала не самое лестное и…
— Ничего, уж как-нибудь переживу! — засмеялась девушка.
— Пока, сестренка, еще увидимся!
Гермес помахал Персефоне рукой и, стремительно взмыв в небо, вскоре исчез в облаках.
***
— Ты звал меня, отец? — спросила Сеф, представ, наконец, перед своим отцом — великим Зевсом.
Она грациозно поклонилась ему и осталась стоять, готовая выслушать его волю.
Утренний Совет уже закончился. Младшие боги разошлись, и в зале Заседаний остались только сам Зевс, Гера, Деметра и Посейдон.
— Я решил выдать тебя замуж, дочь моя! — торжественно пробасил Громовержец. — И завтра, на празднике Лун, я объявлю о твоей помолвке.
— Замуж? Но за кого, отец? — прошептала потрясенная Персефона.
— Ты станешь женой моего старшего брата — Аида! — повысил голос Зевс, нахмурившись.
На какой-то момент свет померк в прекрасных очах бедной девушки, ноги ее подкосились и она бы упала у подножия трона отца, если бы подбежавшая к ней Деметра не поддержала ее.
— Что?! А меня ты забыл спросить? Я не рабыня, которую можно продать, как ненужную вещь на рынке! — вскричала Сеф. — Я сама найду себе достойного мужа!
— А тебя никто и не спрашивает, дерзкая! — загремел Зевс, хватаясь за молнии и замораживая непокорную дочь синим холодом своих глаз. — Несколько месяцев назад я разговаривал со своим братом, и он согласился с тем, чтобы я подыскал ему достойную жену из нашей семьи! Я ее нашел, и это ты, Персефона!
— Мне тоже это не нравится, дочка, но твоего отца не переубедить! — со слезами в голосе промолвила Деметра, обнимая свое дитя.
— Но ведь я его даже не видела! Я сделаю так, что мой дражайший дядюшка раздумает брать меня замуж… — тихо ответила Деметре Сеф, и в ее изумрудных очах зажегся мстительный огонек.
Часть 3
Хмельная и влюблённая*,
луной озарена,
в шелках полурасстёгнутых
и с чашею вина…
Еле дождавшись ночи, Персефона покинула дворец матери и, обернувшись ласточкой, полетела на встречу к своему любимому Ариону, ожидавшему ее в условленном месте. Недалеко от пещеры она приземлилась и, приняв свой обычный облик, вошла внутрь…
— Антея!
— Арион!
Охотник сидел около очага но, увидев возлюбленную, тут же вскочил и стремительно подошел к девушке.
— Ты пришла! Но что с тобой? — нахмурившись спросил он, не выпуская Антею из своих мощных объятий.
— О, Арион! Я боюсь — мы видимся c тобой в последний раз.
— Что ты сказала? Почему?! — вскричал Арион, приподнимая кончиками пальцев опечаленное лицо Антеи и заставляя смотреть ему в глаза.
— Отец выдает меня насильно замуж! Я их ненавижу — и отца, и моего будущего супруга!
— За кого выдает?
— За одного моего родственника, гораздо старше меня, старика! Я его еще никогда не видела.
— Проклятье! В этом злосчастии ты не одинока. Меня ведь тоже собираются женить, и я ее тоже не видел! Но мне все равно. Я откажусь от этого навязанного брака! Я не отпущу тебя. Ты останешься теперь со мной, навсегда!
— Я не могу! Я должна… О, мой любимый, почему ты не хочешь раскрыть свою тайну?
— Я люблю тебя, Антея, но не сейчас. Ведь ты тоже не говоришь мне, кто ты на самом деле?
— Я просто девушка, которая любит тебя, Арион, и я сорву эту проклятую помолвку! Никогда я не буду принадлежать чужому мужчине, мой Арион. Клянусь тебе! — горячо промолвила Антея, отвечая поцелуем на поцелуй возлюбленного.
— Уже завтра мы покинем этой край, моя любовь! Я заберу тебя к себе, в свой мир — туда, где тебя никто не найдет и ты будешь принадлежать только мне! Я решил.
