Редакционная пластиковая дверь разъехалась и на пороге появился молодой человек. Редактор не вставая из-за стола, вежливо улыбнулся. «Чем обязан?» - поинтересовался он, указывая молодому человеку на кресло. Молодой человек присел на краешек и сразу обнаружил, что редактор возвышается над ним, так что он вынужден смотреть на него снизу вверх. Так и было задумано – чтоб посетители знали: кто здесь хозяин. Прием был старый, но редактор вообще был человек консервативный. «Меня зовут Максим. Максим Тимофеев. Я вот рассказ принес» - в горле у юноши пересохло и он закашлялся. – «Про первую любовь». «Тимофеев, Тимофеев – забормотал редактор и его пальцы заплясали над клавиатурой. – Странно сударь, но я не вижу вас в списке гильдии прозаиков-лириков». Редактор удивленно посмотрел на молодого человека из-под очков. – «И что значит принес? На электронный адрес журнала ничего не поступало».
«Вы не поняли – сконфузился молодой человек – я его так принес. В портфеле». Молодой человек извлек из пластикового пакета портфель – настолько старомодный, что даже замок на нем был не электронный, а механический. Редактор с завистью посмотрел на портфель. Он бы и сам был не прочь приобрести такую старинную вещь, редактор, как уже говорилось, был в душе консерватор. Но редакторского жалованья для приобретения актиквариата, знаете ли, маловато. Однако в следующую секунду редактор просто онемел. Молодой человек вынул из портфеля тонкую стопочку бумаги, на которой был черным по белому напечатан текст, очевидно, при помощи электрического принтера. Нет, конечно, редактор видел бумагу. В музее. А однажды в антикварном магазине он даже подержал ее в руках. И принтер он тоже видел. В электронной энциклопедии «История техники». Но все же это было так неожиданно. «Откуда это у вас?» - поинтересовался редактор. «У меня дедушка был писатель – улыбнулся молодой человек. От него остался и компьютер допотопный и принтер и даже бумаги пару пачек…». «Вы понимаете сколько это стоит? – воскликнул редактор. «Да меня деньги не интересуют… У меня урановый рудник на Марсе, пара астероидов, так сказать стабильный твердый доход. Меня сам процесс завораживает. Вот попробовал рассказ написать. И вроде что-то получилось» Листки бумаги оказались на столе перед редактором. «Урановый рудник… Позвольте, вы хотите сказать, что вы не член гильдии прозаиков-лириков? – редактор вообще не знал что думать - Откуда же рассказ?»
«Да я сам написал – сконфузился юноша - Я его автор».
«Автор?» - редактор захохотал так, что под ним затряслось кресло. «Как Пушкин что ли? Или Достоевский?» - на глаза редактора от смеха даже навернулись слезы. И вы что, хотите, чтоб я разместил ваш рассказ в журнале и чтоб было написано «Максим Тимофеев. Как бишь там он называется?» - «Встреча» - с готовностью подсказал юноша. –«Вот-вот. Чтоб там было написано Максим Тимофеев. «Встреча. Рассказ о первой любви» и чтоб никто – ну никто не мог ни буковки изменить в этом тексте? Прямо как в ХХ веке? Может мне еще на ваш личный счет гонорар перевести?»
« Я уже сказал, деньги меня не интересуют…» - начал юноша, но редактор его перебил – «вы что с луны свалились?»
«Я с Марса – смутился молодой человек. У нас там родовое имение. Получил домашнее воспитание. Дедушка преподавал глобальную литературу… Правда он больше любил 19 и 20 век. А современных писателей не очень жаловал…». «Значит, дедушка и внушил вам, что существует автор? И что литературные произведения можно писать вот так, в одиночку… и издавать под своим именем?»
«А как же иначе? – настал черед удивляться молодому человеку – что значит: существует автор? Конечно, существует, есть ведь человек, который написал то или иное стихотворение, рассказ, повесть..»
