- Да молчи, дурья твоя голова! Как я выбрался? Я тебе не говорил, но по-немецки я говорю не хуже той немки, которую обхаживал. Я ж жил с немцами в одном селе. И с детства говорю - что по-ихнему, что по-нашему – с ребятнёй их в одни игры вместе играли, потом вместе работали, за девками бегали – они за нашими, мы за немками…так что, в фашистском мундире, да в Германии… В общем, зная все бытовые немецкие повадки вроде точности их и аккуратности, больших проблем не было. Да и случай помог – дёрнул-то я ведь тогда не на восток, а на запад, а по дороге разжился документами немецкого солдата, возвращающегося из отпуска. Потому меня и не нашли. Искали полицая, по-немецки ни бельмеса не понимающего, а надо было искать доблестного солдата победоносного вермахта, возвращающегося из отпуска. Солдата того, правда, чтобы не болтал лишнего… Ох, Ваня, легче сто человек убить в бою, чем одного спящего, тебе доверившегося, зарезать. - Мишка замолчал, достал пачку, сунул сигарету в рот, но, оглянувшись и вспомнив, где он находится, зло выплюнул её на пол, будто она одна была во всём виновата. - Потом, когда к нашим вышел, меня после проверки звали в разведку. Я не пошёл. Там хорошо, там тебя под пулемёты не гонят навстречу первомаю. Там, если думаешь – жив, если же - нет, то кто виноват? Там только случай может подвести, так и о нём думать надо. В общем, отказался я от разведки. Под пули пошёл: в разведке ведь вот так тихо, спокойно, рассудительно резать надо…
Но это я отвлёкся. А тогда с документами этими покатил я, Ваня, домой, в Россию, как человек, на поезде. Благо, все документы проездные были на руках. Но говорить по-немецки, оказалось, - мало. Что с того, что я немку могу на сеновал уболтать, если не знаю, как «затвор» по-немецки будет. Мы о военных вещах не говорили в селе. У косилки любую деталь по-немецки назову, а у винтовки или пулемёта? А как вести себя с солдатами, как с офицерами? Какие у них тут порядки? Присматривался, как ведут себя другие, примечал по пути всякие тонкости, приспосабливался. Опять повезло: попал в поезде в хорошую компанию, отмечающих конец своего отпуска солдат. Они пили, я тоже не отставал, но мне-то что – я к самогонке приучен, не к шнапсу. Смотрел за ними, слушал, сам вперёд не лез. Изображал контуженного. Переспрашивал даже когда и понимал о чём речь, и потому, даже если где серьёзно и ошибался, они внимания не обращали. Да ещё выпивши были. И много полезного от них узнал.
Знаешь, Ванька, ехал с ними, и казалось мне – ну как домой в село своё по-пал, к немцам нашим. Такие же рассудительные разговоры за жизнь, об урожае, о женах и детях. Нормальные же люди. Один даже на Густава, кузнеца нашего, лицом был похож… А вот когда про войну начинали, я аж вздрагивал. Мне ж их скоро убивать придётся, а им - меня. Так и ехали.
В Лейпциге попали мы под ночную бомбёжку англичан. Знаешь, когда бомбят на поле боя - это бирюльки по сравнению с тем, что такое бомбежка в городе! Там, в городе, если попала бомба в дом – нет дома. Если хорошая бомба попала – нет квартала. И бомб падает множество. Над полем боя вертятся самолёты, норовят бомбу прямо в окоп положить – иначе толку не будет, а тут сыплются без разбора от одной окраины города до другой. Какая - куда! Сомневаюсь, что в городе хоть одно целое стекло осталось… И не знаешь ведь, куда следующая упадёт. Натерпелся я тогда ужасу, хотя нас-то и не бомбили. Поезд встал перед городом. У немцев это хорошо налажено – остановили загодя. Стояли мы и смотрели на зарево, на взрывы, слушали их грохот. Жалоба смотреть на немцев была, стоят бледные даже в красном зареве пожара, кулачки сжимают. Слёзы на глазах у многих. Один штатский из нашего вагона как раз домой к себе в Лейпциг этот ехал. Сначала нервно пояснял нам, куда бомбы падают, а когда заорал он благим матом, на землю повалился, мы и без комментариев поняли, что там, в районе этом, дом его, семья. Врач из соседнего вагона его чем-то вонючим отпаивал. Вот так вот… И чего, суки, полезли? Сами жить теперь не могут и другим не дают! Просрали войну, так не мучьтесь и других не мучьте!
Потом двое суток стояли, ждали, пока пути в порядок приведут. Ходили в город, помогали раненых из-под завалов вытаскивать… есть на что посмотреть… то есть, было до бомбёжки. Так ведь и она не последняя тогда была. Тогда англичане только «разминались». Мать честная! Знаешь, в городах немецких уже тогда не было того покоя, как в начале. Ночью - налёт. Днём - работа. Ночью снова налёт. А теперь ещё и американцы бомбят. Эти - днём, англичане - ночью. После того, что я увидел, и сколько с тех пор ещё на них союзники бомб высыпали, не знаю, осталось ли хоть одно целое здание в Германии. А сколько баб с детьми перебили? Прорву… А, не хрен было, в конце концов, лезть, куда не следует! Кто с мечом к нам придёт, тот по оралу и получит, так ведь? Молчи, дурья твоя башка…
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/25/826