Фондовый рынок

 Я И ФОНДОВЫЙ РЫНОК

 1. «Шоковая терапия» и новые рынки

 В экономике страны после краха СССР стремительно развивалась «шоковая терапия». Основой для ее применения и стало решение о роспуске Советского Союза. Эта глобальная перемена наслоилась на тотальную ломку экономического строя, ввергнув страну в небывалый кризис. Сколько длилась «шоковая терапия»? Годы ее «правления» - с начала 1992 по 1998. С тех пор ее приверженцы прилагают значительные усилия для утверждения в обществе мысли о правильности и необходимости ее использования.

 Состояние российской экономики, когда руководство страны решило перейти к ее реализации, было непростым. Усложнение положения во многом было связано с действиями демократов, которые пришли к власти в России после ГКЧП.
Команда президента Ельцина и его соратника Бурбулиса начала поиск радикальных идей и людей, способных разрушить политический и социально-экономический строй Советского Союза. В результате к ним присоединился Егор Гайдар, который совместно с Евгением Ясиным, Владимиром Мау и другими выдвинули идею, получившую название «шоковая терапия». Теория эта не новая, ранее она применялась для восстановления экономики других стран. Суть «шоковой терапии» в нашей стране была заключена в быстром устранении социализма. Теория ее, прежде всего, связана с положениями о свободной рыночной экономике.

Создание последней является результатом свободы цен, открытого внутреннего рынка и ускоренной приватизации. Эти условия являются реформами «шоковой терапии», при одновременном осуществлении которых должен быть обеспечен эффективный экономический рост. Командой Ельцина был разработан сценарий применения этой теории. По нему нужно было совершить следующие действия:
 
- установить свободу цен; 
- рост доходов от этого освободить от контроля;
- снять ограничения увеличения зарплаты, особенно, в банковской сфере и торговле;
- уменьшить контроль над государственной собственностью;
- ограничить и разрушить внутренний инвестиционный спрос;
- резко увеличить импорт; переключить инвестиционные ресурсы на потребительский рынок;
- создать платежный кризис, который вызовет резкое падение производства;
- открыть доступ к российскому рынку интервенции других стран;
-  освободить вывод капиталов за границу и др.

Попытки искусственно ускорить процессы оказались нереалистичными и губительными для общества. «Шоковая терапия» стремилась решить политические задачи, а именно - утверждение нового режима и разрушения административно-командной системы народного хозяйства.

Пятый Съезд народных депутатов РСФСР осенью 1991 года одобрил план осуществления реформ, а президенту для решения этих вопросов предоставлялись широкие полномочия. Так, либерализация цен вступила в действие уже с января 1992 года. Предполагалось, что данная реформа позволит убрать товарный дефицит и создаст реальную конкуренцию для товаропроизводителей. Совместно проводилась и либерализация торговли. Данной сферой теперь управляли коммерческие организации и частные лица. Правительство прогнозировало рост цен в два раза исходя из принципов конкуренции и соотношения спроса и предложения. В действительности же средний рост цен составил 400 процентов.
 
Либерализация цен помогла наполнению товарами внутреннего рынка государства. Но вместе с тем наблюдались значительный спад уровня жизни, падение валового внутреннего продукта и криминализация экономики. В результате высвобождения цен в рамках «шоковой терапии» инфляция стала набирать обороты. Чтобы ее победить, правительство решило принять следующие меры: сжатие денежной массы, сокращение дефицита государственного бюджета, политика дорого кредита, валютное регулирование.

В результате использования первой меры население лишилось своих сбережений, а организации - денежных средств на счетах. Так начался длительный процесс демонетизации экономики, который имел вид жесткого ограничения эмиссии денег. Авторы «шоковой терапии» в России считали, что экономика страны аналогична хозяйству других государств. Сторонниками этой теории в России были Е. Гайдар, А. Шохин, А. Чубайс, А. Нечаев.

 Оппонентов «шоковой терапии» в нашей стране было достаточно много. Это и люди, стоявшие у власти, которые не входили в команду Егора Гайдара, а также сами граждане. Основными аргументами их считались: высокий уровень инфляции, безработицы, спад производства, рост социальной напряженности, политическая нестабильность, зависимость экономики от иностранных инвестиций и так далее. Развитые экономики на Западе в то время опирались на готовую правовую базу, отточенную практику  ее применения, чего в нашей стране на тот период не существовало.

 В результате «шоковой терапии» в некоторой степени был преодолен дефицит товаров, со временем снизилась инфляция, ВВП только в 1997 году показал свой первый рост. Тем не менее, многие экономисты придерживаются мнения, что проблемы с недостатком продукции начались именно после использования «шоковой терапии». После указа «О свободе торговли» гражданам, как и предприятиям, разрешалось вести торговую деятельность без специальных разрешений. С этого момента возникло множество вещевых рынков.
 
Контроль над рынками захватили преступные группировки. До сих пор считается спорным вопросом применение этой экономической теории в нашей стране. Были ли возникшие тогда проблемы результатом ее использования?

 В этих условиях руководство компании «Сиб-Восток» в лице Юрия Б., набив руку на товарной коммерции, не без нашей помощи, на рубеже 1992 года начинало понимать, что при инфляции в 200-300 процентов, обычными товарными операциями ему сохранить деньги вкладчиков не удастся. Нужны были идеи «нетленных» вложений  – тут мы и вышли с предложением об инвестициях в акции компаний в полном соответствии с теорией К. Маркса. Руководство идеи оценило и тут же отрядило меня в Москву на поиски таковых вложений. Никакого опыта, кроме очевидной идеи, в этом вопросе у меня быть не могло. Однако сказано – нужно делать. В Москве у меня было к кому обратиться за советом – это старый мой товарищ Ч. Александр Иванович. Будучи уроженцем Черногорска, он в конце 70-х стал секретарем Красноярского крайкома комсомола, а в год моего избрания комсомольским секретарем в Черногорске он был переведен с повышением в ЦК ВЛКСМ.
 
 Летом каждого года в тот период он приезжал к нам в город навестить своего отца шахтера-ветерана. Естественно, он заходил в горком комсомола, иногда просил помощи, в основном  транспортом. Короче, мы подружились. По его просьбе я как-то заботился об отце между его наездами.
 
Забота в основном состояла в том, что я регулярно заезжал к нему с бутылочкой, под которую он много чего рассказывал мне о своей героической жизни. Ему в его одиночестве нужно было только внимание, а со всем остальным он и сам неплохо справлялся. В рассматриваемое время Александр Иванович уже поработал первым секретарем одного из райкомов КПСС в Москве (высокий уровень), а к началу 92-го года он стал руководителем коммерческого банка, что весьма пригодилось и мне в моих изысканиях – человек он был информированный.

Встретил он меня хорошо, на первых порах даже поселил у себя дома, а на словах ввел меня в курс дела по состоянию финансово-коммерческой ситуации в столице. Просматривалась такая картина…

 В Советском Союзе «кооперативные банки» стали создавать после вступления в силу закона «О кооперации в СССР», принятом Верховным Советом СССР 26 мая 1988 года. А акционерные (паевые) — после вступление в силу «Положения об акционерных обществах», которое было утверждено Постановлением Совета Министров СССР 19 июня 1990 года.

 К концу 1991 года банковская система насчитывала 869 банков (позднее их стало гораздо больше). Впрочем, больше половины из них были реорганизованные в коммерческие банки филиалы государственных банков (Жилстройбанка, Промстройбанка, Агропромбанка). Только в Москве их было 460.

 Со временем началось их стремительное сокращение. Можно назвать три основных причины «смертности» банков.
 
 Во-первых, постепенно Центральный Банк РФ сумел создать относительно эффективную систему контроля над участниками рынка. Ужесточение банковского надзора спровоцировало изгнание с рынка отдельных нарушителей.

 Во-вторых, этому способствовали неоднократные банковские кризисы (смотри справку ниже), что также мешало приходу новых игроков. В-третьих, с одной стороны, банковский бизнес к определенному моменту стал менее рентабельным, а с другой, — резко возросла конкуренция.
 
 Хотя уже позднее самый сокрушительный удар по банковской системе нанес кризис августа 1998 года. Если сравнивать ситуацию с докризисным состоянием, то на пять действующих банков приходилось три с отозванными лицензиями.

Большинство пострадавших — крупные и средние банки. Например, из 14 банков, входивших в так называемый «Золотой клуб России» (2/3 активов и 90 процентов вкладов физлиц), на рынке осталось только пять: Сбербанк, Внешторгбанк, Внешэкономбанк, банк «Возрождение», а также «спасенный» банк «Российский Кредит». Остальные девять банков: Агропромбанк, Промстройбанк, Инкомбанк, Автобанк-Никойл, Уникомбанк, Мосбизнесбанк, СБС-Агро, банк «МФК» и «Менатеп» после «тяжелой и продолжительной болезни» были вынуждены уйти с рынка.
В целом же банкиры, отвечая на вопрос: «Легко ли жить банкам в России?», могли честно признаться в то время: «Трудно, но интересно».

 В начале девяностых годов по степени риска для жизни работа в банковском секторе занимала второе место после службы в правоохранительных органах. В истории российской банковской системы в России в тот период были целые «сезоны охоты на банкиров».

 Одна из причин повышенного риска работы в банковской сфере не только попытка криминала интегрироваться в этот бизнес, но и, зачастую, стремление самих жертв заработать любой ценой.

 Вот в качестве примера, возможная причина одного из первых убийств банкира в России — председателя правления Техкобанка Владимира Ровенского. Он был застрелен в начале 1992 года в Москве. Газета «Коммерсант», рассказывая о результатах расследования расстрела трех руководителей банка, написала: «Ровенский был исполнителем крупной финансовой махинации, в результате которой на счета в зарубежные банки утекло 140 миллионов долларов.
 
Схема ее была предельно проста: Техкобанк кредитовал фиктивные фирмы под липовые гарантии, но средства не возвращались, а конвертировались и переводились за рубеж. Также на счетах в зарубежных банках оказались кредитные средства, полученные по гарантии Техкобанка в других коммерческих банках. Единственным, кто знал всех хозяев похищенных средств, был глава Техкобанка. Его убили через 10 часов после того, как был проведен последний платеж»…

2. Зарождение бирж и рынка акций

Практически весь 1991 год активно развивались и российские биржи вопреки бурным политическим событиям, а может быть и благодаря им. «Парад суверенитетов» заставил многие предприятия искать альтернативу разорванным связям. Брокеры в общественном мнении стали олицетворением нуворишей, получающих сверхдоходы.
Но с началом «шоковой терапии» и в их жизни появился новый бич. Он именовался кризисом неплатежей и был вызван жесткой монетаристской политикой Гайдара. Государственные предприятия, успевшие к тому времени стать основными клиентами брокерских контор, в изобилии попадали на долговую картотеку и все реже прибегали к биржевым каналам для закупки необходимых им товаров.

На рынке сложилась ситуация в корне противоположная существовавшей системе до сих пор: «рынок продавца» сменился «рынком покупателя», а понятие дефицита отступило в тень.

Между тем дела осложнились не только у брокеров, но и у самих бирж. Появление закона "О биржевой деятельности и товарных биржах" устранило последние возможности дальнейшей торговли таким незатейливым нашим отечественным изобретением как брокерские места.

К тому же в это время явственно проявились признаки противостояния двух группировок участников практически всякой российской биржи: акционеров, ориентированных на получение дивидендов и реальных собственников, предполагающих получение прибыли от торговой деятельности. Спор был разрешен жизнью: руководство некоторых бирж объявило о неприбыльности своих организаций (акционеры увяли), а владельцы брокерских мест получили статус полноценных членов. Положение крупных товарных бирж в начале 1992 года было недостаточно стабильным. Кроме запрета на торговлю брокерскими местами, они были вынуждены отказаться от биржевого сбора со сделок, пойдя, таким образом, на вынужденный шаг навстречу брокерам.

К тому времени оформилась большая «четверка» московских универсальных бирж. Лидировали в ней пока старейшие — РТСБ (Российская товарно-сырьевая биржа – Константин Боровой)  и МТБ (Московская товарная биржа – Константин Затулин). К тому же о себе уже заявила Московская торговая палата, а замыкала «четверку» Межреспубликанская универсальная товарная биржа.

Затем в это время были созданы специализированные биржи, главным образом, бывшими органами государственного управления (министерствами) из числа подконтрольных им структур. Предполагалось, что они сосредоточат на своих торгах значительные объемы товаров, производимых непосредственно их предприятиями, а профессионалы, стоящие у руля, сделают их показательными для «энтузиастов» с универсальных бирж.  Однако как гласила популярная в определенных кругах в то время поговорка: «В яблоневой деревне яблоневой биржи не бывает». Засилье на торгах специализированных бирж производителей и косность старых структур по существу не позволили создать такой рынок.

Наиболее показательным в этом плане является пример так называемых нефтяных бирж, пик расцвета которых пришелся на зиму 1991-92 годов. Только в Тюменской области их насчитывалось четыре (Тюменская биржа, Сургутская, Нижневартовская, Ноябрьская), желавших сделаться нефтяными торговыми центрами национального масштаба.
 
Со временем только две из них более или менее реально торговали нефтью, но в небольших масштабах. Остальные либо тихо ушли в тень, либо сменили специализацию. Для них оказался слишком сложным зарегулированный государством нефтяной рынок.

В начале 1992 года, вопреки поспешным прогнозам, биржевая торговля велась по весьма ограниченному числу акций. Главным образом брокеры предпочитали заключать сделки в торговых залах по акциям различных бирж, а также узкого круга коммерческих банков и инвестиционных компаний. В течение года практически не исчезали из биржевых списков акции только пяти банков — Инкомбанка, Уникомбанка, Мосбизнесбанка, АвтоВАЗбанка, банка "Санкт-Петербург".
 
Из акций инвестиционных компаний сделки на организованном рынке не вполне регулярно заключались с акциями РИНАКО (Российская инвестиционная акционерная компания), НИПЕК (Народная нефтяная инвестиционно-промышленная евроазиатская корпорация) и Военно-промышленной инвестиционной компании.

В 1991 году биржи были неиссякаемым источником «горячих» новостей, приковывавших внимание деловой прессы. К началу 1992 года ничего похожего уже не было: ни громких взаимных разборок между РТСБ и МТБ, ни обличений некоторых бирж в партийном или теневом происхождении их капиталов. Созданные межбиржевые союзы и ассоциации устоялись. Биржи постепенно сделались не столь значимыми организациями, как это казалось раньше. Старейшие лидеры биржевого движения почувствовали это и решили апеллировать к массам уже не от лица бирж, а от созданных при их участии политических или общественных организаций.

Так, Боровой, формально оставаясь главой РТСБ, сосредоточился на деятельности в Партии экономической свободы.  Затулин же, игравший за команду МТБ, все чаще выступал в качестве президента Международного биржевого и торгового союза. Затем к этому процессу подключились фондовые биржи, почувствовавшие приближение приватизации в стране и решившие, что пора начинать борьбу за власть. В спешном порядке были созданы две параллельные федерации фондовых бирж, во главе одной из которых встала РФБ, во главе другой — МЦФБ. Это вылилось в обостренную конкуренцию за право стоять во главе фондовой иерархии – в результате они были разобщены. Пожалуй, единственным рациональным зерном в баталиях двух федераций оказалось возникновение и реализация идеи создания единого информационно-образовательного центра, получившего название Международного института фондового рынка. Этот факт, а также активность руководителей института позволили ему обрести быструю международную поддержку — крупные средства на развитие института выделило Европейское Сообщество.

На этом фоне без политических баталий возникла новая сила, претендующая на право законодателя мод на российском фондовом рынке. Биржевой премьерой года стала Российская международная валютно-фондовая биржа, созданная при участии наиболее крупных и преуспевающих коммерческих банков, которая сразу взяла курс на привлечение банков в качестве главных участников торговли ценными бумагами, а также на диверсификацию предлагаемых биржей услуг (торговля валютой). Наконец, к 1992 году из биржевой «обоймы» выпала одна из самых известных структур, именовавшая себя система «Алиса» (Герман Стерлигов), изъявшая наименование "биржа" из своего полного титула…

Конечно, Александр Ч. информацию о банковской и биржевой деятельности в столице к началу 1992 года мне рассказал в несколько других выражениях, но смысл был примерно тот же. Я объяснил ему свою ситуацию и попросил его свести меня с кем-нибудь из биржевиков. Не откладывая, он познакомил меня с таким товарищем, а тот без обиняков, но аккуратно, подвел меня к руководству Московской международной биржи вторичных ресурсов (ММБВР) – была и такая. Там мне довольно внятно объяснили, что рынок вторичных ресурсов в России безграничен и, что перспективы у биржи просто великолепные.

Без их объяснений было ясно, что всяких отходов у нас много. На мой вопрос о возможности приобретения акции биржи сибирским институциональным инвестором (страховые компании теоретически являлись таковыми), мне ответили, что в качестве «исключения» это вероятно. В те времена возможности Сибири для московских товарных биржевиков казались перспективными, а наличие партнеров-сибиряков добавляло авторитета. Короче, после согласования с Красноярском, я уже через день подписал необходимые бумаги, и «Сиб-Восток» стал счастливым обладателем одной акции ММБВР с правом торговать на ней в виде одного брокерского места. Обошлось это нашей компании примерно в миллион рублей (в теперешних ценах) - это вам не сахар по Сибири гонять. Поскольку акции в то время эмитенты России выпускали только в наличном виде, то данная ценная бумага была прекрасно оформлена – теснение, цвета, виньетки, водяные знаки, другие атрибуты защиты от подделки и т.п. Такие бумаги, в большинстве своем, заказывались за границей, и в этом смысле они были действительно «ценными». Хотя, мне кажется, на Западе лишь посмеивались над этими нашими потугами, поскольку у них там эмиссии и оборот ценных бумаг уже давно были безналичными.

Кстати, мы к этим их технологиям пришли довольно быстро. Бытует справедливое мнение, что совокупный Запад неплохо «пограбил» Россию в период приватизации, но есть сфера, где неплохо использовали их и мы. Все их сформированные многолетней практикой компьютерные технологии обращения и хранения ценных бумаг, наши математически подкованные «умельцы» осмыслили и, творчески переработав, в защищенном виде выпустили на наш молодой рынок вполне самостоятельно.
Чего, например, стоила биржевая торговая система под названием «Quick» (быстрый), которую талантливо и оперативно разработали специалисты СМВБ (Сибирской межбанковской валютной биржи) под руководством Анохина Николая Валентиновича, прекрасного специалиста и организатора, который позднее стал моим добрым товарищем и соратником по совместной работе. Этой сибирской системой многие годы пользовалось буквально все брокерское сообщество России, да и сейчас пользуется.