— Арион, я не могу в это поверить! Ты заберешь меня к себе… Но куда?
— Позже, любовь моя! Клянусь — я тебе все расскажу и покажу, а пока… давай выпьем за нашу любовь этого чудесного вина!
— За нашу любовь и наше счастье, Арион! — улыбнулась Антея, сделав несколько глотков из чаши, поданной ей ее возлюбленным.
«Темный сон, Антея! Пока ты жива — я не могу забрать тебя в свой мир. Прости меня, но у меня не было выхода. Я не могу отдать тебя другому! Пока ты жива — наша любовь уязвима…», — молнией пронеслось в голове Ариона.
— Я люблю тебя! Пусть эта ночь скроет нас от всех и благословит нашу любовь! — прошептала Персефона, бросая пустую чашу на землю.
Арион подхватил ее на руки и бережно отнес на ложе.
— Спи, любовь моя! Я всегда буду рядом с тобой.
Как и следовало ожидать, ядовитый опиум без цвета и вкуса, что должен был медленно убить смертную девушку, не причинил никакого вреда богине.
Гелиос все еще спал в своем дворце и не думал просыпаться, когда Антея тихо выскользнула из объятий Ариона и покинула ложе.
— О боги… почему нас наказывает судьба, любимый? Мне лучше уйти сейчас, пока ты спишь! Я отважу ненавистного мне родственника и тогда мы навсегда будем вместе! Прощай, мой Арион… — прошептала она, в последний раз оглянувшись на мирно спящего мужчину. — Прости, но я должна идти! Что принесет нам новый день — горе или счастье?
На следующее утро Арион — он же Владыка — проснувшись и не увидев рядом с собой возлюбленную, пришел в изумление и ярость.
— Тут что-то не то! Я подозревал это, но не хотел верить… Она не умерла! Яд не убил ее! Она не простая смертная. Но кто же тогда? Ведьма, нимфа, или же сама богиня? Опять, в который раз! Эта наглая девчонка решила поиздеваться надо мной! Ее игра действует мне уже на нервы! Праздник лун на Олимпе… Что же… посмотрим, что за невесту приготовили мне мои родственнички! Берегись, Антея, ты играешь с огнем. Я найду тебя и тогда уже шутить начну я! — заскрежетал он зубами.
***
На следующий день Олимп заполонили приглашенные гости — боги, божки, нимфы, полубоги. Здесь были мать богов — Рея, Фемида, Стикс, Мнемозина, Пан со своей свитой, Посейдон с Амфитритой, Нерей и многие другие почетные гости. Праздник лун был назначен на полночь, но гостей это не смутило и некоторые из них начали уже праздновать, не дожидаясь полуночи.
Персефона заперлась у себя в покоях и целый день не выходила их них, не реагируя на мольбы Деметры открыть двери.
Так прошел день, и вот, наконец, медные трубы возвестили о начале праздника Лун. Приглашенные боги стали стекаться в огромный зал Пиршеств во дворце Громовержца.
Он был разделен на две части шестью мраморными колоннами, увитыми плющом и розами. Вдоль стен стояли мраморные статуи, блистая красотой и величием. Пол был вымощен драгоценной мозаикой. Бронзовые скамьи покрыты пурпурными тканями. Длинные столы ломились от яств, и за ними сидели десятки блестяще одетых божеств. Зал просто тонул в сиянии множества факелов, горевших в каждом углу зала. При их свете, среди благоуханных цветов, возвышающихся пирамидами у стен, под веселые звуки флейт, лир, цитр и звон чаш, пирующие непринужденно болтали, соревновались друг с другом в сплетнях и раздавали налево и направо изощренные колкости. Ганимед и Геба уже обходили столы, наливая в чаши чудесные вино и амброзию. Все провозглашали тосты, и все пили. Многие гости были в пиршественных одеждах из тончайшего белого полотна и в венках из плюща, лавра и роз. Некоторые из них возлежали на ложах с покрывалами из драгоценного пурпура, облокотившись на пуховые подушки. Не было только Владыки. Он, как всегда, запаздывал.
