Жуткий холод сковывал стальными цепями сердце, не давая свободно дышать… Царица дрожала от ужаса и ощущения губительной неизбежности, идущей откуда-то из темноты. Ни души кругом — только страшные, как будто скрежетание по металлу звуки и душераздирающие стоны доносились откуда-то издалека. Непроглядная темень царила здесь. Клеопатра пыталась идти, все равно куда, лишь бы выбраться из этого кошмарного места, но ноги словно приросли к земле… Ступни царицы ныли от ссадин и порезов, слезы мешали вглядываться в темноту, предательски раздваивая и размывая контур без того едва различимых скудных силуэтов мертвых, сухих деревьев. Вой, крики и стоны не затихали.
— Что же это? Где я? O, Осирис* — помоги мне… если я умерла, то покажись и дай мне забвения! Не приумножай моих страданий, молю тебя!
Вдруг где-то из темноты послышался издевательский, грубый, громкий смех, от которого у царицы мурашки побежали по коже…
— Твои боги больше тебе не помогут, царица. И не потому ли ты воззвала ко мне в свой смертный час, что веры в них в твоем сердце больше не осталось? Где твои боги теперь? Ушли в небытие… Мы живы, пока смертные верят в нас и исчезаем, если исчезает вера…
Клеопатра почувствовала, как кто-то невидимый обнял ее и чей-то леденящий поцелуй обжег уста…
— Ты мертва, царица Египта, но все еще чувствуешь боль, страдание, холод, безнадежность… Гречанкой родилась, но правила Египтом… Блудницей ты была, но царицею великой величали тебя, богиней… Познала власть, любовь и славу, но обошла тебя судьба…
— Кто ты? — спросила Клеопатра. Она уже еле держалась на ногах и, если бы не крепкие объятия незнакомца, то несомненно упала, как сорванный чей-то властной волей цветок…
— Я тот, кто здесь судьбу твою решит! Смерть — это только начало, но не конец, царица…
Клеопатра инстинктивно отшатнулась, не в силах преодолеть дрожь. Тьма в тот же миг рассеялась, и царица увидела, что ее держит высокий черноволосый атлет. Длинные волосы волнами ниспадали с его плеч, в бездонных, как тьма Тартара, глазах плясали огненные искры.
— Аид!
— Да… — зловеще прошептал Владыка мертвых. — Я знал, что рано или поздно ты придешь ко мне, Клеопатра! Как жалок смертных век — страдают, любят, ненавидят… с богами сравнивают себя… ничтожные создания… Что помешает мне развеять в прах ту, что правила сердцами?
— Ты прав — мертва я телом, но не душой! Богинею при жизни звали ту, что здесь, сейчас перед тобой… Я жертвы приносила богам нашим, не тебе, но все напрасно… Оставили они меня! И те, кого любила, уже мертвы…
— A также сын твой!
— Цезарион?! Нет — ты лжешь! О боги… Он должен был жить! За что? Убийц я проклинаю! Ведь он ребенок был невинный…
Клеопатра не могла больше дышать — острая раздирающая боль пронзила все ее тело, перед глазами поплыли круги…
— Прошу тебя, прекрати мои муки, Владыка мертвых! Развей меня прахом, дай вечного забвения! — прерывающимся от душивших ее слез проговорила она.
— Не умоляй, царица, Аида Неумолимого! Убийца сына твоего тоже здесь и ждет суда… Еще я не решил, что делать с ним…
— Ты знаешь все… Скажи мне имя того, кто лишил меня последней надежды…
— Его ты знаешь хорошо… Кто богом Всемогущим себя возомнил — Октавиан Август! Забудь о всех о них, царица, подумай лучше о себе…
Аид властно приподнял кончиками холодных пальцев подбородок Клеопатры и заставил ее взглянуть себе в глаза…
— А хочешь, Царицей мертвых тебя провозглашу? Хоть рождена была ты не богиней, но станешь ею у меня… Что Персефона… сегодня здесь еще она, а завтра уже там! Устал я ждать… Решайся же, царица, моей ты можешь стать или ж рабыней вечной, Аида тенью бессловесной, без имени и без судьбы?