С одобрения руководства «Сиб-Востока» я стал довольно часто бывать в Москве с поручениями по ценным бумагам, появился некоторый опыт и связи в среде фондовиков.
Портфель инвестиций компании пополнился акциями нескольких эмитентов. В личном плане я все больше убеждался, что я действую в правильном направлении – рынок молодой, интересный, люди на нем задействованы инициативные и, в большинстве своем, хорошо образованные. Я захотел найти свое место в этих рядах, но не в узких рамках возможностей «Сиб-Востока». Однако для начала мне нужно было стать специалистом в этой сфере.
Во время моих изысканий в тот период я иногда попадал на регулярные мероприятия работников биржевого и фондового рынка. Мне приходилось вживую видеть людей, составлявших славу этого движения. Нет, я не хлопал по плечу ни Артема Тарасова, ни Германа Стерлигова, ни Константина Борового и прочих. Тем не менее, они были доступны, стояли за соседними столами во время фуршетов по итогам того или иного мероприятия в своих «малиновых» пиджаках (не всегда так буквально, но одевались тогда значимые люди ярко).
Зато реально доступным для меня оказался примерно в начале марта 1992 года Фатеев Павел Игоревич, начальник фондового отдела Консультационно-операционного финансового центра «Московские финансы» (в просторечии - Центр «Московские финансы»). Это была одна из самых уважаемых компаний на рынке, по крайней мере, она входила в тройку лучших, даже лицензия на звание инвестиционной компании у нее была под номером первым. Сам Павел оказался очень общительным и интеллигентным человеком (выпускник Московского авиационного института – родом из «оборонки»), мне ровесник, а опыт работы в интересующей меня сфере – дай бог. После того, как мы разговорились, я посетовал, что негде еще в Сибири набраться фондового опыта, и уж совсем не скромно спросил, нельзя ли мне пройти стажировку в их уважаемой компании. На удивление, он не стал рассуждать о сложности вопроса, а просто дал мне свой телефонный номер и сказал позвонить буквально завтра. За это время он сумел убедить в необходимости этого директора Центра Никулина Анатолия Алексеевича, как позже выяснилось, человека внимательного и щепетильного.
Так я сделал еще один шаг на своем пути к фондовому рынку. Я тут же позвонил в Черногорск руководителю и фактически уволился из страховой компании по телефону, еще не имея представления о своей будущей работе, как мог, успокоил жену и тут же приступил к месячной стажировке.

 3. «Московские финансы»

 Вот так без волокиты, без проверки, без серьезного согласования, да еще и без оплаты за обучение, по одному личному разговору уважаемая компания взяла с улицы и допустила к тайнам ценных бумаг стажера из Сибири – в те времена такое еще было возможно, мы были еще «советские». Но просто так такое не бывает – такое бывает только по наитию, сами понимаете, кого…

 В фондовом отделе Центра «Московские финансы» работало буквально три человека – все они стали моими добрыми товарищами. Про Павла я уже сказал, он в дальнейшем работал, главным образом, в депозитарном сегменте рынка, где приобрел непререкаемый авторитет. Мне приятно, что он упомянул мое имя в своей книге «Я главный сказочник фондового рынка» - мол, не зря учили.
Вторым был Александр Скоморохин, позднее ставший, как и я, руководителем одного из самых заметных (по Москве) чековых инвестиционных фондов «Ямал». Этот большой и громогласный человек был яростным поборником справедливости, на наших будущих чековых конференциях он всегда выступал и часто поддерживал меня в моих традиционных тогда трениях с Федеральной комиссией по ценным бумагам (ФКЦБ).
Третьим и самым молодым был Максим Калинин, с которым я не по возрасту наиболее сдружился. Многим он памятен по роли маленького Володи Королькова в кинофильме «Приключения Электроника». Он и в жизни, как и в фильме, был веселым и остроумным. К тому же он тоже любил бардовские песни, будучи потомственным туристом-скалолазом. По рынку он шел по непростой депозитарной стежке и также достиг высшего профессионализма и признания.
 Что же собой представляла в то время эта компания? Конечно, они торговали акциями практически всех обращаемых в то время на рынке эмитентов и «брокерскими местами» многочисленных бирж. Они помогали готовить эмиссии первых российских открытых акционерных обществ, таких, например, как «Российские сплавы», «РИТЭК» (Российская инновационная топливно-энергетическая компания). Где-то они были одними из участников процесса размещения ценных бумаг, используя свой опыт и связи. Но они не занимались всеми ценными бумагами подряд. Так, они сознательно не имели дело с бумагами сомнительных компаний, типа НТЦ «Гермес» и ее многочисленных «производных».

 Я, как стажер, был при всем при этом. Мне были доступны документы всех открытых компаний.
 Я пытался вникнуть в суть ценных бумаг, изучал как технологию подготовки к эмиссии, так и детали технологии размещения акций. Не мешая работать, я в перерывах задавал много вопросов коллегам и всегда получал исчерпывающие ответы. Мне «на дом» давали читать редкие еще в то время книги по фондовому рынку. Видя мое рвение, мне даже позволили кое-что скопировать по технологии подготовки и размещения бумаг публичных компаний, что мне очень пригодилось в дальнейшем при разработке эмиссии и реализации бумаг собственного инвестиционного фонда.

 Уже в ходе стажировки я заметил, что Максим Калинин усиленно готовится к сдаче экзамена на получение квалификационного аттестата, дающего право работы на фондовом рынке.
 У него под рукой всегда были какие-то вопросы и некоторые немногочисленные документы: Постановление Совета Министров РСФСР № 601 «Об утверждении Положения об акционерных обществах» от 25.12.1990 г., Постановление СМ РСФСР № 78 «Об утверждении Положения о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР» от 28.12.1991 г. и Федеральный Закон «О приватизации государственного и муниципального имущества». Я очень этим заинтересовался под лозунгом: «Хочу и я».
 Павел, в нарушение порядка, включил и меня в заявку от компании на сдачу экзамена. Я  тоже начал усиленно готовиться, имея под рукой готового консультанта.

 Тогда в начале 1992 года только появилось требование к наличию в рыночных компаниях хотя бы одного сотрудника с таким аттестатом Минфина. И мне в числе первых довелось сдавать этот экзамен комиссии во главе с легендарной ныне Беллой Ильиничной Златкис, которая в тот момент работала Начальником Управления государственных ценных бумаг и финансового рынка Министерства финансов Российской Федерации.
 Мы с Максимом успешно сдали этот экзамен в начале апреля всего в третьем потоке претендентов и оказались буквально в первой сотне обладателей этого аттестата. За Уралом, не исключено, я был первым.

 Это стало достойным завершением моей стажировки в Центре «Московские финансы», за что я его фондовому отделу искренне благодарен. Кстати, этот аттестат, неказисто исполненный на обычной бумаге, исправно служил мне все двадцать лет моей работы на рынке. Позднее вышло положение каждые два года пересдавать экзамены на новый аттестат, в связи с выходом дополнительных рыночных документов.

 Когда я в очередной раз приходил на комиссию и показывал свою скромную бумагу, то глядя на подпись в ней (Б. Златкис), аттестат мне всегда продлевали без экзамена. Так я и остался «неучем», поскольку экзаменовали меня когда-то на знание только трех первых российских документов по фондовому рынку…

 Эх, Максим! Что же ты наделал... По официальной версии он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна своей московской квартиры в самом конце 2011 года. Поверить в это невозможно. Пусть моим личным реквием по тебе будут те песни Ю. Визбора, которые мы пели с тобой когда-то в Якутии у Ленских столбов, на верхней палубе теплохода…

 В марте 1992 года представителем Республики Хакасия в г. Москве стал Асочаков Андрей Серафимович, мой старый товарищ по комсомольской работе – он возглавлял Хакасский обком ВЛКСМ в мою бытность секретарем горкома комсомола в начале 80-х годов.
 Он всегда отличался компетентностью, большой работоспособностью и даже щепетильностью в делах, но был придирчив, а иногда и нетерпелив при оценке неблаговидных, по его мнению, поступков своего окружения.
 К рассматриваемому периоду времени он уже закончил аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС, защитил диссертацию и наработался на различных должностях в Хакасии.

 Его переезд в Москву помог мне облегчить решение бытовых вопросов в столице, а главное значительно расширил круг моего общения, в том числе, и с авторитетными земляками, проживавшими в Москве. Андрей, например, помог мне на постоянной основе и без традиционных сложностей устраиваться на проживание в приличном общежитии академии общественных наук на юго-западе Москвы. Мало кто знал, что оно к тому времени в значительной мере пустовало, да и сама академия была еще неприкаянной. Андрей был в курсе моих московских устремлений и, как мог, их поддерживал. Он тоже считал это рыночное направление (финансовое) перспективным – позднее он сам стал неплохим банкиром.

 Чуть ли не на следующий день после моего экзамена в Москве по делам оказался Председатель Совмина Хакасии Смирнов Евгений Александрович. Естественно, Асочаков занимался вопросами его обустройства в столице. Судя по всему, он обмолвился обо мне и моих обстоятельствах.
 Узнав о сфере моих интересов, Евгений Александрович попросил организовать ему встречу со мной, что Андрей Серафимович и сделал – привез его на юго-запад в мою комнату в общежитии, кстати, вполне приличную и приспособленную для длительного проживания (чайник, посуда, столовые приборы и т.п.).
 Нельзя сказать, что мы со Смирновым не были знакомы – просто близко не сталкивались. Он заведовал отделом строительства Хакасского обкома партии в бытность мою секретарем парткома на разрезе, пока я учился, он стал заместителем председателя хакоблисполкома, а в феврале 1992 года он был избран Председателем совмина республики – высшее должностное лицо региона в то время.
А вообще-то, он всю свою жизнь строил гидроэлектростанции: в 60-е годы – «Братскую», с начала 70-х – «Красноярскую», а позднее – «Саяно-Шушенскую» в качестве главного инженера «Красноярскгэсстроя».
 Именно здесь он приобрел и опыт, и авторитет, а еще - два ордена с медалями. Такую биографию можно считать легендой, да и Человеком он стал с большой буквы – таким он для меня и остается, по сей день. А тогда, взяв в свои руки судьбу целого региона в сложных переходных условиях, перед началом большой приватизации (их тогда уже на совещаниях в правительстве России на это настраивали – с его слов), он искал новые кадры, на которые можно положиться в этой еще непонятной работе. А тут я – «аттестованный», да еще и с опытом административно-партийной работы на хорошем уровне.
 Короче, перед лицом рекомендовавшего меня товарища, Евгений Александрович сделал мне предложение занять должность заместителя председателя Фонда имущества республики (правительственный орган). По этому поводу мы и распили бутылку хорошего вина, о чем он загодя позаботился. Уже 15 апреля 1992 года я приступил к своей новой работе в Абакане (столица Хакасии) – это был, как оказалось, еще один мой большой шаг к фондовому рынку.

 4. Начало приватизации

 Региональные Фонды имущества стали одними из первых исполнительных органов проведения приватизации в России. Так, еще летом 1991 года были приняты законы РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» и «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР», но только с ноября 1991 года после политических изменений, связанных с провалом ГКЧП, можно было говорить об активизации деятельности по практическому внедрению механизма приватизации. В декабре 1991 года своим указом Б. Ельцин утвердил «Основные положения Программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ на 1992 г.», а в январе - ряд нормативных подзаконных актов, регламентирующих процедуру приватизации. В январе же и стартовала «программная» приватизация.
 Несмотря на многочисленные трудности, как политического, так и организационного характера, Госкомимуществу РФ во главе с Чубайсом Анатолием Борисовичем удалось весной 1992 года реализовать первые настоящие организационные меры. Одним из основных из них и стало создание Российского фонда федерального имущества 16 марта 1992 года, а возглавил его в ранге председателя Табеев Фикрят Ахмеджанович.
 Стремительно, буквально в течение месяца, такие органы были созданы и на местах. Координацию и регулирование деятельности этих фондов осуществляли Государственные комитеты по управлению государственным имуществом.
Фонд имущества Республики Хакасия, созданный к середине апреля 1992 года, должен был осуществлять в процессе приватизации продажу имущества находящегося в государственной собственности Республики Хакасия.
 От имени Республики Хакасия он должен был владеть переданными ему в порядке, установленном законодательством, объектами приватизации до момента продажи и осуществлять в этот период полномочия Республики Хакасия как акционера в хозяйственных обществах, а также проводить в дальнейшем продажу этих предприятий. Эти же, примерно, функции фонд мог осуществлять и по отношению к предприятиям федеральной собственности на территории Хакасии, но только по поручению правительства России.

 …Небольшой коллектив фонда в лице Костюк Тамары Николаевны, Бейгер Галины Викторовны, Рогалевской Любови Ивановны еще расставлял столы, когда я вошел в довольно большую, но единственную комнату, которая ему была выделена в здании правительства Хакасии. Встретил меня недавно назначенный председателем Фонда Воронин Петр Иванович. Но это здесь он был недавно, а вообще-то до этого он давно и успешно руководил всей службой быта республики. Позднее, уже подружившись с ним, я все удивлялся, как парень из хакасской глубинки (село Малый Спирин Ширинского района) додумался получить квалификацию экономиста (Новосибирский институт кооперативной торговли) и от этого строить свою карьеру. Оказывается, инженеров в стране в то время было хоть пруд пруди, а вот мужиков-экономистов точно не хватало - его сразу приметили.

 К тому же по природе своей он очень требователен к самому себе, во всем его отличает здравомыслие, но, при этом, он не лишен стремления к приключениям (охотник), очень немногословен, но умеет, если нужно, отстаивать свои принципы, на чем и строится его безупречная репутация. В настоящее время он руководит аграрным комитетом в Верховном Совете республики, не удивлюсь, если в обозримом будущем он станет председателем всего Совета.

 А тогда он принял меня как родного, хотя, на удивление, мы с ним до той поры не были знакомы. Мы легко договорились, что я, учитывая мой московский опыт, возьму на себя все внешние вопросы, а он замкнет на себя «внутреннюю кухню» этой пока еще непонятной организации, к тому же, ему еще предстояло закончить формирование ее республиканской инфраструктуры, чем он уже занимался. Практика показала, что и «внешняя кухня» была делом напряженным…

 С самого начала заявив о приватизации как об одном из ключевых элементов экономической реформы, правительство Гайдара форсировало разработку приватизационного законода¬тельства, но в то же время не имело реальной возможности сразу взять под свой оперативный контроль ход приватизации.
 Одной из особенностей программы экономической реформы правительства в то время стало проведение либерализации цен и других мер финансовой стабилизации («шоковая терапия») до начала широкомасштабной приватизации, что не упрощало работу по ней. В непростых условиях Госкомимуществу России удалось к лету 1992 года практически завершить формирование нормативно-правовой базы приватизации.
Перечень документов включал в себя 35 Законов Верховного Совета РСФСР, Указов Президента и Постановлений правительства России. Вместе с тем многие принятые документы оказались лишь временными или декларативными в силу «конфликтно-компромиссного характера» российской приватиза¬ционной модели, а ежемесячные изменения в тактике приводили к интенсивному устареванию подзаконных нормативных актов. Многие из них не содержали конкретных процедур реализации или, по отдельным ключевым вопросам, давали лишь отсылку к документам, разработка которых только предполагалась. В некоторых случаях одновременно действовали нормативные акты, противоречащие друг другу. Нестабильность приватизационного законодательства непосредственным образом тормозила развитие процесса на практике, поскольку дополнения законодательства часто были непредсказуемыми.

 Нарушения в ходе приватизации проявились, прежде всего, в «указном» порядке ее проведения. Она, фактически, строилась по президентским Указам Ельцина, а они зачастую противоречили законами, определяющим порядок проведения приватизации и имеющим более высокий правовой статус. Так, Указ от 14 августа 1992 года № 914 «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» вступил в противоречие с Законом "Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР" от 03 июля 1991года. Утвержденное этим Указом Положение о приватизационных чеках предусматривало, что приватизационный чек является документом на предъявителя. Закон же о приватизации определял, что для приобретения государственных и муниципальных предприятий должны использоваться именные приватизационные вклады. Такой возможностью со временем воспользовались спекулянты, принявшиеся скупать у граждан чеки и с их помощью получать крупные пакеты акций приватизируемых предприятий.

 Анализ нормативной правовой базы, сформировавшейся в 1992 году, показывает, что урегулирование процедур передачи государственной собственности в частные руки серьезно отставало от стремительных процессов «первоначального накопления» капитала отдельными россиянами.
 Поэтому законодательство периода 1992 года объективно носило внутренне противоречивый, компромиссный характер, а приватизационная практика не соответствовала декларируемой идеологии (формирование «эффективного» собственника, повышение эффективности предприятий, привлечение иностранных инвестиций и т.п.). По оценкам ведущих экономистов, на этом этапе практика победила идеологию. Формальные права собственности стали лишь ширмой для легализации «выедания» активов и ресурсов предприятий. Среди серьезных недостатков законодательства 1992 года можно выделить, в частности, следующие.
Приватизация не была основана на объективном и индивидуальном подходе к выбору ее объектов. В принимаемых нормативных правовых актах приватизационные мероприятия не увязывались с задачами повышения эффективности производства и наращивания объемов продукции. Законодательно не были обеспечены равные права и возможности по участию в приватизации всех слоев российского общества, и не соблюдался принцип социальной справедливости. Трудовым коллективам предприятий предоставлялись широкие льготы при приобретении имущества (акций) приватизируемых предприятий, а их руководство всегда имело возможность создавать себе отдельные преференции. При этом другие российские граждане, непосредственно не связанные с производством (здравоохранение, наука, образование, социальная сфера, государственное управление и т.д.), были фактически отстранены от приватизации и лишены права на соответствующую часть национального богатства.

 В нормативных правовых актах не были установлены обязательные условия и требования для приватизируемых предприятий, в частности, по сохранению профиля деятельности, созданию необходимых условий для развития производственной базы, сохранения технологических связей, решению социальных проблем, охране окружающей среды, сохранению или дополнительному созданию рабочих мест и т.д. Не определялся ими и порядок приватизации предприятий как единых имущественных комплексов, состоящих из производственных фондов, земельных участков, зданий, сооружений, объектов инфраструктуры, объектов незавершенного строительства.
 Не был определен принцип адекватной возмездности при отчуждении государственного имущества, не устанавливались требования по проведению независимой оценки стоимости приватизируемого имущества. В Законе о приватизации 1991 года, других более поздних нормативных правовых актах не был урегулирован порядок возмещения ущерба государству, причиненный в результате приватизации.

 Не была и установлена ответственность должностных лиц органов государственной власти и руководителей предприятий за незаконные действия в ходе приватизации. На начальном этапе приватизации не была наработана судебная практика по применению старых норм законодательства к новым экономическим отношениям, порожденным приватизацией.

 В 1992 году не были установлены ограничения в допуске иностранных инвесторов к приватизации стратегически важных объектов. Это способствовало установлению контроля со стороны иностранных лиц над стратегически важными и экономически значимыми предприятиями оборонного комплекса и сопряженными с ними предприятиями научно-технической сферы, машиностроения, металлургии, химической промышленности. Как показали экспертные оценки Счетной палаты, существенные недостатки правовой базы начального этапа приватизации давали возможность  для серьезных злоупотреблений и финансовых нарушений в ходе приватизационных мероприятий.