— Ведь я ясно дал понять нашему брату, что сегодня я представлю ему Персефону! — недовольно пробурчал Зевс, опорожняя очередной кубок амброзии.
— Имей терпение, муж мой! Ты же знаешь нашего брата — его очень трудно вытащить из его подземной ямы… — усмехнулась Гера.
Тут и там стайкой проносились легкокрылые грации. Молодые и не менее прекрасные полубоги разносили гостям закуски под чарующую, чудесную музыку, звучащую как аккомпанемент к веселой болтовне приглашенных божеств. Она плавно плыла под сводами украшенного дворца. Вечно юные и очаровательные музы и хариты услаждали приглашенных богов пением и танцами.
***
Но вот трубы пропели свой серебряный зов и вошедший Гермес сообщил о прибытии Аида. Как по команде стихла музыка, прекратились смех и разговоры. В воздухе повисла напряженная тишина.
Владыка вошел величаво и не спеша, высоко подняв голову, увенчанную серебряной короной c редкими самоцветами. На нем был темный плащ, украшенный необыкновенно красивыми мерцающими нарциссами.
— Приветствую тебя, брат мой! — поднялся ему навстречу Громовержец. — Я очень рад, что ты принял мое приглашение на этот чудесный праздник тем более, что повод очень серьезный! Сегодня я представлю тебе мою младшую дочь… Надеюсь, что ее красота и невинность растопят лед и тьму в твоей душе!
— Что же, Зевс, я очень благодарен тебе за такую честь! — глухо произнес Аид, не скрывая саркастичной ухмылки.
Зевс подвел брата к креслу и усадил того по правую руку от себя.
— Где же Персефона? Эта девчонка испытывает мое терпение! — шепнул он Гере, косясь на мрачного брата.
Праздник продолжался, а Персефоны все не было. Несколько десятков пар глаз недоуменно смотрели на Деметру, но та лишь отрешенно сидела, не обращая никакого внимания на шепот и ухмылки богов.
***
Внезапно ворвавшаяся громкая и ритмичная музыка заставила умолкнуть все разговоры. Слуги зажгли еще несколько факелов и богиня Весны появилась перед празднующими божествами, но в каком виде!
На ней не было ничего, кроме жемчужной набедренной повязки. Прекрасное лицо было накрашено, как у афинской гетеры. Рыжие волосы, волнами струящиеся по лилейным плечам, не могли закрыть нежные, совершенной формы обнаженные груди, а в руке она держала кубок с вином. Чуть пошатываясь, она начала свой дикий, полный страсти танец быстрыми пассами простертых к зрителям рук и резкими изгибами стройных бедер. Она гипнотизировала, совершенно не заботясь о реакции зрителей. Страсть, свобода, вызов, дерзость сквозили в каждом ее движении. Шумный ропот негодования, изумления и восхищения пронесся по залу среди богов.
— Как она может?
— Бесстыдница!
— Что случилось с нашей Персефоной?
— Да она же пьяна!
— Посмотрите на ее лицо!
— Какая наглость!
— Да она совсем рехнулась!
— Ого… во дает сестричка! А ведь на вид казалась такой скромницей! — ликовали молодые боги Арес, Аполлон и Дионис.
На Зевса, казалось, нашел столбняк — он сидел, как мумия, не шевелясь и пожирая глазами нагую непокорную дочь. Артемида и Афродита откачивали упавшую в обморок Деметру. Гефест и Афина настороженно посматривали на Аида, предчувствуя нарастающую в нем бурю. Посейдон поперхнулся амброзией. Глаза же Геры были готовы вылезти из орбит.
Не прекращая свой танец, Персефона запела очень красивым печальным голосом:
Наслаждайся, наслаждайся
Чаще кубок наливай…
Страстью пылкой утомляйся
И за чашей отдыхай!
Мы не скифы, не люблю,
Други, пьянствовать бесчинно:
Нет, за чашей я пою —
Не послушна, не невинна
Что же сухо в чаше дно?