***
— Что трон и власть мне после жизни! Нет больше Клеопатры, только ее тень… Пока был жив мой сын — жила надежда. Быть может, здесь увижу я его? Лишь только миг дай свидеться мне с ним, а после…
— Моей ты станешь? Я торговаться не привык, царица! Забудь его и всех, кого любила… моею стань, но если нет — готовься к мукам…
— Отречься мне, от тех, кого любила? Никогда!
— Так ты отказываешь мне, Владыке?! О, презренная смертная! — вскричал Аид, грубо отталкивая царицу. Не удержавшись на ногах, она упала… — Ну что ж, ты этого хотела! Увидишь сына своего на несколько мгновений — ослепнешь навсегда… Услышишь голос же его — глухой останешься на век… В объятиях заключишь своих — в старуху превратишься, исчезнет красота…
— Готова я, Владыка бессердечный! Дай сына мне увидеть…
— Свое сдержу я слово… О, эта смертная… за миг надежды сладкой собой пожертвовать готова! — покачал головой Аид и в то же мгновение исчез.
Внезапно поднявшийся откуда-то ни возьмись ураган поднял царицу и тут же перенес в обитель Праведников, Элизиум. Зрелище, открывшееся глазам Клеопатры, захватывало дух — до того красиво и чудесно было здесь… Вечно зеленые деревья, звенящие смехом стайки играющих душ детей. Пели птицы, и воздух был наполнен ароматами цветов. Души праведников разных сословий и возрастов гуляли в белоснежных одеждах, тепло приветствуя друг друга. Повсюду звучала нежная музыка и было светло, как при ярком солнце… Здесь же находились несколько больших шатров, манивших вкусным запахом, идущим от щедро накрытых едой столов… Души юных, прекрасных девушек и юношей весело плескались в журчащей искрящейся речке.
— Мама! — услышала вдруг Клеопатра голос своего сына. Мальчик лет семи бежал уже ей навстречу…
— Цезарион, сынок!
В тот же миг исчезли все звуки… Не слышит больше Клеопатра голоса своего сына… Черная пелена закрыла ей глаза — не видит царица родного лица своего ребенка…
— О мама, где ты была? Как я скучал!
Обняла Клеопатра своего сына и ослабла… Покинули ее молодость и красота…
«Ну что, царица, ты довольна? — молнией пронесся в ее сознании голос Владыки. — Забудь их всех, кого любила… и станешь снова молодой, прекрасной, зрячей…
«Благодарю тебя, Аид, за краткий счастья миг… Но не забуду, не предам!»
— А ты упряма, великодушна и горда… теперь я вижу, что царицею великой осталась ты и даже после смерти… Встань, Клеопатра! — услышала вдруг бедная женщина голос Повелителя Тьмы. Черная пелена исчезла с ее глаз, а силы, красота и молодость вернулись к ней вновь…
— Мы испытать тебя хотели, проверить, достойна ли ты войти в обитель Избранных?
Перед ней стоял Аид, а рядом с ним его жена, красавица Весна.
— Прости, царица, что подвергли тебя этому страшному испытанию! Твой сын ждет тебя, Клеопатра! — промолвила, улыбаясь, Персефона. — И те, кого любила, тоже здесь… Смотри!
Она подняла руку, и в воздухе тотчас же появились изображения Цезаря и Марка Антония.
— Знай, что здесь они, в Элизиуме, как и твой сын… Ты сделала свой выбор… Будь счастлива, хотя бы после смерти… Прощай!
Через несколько мгновений Владыки исчезли, а навстречу Клеопатре снова бежал ее сын…
***
АИД: Тебе я спор наш проиграл, плутовка рыжая моя! О женщины, как вы коварны — над мною хитрость верх взяла твоя!
ПЕРСЕФОНА: Я женщина, и мне ль подобных мне не знать? Пред властью Тьмы смогла царица устоять… А ты повеса, хотел, чтоб время повернулось вспять?
АИД: Одна c тобой в нас кровь течет, одна у нас судьба — любовь сковала души и сердца!
ПЕРСЕФОНА: Достойною богиней могла бы она стать — ее еще при жизни так стали величать!