 В условиях безответственности должностных лиц Госкомимущества России, зачастую дела направлялись в Правительство Российской Федерации через 2-4 месяца после их поступления в Комитет, что позволяло территориальным органам без решений Правительства Российской Федерации и заключений отраслевых министерств (ведомств) приватизировать предприятия федеральной собственности, в том числе относящиеся к оборонно-промышленному комплексу.
 Так, например, без решений Правительства Российской Федерации и без заключений Госкомоборонпрома России в это время были приватизированы Смоленский авиационный завод, Рыбинский моторостроительный завод, Рыбинское КБ моторостроения, Самарское госпредприятие «Старт» (ракеты), Уфимское моторостроительное производственное объединение, Уралмашзавод, ЦНИИ «Румб» (подлодки), Балтийский завод (кораблестроение) и другие предприятия оборонной промышленности.

 Кроме того, следует также отметить, что массовая приватизация в Российской Федерации произошла в период, когда отсутствовали не только какие-либо органы внешнего финансового контроля, но и сами представления о необходимости вовлечения независимых контрольных институтов в приватизационные процессы.
Недостаток контроля привел к серьезным нарушениям не только приватизационных процедур, но также прав граждан – простых акционеров. Практика 1992 года показала также, насколько тесно связана успешная приватизация со стабильностью политического процесса.

 Так, смена главы российского правительства в декабре 1992 года (Гайдар - Черномырдин) на VII съезде народных депутатов немедленно сказалась на падении биржевого и внебиржевого рынков, а опосредованно – на темпах приватизации. Это связывалось экспертами с ожиданием изменений в экономической политике. После того, как Верховный Совет позднее принял решение рассмотреть законопроект «О приоритете трудовых коллективов государственных предприятий и организаций в выборе форм разгосударствления и приватизации», также наблюдалось некоторое падение курсов акций, как и менялись векторы проведения приватизации.

 Очевидно, предвидя последнее, команда Чубайса насаждала невиданные темпы приватизации. Так, по Республике Хакасия, например, Программа приватизации на 1992 год предполагала разгосударствление 60 процентов предприятий легкой промышленности (при наличии настоящих гигантов этой индустрии в республике), 50 – пищевой, 50 – строительства и стройматериалов, 60 – автомобильного транспорта, 50 – розничной, оптовой торговли и общественного питания, 50 – бытового обслуживания. Даже для относительно небольшой республики это был полный «кошмар».

 Эти темпы подразумевали за собой и соответствующий документооборот для подразделений на местах – никаких электронных обменов еще не было, как не было и самих компьютеров для обеспечения передачи данных. Поскольку опыта в этих вопросах, на который можно было бы положиться, в стране просто не существовало, то для Москвы вся оперативная работа заключалась в бесконечных семинарах-совещаниях с представителями региональных Фондов имущества, например. Впрочем, были отдельные совещания для руководства местных комитетов по управлению госимуществом, а также для высшего руководства областей и республик России. Я к тому времени уже немало поездил в столицу по делам коммерции, но командировок такой интенсивности у меня никогда не было, а позднее выяснилось, что их не будет и впредь на частной основе в таком количестве. Как госчиновник селился я тогда уже в гостинице «Россия», а Госкомимущество (ГКИ) располагалось на Ильинке (буквально, рядом), Фонд имущества (РФФИ) – на Новом Арбате (три остановки на метро).

 В этом треугольнике и протекала значительная часть моей жизни в то время. При этом Чубайса я конечно пару раз слушал на больших мероприятиях, но в основном он выступал на совещаниях рангом повыше. С нами «рабочими лошадками» занимались, в лучшем случае, его заместители, а в основном – начальники отделов и управлений этих ведомств.

 «Грузили» нас основательно – документов я перевозил в Хакасию чемоданами. Как-то не принято еще было подключать фельдъегерскую связь, а может быть из соображений оперативности или экономии, но было именно так. По приезде в Абакан, я обычно все подробно докладывал Воронину, под его «негромкие» комментарии, мы все это примеряли к практике возможной работы.
 Затем мы шли докладывать «высочайшие указания» нашему руководству, часто, в зависимости от степени задач – Смирнову Евгению Александровичу. Руководство принимало доклад Петра Ивановича обычно под возгласы: «Да, они, что там, с ума сошли!». Тем не менее, шли нужные указания, и начинался очередной «аврал»…

 Думаю, нет смысла здесь подробно передавать технологии нашей работы в Абакане в тот период – дело прошлое, да и задачи те уже выполнены.

 5. Команда Чубайса

 Хочу поделиться впечатлениями от моих встреч в Москве с «компетентными» людьми на фоне работы по приватизации в республике Хакасия, поскольку, пусть иногда и на уровне сплетен, но информацию я получал тогда интересную.
Сразу скажу, вызывала некоторое удивление в тех условиях сплоченность, слаженность и кажущаяся непротиворечивость работы команды ГКИ под общим руководством Чубайса. Бывало, даже перед лицом их очевидных «ляпов» - им, «хоть плюй в глаза, все божья роса». Такого, кстати, нельзя было сказать о работе аппарата РФФИ. Знающие люди во время наших частых «посиделок» после известных совещаний пояснили причину этого факта. Еще с середины 80-х годов Чубайс, практически, создал команду единомышленников, с которой в готовом виде и пришел в ГКИ.
 
 Так, в 1984-1987годах Чубайс был неформальным лидером кружка молодых экономистов, созданного группой выпускников ленинградских ВУЗов. В «кружок», например, входили: экономист Алексей Кудрин (в недавнем прошлом вице-премьер правительства России), юрист Петр Мостовой, молодой ученый Александр Казаков (оба позднее работали в руководстве ГКИ), финансист Владимир Коган и некоторые другие. Близко к этой группе стояли однокашники того же Кудрина: Илья Южанов (в 2000-е годы - министр по антимонопольной политике в правительстве РФ) и Ольга Казанская (одна из руководителей ОАО «МДМ-банк»), а также Михаил Маневич (убитый в 1997 году вице-губернатор Санкт-Петербурга).

 Позднее Анатолий Борисович организовали клуб под названием «Перестройка» уже в самой столице, на базе Центрального экономико-математического института. Его заседания были тогда популярны. Темы обсуждения строились вокруг понятий план и рынок, быть им вместе или врозь. В эти годы Чубайс познакомился с москвичами Егором Гайдаром и Петром Авеном, которые помогли ему попасть в поле зрения иностранных «стратегических инвесторов».
 
 Он был внедрен в первую группу российских реформаторов, из нее каждый претендент прошел стажировку за рубежом (по гарвардской программе – Америка). Важным этапом в конце 80-х годов для Чубайса стала его поездка на десять месяцев в Венгрию — за «опытом социалистических реформ». При этом, он вытащил в Будапешт поэтапно ряд представителей своей команды. В той же Венгрии прошел знаменитый Шопронский семинар, собравший лучших экономистов из России, включая значительную часть будущих бойцов первого эшелона реформ. Туда, например, приезжал Петр Авен. Ну, а дальше — ГКЧП...

 Уже в сентябре 1991 года тогдашний госсекретарь Геннадий Бурбулис предложил Егору Гайдару сформировать рабочую группу по разработке стратегии экономической реформы – Чубайс оказался в этом списке. За него уже было кому слово замолвить, в том числе, и из-за рубежа страны.

В подготовке стратегии «шоковой терапии» и планов приватизации в стране он участвовал, будучи экономическим советником мэра Санкт-Петербурга, Анатолия Собчака.

 Неумолимая логика событий привела его в ноябре  1991 года в кресло председателя Госкомимущества РФ. А уже 2 июня 1992года Чубайс был назначен заместителем председателя правительства РФ.
 
 За короткие сроки ГКИ под его руководством разработало на базе его же концепции уже конкретную программу приватизации, а также была осуществлена ее техническая подготовка – ее-то мы и приняли «на грудь».

 Забегая вперед можно сказать, что в период с 1992 по 1997 годы, всего за пять лет, практически полностью была осуществлена приватизация предприятий России.
С этой целью, в частности, было выдано гражданам России 150 миллионов приватизационных чеков (ваучеров). К началу 1997 года было приватизировано 127 тысяч предприятий.

 В результате по данным Госкомстата, государственные предприятия составляли только 16 процентов от общей численности зарегистрированных юридических лиц, в том числе в федеральной собственности оставалось около 200 тыс. предприятий и организаций (8,4 процента). Кроме того, в федеральной собственности находилось около 5 тысяч значимых пакетов акций, закрепленных в собственности федерального правительства на различные сроки. Параллельно процессу приватизации шло также интенсивное образование инфраструктуры фондового рынка, где должны были обращаться акции приватизированных предприятий.

 Верным соратником Чубайса в то время стал Альфред Кох, ранее работавший заместителем председателя Комитета по управлению госимуществом (КУГИ) Санкт-Петербурга. Именно он позднее стал преемником Чубайса на посту главы Госкомимущества. Кох в 1983 году окончил Ленинградский финансово-экономический институт. Позднее отзыв на его диссертацию писал именно Анатолий Чубайс. В апреле 1991 года он прослушал курс лекций в чилийском «Институте свободы и развития» Серхио Кастро («чикагский мальчик», был на службе у Пиночета).    Другими слушателями этого курса были, например, Сергей Глазьев, Сергей Игнатьев, Алексей Головков, Константин Когаловский, Борис Львин, Михаил Киселев – позднее все стали известными людьми. Наперед скажем, что осенью 1995 года в ранге председателя Госкомимущества РФ он руководил проведением залоговых аукционов, которые якобы «спасли» заведомо нереальный план по доходам от приватизации. В феврале 1997 года он вошел в состав Федеральной комиссии при Правительстве РФ по обеспечению контроля над управлением и приватизацией объектов, предприятий и организаций оборонного комплекса. В августе 1997 года А. Кох был освобожден от обязанностей председателя ГКИ РФ по его просьбе (весьма странно – похоже, «мавр сделал свое дело…»).

 Главным достижением Коха в ГКИ стало именно то, что под его контролем и при непосредственном участии состоялся ряд крупных сделок в рамках залоговых аукционов. Первый аукцион состоялся 3 ноября 1995 года в Сургуте. Право прокредитовать правительство под залог 40,12 процентов пакета акций нефтяной компании «Сургутнефтегаз» получил НПФ (негосударственный пенсионный фонд) «Сургутнефтегаз» (гарант – ОНЭКСИМ-банк), заплатив 88,9 миллионов долларов за пакет и погасив задолженность компании перед бюджетом.

 Затем ушел 51процент голосующих акций «Норильского никеля» за 170 миллионов 100 тысяч долларов, который получил уже сам ОНЭКСИМ-банк. Он же приобрел контрольный пакет акций НК (нефтяной компании) «СИДАНКО». Последний аукцион прошел 28 декабря того же года, когда ЗАО "Нефтяная финансовая компания" (гарант – «Столичный банк сбережений») заплатила за контрольный пакет акций НК «Сибнефть» 100 миллионов 300 тысяч долларов. Все кредиты были выданы правительству на три года с возможностью досрочного выкупа акций, но этого не произошло.
 
 В результате залоговых аукционов контроль над компаниями перешел к новым, частным владельцам - правительство не смогло в срок вернуть долги (это и не подразумевалось). Группа «Интеррос» (В. Потанин), в состав которой тогда входили ОНЭКСИМ-банк и банк МФК, получила больше всех - контрольные пакеты акций НК «СИДАНКО», «Норильский никель», блокирующий пакет акций Северо-Западного пароходства и довольно крупный пакет акций Новолипецкого металлургического комбината. Банку «Менатеп» (М. Ходорковский) достались ЮКОС и Мурманское морское пароходство. Контрольный пакет акций "Сибнефти" отошел тогда компании "ЛогоВАЗ", принадлежавшей Борису Березовскому. При Кохе позднее прошла и скандальная сделка по продаже блокирующего пакета акций компании "Связьинвест".

 Давний знакомый Чубайса Петр Мостовой, начиная с 1991 года, долгое время работал первым заместителем председателя Госкомимущества. По образованию он юрист, позднее стал адвокатом. В 70-е годы Петр Петрович окончил Ростовский государственный университет, занимался научной работой, был преподавателем. Кроме того, в 1987 году Мостовой был советником председателя Верховного Совета РСФСР. В конце 1980-х годов он вместе с Анатолием Чубайсом входил в ленинградский кружок «молодых экономистов», изучавших основы рыночной экономики.
 В начале 1992 года Мостовой был назначен на должность заместителя, а с октября 1992 года - первого заместителя председателя ГКИ. Он курировал принятие всех распоряжений комитета по приватизации. Вместе с Анатолием Чубайсом, а также Дмитрием Васильевым, Михаилом Маневичем и Альфредом Кохом он стал одним из разработчиков российской модели приватизации госимущества. Позднее Мостовой возглавил Федеральное управление по делам о несостоятельности (банкротстве).
Был он и председателем Круглого стола бизнеса России, членом политсовета Союза правых сил, который в то время возглавлял тот же Чубайс. Побывал он и первым вице-президентом компании АЛРОСА (Алмазы России).
 
 Дмитрий Валерьевич Васильев в ноябре 1991 года  вошел в «ленинградский десант», прибывший на место назначения вслед за новым председателем ГКИ Анатолием Чубайсом. Он стал заместителем председателя по методологии. Васильев окончил Ленинградский финансово-экономический институт.

 В 1985-1990 годах работал научным сотрудником в Ленинградском институте социально-экономических проблем. В 1990-1991 годы он уже начальник отдела приватизации комитета по экономической реформе Ленгорисполкома (председателем комитета был Анатолий Чубайс.) В декабре 1994 года он был назначен исполнительным директором ФКЦБ, а с марта 1996 года – председателем комиссии по ценным бумагам. Его справедливо причисляли к команде Чубайса. Впрочем, у Дмитрия Валерьевича была еще одна мощная опора - за пределами страны. В свое время он овладевал азами регулирования рынка ценных бумаг в США. С тех пор у него сложились тесные партнерские отношения с американской государственной комиссией ценных бумаг (SEC), компанией "Паллада эссет менеджмент", с консалтинговой фирмой KPMJ. Получал он через американскую комиссию и кредиты на развитие отечественного фондового рынка. Недаром в своих выступлениях он призывал снять ограничения на деятельность иностранных коммерческих банков в России.

 Следующим соратником Чубайса стал Максим Бойко, который в 1992 году в качестве ученого-эксперта вошел в состав рабочей группы консультантов Госкомимущества, где и сблизился с его руководителем. В детстве он выехал с родителями в США, где до 16 лет и жил, а затем возвратился в Советский Союз. Он окончил Московский физико-технический институт в 1982 году, затем - аспирантуру, стал кандидатом экономических наук. В 1985-1992 годах он — научный сотрудник, начальник отдела Института мировой экономики и международных отношений, прошел стажировку в Национальном бюро экономических исследований США.

 В начале 90-х Максим Бойко входил в «чубайсовскую» группу разработчиков механизма приватизации, а затем, как отмечалось, работал главным экономическим советником А. Чубайса. После назначения Чубайса первым вице-премьером, Бойко стал его замом в комиссии по экономической реформе и ее ответственным секретарем.

 С 1994 года он стал руководителем Российского центра приватизации (РЦП). В 1996-1997 годах он был утвержден заместителем главы администрации Президента РФ (А.Б. Чубайс в это время был ее руководителем) по взаимодействию с политическими партиями, общественными организациями, по вопросам СМИ.

 Он являлся также членом Временной чрезвычайной комиссии при Президенте РФ по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины. В августе 1997 года он занял пост заместителя председателя Правительства РФ — председателя Государственного комитета по управлению государственным имуществом, который в октябре того года был преобразован в Министерство государственного имущества РФ.
 
 Как и Васильев, Бойко принимал самое активное участие в судьбе американских советников при ГКИ. В начале 90-х, когда в недрах Госкомимущества было сформировано подразделение зарубежных советников, его возглавил Джонотан Хей. В 1991 году он был назначен старшим советником Госкомимущества.

 Очень скоро его влияние на Чубайса стало очень значительным. Американец не только участвовал в подготовке всех президентских либеральных указов, но и определял стратегию реформ в целом. Согласно приказу Чубайса, все проекты Указов Президента РФ, решений Правительства РФ и распоряжений Госкомимущества должны были проходить через особую комиссию, председателем которой был М. Бойко, а замом - все тот же Джонотан Хей. Юридически контролировал весь этот процесс Петр Мостовой.

 Таким образом, приватизационный процесс в России был изначально поставлен под контроль граждан США. Сам же Максим Бойко имел вид на жительство в Штатах, а отец его и вовсе постоянно жил в Америке, читая лекции в закрытом учебном заведении ЦРУ.

 В ГКИ работали и имели постоянные пропуска 32 сотрудника американских фирм — русские и американцы, которые имели доступ в компьютерный центр ГКИ. То есть они заранее получали информацию о том, какой конкурс готовится, какие условия будут выставлены. При этом Джонатан Хэй, по данным нашей отечественной контрразведки, являлся кадровым разведчиком ЦРУ.

 Чуть позднее зампред Госкомимущества Д. Васильев и М. Бойко создали интересную организацию - общественно-государственный фонд «Российский центр приватизации» (РЦП). При этом российское законодательство не знало такого понятия – «общественно-государственный фонд».

 После регистрации РЦП М. Бойко стал его гендиректором с правом принимать решения по расходованию иностранных займов (заявленная цель фонда), а Д. Васильев получил право участвовать в управляющем совете РЦП. Его делом было подавать заявки для использования средств этих самых займов.
 
 Среди верных помощников А. Чубайса по ГКИ того времени стоит назвать Александра Казакова.
 
 Он до того был заместителем начальника отдела в Госкомитете по науке и технике. Под руководством Чубайса он сделал блестящую карьеру, пройдя путь от начальника главного управления в Госкомимуществе до вице-премьера и руководителя этого ведомства (ГКИ), а затем и первого заместителя главы администрации Президента (когда Анатолий Чубайс возглавлял президентскую администрацию).

 В тот период на совещаниях мы еще не могли слушать А. Коха – он пришел в ГКИ позднее. М. Бойко перед нами тоже не выступал, поскольку летом 1992 года он был только экономическим советником А. Чубайса и иногда на семинарах сидел в первом ряду вместе с западными консультантами. Все остальные, особенно П. Мостовой, изредка участвовали в инструктажах, но в основном с нами работали начальники управлений и отделов ГКИ. Отмечу еще раз пусть иногда противоречивый, но всегда деловой характер этих мероприятий. Кстати, почти всегда перед нами выступали английские или американские ученые-экономисты или менеджеры западных компаний хорошего уровня – все это следствие работы того самого РЦП, поскольку их участие оплачивалось из заемных средств, предоставляемых ГКИ. Из этих же средств оплачивалось и приобретение так нужной на том этапе офисной техники (компьютеров, «ксероксов» и пр.) в приличных количествах – ходили слухи, что на это было потрачено тогда чуть ли не 30 миллионов долларов. Эта техника, кстати, уже к осени дошла и до региональных отделений ГКИ и РФФИ.

 Пожалуй главным приобретением в госимуществе того периода стало мое знакомство с Макаровым Николаем Яковлевичем. Он был назначен начальником Главного управления инвестиционных фондов и холдинговых компаний незадолго до выхода в свет Указа Президента РФ от 14 августа 1992 года № 914 «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации».

