Он прожил жизнь, о которой можно сказать, что прошла не зря. Со стороны было чертовски завидно смотреть на человека, который имеет все, о чем можно только мечтать. У него был роскошный дом на природе, и не один, несколько машин, прекрасная жена, чудесные дети и даже внуки. Еще народ поговаривает, что он и сам был отличным сыном для своих родителей, и друзей он не забывал. Мало того, имея свой бизнес и около тысячи наемных работников,чуть ли не для всех он был ангелом хранителем. Многие в интервью на разных федеральных каналах говорили, как он спас их от тех или иных бед. Например, брошенная мужем беременная женщина, которая продолжала приходить на работу и тайно от всех плакала заперевшись в туалете, получила квартиру, избавилась от всех долгов и была отправлена в оплачиваемый декрет в Испанию. Это одно из добрых дел о котором знают люди, но есть еще множество других, которые так и останутся тайной.
Одним словом, Джек МакКой был человеком с большой буквы и все бы хорошо если бы Нью-Йорк Таймс не опубликовала отрывок из его дневника, который он сам в своем завещании просил обнародовать. Эти строки заставили десятки миллионов людей переосмыслить свою жизнь и понять, что многое может быть не таким, каким кажется со стороны. Позже эта вырезка зачитывалась в высших учебных заведениях страны и даже была взята как часть программы по философии в Кэмбриджский университет. Так что же там было, вам, наверное, стало интересно не так ли? Тогда перейдем к чтению, и я вместе с вами погружусь во всю глубину ниже цитируемого текста и прочувствую тонкую душу человека, который единственный раз в жизни решил открыть что у него на сердце:
«Зовут меня Джек МакКой, родом из бедной ирландской семьи, впрочем, вы и так все знаете, ведь всемогущий гугл предоставляет всю информацию не так ли. Но тем не менее я объясню почему я подчеркнул слово бедной, потому что, видя все мучения своих родителей, их скандалы, доходившие до насилия, я уже в семилетнем возрасте загорелся идеей сделать их счастливыми. Став чуть взрослее, я наконец понял, что их гложет и стал работать над тем чтобы поскорее начать зарабатывать. Мне казалось, что избавив родителей от финансовых оков, я сделаю их свободными. Первые деньги я начал зарабатывать уже в двенадцать лет, продавая соки, летом. Всю выручку приносил домой и отдавал маме, ожидая увидеть, что они с папой рады, но увы этого не происходило. На мой вопрос мама ответила, что этого слишком мало чтобы разобраться с проблемами и что она очень мной гордится. Тогда задавшись целью увеличить свой доход, я подключил к своей компании еще несколько детишек с района и отдавал им малую часть выручки. Им нужно было просто стоять перед своим домом, разложив импровизированную лавочку на которой стоял термос с свежим, соком и надписью, которая собственно и толкала продажи. На большом ватмане было написано: «Сок для счастья родителей».
Дело шло. Взрослые охотно нас поддерживали и поэтому очень быстро мы стали своего рода звездами района, обо мне сделали сюжет на тв и все закрутилось с еще большей силой. К 18 годам я уже был владельцем собственной маленькой фабрики по изготовлению соков и с легкостью обеспечивал свою семью всем, о чем они только мечтали. У них не было больше ипотеки, мама наконец-то ушла с ненавистной работы, а отец стал заниматься резьбой по дереву. А я каждый божий день возился с бумагами, знакомился с отчетами, организовывал пиар компании, отвечал на звонки, совершал деловые встречи и прочие, скажем так, важные дела. Мое время полностью было отдано в распоряжение бизнеса. Я чувствовал, что сделал то что хотел, но не чувствовал счастья родителей, более того находясь все время дома они стали чаще ссорится, мама жаловалась, что умирает от скуки, а папа что хочет чего-то большего чем возится с деревом. Тогда я открыл для отца мастерскую, куда привел еще двоих мастеров, а так же организовал ему свое место в торговом центре, куда потом свозились и продавались их поделки. Что до мамы то я выяснил, что ей хотелось бы путешествовать, и как вы поняли я осуществил и это, отправив ее в кругосветку, заранее согласовав ежемесячный график перечисления денег на ее счет, чтобы она ни в чем себе не отказывала.