Наливай ДиОнис резвый
Только пьяное вино…
Мне не быть сегодня трезвой —
Ведь в аду жить суждено!
Владыка изменился в лице, которое потемнело от гнева, в очах его засверкали молнии. Он медленно подошел к своей невесте и звонкая пощечина, как удар грома, оглушила вдруг изумленных необычной сценой божеств. Персефона, не удержавшись на ногах, упала и в тот же момент увидела перед собой перекошенное от страшной ярости лицо Аида.
— Ты?! Арион…
— Спасибо тебе, брат мой, за такую достойную жену! Лучшего подарка ты мне и не мог придумать… Ничего не скажешь — подходящая жена для Владыки! Раздета и накрашена, как продажная публичная девка! — грозно захохотал он. — Что же, уважу и не откажусь от такого щедрого дара. Отдам ее на потеху нашим титанам в Тартаре! Давно они не развлекались… — зловеще продолжил он, схватив ошарашенную Персефону за руку и резко ставя на ноги рядом с собой.
— Геката!
В то же мгновение непроницаемая холодная тьма воцарилась в зале Пиршеств, а когда она рассеялась, ни Владыки, ни Персефоны уже не было.
Из любовной лирики Хафиза Ширази* (1325 — 1389) — суфийского шейха и знаменитого персидского поэта.
Часть 4
Черные кони Аида стремительно неслись по бескрайним просторам Подземного мира. Редкие отблески ярких огней от костров, около которых группками ютились тени, ожидающие утреннего суда Владыки, скудно освещали жуткий мрак, царивший здесь. Страшные звуки, издаваемые невидимыми монстрами этого мира, стоны и вопли их случайных жертв резали слух и вгоняли в дрожь и без того перепуганную до смерти Персефону.
Она только что очнулась и обнаружила, что лежит на дне бешено мчавшейся колесницы у самых ног возницы. Ее нагое тело стыло и непроизвольно дрожало от пронизывающего до костей холода.
— Куда ты меня везешь? — подала голос девушка, пытаясь приподняться с холодного жесткого дна колесницы.
— А… пришла в себя? — насмешливо пробасил Аид. — Что, дорогая женушка, ты все еще не поняла? Ты у себя дома! — продолжил он, издевательски захохотав.
— Но это не мой дом! Прошу тебя, отпусти меня обратно, к маме! А потом я все тебе объясню… Прости меня — я не знала, что ты и есть мой дядя.
— Не знала? — грозно вскричал Аид. — А если бы знала, тогда что?!
— Мне очень плохо! Голова, как в тумане и болит сильно… И еще мне очень холодно! — жалобно протянула Персефона.
— Ну, когда ты голая выставляла нас обоих на всеобщее посмешище перед Олимпом тебе, видно, холодно не было! Сколько ты выпила? — c презрением бросил он, даже не взглянув на распростертую у его ног девушку.
— Не знаю… ничего больше не помню!
— Все, приехали! — промолвил вдруг Аид и, спрыгнув с колесницы, стащил с нее Персефону, словно соломенную куклу. Затем, грубо поставив ее на ноги, схватил за руку и повел к вратам мрачного, но в то же время грандиозного, выстроенного из отполированного черного камня, дворца.
Выросшие как из-под земли молчаливые слуги, поклонившись, занялись конями хозяина.
***
Пройдя по темным, длинным коридорам своей обители и не обращая никакого внимания на изумленно пялящихся на его спутницу и мгновенно расступающихся перед ним слуг, Аид остановился перед небольшой медной дверью и тут же один из дежуривших здесь стражей распахнул ее, пропуская обоих прибывших внутрь.
Все еще не отпуская руку Персефоны, Владыка подошел к висевшей на стене большой металлической пластине и ударил в нее дважды небольшим молотом и в ту же секунду в покои вошли три молоденькие служанки-тени и красивая женщина средних лет, одетая во все черное.
— Приветствую тебя, хозяин! — промолвила она, поклонившись.