 О «ваучерном» характере будущей приватизации нам рассказывали все лето 1992 года, но только Макаров заговорил о чековых инвестиционных фондах, как об основном инструменте участия российского народа в ней. Эта тема меня очень заинтересовала и вот почему. Еще осенью 1991 года коммерческие дела «Сиб-Востока» привели меня в очередной раз в Новосибирск, где судьба свела меня с молодым человеком, который работал в некой компании на фондовом рынке. Он поведал мне, что в городе зарегистрирован инвестиционный фонд «Сибирь» в качестве новой формы привлечения средств на этот зарождающийся рынок.

 При нем были копии учредительных документов этого фонда, которыми он со мной щедро поделился. Позднее, познакомившись с его уставом и учредительным договором, я отметил, что возглавляет его Совет директоров некто Бушуев Максим Витальевич. Если бы я знал, какую важную роль в дальнейшем будет играть этот человек в моей жизни, то я бы еще тогда кинулся его разыскивать, но я этого не знал. А тогда по документам меня поразила гениальность идеи привлечения небольших средств многих людей с целью аккумулирования серьезных инвестиционных ресурсов. Документы эти я приберег…

 Макаров Николай Яковлевич при ближайшем знакомстве оказался человеком общительным и очень доброжелательным (для московского чиновника – большая редкость), у него были живые глаза под роговой оправой очков и рассудительная речь, что очевидно говорило о его научном прошлом. Родом он был из Сибири, чем весьма гордился, более того, в моем Абакане жила его двоюродная сестра с племянниками и чуть ли не в моем доме. Позднее в октябре 1997 года он приезжал к нам на мероприятия в честь пятилетия «Хакасского инвестиционного фонда», а в память о нем (к сожалению, его уже нет в живых) осталась подаренная им картина, которая и сейчас висит на стене в моей комнате. Тогда же, на удивление, мы выяснили, что он в начале 70-х годов был заместителем ректора Томского политехнического института по научной работе студентов в бытность, когда я там учился. У нас оказалось много совместных знакомых среди преподавателей ВУЗа, в частности, таким оказался и заведующий моей родной кафедрой профессор-доктор Сипайлов Геннадий Антонович, под чьим руководством я и учился, и занимался научной работой во время моей несостоявшейся аспирантуры. В середине 70-х Николай Яковлевич был направлен на работу в Новосибирский Академгородок.
 Позднее он перешел в Министерство высшего образования СССР. Понятно, что он воспринял меня как родного, и с тех пор его кабинет всегда был открыт для меня. В доверительной беседе он поведал мне, что ставка в приватизации делается на чековые фонды, и вручил мне некоторые проекты документов по ним. Управление, которым руководил Макаров, находилось под началом Васильева, который позднее был постоянно недоволен его «излишним демократизмом» в работе с нами, руководителями фондов приватизации. А происходило это от того, что Николай Яковлевич слишком глубоко вникал в суть наших проблем и как мог, доводил их до руководства. Дело дошло до того, что к нашему неудовольствию его в 1996 году не включили в руководящий состав ФКЦБ.
 
 Комиссией в то время стал реально руководить Васильев, и именно она стала регулятором деятельности всех инвестиционных фондов.

 А тогда я уехал из Москвы уже с четким убеждением, что мне нужно делать…

 6. Чековые фонды

 По приезде в Абакан (это было самое начало августа 1992 года) я доложил Петру Воронину складывающуюся ситуацию, что назрела необходимость для создания инвестиционного фонда для аккумуляции приватизационных чеков, которые вскоре будут пущены в оборот. Для убедительности я познакомил его с проектом Указа Президента РФ «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» (он будет опубликован в середине августа) – стало ясно, что никаких именных счетов приватизации у наших граждан не будет. Не утаил я от него и свое желание заняться этим проектом лично с перспективой уйти с госслужбы. Человек он мудрый – с самого начала было ясно, что долго я у него не задержусь. Пошли мы с ним прямо к Смирнову Евгению Александровичу. Тот оценил мою инициативу с политической стороны – нельзя пускать на самотек такую важную кампанию, как народная приватизация. В итоге я получил буквально «партийное поручение» создать такой фонд с целью накрыть его влиянием всю республику, и максимально направить его деятельность на приобретение крупных пакетов акций предприятий региона. Здесь подразумевалась и возможность влияния через это на руководителей приватизированных предприятий, да и не отдать такое влияние за пределы республики. Словом, я получил поддержку.
 
 Буквально через день в правительстве прошло совещание на эту тему с участием заинтересованных лиц, этот проект на опережение был одобрен, напутствия были даны в том же духе. Был намечен и круг его учредителей с участием Фонда имущества РХ (со временем он вышел из этого состава по ограничениям госорганов).
Подготовить учредительные документы оказалось делом техники – у меня был такой комплект фонда «Сибирь», наработки от Центра «Московские финансы» и проекты документов от Н.Я. Макарова. Уже 12 августа 1992 года Абаканская регистрационная палата выдала Свидетельство № 171 о государственной регистрации АООТ (акционерное общество открытого типа – позднее ОАО) «Хакасский инвестиционный фонд» (АО «ХИФ»).
 
 В положенные сроки и также оперативно наш фонд получил и государственную лицензию от Госкомитета по управлению госимуществом РХ на этот специфический вид деятельности. Для меня наступили времена невероятной организаторской работы. Уже первого сентября я в должности генерального директора, буквально на капоте автомобиля, подписал первые приказы о назначении своих помощников.
Ими стали в должности заместителей Максин Владимир Петрович, в недавнем прошлом зампредседателя Усть-Абаканского райисполкома (мой недавний коллега в мою бытность зампредом Черногорского горисполкома), и Гарпенченко Анатолий Иванович – заведующий районо того же района. Первый возглавил работу с будущими акционерами, второй надежно закрывал все «общие» вопросы нашего коллектива.  Через день-два мы приняли секретарем в приемную Александрову Нину Ивановну, уже опытного в этом деле работника, и шофера Алексея – без таких кадров любое дело обречено на провал. Банковские счета к тому времени у нас были уже открыты, средства уставного капитала в основном поступили, и мы начали активно обрастать «хозяйством». С большой благодарностью вспоминаю, как нас приютил на своей базе недалеко от центра города Горшунов Альберт Евгеньевич, в недавнем прошлом Председатель Абаканского горисполкома. Первые наши «Жигули» шестой модели без задержек нам выделил для покупки облисполком (тогда еще не так просто было приобрести новую машину). Позднее, по мере роста нашей «активности», по этим же каналам мы приобрели еще и «Волгу» - большая удача по тем временам. Важным кадровым успехом того периода стал приход в нашу команду опытного финансиста Герасимовой Надежды Митрофановны на должность директора по экономике, которая надежно укомплектовала нашу финансовую группу – Машинец Наталья Васильевна (главный бухгалтер), Баскаль Нина Ивановна (бухгалтер), Горянская Людмила Михайловна (кассир). Существенно усилило наш коллектив включение в него Осипенко Ларисы Михайловны и Медведевой Людмилы Константиновны, которые взяли на себя многие заботы в самый активный период привлечения ваучеров.
 
 Последняя из них позднее возглавила непростую работу по скупке акций приватизированных предприятий нашего региона (брокерский отдел). Чуть позднее к нам присоединился Логачев Василий Никифорович, ранее работавший начальником областного штаба студенческих строительных отрядов, а в период до ГКЧП - заведующим промышленно-транспортного отдела Абаканского горкома партии. Словом народ подобрался опытный и со связями в широких «народных кругах».
 К концу сентября мы зарегистрировали в Госкомимуществе Хакасии эмиссию акций АО «ХИФ» в объеме 10 миллиардов рублей (неденоминированных) с номиналом акции Фонда в 100 рублей – спасибо Центру «Московские финансы». Параллельно мы печатали в типографии всю сопутствующую документацию, связанную с распространением акций, по тем же технологиям. Я иногда думаю, как с подобной работой позднее справлялись сотни наших коллег, ведь не у каждого был такой опыт.

 Приватизационные чеки (ваучеры) начали выдаваться населению с 1 октября 1992 года в полном соответствии с Указом Президента о них. Чеки распространялись через отделения Сбербанка РФ, номинальная стоимость ваучера составляла 10 тысяч рублей (неденоминированных), что соответствовало стоимости основных фондов предприятий на душу населения в ценах января 1992 года. Ваучеры не были именными и могли свободно продаваться и покупаться напрямую между гражданами или вкладываться в акции приватизированных предприятий. Фактическая стоимость ваучеров определялась балансом спроса и предложения и варьировалась в годы их обращения (октябрь 1992 по июль 1994) от 500 рублей до 29 тыс. рублей (от 5 до 24 долларов США по курсу), а иногда и одной-двумя бутылками водки.
 Приватизационные чеки придали новое качество российскому рынку ценных бумаг — удобная в обращении ценная бумага на предъявителя, поддерживаемая приватизационными планами правительства, так или иначе вовлекла в торговлю миллионы новых участников, часть из них превратилась в спекулянтов ценными бумагами. Сводки об итогах торгов на фондовых биржах впервые за все время их существования с интересом стали читаться широким кругом россиян, а падение и рост курса ваучера стал вести к реальным прибылям и убыткам брокеров.
 Эта нормальная для фондового рынка ситуация была невообразима еще летом, когда скачки курсов ценных бумаг оказывались в равной степени безвредными как для спекулянтов, так и для инвесторов — рынок был неликвиден, объемы продаж ценных бумаг на рынке измерялись несколькими миллионами рублей в месяц. В конце 1992 года объем продаж ценных бумаг на биржевом рынке (включая ваучерные торги) составлял уже сотни миллионов рублей в день.

 Мы начали принимать ваучеры в обмен на акции с первого дня появления их на руках граждан. Это было некоторым нарушением, поскольку ни одного законодательного акта, определяющего работу конкретно чековых инвестиционных фондов к тому времени еще не вышло.

 Однако по телевидению про такие фонды уже говорили, например, что создаются они с целью включения в процесс приватизации госпредприятий пенсионеров, работников социальной сферы, госслужащих и военных. Анатолий Чубайс не сходил с экранов с указкой в руках у макета ваучера, обещая по две «Волги» на приватизационный чек при удачном вложении – народ, истосковавшийся по достойной жизни, насторожился, а многие поверили… 

 С выходом Указа  Президента РФ № 1186 «О мерах по организации рынка ценных бумаг в процессе приватизации государственных и муниципальных предприятий» от 7 октября 1992 года, а также ряда других нормативных актов, чековые инвестиционные фонды стали легитимными. По замыслу идеологов приватизации в России ЧИФы должны были сыграть роль новых институциональных инвесторов на российском рынке ценных бумаг в интересах вкладчиков фонда. Но на самом деле цели были другие – формировать относительно крупные пакеты акций предприятий и по сносной цене продавать их «эффективным» собственникам, будущим хозяевам России.

 7. Курьезы в работе

 Расскажу, как мы действовали, привлекая новых акционеров. Поначалу мы давали рекламу с указанием нашего адреса – эффект был невеликим. Стало ясно, что нужно идти к людям с разъяснениями о нашей привлекательности, целей и задач инвестиционной деятельности. В основе этой пропаганды лежал очевидный факт, что ничего толкового на один ваучер не приобретешь, а на тысячи – можно попробовать. Круг нашего общения был определен программой приватизации, потому, используя наши личные связи с руководством подразделений, мы пошли к учителям, врачам, прокурорам, к милицейским работника, госслужащим.

 Чуть позднее дело дошло и до воинских частей, а их в Абаканском гарнизоне было три, не считая охранных батальонов спецучреждений. В частности, в 1992 году в город Абакан был передислоцирован 300-й гвардейский парашютно-десантный полк под командованием полковника Лебедя Алексея Ивановича, будущего руководителя Республики Хакасия – встретил он нас доброжелательно, он вообще человек общительный.

 Побывали мы и во всех исправительно-трудовых колониях региона, их в Хакасии было три, плюс такое заведение для несовершеннолетних преступников – живописные были встречи, скажу я вам. Такая деятельность дала результат, даже имея в виду, что до конца 1992 года мы работали исключительно в Абакане (160 тысяч жителей). В этот период нашими акционерами стали около трех тысяч человек, и через их вклады мы аккумулировали более десяти тысяч приватизационных чеков. С таким капиталом можно было приступать к инвестиционной деятельности.

 Обязательным этапом приватизации была продажа части уставного капитала предприятия, не менее 29 процентов, за ваучеры на публичных аукционах. Для этого предприятия должны были быть преобразованы в акционерные общества, и затем пройти через эту продажу акций.

 Так, в Хакасии, как отмечалось, до 1 января 1993 года должно было быть приватизировано и частично продано на аукционах до 60 процентов предприятий торговли, общественного питания и бытового обслуживания. Именно этим активно занимался Фонд имущества РХ (где я до недавнего времени работал) всю вторую половину 1992 года.

 АО «Хакасский инвестиционный фонд» примерно со второй половины октября начал выходить на эти аукционы. Именно тогда мы набрали полтора десятка относительно крупных пакетов акций хладокомбинатов, техснабсбытов, республиканских оптовых баз и т.п. Блокирующий пакет (25 процентов) АО «Гостиница Хакасия» в центре города стал «жемчужиной» в этом списке.
 
 Как у всех, были и у нас свои курьезы с такими покупками. Так, в ряду этих приобретений оказался контрольный пакет (выставлялись и такие) акций акционерного общества, которое являло собой железнодорожное ответвление от южной ветки «Трансиба» до Саянского алюминиевого завода (так называемая, «дистанция пути»). Из названия общества не было ясно, что оно имеет отношение к СаАЗу, да мы и не вникали, поскольку нас привлекла цена. За 100 чеков (одна тысяча деноминированных рублей) нам достался контрольный пакет предприятия - вот времена были. Мы и думать про него забыли, но года через полтора специально из Москвы от Дерипаски Олега Владимировича прилетел человек и предложил за этот пакет «приличные» деньги (скажем, 500 тысяч деноминированных рублей). Мы и согласились на такие «щедроты». Позднее знающий человек пояснил мне, что через этот пакет мы могли как «за горло» держать в своих руках почти весь грузооборот алюминиевого гиганта. Нам это конечно было не нужно, но цену за тот пакет мы могли назвать любую – клиент, скорее всего, согласился бы. Как говорится в сказке А.С. Пушкина: «Дурачина, ты, простофиля…».

 Хотя нельзя сказать, что мы ринулись в инвестиции по нашей республике совсем без подготовки. По нашей просьбе в тот период молодой и перспективный экономист Хакасского университета Алексей Иванович Кышпанаков сделал для нас очень толковый обзор состояния и перспектив промышленных предприятий региона в отраслевом разрезе. Получилась целая книга, к которой мы постоянно обращались.
В Хакасии на подходе была уже и большая приватизация. Наша республика попала в пилотный проект ГКИ – на продажу в конце декабря по схеме всероссийского аукциона выставлялся 10-процентный пакет акций АО «Саянский алюминиевый завод» (СаАЗ). Всего по этому варианту в стране в те дни было проведено 18 аукционов - наш вариант был самым «крутым» и по объему, и по качеству.
 
 Следующей по этим критериям можно было бы назвать московскую кондитерскую фабрику «Большевик» (продавалось 44 процента), но уж больно разные у них были весовые категории. До сих пор мне не понятно, почему Госкомитет по управлению имуществом Хакасии выступил именно с таким предложением – у нас было достаточно приличных предприятий среднего уровня. Ваучеры к тому времени получили едва ли 20 процентов населения республики, ментально люди к серьезному выбору еще не были готовы. Справедливости ради нужно сказать, что нам это было даже выгодно. АО «Хакасский инвестиционный фонд» с 10 тысячами чеков был готов приобрести значительную часть предлагаемого пакета акций, и в этом случае мы отлично осознавали, что мы собирались покупать.

 Наступил долгожданный день 22 декабря. Мы не спешили подавать свою уже оформленную заявку, хотя чеки наши в Фонде имущества были уже проверены и пересчитаны – как могли, отслеживали конъюнктуру вокруг предстоящего аукциона. До обеда ожидаемых крупных внешних инвесторов не появилось – мы воспряли духом. Но после обеда с большой задержкой (зима) прибыл самолет из Москвы. Немного погодя пришла информация, что готовится подавать заявку московская компания «Росалюминпродукт» с большим количеством чеков, которые уже начали проверять и считать. Я кинулся в Фонд имущества – мне указали на молодого человека независимого вида и сказали, что у него доверенность за подписью какого-то Дерипаски. Близились 17 часов – время завершения приема заявок на аукцион, а чеки москвичей не были обработаны и наполовину. Петр Иванович Воронин пошел согласовывать ситуацию в Комитет по управлению имуществом, организатора всего этого процесса. Прошла команда – продлить прием заявок до 20 часов. Не было меры нашему патриотическому возмущению (и не только нашему). Я кинулся к Смирнову Евгению Александровичу, но и после последующих переговоров на высшем уровне это решение устояло…

 Комитетом по управлению госимуществом республики Хакасия руководил в то время Дягилев Юрий Петрович, человек во всех отношениях положительный, опытный администратор, но чрезвычайно осторожный. Его можно было даже назвать жизнью «напуганным». Он неохотно брал на себя ответственность по принятию любых решений. Главным его кредо было - строго следовать вышестоящим установкам. И подобные ситуации вокруг наших региональных аукционов повторялись в последствие не раз. Со временем мы с этим неплохо разобрались и все вопросы стали решать с его заместителем Дунаевой Ириной Владимировной, которая в комитете работала с января 1992 года и была в курсе всех дел.
 
 Вот уж кто был настоящим специалистом, который вникал в суть всех вопросов, готовый всегда оказать посильную помощь. При этом она была принципиальной в отстаивании государственных интересов, но и весьма доброжелательной. Она сменила Дягилева на посту Председателя комитета только в марте 1997 года. А тот после этого уехал жить в Канаду – как говорил незабвенный Михаил Жванецкий: «Жалеет, страшно…». Добрым словом стоит вспомнить и Зайцеву Татьяну Кирилловну, специалиста ГКИ, непосредственно работавшую с нами – дотошная, иногда даже въедливая, но исключительно справедливая женщина.

 Вспоминаю свой богатый опыт участия в чековых аукционах в других регионах. Как только нас ни «гнобили», чтобы не допустить до подачи заявок. Долгий пересчет и придирки к качеству подаваемых чеков были одними из главных уловок местных комиссий. Бывали случаи, когда нас просто не пускала на порог аукционных центров местная охрана. Так, мы не смогли самостоятельно подать заявки в Кузбассе, Якутии, отчасти в Иркутске, а в европейскую часть России мы вообще не совались. Правда, нас иногда выручали наши коллеги, местные чековые фонды, подавая наши заявки от своего имени.

 …А тогда мне ничего не оставалось, как непосредственно обратиться к подателю заявки, звали его, как выяснилось, Алексей Бондарчук. Я ему представился, сказал, что руковожу, по сути, социальным фондом, что чеки нам дорого даются и, что было бы глупо «палить» ваучеры в необузданной конкурентной борьбе. Он с этим легко согласился. Тогда я предложил ему внести по пять тысяч чеков с каждой стороны, а реально – поделить выставляемый пакет акций почти пополам (за минусом небольшой доли других заявителей). На том и согласились. Позже выяснилось, что наш Фонд подал заявку с пятью тысячами ваучеров, а «Росалюминпродукт» - с пятнадцатью.