Спустя год мама вернулась. За этот период я получил от нее кучу фотографий с разных стран мира, а сейчас имел радость послушать ее рассказы вживую. Она говорила без остановки, а я слушал. Что до отца он сделался настоящим боссом, расширил мастерскую, увеличил точки, теперь у него было их три, но он не увеличил своего счастья, я по-прежнему наблюдал раздражительного и недовольного человека. Что же касается мамы спустя две недели после приезда, она превратилась в женщину, которая словно никуда и не уезжала. Ее снова одолела скука, и все вернулось в свое русло и шло своим чередом.
К двадцати пяти годам я сам успел обзавестись семьей, встретив любовь всей моей жизни в лице Джесики, которая работала в моей фирме. Она была такой скромной, тихой, делала свою работу всегда хорошо, помогала стажерам и была очень аккуратна в разговорах с коллегами, никогда не вмешиваясь во все эти драматично-приключенческие сплетни, которые все время разводились внутри коллектива. Заметил я её, когда мне было двадцать два и спустя три года романтичных свиданий, сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться. Все было прекрасно и вскоре у нас родился сын, которого я назвал в честь отца Джозефом.
С пополнением в нашей семье мой мир уже не был прежним. Все мои мысли занимал Джозеф. Я хотел создать для него самые лучшие условия для роста и развития и точно так же окружил вниманием мою Джесику. Я души в них не чаял, все время наблюдал за малейшими перепадами в настроении Джес и сразу же старался сделать все для того чтобы она улыбнулась и интересовался все ли в порядке, хорошо ли у нее на душе? И как-то так получилось, что сам того не заметив, я перестал жить для себя, и это началось еще тогда в далеком детстве. И с каждым годом я все больше и больше забывал о себе, пока наконец меня не стало. Я умер еще при жизни. Мне было каких-то двадцать пять лет, а уже тогда я был мертв. Я забыл, что такое мечтать, забыл о своих желаниях и не задавался даже вопросом, а чего хочу я для себя? Вместо этого я был занят счастьем других-родных мне людей. Я старался ради своей семьи, ради своих друзей, которые поднялись до неслыханных высот, работая на меня, я старался даже ради своих работников мечтая о том, чтобы собрать коллектив из самодостаточных и во всех смыслах удовлетворенных людей. И вы себе не представляете, как трудно мне было. Мир, который я сам же и создал вокруг себя начинал требовать все больше и больше. Людьми словно завладел какой-то монстр, требующий новой крови, крови, которая высасывалась из моих вен. Теряя жизненную силу, я, как мне казалось поддерживаю уровень счастья в окружающих. И даже, когда мне было далеко за тридцать, в душе я оставался перепуганным семилетним мальчишкой, который до ужаса боится увидеть лица несчастных родителей, которые каждый сидя в своем углу, утопал в море проблем и несчастий.
Поздно я понял, что невозможно сделать кого-либо счастливым, но все равно не мог соскочить. Я прикормил множество людей и как я полагал от меня зависели их судьбы, я не мог просто так уйти. Я приручил их подобно домашним зверькам, и они всегда ждали что придет хозяин, накормит, выгуляет, свозит к ветеринару, и погладит по головке.
С того момента я все делал по инерции. Капризы Джес росли, отец и мать хоть и постарели в роскоши, но умудрились-таки развестись. Сын если и общался со мной, то все сводилось к банальным просьбам решить какой-то очередной его вопрос. Все люди вокруг меня сосредоточили внимание исключительно на себе, не замечая ничего вокруг. Я сам того, не желая из благих побуждений создал конченных эгоистов и людей, которые думают, что все вокруг им должны. Моему окружению все давалось легко и просто, и только я понимал каких трудов все это стоит и как нужно быть благодарными за все.