«Сударь – голос у редактора даже зазвенел – не человек – люди! Лю-ди! Вот они плоды домашнего воспитания! Эх Марс! Провинция-матушка! На Земле вас бы быстро отправили в общеобразовательную школу – подальше от полоумного дедушки! Да не кипятитесь вы» – редактор недовольно взмахнул рукой, заметив, что юноша угрожающе привстал – «вы бы хоть в электронный книжный магазин заглянули, прежде чем сюда идти…. Вот, новинка. Гипербестселлер» Редактор швырнул через стол компьютер-планшет. Молодой человек впился в него взглядом. На экране сияла надпись: «Гильдия писателей – баталистов. Конон – завоеватель Галактики. Гипербестселлер». Промелькнула виртуальная страница, появился текст. «Глава 1. Юность. Конор стоял на мостике четырехпалубного звездолета «Веселый роджер». На его мужественном лице играла молодцеватая улыбка». Вдруг страница вздрогнула и надпись изменилась: «Его тонкие губы были сомкнуты, квадратный подбородок чуть выдвинут вперед». «Я никуда не нажимал!» - испугался молодой человек – текст сам изменился!» «Конечно, не нажимали» – хохотнул редактор. – «Это сделал читатель. Планшет подключен к межпланетной сети. Кто-то зарегистрировался как друг гильдии писателей-баталистов и ввел свой вариант предложения». «Но так же каждый может что угодно изменить». Молодой человек был в шоке. Но редактор, кажется, был не менее изумлен. «Вам что, дедушка, не показывал современные книги? И не говорил как они пишутся? И не позволял заходить в литературный сегмент Галактонета? Ужасно!» Редактор осуждающе покачал головой и стал медленно с расстановкой объяснять. «Конечно, не каждый и не что угодно. Выбор альтернатив решается голосованием. Мастера гильдии имеют по три голоса. Подмастерья – по два. Друзья гильдии по одному. Сейчас все проголосуют…». Действительно, экран засветился и строчка исчезла, а вскоре на ее месте появилась прежняя: «На его мужественном лице играла молодцеватая улыбка».
«Но ведь так книга всегда будет меняться и не будет никакого окончательного варианта!» «Именно – с восторгом воскликнул редактор – всегда меняться и всегда будет новой и никакого единоличного автора не будет… Так ведь все и обстояло до возникновения искусственной литературы, основанной на мифе об авторе. Вы, думаю, читали «Илиаду?» «Конечно - Максим улыбнулся – дедушка очень любил Гомера» «Читали! – редактор торжествующе поднял палец – чи-та-ли! А древние греки слу-ша-ли. В исполнении разных аэдов. Каждый раз в новом варианте, приспособленном к новой аудитории. И было столько же вариантов поэмы, сколько исполнителей и исполнений. А потом придумали письменность, записали один вариант, приписали ему какому-то слепцу, возможно, одному из исполнителей, назвали его автором, хотя у поэмы было столько же авторов, сколько исполнителей… И убили живое произведение, превратили его в застывший текст. Знаете, как бабочку пришпилить в гербарий…»
«Но ведь были же великие писатели. Достоевский. Хемингуэй. Вулф» «Да, молодой человек – хитро улыбнулся редактор. Дедушка вам плел эту романтическую чушь про вдохновение, про то, что писатель сел, написал, а издатель взял – и напечатал. Конечно, эти романтики от литературы – редактор поморщился – стыдливо умалчивают про реальный литературный процесс, как пуритане скрывали от детей, откуда те появились… А реальный процесс – даже в те годы - был таков: автор приносил в издательство текст. Который, кстати, он скорее всего тоже написал не вполне самостоятельно – он давал читать жене, друзьям, они советовали, автор исправлял… И вы думаете автор ссылался на них в тексте – мол, эту строчку предложила моя жена? Да ни в жизнь! Он и только он считался демиургом текста! Он даже в предисловии не упоминал о советчиках – до такой честности «опускались» только ученые, которые благодарили в начале книги всех, кто прочитал рукопись и дал совет. А чтобы прозаик или поэт… Боже упаси!
Но вот текст в редакции. Там над ним работали литературные редакторы, корректоры. Они правили, вычеркивали, вставляли, исправляли ошибки – грамматические, стилистические. Затем текст выходил и конечно, в книге упоминались фамилии корректоров и редакторов. Мелким шрифтом на последней станице. А имя автора крупными буквами на первой. Потом было второе издание, третье. Книга перерабатывалась, перерабатывалась. А потом после смерти автора – редактор довольно улыбнулся – хорош каламбурчик, да? Впрочем, про Барта дедушка тоже вряд ли рассказывал… Так вот потом и вовсе чужие люди выбирали из этих разных текстов канонический. Но и он держался недолго. Изменялась мода, идеология, начинались разговоры, что другой вариант более аутентичен…
Как видите, сударь – редактор снова поднял палец - книга всегда была плодом коллективного творчества. Маркс и Энгельс – были такие философы-нонконформисты - писали, что труд – коллективное действие, и капиталист тем и плох, что присваивает в частном порядке плоды коллективного действия. Если хотите ваш дутый автор – тот же капиталист… И мы его экспроприировали … Ха-ха!
А что о вмешательства читателей в текст… Разве Коннан-Дойль не воскресил своего Шерлока Холмса по просьбам читателей?»
Редактор продолжал увлечено говорить и не заметил как автор, взяв свои бумаги и портфель, бочком двинулся к выходу.