 По результатам аукциона АО «Хакасский инвестиционный фонд» получил вместо пяти процентов акций АО «СаАЗ» только чуть более двух. На последующих аукционах мы довели свою долю в уставном капитале этого предприятия до 4,6 процента (иметь более 5 процентов акций одного эмитента по последовавшим позднее ограничениям ГКИ нам было уже нельзя).

 Так мы получили первый реальный урок по взаимоотношениям в рыночных условиях. Как говорил К. Маркс в бессмертном «Капитале»: «Нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист, ради трехсот процентов прибыли…». Для Дерипаски конечная цена этого вопроса была на порядки выше отмеченных классиком процентов. Алексей Бондарчук, несмотря на свою молодость, позднее стал руководителем группы компаний «Союз»  в большом холдинге «Русский алюминий» того же Дерипаски.
 Мы с ним поддерживали вполне лояльные деловые отношения на фондовом рынке, ничем не омраченные, кроме отмеченного случая. Философия же уроков состоит в том, что мы приходим в эту жизнь не «купоны стричь», а приобретать опыт от непростых жизненных ситуаций, чтобы расти духовно. Вот, как-то так…

 С началом 1993 года пришло время «осваивать» всю Хакасию, на что нас настраивало правительство на старте деятельности Фонда. Одними личными встречами здесь не отделаешься – восемь районов и четыре города (помимо Абакана). Кроме того мы включили в сферу своих интересов четыре района юга Красноярского края, а позднее и Туву. Вся эта округа объединяла, примерно, 800 тысяч населения. Медведева Людмила Константиновна, ранее возглавлявшая агентское подразделение компании «Сиб-Восток», предложила подключить к этой работе страховые компании с их обширной агентской сетью. Верным предложением оказалось и партнерское включение  почтовых отделений на местах с их вездесущими почтальонами.
Дополнительный заработок людям в те непростые времена был нелишним, а основной работе эта деятельность не мешала, скорее, содействовала - это быстро поняли руководители отмеченных организаций. С госслужащими и работниками социальной сферы в городах и райцентрах мы работали по проверенной схеме: Максин - через своих знакомых зампредов исполкомов, Гарпенченко – через заведующих районо, мы с Логачевым – через бывших своих партийных и комсомольских коллег, поскольку почти все они в глубинке оказались «при делах».
 
 Работа, буквально, «закипела». Через год у нас было уже 62 тысячи акционеров, а к концу 1994 года – 82300. В период чековой приватизации наш Фонд в регионе аккумулировал 205 тысяч чеков, еще 30 тысяч ваучеров мы приобрели с рынка за деньги - все это их количество было вложено в акции приватизированных предприятий.
 
 Немного в России найдется областей и республик, чековые фонды которых  обошли бы нас по эффективности в относительных цифрах по этим показателям (в пересчете на душу), хотя по абсолютным данным мы были лишь в крепких «середняках». Впрочем, за Уралом и в «абсолюте» мы оказались третьими – нас обошли Фонд «СахаИнвест» (Якутия), которым руководил мой лучший друг на этом рынке Ф. Александр Афанасьевич (более 230 тысяч акционеров), и новосибирский Фонд «Народный» (около миллиона собранных чеков). Прежде чем перейти к нашей работе по инвестированию, хотелось бы порассуждать о судьбе чековых инвестиционных фондов вообще, ведь про них уже почти забыли, хотя про приватизацию того периода еще вспоминают. После выхода отмеченного октябрьского Указа Президента количество чековых фондов (ЧИФов) в России стабильно росло и в середине 1994 года достигло максимума — 662 фонда.

 В процессе чековой приватизации эти инвестиционные фонды аккумулировали и инвестировали около 45 миллионов ваучеров (32 процента от их общего количества). По данным аукционов, чековые фонды стали владельцами 10 процентов акций приватизированных предприятий, выставленных на все такие торги. С конца 1994 года начался процесс реорганизации фондов путём слияния или поглощения, отзывов лицензий, преобразования в иные организационные структуры (акционерные общества, акционерные инвестиционные фонды, инвестиционные компании). В результате этих процессов количество ЧИФов сократилось до 350 уже к началу 1998 года. Схема действия таких фондов была примерно одинакова: фонды участвовали в чековых аукционах и покупали за ваучеры акции различных предприятий. Затем ликвидные акции продавались с их баланса в структуры, контролируемые влиятельными группировками, часто, по заниженной стоимости, вынужденно оставляя у себя неликвидные активы, что и вело их к последующей ликвидации.

 Приведу пример одной такой реализации. Где-то весной 1994 года после длительного «ухаживания» по поводу продажи нами пакета в 4,6 процента акций АО «СаАЗ», было принято решение о продаже его за 2 миллиона долларов. Решение это состоялось после неоднократных встреч на месте и поездок в Москву в офисы Дерипаски.

 Кстати, в 1993 году первый его офис размещался в обычных двух комнатах общежития института цветных металлов – мне приходилось там бывать во время нашего знакомства с ним еще в первой половине того года.
Партнером на покупку нам определили Нью-Йоркский инвестиционный банк «Salomon Brothers», который тогда ходил в «королях Уолл-стрита», обладая капиталом около 4 миллиардов долларов. Пресса писала, что его менеджеры смотрели на бизнес как на ежедневный бой. Было у них и своеобразное наставление трейдерам: они должны были приходить на работу «готовыми укусить медведя за зад» (на снимке - офис «Salomon Brothers» в середине 70-х годов: слева стоит  Блюмберг, будущий мэр Нью-Йорка).

 В тот период (1994 год) «Salomon Brothers» временно возглавлял знаменитый инвестор Уоррен Баффет, который через свою компанию «Berkshire Hathaway» владел 12 процентами этого инвестбанка. В настоящее время «Salomon» входит в структуру «Citigroup Inc».

 Так вот, тогда, придя утром на работу, я увидел в приемной на аппарате «жеваный» факс с растянутыми буквами прямо из Нью-Йорка от «Salomon Brothers» на английском языке – понять можно было только сумму сделки и количество акций. Мы этот «документ», как могли, расправили, скопировали, после чего я его подписал в качестве продавца и поставил печать Фонда. Затем таким же способом этот «договор» был отправлен в офис покупателя на Уолл-стрит. Что удивительно, ровно через три дня мне позвонили из  московского филиала «Сити-Банка» и сообщили, что у них на корсчете лежат 2 миллиона долларов по этой сделке. Потом мы судорожно начали искать, куда эти деньги можно будет зачислить, поскольку своего валютного счета у нас еще не было – конечно, нашлись друзья, которые нам в этом помогли. Не думаю, что решение отправить деньги по таким «документам» принимал сам Уоррен Баффет, но те исполнители, которые все это осуществили, были отчаянными «парнями» - они действительно были готовы «укусить медведя за зад». Все, что можно было нарушить при оформлении сделки, было нарушено – я подписал оригиналы договоров, а главное удостоверил передаточное распоряжение на акции, много позднее, по прибытии специального курьера из Москвы.

 Но мораль этой истории не в этом. В середине февраля 2017 года по телевизору сообщили, что известный предприниматель Михаил Прохоров продал на Гонконгской бирже 3,2 процента акций «Русского алюминия», которые ему принадлежали, за 240 миллионов долларов. Все знают, что основу этой компании составляют активы Саянского алюминиевого завода. Сколько же тогда могли стоить 4,6 процентов акций АО «СаАЗ» на самом деле?

 8. Незавидная роль чековых фондов

 Мне приходилось выступать в печати о незавидной судьбе ЧИФов, в частности, в авторитетном журнале «Рынок ценных бумаг», который был создан еще в 1992 году отцом и сыном Коланьковыми (теперь, похоже, в деле и внук). Я больше был знаком и дружен с сыном, Александром Коланьковым, который практически всегда присутствовал на довольно частых у нас в 90-е годы мероприятиях, связанных с деятельностью чековых фондов.
 
 Помню, на фуршете одной из конференций мы с ним дуэтом на 100 баллов спели под «караоке» песню «Поворот» от «Машины времени» - публика неиствовала. В середине 1999 года Александр предложил мне написать проблемную статью о фондах к седьмой годовщине их создания, что я и сделал под видом своих субъективных рассуждений на фоне заката эпохи ЧИФов. Статья вышла в журнале под интригующим названием «Зачем?!» и имела определенный отклик читателей – я и сейчас подпишусь под каждым словом в ней.

 В этой статье я, в частности, писал, что в инвестиционном треугольнике «эмитент – инфраструктура – инвестор» главная роль должна принадлежать эмитенту и инвестору. В России же процесс реформирования в этой сфере пошел так, что регулирующие органы на фондовом рынке (главным образом, ФКЦБ) основные усилия сосредоточили на создании профессиональных посредников этого рынка. Отчасти, это было оправдано, поскольку достойной инфраструктуры в стране к 90-м годам не было вообще, а без нее нельзя соединить эмитента и инвестора.

 Однако свойственные нам перегибы привели к тому, что многочисленные акционерные общества, созданные в процессе стремительной и беспрецедентной приватизации, превратились в своеобразных «священных коров». Они во многом сами стали определять правила своего поведения на инвестиционном рынке – в Законе «Об акционерных обществах» об этом нет ни слова. Примеров «самоуправства» эмитентов в этой сфере много.

 Для ЧИФов главным из перечня фактов их недостойного поведения являлся вопрос о дивидендах – ведь в этом и состояла главная приманка при создании фондов. Это был краеугольный камень конфликта интересов между акционерами и руководством обществ. Было ясно с самого начала, кто из этого конфликта вышел победителем.
Предприятия шли на любые затраты и прочие уловки только бы уменьшить свои прибыли, и помешать этому произволу через собрания акционеров было просто невозможно – всегда давались ссылки на сложную экономическую ситуацию. Я вспоминаю, например, как на старте наших отношений я с надеждой спросил у того же Дерипаски о том, кода АО «СаАЗ» планирует выплачивать положенный доход акционерам. На что получил откровенный ответ: «Я что похож на человека, который будет платить дивиденды?».

 Россия за короткие сроки стала мировым рекордсменом по числу акционеров в составе коллективных инвесторов, поскольку 17 миллионов ее граждан доверили именно ЧИФам свои ваучеры. Все они опосредованно стали активными участниками фондового рынка. Но у наших чековых фондов в качестве коллективных инвесторов были свои существенные отличия от западных коллег, так сказать, «и собственная гордость, и особенная стать». В большинстве из них присутствовало эффективное управление объединенными средствами.
 
 Было и реальное разнообразие вложений, что не по силам отдельным гражданам, и снижение удельных расходов на управление, а также – определенная защищенность акционеров, благодаря особой регулируемости ЧИФов. Но на Западе, осознавая эти преимущества коллективных инвесторов и их роль в повышении уровня жизни населения, предоставили им налоговые льготы, что привело, в большинстве случаев, к их более высокой доходности, чем банковские вклады. А наши, по сути, социальные фонды платили те же налоги, что, скажем, и нефтяные компании. Ставка же налога на прибыль, например, была тогда целых 35 процентов. Можно прикинуть, сколько мы отдали в бюджет от сделки с «Salomon Brothers» - не менее 600 тысяч долларов, даже с учетом всех наших затрат, поскольку ваучеры, потраченные на покупку нами акций АО «СаАЗ», номинально стоили не более 100 тысяч рублей (деноминированных). При этом, действующее законодательство категорически запрещало фондам пересчитывать в безналоговом режиме активы, исходя из их рыночной стоимости. Впрочем, просто не существовало совершенных методик определения стоимости этих активов. Зато законно существовала система двойного (и даже тройного) налогообложения прибыли ЧИФов. Те немногие предприятия, что платили им дивиденды, делали это уже из чистой прибыли, средства же, поступающие в фонды, рассматривались как их доход и облагались налогом на прибыль. Если сами ЧИФы, в свою очередь, выплачивали дивиденды акционерам, то законодатель обязывал их предварительно перечислить в бюджет весь подоходный налог уже на их доход, независимо, получили они эти деньги или нет. В результате на этом пути «терялось» до 60 процентов первичной прибыли, а людям доставались лишь крохи.

 В отличие от Запада у наших фондов была, никем толком не оцененная, созидательная функция. Я глубоко убежден, что именно ЧИФы, особенно в регионах, исключительно за свои скромные средства стали родоначальниками практически всей фондовой инфраструктуры. Всем им на наших необъятных просторах вдруг и быстро (регулятор не давал времени на раскачку) понадобились регистраторы для учета их многочисленных акционеров, лицензированные компании для управления их активами, брокеры и дилеры для оборота их балансовых акций на организованном рынке, а также – специализированные депозитарии для хранения их активов. Повезло тем, кто делал все это не в одиночку – многие «сгорели» в этой гонке за инфраструктурой. Так, значительная часть сибирских чековых фондов, разумно объединившись в рамках ЗАО «Сибирский холдинг», сумела создать собственную эффективную посредническую структуру, которая отчасти служит им до сих пор. Вот за все это наш рынок ценных бумаг должен быть благодарен ЧИФам.

 Еще одной особенностью этого движения стало то, что, несмотря на массовость, серьезных скандалов вокруг чековых фондов в то время отмечено не было. Можно вспомнить на этом фоне многочисленные пирамидальные трагедии вкладчиков некоторых структур – МММ, «Селенга», «Хопер-Инвест», концерн «АВВА», «ОЛБИ-дипломат» и другие. Справедливости ради нужно сказать, что блестящей деятельность ЧИФов, за редким исключением, тоже не назовешь.

 Чисто российской особенностью явились и неоправданно жесткие ограничения на деятельность чековых фондов. Всего действовало более 20 таких ограничений. Большинство из них носило принципиальный характер и существенно снижало конкурентность и ликвидность активов фондов. Чего, например, стоили требования установить 5-ти процентный барьер при покупке акций одного эмитента, или 10-ти процентный предел по ваучерам при вложениях в бумаги одного предприятия. Только по этим показателям, например, в родной Хакасии Госимущество республики неоднократно снимало наш Фонд с чековых аукционов (по АО «СаАЗ», в частности). Намерения, как всегда, у регулятора были благие – максимальное разнообразие и повышенная надежность вложений. Словом, все как на Западе. Только там к этим ограничениям шли десятилетиями, а у нас их наложили на механизм, находящийся в зачаточном состоянии. А вот «западными» льготами эти социальные фонды наделить, как водится, забыли.

 В 1998 году ФКЦБ России c целью решения проблемы двойного налогообложения доходов приняла меры к тому, чтобы ЧИФы могли преобразовываться в паевые инвестиционные фонды. Жизнь этим фондам дал Указ Президента РФ № 1186 от 26.07.95 года «О дополнительных мерах по повышению эффективности инвестиционной политики Российской Федерации».

 Он подразумевал необходимость дополнительных мер по включению средств населения в инвестиционный процесс уже после ваучерной приватизации. Привлечь эти ресурсы (по данным тех лет – более 20 миллиардов долларов в «чулках» граждан) и были призваны паевые инвестиционные фонды (ПИФы) наряду с другими коллективными инвесторами (читай, с ЧИФами, поскольку прочие были неразвиты). Главное преимущество ПИФов перед акционерными фондами состоит в том, что они создаются не в форме юридического лица, потому они не являются плательщиками каких-либо налогов, что позволяет им инвестировать всю свою прибыль в пользу пайщиков. Федеральная комиссия по ценным бумагам «в развитие» этого движения выпустила буквально десятки постановлений, чем была создана самая строгая в мире правовая система, регулирующая деятельность управляющих компаний таких фондов. Вот только лицензия на управление инвестиционными фондами стала единой – и для ПИФов, и для ЧИФов.

9. Свидетель скрытых событий

Я был участником этих событий в ранге эксперта ФКЦБ и могу свидетельствовать, насколько трепетно Дмитрий Васильев относился к этому своему детищу. Он настолько жестко лицензировал управляющие компании ПИФов, что во всей России несколько первых лет была только одна такая компания, да и та американская – «Паллада эссет менеджмент», которой руководила Элизабет Хиберт. Дмитрий Валерьевич ее, буквально, любил. Нет, не Элизабет, а «Палладу». И любовь эта началась еще лет 10 назад (от 1996 года) в период, когда он проходил стажировку в Америке по Гарвардской программе.

А Элизабет любил тот самый Джонатан Хэй, которого позднее назвали агентом ЦРУ, и от их гражданского брака в России родилось прелестные дети. С ними обоими я был знаком, постоянно общался, ездил с ними, например, в Лондон в составе делегации ФКЦБ на ежегодную в тот период конференцию по инвестициям в Россию.
 
К 1999 году строгости ФКЦБ несколько смягчились, но движение паевых фондов так и осталось полностью московским, поскольку только две компании получили право управлять ПИФами за пределами столицы. В итоге, вся эта «гора родила мышь», поскольку к этому году в стране было зарегистрировано только около 30 паевых фондов, а суммарная стоимость их чистых активов составляла чуть более половины миллиарда рублей.
 
Такими активами обладал каждый третий ЧИФ еще в 1995 году. На фоне этих событий большинство чековых инвестиционных фондов откровенно «подвисли». Лицензии их управляющих компаний аннулировали, а новых так и не давали. Мне при всей напористости, авторитете и связях эксперта комиссии, даже при некоторой поддержке, так и не удалось убедить руководство ФКЦБ дать хоть одну лицензию на управление фондами на всю группу ЧИФов «Сибирского холдинга», за что мне перед друзьями-сибиряками до сих пор стыдно.

Именно в этом году (1999) только одному бывшему нашему коллеге - «Лукойл-Фонду», удалось преобразоваться, поскольку закончилось размещение паев трех его ПИФов.
Три года шла эта процедура на глазах искренне заинтересованных собратьев из движения ЧИФов. По прямым затратам, по организационным усилиям и проведенному документообороту эту их работу можно было приравнять к подвигу, который совершили работники компании «НИКойл-Менеджмент». В ней, кстати, активно участвовал Максим Калинин, руководивший тогда депозитарием «НИКойла». Только вот повторить этот подвиг желающих нашлось немного. Продолжили инвестиционную деятельность только еще четыре бывших ЧИФа. Так, «Первый Инвестиционный Ваучерный Фонд» был преобразован в ОАО «Пионер Первый Инвестиционный Фонд». В Перми ЧИФ «Защита» - в ОАО «Инвестиционный фонд «Защита», а ЧИФ «Детство» - в ОАО Инвестиционный фонд «Детство». Московский фонд «Альфа-Капитал» перерегистрировался в Интервальный ПИФ «Альфа-Капитал».