Однако, вместо этого, недовольства росли, вместе с потребностями. И даже понимая это, я не мог остановится. Уж больно сильно я любил своих друзей, родителей, Джесику и Джозефа, я даже полюбил своих работников и был с ними ближе чем кто-либо. Мне нравилось выслушать их, поздравить с рождеством, делать подарки. Более того, я мог точно сказать, кто чем увлекается, о чем мечтает и поэтому никогда не промахивался с подарком. Но вот в ответ ни разу не получил ни единого презента. Всем казалось, что у меня и так все уже есть и меня нечем не удивить, хотя в тайне я мечтал о самой простой открытке, об обычном искреннем слове благодарности, или теплом пожелании. Нет, это все было, просто на автомате, зазубрено и чувствовалось так словно ребенок пришел рассказать стишок чтобы получить очередную оценку. Не этого я хотел... не этого.
Аналогичная ситуация была у меня и в доме. Меня перестали видеть даже родители, хотя смотрели прямо в глаза. Более того, я сам себя уже давно не замечал.
Так я превратился в невидимку. Не помню, чтобы кто-то хоть раз спросил, как я, или чего мне хочется… Да что другие, я и сам не задавался этим вопросом, пока не стало слишком поздно, а если изредка и задавался, то обманывал себя, что служу высшей цели. Ведь все мудрецы говорят, что нет большей благодетели чем служить людям. Но там не говорится какую цену нужно за это заплатить и что люди кому служишь могут превратится в неблагодарных эгоистов.
Шли годы и ничего не менялось. Мне было уже за пятьдесят, когда в один год друг за другом умерли родители, все такие же грустные и несчастные, какими и были всегда. Джес к тому времени со мной уже не жила, найдя спутника в лице моего друга, а Джозеф уже как пять лет жил в Австралии со своей семьей. У меня уже были внуки, но видел их всего раз, тайно приехав к ним в гости. И лучше бы я этого не делал чтобы не увидеть в глазах сына откровенного вопроса из разряда «ну и зачем приперся?» Он тяжело перенес наш с Джес развод и считает меня виноватым, по крайней мере он приводит это в причину, хотя тут кроется кое-что другое.
Постепенно все стало рушится. На склоне лет я уже потерял всяческий интерес к бизнесу и продал компанию. Люди, с которыми я проработал больше сорока лет и те чьи жизни благодаря мне были спасены куда-то исчезли, словно этого всего и не было. Я остался в полнейшем одиночестве у себя в особняке и постепенно осознавал, в чем заключалась моя самая большая ошибка.
Я забыл о себе. Я предал себя. Задвинул куда-то в темный угол все свои мечты я убил на корню того, кем был на самом деле и надел маску, которая прожила за меня всю мою короткую жизнь. Мне уже с трудом удавалось вспомнить, что я любил, к чему лежало мое сердце, какую жизнь бы хотел прожить если бы чуть-чуть думал за себя? Эти вопросы постепенно стали раскрывать передо мной всю страшную правду, которая была всегда на виду. В погоне за счастьем для других людей, я забыл о своём. И теперь, когда жить осталось всего ничего я даже не могу сказать кто я на самом деле. Увлекшись чужими душами и пытаясь сделать их наполненными, я опустошил свою. В моих венах больше не осталось крови. И самое обидное то, что все,кто, по-моему мнению, должны были быть счастливы все так же играют в свою трагедию. Поздно я понял, что нельзя никого сделать счастливым, нельзя никому помочь и не в коем случае не надо брать на себя ответственность за чужие жизни, даже если это твои самые близкие люди. Счастливый и так останется таковым, как и несчастный, которому и целого мира будет мало, останется в своем несчастье.
Сейчас мне шестьдесят пять, и я сижу в своем саду один и по-прежнему пытаюсь вспомнить кто я и спросить у себя: «Как ты? Что у тебя на душе Джек? Может тебе что-нибудь нужно? И вообще, чего ты хочешь для себя?» И я очень надеюсь, что на закате своих лет сумею ответить на эти вопросы и немного пожить для себя. Я человек, который напрасно пожертвовал собой-не делайте из меня героя, просто учитесь на моих ошибках".
Этими строками, задокументированными за год до его смерти, Джек завершил письмо. Последний год жизни он провел в Китае в знаменитом храме Шаолинь. Возможно это была его детская мечта, кто знает, как и никто не узнает нашел ли ответы на свои вопросы или нет.