Сборы с самого утра. Все на чемоданах. Ни зарядки, ни пляжа. Только прием пищи по расписанию. Во сколько прибудут автобусы, никто точно не знает. Должны в обед. А меня уже переселили из корпуса в домик. Моя сумка уже там. Мне хотелось этого в самом начале, еще до встречи с Леной, но совершенно не хочется теперь! Как все может измениться, кто бы мог подумать. Но это уже произошло. Ничего не поделаешь. Теперь у меня вроде как и предлога нет подняться на наш этаж. Но все равно поднимаюсь. Белье сдано, матрасы свернуты - единственный признак обжитого помещения. Так просто. И так быстро. Раз и нет ничего. Вместо кровати металлические ножки с пружинной перекладиной поперек. Уже этой ночью мне предстоит спать в другом месте. И проснусь я уже без нее. И мне нужно будет здесь как-то просуществовать. Я не увижу ее утром и не увижу за завтраком. А на пляже она не будет, всматриваясь в морскую даль и жмурясь от солнца, стоять по щиколотку в воде. Не подойдет и не спросит, почему не купаюсь, не отправит под навес, не возьмет за руку по дороге в лагерь. Ее не будет здесь в эту ночь, и в следующую. И вообще ее здесь больше не будет.
Наконец-то Лена вышла из своей комнаты, спустилась вниз, ждет Ирку. Они собираются на море. Вдвоем, ненадолго, туда-обратно, только бросят в воду по монетке. Не буду им мешать. Смотрю ей вслед. Лена идет по той же дорожке, что и всегда. От корпуса вдоль клумб, минуя площадку и летний кинотеатр, и исчезает из поля зрения. Стараюсь напустить на себя еще более беспечный вид. Не знаю, выходит ли. Пока что Лена этому верит. Получается, она была права и актерский талант у меня все же есть. Сил на это пока хватает, потому что я все еще не верю, что момент, когда я останусь здесь без нее, действительно наступит. Не искать ее глазами каждую секунду, не ждать ее появления, не растворяться в ее голосе и своем желании, не тонуть во взгляде, как это?! Я уже не помню!
Они и правда быстро вернулись. По лестнице то и дело кто-то спускается или поднимается. Все бегают, суетятся, напоминает муравейник. Ирка тоже взволнована. А Лена спокойна. Или так только кажется. Быть может, так проявляется ее грусть. Я этого не знаю. Они вместе приехали, теперь вместе уезжают. Практика окончена, это их, выпускников, должно радовать. Никаких больше детей, расписаний и ответственности.
Для тех, кто уезжает, обед перенесли на час раньше. Для вожатых тоже. За воротами замаячил первый автобус марки «Икарус». Лена идет в столовую, и я тоже туда зачем-то иду. Наши на море. Обед для нас, как обычно. У них жизнь продолжается. Девчонки со Светой уже попрощались, на случай если не застанут, когда вернутся с пляжа. В столовой неразбериха полная. Все перемешалось, сидят не по отрядам, занимать можно любые свободные места. Мое место занято, и Лена уже не на своем. Она меня не видит. О еде и думать не могу. Снова этот ком в горле, и немного кружится голова. Выхожу на улицу. Моя лавочка занята, на ней чьи-то сумки, чемоданы. Не знаю, куда себя деть. Иду куда глаза глядят.
Первый автобус уже отправился. Подъехал следующий. Вожатые свои вещи еще не выносили. Поезд у них из Феодосии вечером. Так что они в очереди последние. Время еще есть. Оглядываюсь по сторонам. Набережная. К черту гордость, к черту страх показать свою слабость, бегу назад. Снова перешагиваю через несколько ступенек сразу. Что скажу ей, еще не знаю. Но говорить ничего и не пришлось. Дверь открыта. Мои розы все еще стоят на подоконнике. Она их оставила, не выбросила. Ее дорожная сумка на кровати. Лена как раз собиралась застегивать молнию. Увидев меня, она отложила это занятие и сказала, что сейчас ко мне выйдет.
Спиной прижимаюсь к прохладной стенке в пустом и темном коридоре. Для меня ничего не изменилось, Лена в комнате и сейчас ко мне выйдет! В который раз предательски сбилось дыхание. Прижимаю к стене и ладони, чувствую ее шершавую поверхность. Это немного успокаивает, но совсем чуть-чуть. Прошлым вечером после цветов было еще кое-что. Чуть позже Лена застала меня на лестничной площадке с полулитровой бутылкой яблочного вина. Как она у меня оказалась и зачем мне нужно было приносить ее в отряд, я не помню. Думаю, пункт назначения был другим. Но я помню, как вышла Лена, взяла этот сосуд у меня из рук и открутила крышечку. То, что там алкоголь было ясно, от меня разило за километр. От ударившего ей в нос запаха брожения Лена лишь поморщилась, закрутила крышечку обратно и вернула мне. Посоветовала больше не пить. Но это был точно не последний мой визит в отряд в тот вечер, в ту ночь. Пьяными были все, даже Света. Еще помню, как мы говорили с ней о Лене, как говорю ей, что люблю ее. Света понимающе кивала и поддерживала. И еще помню, как прошу ее привести Лену к нам. На что Света снова понимающе кивает, поддерживает. Говорит, что пойдет за Леной после песни. В который раз исполняю песню, одну и ту же, как им не надоело? А затем я оказываюсь под дверью своей вожатой. Черный вход все еще был открыт для меня. Но потом Лена его, наверное, закрыла, потому что меня разбудил стук и голоса. Это пришли за мной. Света и еще одна вожатая пришли будить меня и стучали в дверь. Разбудили Лену. Как оказалось, мы договаривались на рассвете идти за виноградом. А я якобы знаю места, где можно его рвать без риска наткнуться на сторожа. Я-то, конечно, знаю, но только в теории! Мне ребята из «Солнечного» рассказывали. И откуда они знают, что я знаю? В это время Лена стояла в коридоре и смотрела на нас сонными глазами. Впервые вижу ее сонной. Это мило. Нужно будет купить ей в дорогу отменного крымского винограда! Скажу, что это с виноградников.
Через открытую дверь слышу, как Лена говорит Ирке, что скоро вернется, а уже в следующую секунду она держит меня за руку, и мы направляемся к выходу. Лена ничего не говорит, и я не знаю, куда мы идем. Спускаемся по лестнице.