Говорят, что статистика знает все – это правда. По ее данным с конца 1999 года продолжили деятельность, оставшись открытыми акционерными обществами и исключив из своих наименований слова «инвестиционный фонд», 166 бывших ЧИФов. Памятуя, что изначально их было 662, можно сделать вывод, что примерно 500 из них к этому времени было уже ликвидировано, либо часть из них прошла процедуру слияния с кем-то. Вот и чековые фонды из состава «Сибирского холдинга» как-то не захотели отдавать свои активы под управление «Палладе эссет менеджмент», и под этой крышей сохранить свои названия с приставкой «инвестиционные фонды». Два новосибирских ЧИФа присоединились к фонду «Сибирь», образовав ОАО «Объединенный сибирский фонд», ЧИФ «СахаИнвест» зарегистрировался под названием ОАО Инвестиционная фирма «Саха-Инвест», наш ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд» стал называться ОАО «Хакасский инновационный фонд» - так сделали в то время все 15 чековых фондов из нашего объединения. Все это стало следствием Указа Президента РФ № 193 от 23.02.98 года «О дальнейшем развитии деятельности инвестиционных фондов», инициированного ФКЦБ России.
 
Целая инвестиционная отрасль страны была уничтожена под лозунгом: «О дальнейшем развитии…». А жаль.
 
Нашей стране, на мой взгляд, очень пригодились бы консервативные инвестиционные фонды с определенным потенциалом венчурного (рискованного) инвестирования в реальный сектор экономики. Я был большим приверженцем движения паевых фондов в силу очевидной их привлекательности, потому мы и добивались лицензии на их управление от ФКЦБ. Но активы этих фондов в своем большинстве обращаются в пользу пайщиков на биржевых площадках и практически не влияют на инвестиции в конкретные предприятия.

Большинство ПИФов – это хорошие спекулянты в лучшем смысле этого слова, по крайней мере, так было в конце 90-х годов.
 
Но экономика России всегда будет нуждаться в прямых инвестициях, проводниками которых могли бы быть именно акционерные фонды. Правда, интервальные и закрытые паевые фонды тоже отчасти решают эту задачу, но одно другому не мешает. Удивительно, но в российском законодательстве на тот период даже не была прописана деятельность венчурных фондов в стране, хотя практика их успешной деятельности на Западе довольно часто анализировалась в нашей печати, в частности, и в журнале «Рынок ценных бумаг».
 
Мне довелось в составе группы моих коллег из «Сибирского холдинга» в 1995 году прослушать в Новосибирске целую серию лекций на эту тему от настоящих западных профессионалов этого вида инвестирования с последующим выездом на практику в Англию, Вергинские острова и Юго-Восточную Азию. Все это было организовано и оплачено через ЕБРР (Европейский банк реконструкции и развития) в рамках того же проекта поддержки российских реформ. Наши учителя, отмечая свои определенные успехи на этом направлении, много говорили о проблемах и повышенных рисках венчурных проектов, потому там, в частности, потери 10 процентов инвестиций считаются нормальными. Тем не менее, на вид они не казались изможденными от этой «неблагодарной» работы, похоже они умели возмещать потери на других проектах.
 
Вот и у нас практически не было в то время чековых фондов, которые на свой страх и риск из собственных средств не осуществляли бы прямые инвестиции в реальные проекты в собственном регионе. К слову сказать, именно так создавалась местная фондовая инфраструктура. Правда и потери от этих вложений были гораздо выше лондонских.

Так, наш «Хакасский инвестиционный фонд» до сложения своего статуса направил в венчурные проекты более 6 миллионов долларов. Мало того, в нашей практике был пример, когда ЧИФы выступали проводниками подобных западных инвестиций. В том случае наш лондонский партнер компания «Sibinco» вкладывал средства в акции «Хакасского инвестиционного фонда» и ЧИФа «Саха-Инвест», не желая излишне рисковать на российском рынке.

Важно понять, что на базе акционерных фондов можно было построить при лояльном подходе регулятора систему российского венчурного инвестирования, по крайней мере, ее зародыш. Для этого, например, нужно было предоставить возможность управляющим компаниям ЧИФов, если они того желали, в упрощенном варианте проходить процедуру получения лицензий нового образца на управление фондами – худо-бедно каждая из них уже управляла ими 5-6 лет, имея свой опыт и историю. В конце концов, можно было провести пристрастный анализ и выбрать хотя бы сотню таких компаний на всю Россию, которым можно было доверить это ответственное дело.

Если уж так трепетно ФКЦБ относилась к проекту ПИФов, то можно было на первых порах не давать этим компаниям права управлять паевыми фондами – пусть те, кому это было нужно, постепенно через отдельные процедуры пришли бы к этим лицензиям. Я убежден, что в этом варианте к настоящему времени мы бы сохранили российскую сеть консервативных акционерных фондов, на базе которых можно было бы создавать систему венчурного инвестирования в России. А те, кому хотелось уйти от сложностей и контроля лицензируемой деятельности, так они бы все равно ушли из ЧИФов в обычные акционерные общества, без принуждения.

Напрашивается вопрос: зачем нужно было рушить с таким трудом созданную систему акционерных фондов? Ответ очевиден – их просто убрали с рынка, когда они исполнили свою миссию в угоду олигархическим группировкам России.

 Действительно, ЧИФы выступили в роли «пылесосов» и аккумулировали треть выданных населению ваучеров. Затем они, как трудолюбивые пчелки, за эти чеки собрали в своих сотах-портфелях в виде «медового нектара» акции лучших российских предприятий, а потом пришли настоящие «пасечники», которые за недорого выкачали этот «мед» в свои «бочонки» - к 2000-му году этот процесс в целом был завершен, чековые фонды были больше не нужны. Более того, они со своей инфраструктурой стали мешать финансовым порождениям олигархов выкачивать прибыль уже с фондового рынка.

Первыми под «пресс попали» управляющие компании фондов – их просто «обнулили». Затем «под заказ» подвели прочую посредническую профессиональную структуру ЧИФов – местные брокерские компании, регистраторы и депозитарии. Простым и незамысловатым способом повышения требований к собственному капиталу профучастников регулятор «выкосил» почти всех их на просторах России под благовидным предлогом «повышения надежности…», кроме Москвы, конечно.
Кровожадный «змей» глобализации, как когда-то и мой строгий куратор Сатурн (мифология), начал «пожирать своих детей». Устремления его примитивны до безобразия – один банк, одна биржа, один инвестиционный фонд, одна страховая компания, один пенсионный фонд, одна управляющая компания, один брокер и один депозитарий, а в перспективе и одна акция в обращении. Дальше же – неизбежная смерть рынка, конец цивилизации и прочее. Мы с вами - участники этого исторического процесса…

Что удивительно, Дмитрий Васильев 15 октября 1999 года добровольно ушел в отставку с поста Председателя ФКЦБ (буквально на моих глазах) к удивлению многих. Уже в 2000 году он стал исполнительным директором Института корпоративного права и управления.
 
Позднее он перешел работать в американский банк «J. P. Morgan» на должность управляющего директора – как говорится, «где родился, там и пригодился». Со стороны это выглядело так, что человек выполнил ответственное задание и отошел в тень. Не думаю, что это задание состояло только в том, чтобы ликвидировать ЧИФы, но что-то такое в этом есть.

10. Наша инвестиционная деятельность

Пора возвращаться в начало 1993 года, чтобы пояснить, как мы осуществляли первые свои инвестиции от лица ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд». Но для начала стоит напомнить «небесную» обстановку того времени – давно мы о ней не говорили.

Мой справедливый учитель Сатурн в середине февраля 1993 года пересек границу Десятого дома моего гороскопа рождения (декорации карьеры и социальных устремлений). Ключевая сфера жизни этого дома то, как определяет человека общество.
 
Грех было жаловаться — моя жизненная активность принесла мне приличный для того сложного времени статус. У человека под влиянием присутствия Сатурна в этом доме развиваются сильные профессиональные амбиции, желание занимать видное место. Что было, то было - это правда.
 
Десятый дом в любом гороскопе – это Зенит, Середина Неба, публичная точка, где положение человека становится видимым. Здесь социальный статус человека может быть изменен различными способами, вплоть до социальной революции.

Так уж случилось, что мне пришлось испытать на себе последнее. Когда транзитный Сатурн оказывается в Зените гороскопа и переходит в Десятый дом, человек оказывается во власти новых сил. На повестке дня – полная переоценка его достижений. Часто это выражается в том, что он внезапно прекращает прежний вид деятельности и порывается заняться чем-то новым. И нередко он в это время предпринимает поступки, которые противоречат его представлениям о жизни, сформированным ранее.

Под этим влиянием современный герой меняет работу, выделяется из группы сверстников своим новым положением, переходит в другую категорию профессионалов. Это точка наивысшего устремления. Зенит обладает всеми признаками зрелости, освещенной всей яркостью полуденного Солнца. Ощущая всю полноту влияния новых сил, человек чуть ли не притягивает к себе испытания. Так начинается его «зов приключения», независимо от того, просил он об этом или нет. Именно здесь надо объединить все имеющиеся на данный момент у человека жизненные ресурсы, чтобы чего-то добиться в обществе. Именно здесь он приобретает заслуженный статус и заново оценивает то, чего он достиг или достигнет в этой новой деятельности, которая уже состоялась в его конкретной реальности. Здесь бывают потери и вознаграждения, обретение власти и утрата власти. Равновесие здесь можно считать случайным.

На вершине жизни (Зенит гороскопа) дует ветер беспокойства, что позволяет разрушать установленный порядок. Кто-то там внутри человека говорит ему: «Пошевеливайся!». При этом его сознание просчитывает, на что конкретно может сгодиться этот призыв. Этап «зова приключения» по определению сулит тяжелые испытания: человек проверяется на способность принимать и приспосабливаться, не оглядываясь назад. К тому же, с вершины больнее падать, и самый глубокий из страхов, связанных с этим транзитом – страх падения и даже, страх успеха или полета, поскольку на этой высоте слишком хороший обзор. Двухлетний период моей жизни в этих декорациях был наполнен именно теми ощущениями, которые описаны выше…

Все началось с поездок на чековые аукционы в другие регионы. В первую очередь мы приступили к освоению Красноярска, нашего соседнего индустриального города. С моим водителем Александром Б. мы приезжали сюда позднее несчетное количество раз, устанавливая деловые связи нашего Фонда со здешними предприятиями. Нужно сказать, что с Александром я начал работать еще, будучи секретарем горкома партии, а на работу туда брали людей достойных.

Он являет собой пример высокого профессионализма, аккуратности, а в личном плане – человека порядочного. Нас связали более 20 лет совместной работы, и я ни разу не пожалел о том, что он был рядом со мной. Из каких только ситуаций он меня ни «вывозил». Мы уходили от бандитской погони под Кемерово летом 1994 года. Мы замерзали ночью в степи в 40-градусный мороз, отброшенные КамАЗом-длинномером в кювет на крутом повороте. Мы пережили лобовое столкновение в сложной дорожной ситуации под городом Гурьевском. А от скольких таких ситуаций он меня отвел невредимым – есть, что вспомнить. Я смело причисляю его к своим настоящим товарищам.

Надо сказать, что к весне 1993 года заработала практика Всероссийских специализированных чековых аукционов. Сотни предприятий, как тогда говорили, гигантов российской индустрии, прошли через этот инструмент инвестирования. Поначалу заявки на участие в таких аукционах принимали только на местах (как по СаАЗУ, например), но позднее заработали в регионах аукционные центры, где на объявленные к продаже пакеты акций можно было подать ваучеры, никуда не выезжая. Через последнюю практику прошли только 96 крупных предприятий России – большинство таких акционерных обществ местные «властители» приберегли для внутреннего пользования.
 
Всего же по февраль 1994 года в стране было проведено 9342 аукциона, и они поглотили 52 миллиона ваучеров. Конечно, не все они носили статус «всероссийских», и не на каждом из них продавались «гиганты», но глаза разбегались от обилия объявлений об аукционах в различных регионах, да и реально помотаться пришлось в погоне за удачей. Делали мы это, главным образом, по Сибири – оказалось, что здесь-то и расположились многие из самых интересных предприятий.

Конечно же, нас интересовал, прежде всего, Красноярск. Нам были интересны возможные инвестиции в Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ), КрАМЗ (металлургический, алюминиевого профиля), Красноярский завод синтетического каучука, Красноярский завод холодильников «Бирюса», Ачинский нефтеперерабатывающий комбинат, Ачинский глиноземный завод, Дивногорский завод низковольтной аппаратуры, Красфарма и многие другие предприятия. Туда в то время с чеками можно было ездить хоть каждую неделю, что мы отчасти и делали.

По этой причине пришлось глубоко «внедряться» в тамошнюю фондовую диаспору, без этого было никак – Красноярск и по сей день остается одним из самых «суровых» городов Сибири. Здесь мне хорошо помогали старые связи. Так, Президентом красноярской биржи «Тройка» в то время был мой старший товарищ по Черногорску П. Иван Иванович.

Союзом промышленников и предпринимателей края руководил бывший Председатель крайисполкома Сергиенко Валерий Иванович. Краевое управление Госкомимущества возглавлял Бычек Виктор Никитович мой давний знакомый и, возобновив отношения, мы стали с ним добрыми товарищами на долгие годы.

Стал крупным предпринимателем и бывший мой куратор Маташов А.А., коммерческая деятельность его была связана с негосударственным пенсионным фондом краевых профсоюзов – она его позднее, на мой взгляд, отчасти испортила. Естественно, на красноярских аукционах нас принимали вполне нормально, что было далеко не с каждым желающим.

Пришлось завести знакомства и в полукриминальных кругах. К примеру, Енисейской трастовой компанией «ААА» с ее пирамидальными подходами к вкладчикам руководил некто Виктор К., вальяжный и самоуверенный молодой человек, автор многих рискованных проектов. Один из них чуть не лишил меня жизни, но об этом позже. Сам же он за свои авантюрные подходы позднее отсидел положенный срок в тюрьме.
Алюминиевые «стежки» свели меня и со структурами, близкими к Быкову Анатолию Петровичу, который в то время был в Красноярске одновременно и предпринимателем, и просто «авторитетным» человеком (сам он из бывших боксеров). Позднее он стал Председателем совета директоров «КрАЗ», владельцем «КрАМЗ» и еще много чего значимого в промышленности и финансовой сфере края. Про него много ходит разных «историй», но будучи избранным в депутаты краевого законодательного собрания, он не стеснялся с предложениями обращаться напрямую к Путину В.В.

Главным же образом в тот период я контактировал со своими красноярскими коллегами – Артюховым Иваном (ЧИФ «Сономед»), Кареловым Николаем (ЧИФ «Главный»), Петровым Александром (ЧИФ «Паритет») и Петровым Юрием (ЧИФ «Ковчег»). Последний из них через некоторое время стал моим близким товарищем на целых тринадцать лет.

Возглавляемый им фонд аккумулировал чеки более 50 тысяч граждан, чем подтвердил свой статус самого мощного ЧИФа Красноярского края. Впрочем, познакомился я с вышеперечисленными руководителями краевых фондов не в  Красноярске, а в родном Абакане. Дело в том, что при тогдашнем руководстве Хакасского ГКИ, республика шла с некоторым опережением в вопросах организации приметных чековых аукционов.
 Уже к марту 1993 года на торги были выставлены второй пакет акций СаАЗа, значимые пакеты объединения «Саянмрамор», «Сорского молибденового комбината», «Туимского завода по обработке цветных металлов» и ряда других предприятий.
 
В положенные сроки перечисленные товарищи вкупе с К. Александром из Новосибирска (ЧИФ «Обь-Инвест») и с А. Тагиром с Камчатки (ЧИФ «Чекинфонд») оказались в Фонде имущества РХ со своими чеками для подачи заявок по интересующим их предприятиям. Мне сообщили об этом мои недавние сослуживцы. Пока их чеки обрабатывали, я пригласил коллег-конкурентов в свой уже обустроенный офис на чашку чая. Мы вполне дружелюбно познакомились, и я на правах хозяина провел с ними, как позднее оказалось, очень значимую беседу.

Во-первых, я объяснил им, что «мы дети одной галактики» (из песни того периода), что делить нам нечего – все мы работаем в интересах наших «социальных» акционеров. Во-вторых, я передал им свой печальный опыт столкновения на предыдущем аукционе с настоящими захватчиками (первый аукцион по СаАЗу), чем их весьма озадачил.

В-третьих, я без утайки поделился с ними информацией по выставляемым предприятиям, которая у меня была в силу предыдущей подготовки – экономические выкладки, графики и т.п.  Я понимал, что все они, в отличие от нашего фонда, еще только начинали работать, что у них каждый чек был на счету, что при желании, мы могли их заявки «обнулить» своими вложениями. И это, как смог, я тактично довел до них – они такую речь тоже оценили. Затем под лозунгом «в дом, входя, хозяев не бьют» я предложил им честно договориться, кто, сколько чеков будет вкладывать по тем или иным предприятиям, имея в виду просматриваемый итог такого вложения. Они с этим согласились, и мы быстро пришли к «картельному» соглашению, о чем позднее никто не пожалел.

Кто-то может сказать, что это был некий сговор, и будет прав. Однако на фоне того, какую неблаговидную политику вело по отношению к ЧИФам «родное» государство, это был сущий пустяк. Главным итогом таких подходов стало то, что мои товарищи поняли на практике - сообща мы можем добиваться лучших результатов.
И это касалось не только участия в чековых аукционах. Так я приобрел первый авторитет в кругу своих коллег – это был и наш общий начальный шаг к созданию объединения ЧИФов под названием ЗАО «Сибирский холдинг».

Лучше других эту тактику и стратегию понял еще на старте Петров Юрий Анатольевич – его фонд «Ковчег» стремительно набирал обороты. Это был в тот период еще молодой человек, выходец из скромной интеллигентной московской семьи, получивший хорошее столичное экономическое образование. Вдумчивость и способность к настоящему экономическому анализу выгодно отличала его от инженеров и «летчиков», которые, в большинстве своем, руководили ЧИФами, по крайней мере, в Сибири  – на этом строился его реальный авторитет среди товарищей.
Позднее, разобравшись с природой людей, рожденных под знаком Рыб, я понял, что ему вполне соответствует образ Отшельника, любителя проводить много времени в одиночестве, наедине со своими мыслями.

Он имел свой круг верных и преданных друзей, к которым он трепетно относился. Смею надеяться, что я был в этом кругу, по крайней мере, мы доверяли друг другу, но как позднее я понял - без излишних подробностей. Похоже, все три его законных жены на моих глазах так и не разобрались в этой главной его особенности – им он нужен был целиком. Было видно, что он всегда стремился к совершенству и на работе, и дома (я был вхож). При этом он был достаточно упрям и нередко вступал в дискуссии, отстаивая свое мнение. Возможно, эта его непреклонность позднее его и сгубила. Очевидно, что была у него и некоторая склонность к нестандартным инвестиционным решениям, например, вложениям в торговые помещения в центре Красноярска. Позднее он в числе первых среди нас освоил офшорные операции. Помню, как однажды меня насторожило и удивило, когда он достал из шкафа в своем кабинете настоящее личное боевое оружие – таких подходов я не замечал в кругу своих коллег по Сибири. У всех у нас были, какие ни есть, службы безопасности. Они, главным образом, обходились газовыми пистолетами и дубинками (я еще расскажу, как это нас «выручало»).