— Я желаю, чтобы нашу гостью вымыли, причесали и одели! Ты лично отвечаешь за нее, Эгина. Девчонка будет здесь находиться до тех пор, пока не придёт в себя. Она — подарок олимпийцев для наших титанов! Я не хочу их разочаровать, — мрачно глядя на бедняжку Персефону, угрожающе произнес Аид.
— Будет исполнено, мой Владыка! — ответила Эгина.
— Да… — добавил Аид уже в дверях. — Не церемонься с ней особо! Будет сопротивляться и показывать характер — наподдай ей, как следует.
— Нет, я не хочу! Арион, не отдавай меня им! — ужаснулась юная богиня. — Пощади! Ведь ты просто пугаешь меня… Ты не можешь так поступить со мной! Ведь я дочь Зевса.
— Ты была ею.Теперь ты моя собственность, подаренная мне братом вещь, с которой я могу сделать все, что угодно!
И Владыка, не обращая никакого внимания на отчаявшуюся девушку, быстро вышел из покоев.
— Я устала и хочу спать! — зарыдала от собственного бессилия Персефона, беспомощно оседая на выложенный из белого блестящего мрамора пол.
— Как хочешь, но сначала мы тебя приведем в порядок! — жестко ответила Эгина, грубо поднимая и подталкивая девушку к находящейся по соседству комнате для омовений.
— Нет! Оставьте меня, пожалуйста! Мне очень плохо… Я лучше изуродую себя, но не достанусь мерзким титанам! — запаниковала богиня.
— Хозяин приказал не церемониться с тобой, a я всегда выполняю его приказы! — произнесла Эгина, дав знак окружившим их служанкам раздеть сопротивляющуюся и пытающуюся все еще с ней спорить Персефону. — Либо ты не будешь препятствовать исполнению приказа моего господина, либо горько пожалеешь!
Часть 5
Было уже раннее утро, когда в покои Персефоны тихо открылась дверь и высокая, закутанная в темный плащ фигура мужчины, вошла внутрь. Неслышно ступая, мужчина подошел к ложу, на котором спала девушка и откинул капюшон. Это был Аид.
Почти с минуту он стоял неподвижно, восхищенно смотря на спящую крепким сном Персефону. Глаза ее, обрамленные черными, пушистыми ресницами были закрыты, а на бледных щеках, вместо обычного румянца, пролегли дорожки от горьких слез.
«Антея… нет — Персефона, дочь Зевса и Деметры! Я не мог даже и представить себе, что наши судьбы так странно переплетутся… Я не могу отпустить тебя, но и свой позор забыть тоже не в силах! Что же мне делать? Отдать тебя титанам, лишить памяти, изгнать из своего царства и из своего сердца?! Нет, не могу… Ты стала слишком дорога мне, Антея! Остается только одно… один выход… хм, но он вряд ли придется по душе Деметре! Глупая девчонка… Зачем, почему ты все испортила?
Ты спишь, а я нет… Не могу заснуть! Ты уже в моем сердце, маленькая нахалка, а я всего лишь старый дурак, позволивший тебе стать в нем хозяйкой… У меня нет другого выхода… Пусть Зевс катится со всем своим Олимпом в Тартар, мне все равно! Ты станешь моей женой, Персефона, и пусть они завидуют нам…».
Аид присел на край ложа и, сам того не сознавая, любуясь невинной красотой и чистотой девушки, протянул руку, погладив ее ланиты. Затем его рука опустилась ниже и коснулась, лаская, нежных грудей Персефоны.
— Арион! — пробормотала вдруг во сне Персефона. — Любимый… Я ждала тебя! Не уходи больше, никогда!
— Я не уйду, любимая, обещаю тебе! Ты всегда будешь со мной… — прошептал Аид, нежно целуя в уста свою возлюбленную и рискуя разбудить ее. — Если бы я тогда знал! Тебе не надо возвращаться на Олимп, моя Антея! Уже совсем скоро тебя ждет коронация, и у моего мира наконец-то появится законная Царица...