…Юру застрелил наемный убийца 4 мая 2006 года среди бела дня на автостоянке возле его дома (вынужден об этом сказать в этой части повествования, поскольку в нем я не намерен выходить за рамки 1996-го года). Для всех, кто его знал, это стало «громом среди ясного неба». К этому времени уже закончились «лихие 90-е» годы, когда все мы «ходили по самому краю».

Мы стали к середине 2000-х годов вполне респектабельными руководителями с устоявшимися связями, хотя свои «скелеты» в шкафах держали все, но как-то без перегрузок. Хоронили его многолюдно, с искренними переживаниями, правда, была заметна и начинающаяся конфронтация его жен уже у гроба. Следствие при очевидности мотивов преступления, связанных с его инвестиционной деятельностью, раскрыть его так и не смогло – это было характерно для многих заказных убийств того периода.

Совершенно бездарно, скорее, для придания вида своей деятельности, органы арестовали двух молодых заместителей Юрия по работе в его структурах, продержали их около года в заключении, а затем выпустили, толком не извинившись…

11. Жизнь трудная, но интересная

В те времена (зима 1993 года) у нас все только начиналось, жизнь была трудной, но интересной. В конце февраля мы с Логачевым Василием поехали на поезде в Екатеринбург на чековый аукцион – выставлялись пакеты акций АО «Уралмаш», АО «Уралэлектромедь», АО «Первоуральский новотрубный завод», АО «Нижнетагильский металлургический комбинат» и другие. Нужно сказать, что здесь тоже, не в пример другим, приватизация началась с ведущих предприятий региона.

Поселиться мы решили в гостинице «Свердловск» - самый центр и от вокзала недалеко. Номер нам дали, а по пути к нему мы отметили в одном месте наличие крепких парней в спортивной одежде и девушек специфического вида. Мы зашли в номер начали устраиваться – чемодан с приватизационными чеками стоял посреди комнаты. Василий снял верхнюю одежду, а «газовый» пистолет грозного вида в портупее бросил на виду, прямо на кровать.
 
Вдруг, к нам громко постучали, мы машинально открыли дверь - вошли трое «спортивных» молодых людей решительного вида. Один из них прямо с порога заявил: «Вы девушек заказывали!». Причем это был не вопрос, а утверждение. Мы, было, начали объяснять, что никого не заказывали. Но тот же молодой человек достал блокнот и с напором сказал: «Как не заказывали – у нас записано». Тут один из них увидел наш пистолет и указал на него остальным – на их лицах появилось замешательство. Предводитель все сообразил быстро: «Ну, если не заказывали, тогда вычеркиваем». Он захлопнул блокнот, и компания быстро ретировалась из номера.
 
В те годы в гостиницах так часто и бывало – не успеешь раздеться, а тебе уже звонят: «Вам не скучно, не желаете отдохнуть?». Но обычно это делали сами «девушки» по наводке администраторов или дежурных по этажу гостиницы. В данном случае все было поставлено гораздо «круче», в этом и состоял почерк «уралмашевских» ребят – это нам потом объяснили.
Удивительно, но этот инцидент не имел для нас никаких последствий, видно, «пацаны» к «деловым» людям относились с пониманием. В противном случае наша работа в Свердловске на этом и закончилась бы – мы вполне могли оказаться без чеков для аукционов. Как говорится, ну здравствуй, Урал!

А вот в самом Уральском аукционном центре (там уже таковой был создан) нас встретили на удивление тепло. Начальник его центрального пункта Олег Нецеля оказался человеком общительным и доброжелательным. Мы оказались в числе первых внешних покупателей акций, выставленных на аукцион предприятий – к нам был определенный интерес у местных инвесторов. Первыми на связь с нами вышли представители местного ЧИФ «Рикап-фонд». Позднее мы стали добрыми товарищами с его руководителями – Королевым Андреем, Скутиным Виктором, Дударенко Вадимом, Капустиным Сергеем. Они, в частности, бывали на наших мероприятиях в Хакасии. Настоящая дружба связала нас и с коллегами из Инвестиционного агентства «Уральского фондового центра» - Федоровым Евгением, Злобиным Виктором и другими. Нашим надежным партнером на Урале стал Андрей Виницкий, руководивший ИК «Тэкси сток». Моим добрым товарищем именно в тот период стал и Смык Александр Иванович – уже и не помню, кем он был на начальном этапе чековой приватизации, но позднее он стал заместителем директора компании «Уралэнерго» по корпоративным отношениям. Позже не раз и не два я приезжал по инвестиционным делам на Урал – мне всегда были обеспечены дружеский прием, достойное сопровождение и необходимое прикрытие по всем интересующим меня предприятиям в той непростой обстановке. Никто из них не хитрил, не ловчил и не выгадывал, что не раз было со мной в деловых контактах в той же Москве, например, - уральцы замечательные люди.

А в тот день, вернее уже под вечер, оставив Василия Логачева в аукционном центре завершать подачу наших заявок после всех согласований с местными инвесторами, я уже на дружеской ноге отправился с Олегом Нецелей к своим бывшим коллегам в Фонд имущества Свердловской области для знакомства. Этот визит он мне без труда обеспечил, предварительно созвонившись со своим руководством. Встретил меня очень дружелюбно заместитель председателя Фонда Жданович Вениамин Анатольевич – этот человек умел расположить к себе собеседника.
 
Нас сблизило уже само понимание того, что мы с ним были в одной упряжке уже на старте приватизации, у нас оказалось довольно много общих знакомых, но удивляло то, что мы не сошлись еще тогда в Москве на тех многочисленных совещаниях в ГКИ и Фонде имущества РФ.
 
Что интересно, это был его последний день работы в данной должности – он, как и я полгода назад, приступал к коммерческой деятельности в качестве руководителя управления ценных бумаг «СКБ-банка». Расстались мы друзьями и эту дружбу сохранили, по сей день. В деловом плане нас многое связывало все эти годы, он позднее также бывал у нас в Хакасии, хоть и по делам Саяно-Шушенской ГЭС, но меня не обошел.

А тогда он сходу предложил нашему инвестиционному фонду поучаствовать в очередной эмиссии акций его банка, что мы и сделали, хотя совершенно напрасно – банки создаются не для внешних инвесторов, но ни он и ни мы тогда этого еще не понимали.

 Позднее с его подачи мы приобрели на аукционах акции «Ювелиров Урала» и «Уральских самоцветов», что со временем принесло нам определенный доход…
В 1993 году наш ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд» очно поучаствовал в покупках акций в Москве - АО «ЗИЛ», АО «Трехгорная мануфактура», АО Гостиница «Восток» и другие.
 
В Новосибирске - АО «Новосибирский завод химконцентратов», АО «Бердский электромеханический завод», АО «НИИ электроники», АО «Бердский радиотехнический завод» и другие.
В Иркутске - АО «Иркутский алюминиевый завод», АО «Братский алюминиевый завод» и другие.

В Омске - АО «Омскэнерго», АО «Омский нефтеперерабатывающий завод» и другие.
В Тюмени - АО «Пурнефтегаз», АО «Тебукнефть», АО «Сургутнефтегаз», АО «Белозернефть», АО «Тюменьавиатранс» и другие.
В Томске - АО «Томскнефть», АО «Томский нефтехимический завод», АО «Сибэлектомотор» и другие.

Были мы со своими ваучерами не без риска и в других местах, но к концу того года, как уже отмечалось, заработала практика Всероссийских аукционов, и заявки на участие в них стали принимать и в Абакане. На пике этой деятельности в инвестиционном портфеле нашего Фонда имелись акции более 120 предприятий.
Жизнь показала, что значительная часть из них стала бесперспективной – в рыночных реалиях они обанкротились через 3-5 лет после собственной приватизации.
 
 Причем среди них оказались не только малозначимые местные заводы, но и «гиганты» российской индустрии, те же – ЗИЛ, «Трехгорная мануфактура», «Бердский радиотехнический завод» (на его технологичных площадях со временем поместили лесопилку), «Сибэлектромотор» и даже хакасский флагман «Абаканвагонмаш». Трудно нас было в то время винить за собственную недальновидность в инвестиционных вопросах – «шоковая терапия», подходы доморощенных олигархов и бесконтрольный импорт делали свое дело без нашего участия. Тем не менее, мы как-то крутились, по крайней мере, работали прибыльно. По итогам 1993 года ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд» выплатил своим акционерам дивиденды в размере 85 процентов годовых, за 1994 год – 150, за 1995 год – 150, что было существенно лучше депозитных начислений «Сбербанка».
 
 На все это совокупно было потрачено Фондом порядка 10 миллионов (деноминированных) рублей чистой прибыли. Это совсем немало, если учесть, что балансовая стоимость его активов, например, на начало 1996 года едва достигала 80 миллионов (деноминированных) рублей. Однако в дальнейшем от этой громоздкой и дорогостоящей процедуры мы отказались – собранием акционеров было принято решение впредь котировать акции Фонда, исходя из стоимости его чистых активов, гарантируя акционерам их выкуп за счет той же прибыли в любое время. К слову сказать, этим правом за все годы АО «ХИФ» воспользовались более 40 тысяч его акционеров, затраты на выкуп акций составили более 50 миллионов (деноминированных) рублей. В лучшие времена цена выкупа в 15 раз превышала номинальную стоимость акций, но ниже 10 номиналов она не опускалась. Иначе, мы над прибылью не «чахли», а щедро делились ею с акционерами. Может быть и напрасно – меньше средств оставалось на развитие Фонда.

12. Инфраструктура нового рынка

 Год 1994 из этого периода был отмечен интенсивной инвестиционной работой нашего Фонда по созданию необходимой региональной фондовой инфраструктуры с целью подтверждения законности своей деятельности, а также серьезности своего присутствия на рынке. Несколько ранее в соответствии с Распоряжением Президента Российской Федерации № 163 от 09 марта 1993 г. «О Комиссии по ценным бумагам и фондовым биржам при Президенте Российской Федерации» была образована такая комиссия. Именно она после некоторого периода предварительной подготовки нужных документов и положений ввела лицензирование деятельности инфраструктурных организаций и инвестиционных институтов, работающих на фондовом рынке. Указом Президента Российской Федерации от 1 июля 1996 года эта комиссия была преобразована в Федеральную комиссию по рынку ценных бумаг.

 Основные функции и полномочия ФКЦБ России были определены Федеральным законом от 22 апреля 1996 года № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг». Первым руководителем Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, как отмечалось, был назначен Васильев.
В этот период были приняты положения о лицензировании всех инвестиционных посредников, Законы об инвестиционных фондах, поправки в Закон об Акционерных обществах, поправки в закон о рынке ценных бумаг, обеспечивавшие развитие широкого круга финансовых инструментов - рынка корпоративных облигаций, срочного рынка и паевых инвестиционных фондов. В подготовке многих документов для фондового рынка я участвовал лично в качестве регионального эксперта ФКЦБ от Сибири в период 1996-2000 годов – для меня это были большая честь и ответственность, а еще данная деятельность много личного времени отнимала.
А тогда все началось примерно в середине 1994 года с обязательного лицензирования независимых регистраторов, ответственных за ведение реестров акционеров. В АО «ХИФ» к тому времени было уже под 80 тысяч акционеров, и мы, буквально, задыхались под спудом бумажных объемов документального их учета – большое помещение в подвале Фонда было доверху забито такими бумагами. Нам нужно было срочно налаживать электронный (компьютерный) учет  и ведение реестра акционеров посредством специальной и лицензированной программы – рынок их уже начинал предлагать.

Помощь ожидаемо пришла в лице молодого преподавателя Хакасского филиала Красноярского политехнического института (так он тогда назывался), кандидата технических наук Павлова Виктора. Ожидаемо – в том смысле, что в Абакане в то время при городской администрации активно работал «Координационный центр», который оказывал целый спектр новых рыночных услуг. Его основу и составляли молодые ученые отмеченного института Фуфаев Владимир Валентинович, Никифоров Алексей Григорьевич и Павлов Виктор Алексеевич. Немало добрых и нужных дел мы провели на старте своей деятельности с их помощью. Именно они, в частности, создали под патронажем Фонда имущества РХ Абаканский аукционный центр с целью проведения Всероссийских чековых аукционов. Позднее наш Фонд своими инвестициями на возвратной основе участвовал в их проектах по поставке первых партий компьютеров в республику, по внедрению новых способов связи через АО «Телецентр» и т.п.

 Именно Виктор Павлов откликнулся на наш призыв создать специализированный регистратор, да он и сам в силу своей подготовки увидел возможную рыночную нишу, которую следовало занять – акционерных обществ было много даже в Хакасии. В силу независимого характера этого вида деятельности, мы не могли создать регистратор на средства АО «ХИФ». Виктор Алексеевич учредил ЗАО «Хакасский депозитарий» из собственных ресурсов во второй половине 1994 года. Зато мы помогли ему с ним обустроиться на наших площадях, которые в своей части он со временем выкупил. Так родился плодотворный союз на многие годы. Длительное время Виктор Алексеевич Павлов успешно возглавлял Совет директоров АО «Хакасский инвестиционный фонд». Со временем он стал моим надежным попутчиком по многим нашим совместным поездкам по делам Фонда и его собственным регистраторским заботам, главным образом, в рамках ЗАО «Сибирский холдинг».

В сентябре 1994 года нами была учреждена ЗАО Инвестиционная компания «Траст-Инвест» с комплексной лицензией (управляющий – брокер – дилер - депозитарий), которая была нацелена, главным образом, на управление активами АО «ХИФ» (позднее – и «ХНПФ») по требованиям ФКЦБ. В ней я занял должность генерального директора, а сам Фонд с тех пор управлялся извне, что не подразумевало в нашем варианте наличия в нем собственного аппарата – это существенно уменьшило затраты на его управление.
 
В декабре 1994 года был зарегистрирован лицензированный «Хакасский негосударственный пенсионный фонд» («ХНПФ») с целью социальной защиты акционеров АО «ХИФ». Тем самым было завершено создание в Хакасии инвестиционной триады – инвесфонд, ивесткомпания и негосударственный пенсионный фонд. С того времени ЗАО ИК «Траст-Инвест» управляла активами уже двух фондов по особой лицензии.

Несколько позднее мы учредили лицензированную компанию ЗАО «Депозитарий Плюс», которая в качестве включенного агента (трансферт агента) вошла в систему хранения активов ЗАО «Депозитарный расчетный союз» (ДРС - г. Москва) и ЗАО «Расчетная депозитарная организация» (РДО – г. Новосибирск). Нам это понадобилось, чтобы обеспечить оборот и хранение биржевых активов АО «ХИФ» и «ХНПФ», особенно по акциям РАО «Газпром». ЗАО «Сибирский холдинг» и ряда других инфраструктурных организаций.

 Не простое это дело учреждать и поддерживать местную фондовую инфраструктуру. Так, на моих глазах регулятор рынка в лице ФКЦБ последовательно поднял лицензионные требования к уставному капиталу инвестиционных компаний с 1 до 20 (деноминированных) миллионов рублей,  негосударственных пенсионных фондов – с 3 до 50, специализированных депозитариев – с 10 до 50 миллионов рублей. В настоящее время эти требования повышены еще в два раза, к тому же, появилось дополнительное требование по абсолютной ликвидности уставного капитала. Все это региональные фонды тянули на своих хрупких плечах без какой-либо поддержки государства. Нам в Сибири до поры помогало то, что затраты на инфраструктуру мы отчасти делили между участниками ЗАО «Сибирский холдинг» - выручала дружба.

 МОИ ДРУЗЬЯ НА ФОНДОВОМ РЫНКЕ

Ради этой главы я и задумал всю эту книгу. Перечень в данном тексте своих друзей с этого рынка я уже начал. Процесс образования друзей существует вне времени, этим он сродни с мировым революционным процессом - их прервать и остановить нельзя. Но так уж случилось, что кульминация лично моего дружеского общения в период приватизации пришлась на время начала 1995 и на четыре года вперед.

Ровно столько мой куратор транзитный Сатурн находился в Одиннадцатом доме моего гороскопа (декорации дружбы и товарищеских отношений). По астрологическим меркам - это дом взаимодействий, происходящих между людьми, но без глубокого эмоционального содержания. Таким образом, это сфера клубов, групп и случайных дружеских связей. Он также включает и усилия, вкладываемые в групповые проекты - ЗАО «Сибирский холдинг», например.

 Переход Сатурна в Одиннадцатый дом знаменует время, когда человек может чувствовать себя неплохо устроенным в этой жизни. Но этот транзит связан с тем, что никто не может повысить свое влияние без помощи других, ведь любое влияние существует лишь по отношению к кому-то. В это время можно узнать много интересного по поводу собственной потребности общественного признания и одобрения, заодно и уяснить, как заслужить «аплодисменты».

В этот период у человека настает время сопоставить свои важнейшие ценности с ценностями коллектива на предмет их полезности. Он при этом часто оказывается в ситуации, где он должен быть более общительным. Иногда ему просто навязывают новые формы общения.

Часто в это время у него проявляется и усталость от общения, особенно, если его деятельность связана с необходимостью контактировать с большим количеством людей - так оно и было в нашей практике активного инвестирования и работы с многочисленными акционерами.

Связи, завязывающиеся в это время, в перспективе часто заканчиваются разрывом и проблемами, публичными скандалами и позором. Иногда не ладятся отношения с деловыми партнерами, они в будущем могут подвести, предать, с ними будет трудно найти общий язык.

Моя жизнь показала, что так оно и есть – все, что я создавал тогда, со временем было разрушено, а деловые отношения того периода оказались зыбкими.

Сатурн в значительной части 1994 года и в начале 1995 года был очень жестким. В это время его «взгляд» на Солнце (90 градусов - квадратура) можно было считать испепеляющим, к тому же, жаркое Солнце само, кого хочешь, может обжечь, поскольку олицетворяет эгоизм в человеческой психике. Потому этот аспект в астрологии с давних времен называют «Печать Сатаны». В силу неспешного движения Сатурна по Зодиаку его влияние присутствует в течение года.
 
Потому все главные события того важного в моей жизни года прошли в большей его части под своеобразной «Печатью Сатаны». Под этой печатью меня чуть не убили в Москве в середине ноября 1994 года - это я еще изложу. Такое касается не только меня – каждый человек переживает подобное влияние сурового взгляда транзитного Сатурна в его гороскопе на Солнце, в частности, с периодичностью в 7,5 лет (кризис 30-летних, 40-летних, среднего возраста и т.п.). Мне же было в это время едва за сорок…

Дружеские отношения трудно строить от некой системы, но в случае с руководителями чековых фондов России нечто подобное изначально было заложено в самом механизме подготовки этих кадров. Здесь многое исходило лично от Макарова Николая Яковлевича. Будучи начальником главного управления инвестиционных фондов и холдинговых компаний, он еще в конце 1992 года подготовил Распоряжение Госкомимущества РФ "Об организации подготовки кадров управляющих и специалистов для инвестиционных фондов". Как водится, сделано это было во исполнение Указа Президента России о чековых фондах от 7 октября 1992 года.
 
Мне довелось изначально познакомиться с этим документом. Я сам в свое время немало написал разного рода мобилизующих постановлений, но это распоряжение поразило меня своей непреклонной системностью и продуманностью – чувствовалась научная подготовка Николая Яковлевича.

В этом документе помимо общих положений о том, что необходимо организовать подготовку управляющих и специалистов для инвестиционных фондов, было достаточное количество конкретных приложений, вплоть до интересных программ обучения. Считалось целесообразным организовать обучение путем широкого привлечения учебных заведений, институтов, организаций, в том числе и иностранных специалистов. Сам обучающий курс подразумевал итоговую аттестацию таких специалистов, а также сертификацию обучающих организаций. Для этого утверждалась Аттестационная комиссия при Госкомимуществе России с Макаровым Н.Я. в качестве ее Председателя.
Но главным достижением этого документа было то, что в нем было предложено обратиться в Международный консорциум консультантов с предложением организовать конкретное финансирование такого обучения.
 
Привлечением к этому процессу иностранных преподавателей и специалистов позволило сделать это за счет средств из кредитов, выделяемых Всемирным банком. Со слов Макарова Н.Я., это предложение было одобрено руководством ГКИ и согласовано с Правительством РФ – речь шла о средствах из госкредитов.
Имея финансирование, далее все пошло «как по маслу» - регулярные обучающие конференции и семинары для управляющих чековыми фондами создали своеобразный каркас для их дружеского общения.

Не исключено, что с созданием в 1994 году ФКЦБ в качестве будущего регулятора деятельности чековых фондов к финансированию подобных мероприятий через «Российский центр приватизации» (РЦП – Васильев и Бойко) был подключен и Гарвардский институт международного развития, созданный в 1974 году для оказания действенной помощи зарубежным странам в проведении социально-экономических реформ. Первые такие ассигнования от Американского агентства развития (USAID) в Россию последовали в 1992 году. В течение следующих четырех лет Гарвардский институт получил 57,7 миллиона долларов на эти цели.

Только в 1994 году Гарвардскому институту удалось получить 20 миллионов долларов на осуществление программы реформ в России. В дополнении к миллионам, полученным Гарвардским институтом напрямую, он помог скоординировать и направить 300 миллионов долларов на эти цели субсидий в Россию от USAID и других своих подопечных контрагентов (компетентные органы утверждают, не исключено, что и от ЦРУ).

Нам было все равно, на какие средства нас расселяли, обучали, кормили, а иногда и поили на подобных мероприятиях в то время (сами мы оплачивали только дорогу) – в своем большинстве, участники ничего не знали об этих способах финансирования. Главное – у нас была возможность общаться и получать крупицы опыта от своих коллег…

 Новосибирские встречи

Круг моих знакомых от рынка ценных бумаг существенно возрос по мере увеличения регулярных поездок в Новосибирск по делам АО «ХИФ» - это началось еще в конце 1992 года, и связано было чуть позднее со стартом чековых аукционов в этом городе. Здесь я был поражен фактом развития инфраструктуры рынка ценных бумаг по сравнению с тем же Красноярском.

 В городе работало две биржи фондовой направленности, каждая имела подразделения и специалистов по ценным бумагам – «Сибирская фондовая биржа» (СФБ – Новиков Александр Владимирович), «Сибирская межбанковская валютная биржа» (СМВБ – Анохин Николай Валентинович). Количество инвестиционных компаний составляло не один десяток.

Перечислю лишь некоторые из них (без привязки к 1993 году) – «Евро-Азиатская финансовая компания» (Маршалов М.Ю., Щербинин А.К.), фирма «Лимброк» (Меламед Л.Б.), ИК «Алемар» (Журба Д.Г.), ФК «Интерспрэд-Инвест» (Лосев В.Г.), ИК «РИФ» (Чикунов А.В.), ИК «Сибгерма» (Алексеев Д.Е.), ИК «СК-финанс» (Ядрихинский К.Е.), ТИК «Лэнд» (Скороходов Н.А.), ИК «Оникс» (Ключерев А.В.), ФК «Баксон-Инвест» (Корсун А.Е., Караваев В.А.), «Прайд Холдинг» (Бовкун Ю.В.), ИК «Первая всесибирская инвестиционная компания» (Гайслер Е.В.), Компания «БрокерКредитСервис» (Михасенко О.В., Шелиховский В.А.), ИК «Профит Хауз» (Свирин А.О., Харитонин В.В.) ЗАО «Аукционный центр» (Данилюк А.В.), ИК «Третье тысячелетие» (Удинцов А.Ю.), ИК «Сибфинтраст» (Цуркан С.П.), ИК «Грин» (Грибов Е.В.), ИК «Сибирские ценные бумаги» (Степанюк А.О.) и другие.
Почти в каждом из многочисленных новосибирских банков был свой продвинутый отдел ценных бумаг. Выделялся, к примеру, КРАБ «Новосибирсквнешторгбанк» и его руководитель Радченко Людмила Алексеевна, неизменный член биржевых советов СФБ и СМВБ.

Я был знакомым с абсолютным большинством этих руководителей, а также со значительным числом их подчиненных, и не просто знаком, наш Фонд имел с ними вполне определенные дела на рынке – у каждого из них здесь была своя «изюминка» и свои наработки.

Большим объединителем сибирских (и не только) кадров на фондовом рынке выступал Президент СФБ Новиков Александр Владимирович. Этот спокойный и вдумчивый человек с опытом преподавания в ВУЗе, обладая большим авторитетом в инвестиционных кругах, был, к тому же, и прекрасным организатором.
Какие интересные конференции он проводил ежегодно, начиная с 1992 года, на базе своей биржи, куда всегда стремились попасть специалисты со всего нашего рынка, включая и именитых москвичей.

Там всегда было кого послушать, а также получить ответы на интересующие вопросы, которых всегда было много, причем, из первых уст.

В моем архиве сохранилась программа шестой такой конференции под общим названием «Формирование региональных фондовых рынков», которая состоялась в декабре 1997 года. Среди ораторов на ней были отмечен Киселев Василий Николаевич – первый заместитель Главы Администрации Новосибирской области (большой поборник нашего рынка, кстати).

Выступали на конференции представители Москвы: Завадников Валентин Георгиевич – заместитель Председателя ФКЦБ, Макаров Николай Яковлевич – Генеральный директор «Российского союза инвесторов» (он к тому времени ушел из ГКИ), Мелкумов Ян Янович – консультант ФКЦБ (признанный авторитет рынка),  Сахаров Виктор Борисович – Президент Московской фондовой биржи, Родионов Сергей Алексеевич – Вице-президент партнерства «Торговая система РТС», Абрамов Александр Евгеньевич – Советник «Национального Депозитарного Центра», Юдин Юрий Константинович – директор «Депозитарного расчетного союза».

Излагали свои позиции Аксенов Владимир Николаевич – заместитель Генерального директора Межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение», Б. Максим Витальевич – Генеральный директор ЗАО «Сибирский холдинг». Был и иностранец Вильям Лонг – управляющий директор «Carlye Group» (г. Лондон) и ряд других специалистов. Здесь что ни имя, то легенда – такому составу авторитетов могла позавидовать любая московская конференция.
 
Мне довелось выступать буквально на всех (кроме первой) конференциях, организованных СФБ, именно здесь, отчасти, ковался мой личный опыт и авторитет в кругу моих товарищей. Мою активность в этом плане однажды публично отметил сам  Новиков.
 
Считаю за честью для себя, что гораздо позднее, уже за рамками 2000-го года, в условиях, когда регулятор своими завышенными требованиями заканчивал ликвидацию региональных фондовых бирж, мне довелось на некоторое время возглавить Биржевой Совет СФБ.

Вместе с достойным специалистом, Президентом биржи Н. Львом Николаевичем, мы, сколько могли, поддерживали ее деятельность в интересах местных профессиональных участников. Наш Фонд в тот период регулярно котировал именно здесь свои акции по требованиям нашего иностранного инвестора – в Москве это было очень дорого…
 
Первых своих соратников из числа фондов я нашел на биржевой конференции СФБ в Новосибирске, которая состоялась в середине октября 1992 года, и посвящена она была старту ваучерной приватизации в России. Основной доклад тогда делал Президент биржи Александр Новиков. Среди ораторов можно было отметить Полютина Владимира Сергеевича и Макарова Николая Яковлевича из Госкомимущества России, Михайлова Сергея Анатольевича из федерального Фонда имущества. Четвертым на пленарном заседании выступал Б. Максим в качестве Председателя совета директоров инвестиционного фонда «Сибирь» - высказывался очень толково.

Кстати, в тот раз он первым на моей памяти поднял проблему депозитарного учета, как акционеров, так и активов фондов. Там я и познакомился с ним и с тогдашним директором этого фонда Владимиром Н. Не забыл я поведать им и о том, какую роль сыграли они в истории создания нашего фонда, не ведая того.

Навестил я и их офис в начале декабря 1992 года. В тот раз я приехал в Новосибирск, чтобы продать немного чеков за деньги с целью обеспечения текущей деятельности Фонда – бурная наша работа на старте поглотила к тому времени весь его уставный капитал. Мне тогда помогли К. Андрей и Б. Сергей из Аукционного центра – они в то время, помимо прочего, активно занимались скупкой ваучеров, переправляя их в Москву относительно крупными партиями для продажи через биржу таким покупателям, как Олег Дерипаска, например.

Они и подсказали мне, что офис фонда «Сибирь» находится по адресу Советская, 37 (Аукционный центр), только несколькими этажами выше. Там я познакомился с новым исполнительным директором этого фонда Ш. Александром и с их экономистом П. Виктором.

У них тогда я накоротке, но отнюдь не случайно, столкнулся с Александром К., который еще только создавал свой ЧИФ «Обь-Инвест», потому искал во всем доброго совета – чем могли, помогли, поскольку стартового опыта было уже в достатке. Эта же цепь «случайностей» через три месяца привела Александра уже в Абакан на один из первых хакасских аукционов – так зарождалась большая дружба.

Со временем чековый фонд «Обь-Инвест» стал одним из ведущих ЧИФов г. Новосибирска, объединившим более 30 тысяч акционеров, а его вдумчивый руководитель К. Александр Евгеньевич вошел в число отцов-основателей ЗАО «Сибирский холдинг», регионального содружества таких фондов. Это человек с настоящим университетским математическим образованием (НГУ), с широким кругозором. Благодаря его продуманной и даже осторожной инвестиционной политике его «Обь-Инвест» успешно действует и сегодня.

Немного я встречал за свою жизнь людей, кто более серьезно и ответственно относился бы к своему делу. При этом со времен своей молодости (организатор молодежного жилищного комплекса) он по сей день сохранил дух новаторства.
 
 События 1993 года - охота на банкиров

В 1993 году от рук бандитов погибло 35 банкиров. Самым резонансным убийством в тот год была смерть председателя правления «Россельхозбанка» Николая Лихачева, пользовавшегося в банковском сообществе огромным уважением. Он был застрелен вечером 2 декабря 1993 года двумя выстрелами из пистолета в подъезде своего дома. В день его похорон, 7 декабря 1993 года, коммерческие банки в знак протеста против бездействия властей провели символическую забастовку. В течение одного дня они не обслуживали клиентов и не проводили никакие банковские операции.

Кризисы в России: 1992—1993годы

1992 год. «Паралич» исполнения платежных поручений

Из-за резко возросшего количества банков РКЦ (расчетно-кассовый центр) ЦБ РФ не успевал оперативно обрабатывать платежные поручения. В результате средний срок прохождения платежа вырос до одного месяца, хотя бывали случаи, когда деньги «шли» по полгода или вообще где-то «терялись» в пути.

Октябрь 1993 года — «Черные дыры» на рынке МБК (межбанковский кредит)
В феврале 1993 года крупнейшие московские банки (Инкомбанк, банк «Столичный», Кредобанк и Мосбизнесбанк) подписали консорциальное соглашение, регламентирующее порядок взаимодействия при торговле краткосрочными межбанковскими кредитами.
Было решено создать Кассовый союз (далее — КС), который должен был гарантировать контрагентам быстрое прохождение платежей с зачислением их на счет на второй рабочий день после заключения сделки.
 
Поясним, что до этого времени большинство сделок по краткосрочному межбанковскому кредитованию проходили при посредничестве Российской международной валютно-фондовой биржи, правда, объемы были небольшие, а срок выдачи  2—4 недели.

КС получил от ЦБ РФ эксклюзивное право списывать средства с корсчетов банков для возврата межбанковских кредитов (независимо от наличия средств на счете).
Летом 1993 года на рынке МБК банки занимали друг у друга на срок от двух дней до двух месяцев, ставка в регионах доходила до 180 процентов годовых. В Москве она была чуть ниже.

Проблемы у Кассового союза начались в сентябре — октябре 1993 года. В сентябре регулятор рынка запретил банкам допускать образование на корсчете в ЦБ РФ отрицательного баланса (дебетового сальдо) — в результате возникла цепочка неплатежей.

Ситуация усугубилась тем, что в ходе вооруженного противостояния Президента РФ и Верховного Совета офис КС, расположенный в здании мэрии на Новом Арбате, был разгромлен. Все данные сохранились, но вот работа была из-за этого приостановлена.

Сколько банков ушло с рынка из-за этого кризиса — неизвестно. По данным ЦБ РФ за весь 1993 год лицензий лишились 23 кредитных организации.

С самого начала 1993 года я стал посещать инвестиционные мероприятия в Новосибирске. Как и везде, я всегда искал своих коллег-руководителей чековых фондов, и у меня уже было на кого опереться. Некоторые из них сами нашли меня, например, на чековых аукционах этого города.
 
Как-то, по прибытии на место я подал в уже знакомом мне Аукционном центре довольно существенные заявки на ряд новосибирских предприятий – самую заметную из них оформил на АО НЗХК (завод химконцентратов – топливо для ядерных станций). Не успел я, как говорится, «пот смахнуть с лица», как ко мне подошли трое солидных людей моего, примерно, возраста – один даже постарше. Представились: М. Юрий Иванович – Президент АО «Ермак», управляющей компании ЧИФ «Ермак», К. Владимир Александрович – вице-президент той же компании и К. Владимир Васильевич - начальник отдела инвестиций. Соответственно и я отрекомендовался – лица их слегка потеплели, свой оказался. Они начали задавать мне вопросы, суть которых состояла в том, с какой целью я подал такую крупную заявку – откуда-то узнали, хотя не мне удивляться. Поначалу показалось, что они рассчитывали получить на свой вклад более крупный пакет, как я когда-то по СаАЗУ, что отчасти подтвердилось, но задача их оказалась еще  сложней.

Их фонд был образован исключительно при огромном заводе по довольно сложной схеме, что было видно уже и по их должностям, и по самой форме внешнего управления, чего у нас еще не было.

Они, например, не очень претендовали на чеки со стороны, что было большой редкостью на нашем рынке. Потому и задачи им руководством предприятия ставились конкретные. Им нужно было взять с аукционов максимальное число из 35 процентов последовательно выставляемых акций завода, чтобы не терять управление.
 Производство это закрытое, оборонное, порядки военные – не забалуешь. Как мог, я объяснил им, что по условиям регулятора им не позволят купить с аукционов более 5 процентов акций НЗХК, что я уже на этом обжигался. Довел до них, что у меня нет никаких агрессивных намерений по отношению к их заводу, что им проще держать меня в союзниках – придет время, и на хороших условиях, я им эти акции продам. На том и сошлись без письменных обязательств, а расстались приятелями, причем, на долгие годы. Все взаимные обязательства со временем были выполнены. Дело это зашло так далеко, что лет через 5-6 я сменил М. Юрия Ивановича на посту Председателя совета директоров ОАО «Ермак-Инвест» (фонд к тому времени изменил название, как и у всех нас) и был несколько лет удаленным руководителем – так сложились обстоятельства…

Из этих достойных людей по-настоящему мы подружились позднее с  К. Владимиром. Семейные корни его, как и мои, идут с казацкого Дона – эта тема дорога для нас с самого знакомства. В свое время Володя закончил Московский государственный историко-архивный институт. В студенческие годы он, например, встречался и даже общался с самим Владимиром Высоцким. Его рассказы на эту тему в нашем кругу были очень интересны.
 
С началом приватизации он вместе со своими инициативными товарищами Борисом Владиславовичем Л. и Владимиром Васильевичем К. инициировал создание ЧИФ «Ермак» и, по сути, возглавил его управляющую компанию (АО «Ермак»). Всем своим видом он олицетворяет серьезный и зрелый взгляд на вещи – отказ от расточительности и осторожный подход ко всему есть лишь малая часть  его достоинств. Созданный им АО «Ермак-Инвест», кстати, до сих пор работает, хотя сам он по возрасту и отошел от дел. В личном же общении, нет лучших товарищей, чем такие немногословные люди как Владимир Александрович. Мы иногда с ним спорим по политическим вопросам, но все это пустое.
 
Борис Л. со временем возглавил юридическую службу банка, подконтрольного НЗХК. При этом он вошел в состав Совета директоров АО «Ермак-инвест», где мы с ним сотрудничали и подружились. Выпало на его долю и непростое руководство пенсионным фондом «Ермак» в начале 2000-х годов. Борис очень вдумчивый и ответственный человек, который всегда болеет за результаты доверенного ему дела.

Как уже было сказано, в то время я стремился установить отношения и с другими организаторами чековых фондов в Новосибирске, среди которых для меня поначалу выделялись Александр К., Владимир Н. и Максим Б. Я уже отмечал, что последний из них с партнерами учредил еще в 1991 году первый в нашей стране инвестиционный фонд под названием «Сибирь».

Владимир Н. был его первым директором – позднее он возглавил его управляющую компанию под названием «Сфинкс». В последствие фонд был преобразован в ЧИФ «Сибирь». В конце 1992 года Александр К. и Василий К. учредили ЧИФ «Обь-Инвест». Чековые фонды приватизации в Новосибирске параллельно были созданы и другими инициативными группами. Так почти одновременно в тот период появились ЧИФ «Народный» (М. Татьяна), ЧИФ «Сибпроминвест» (У. Вячеслав), ЧИФ «Сибсоцинвест» (П. Александр) и ЧИФ «Искитимский» (г. Искитим – С. Михаил). Впоследствии ЧИФ «Сибсоцинвест» и ЧИФ «Искитимский», слившись с ЧИФ «Сибирь», образовали «Объединенный сибирский фонд» (ОСиФ). На протяжении ряда лет им управлял Михаил С., позднее – Б. Баир.

Практически со всеми руководителями отмеченных фондов я познакомился в 1993 году, если точнее, то на фоне первых чековых аукционов в Новосибирске. По мере встреч с ними стало со всей очевидностью ясно, что всем им был нужен имеющийся в кругу коллег организационный опыт по многим вопросам работы этих новых структур, как нужен был и опыт работы на зарождающемся фондовом рынке.

Именно об объединении накопленного опыта в интересах заинтересованных лиц мы начали говорить с Максимом Б. в тот период. Не ошибусь, если скажу, что мы сразу прониклись симпатией друг к другу. В нем чувствовалась настоящая природная интеллигентность. Максим бегло знал английский язык, с юности имел хорошее общение, а в то время был неплохо информирован о переменах в экономике, да и в стране в целом. При нем было хорошее образование - выпускник математического факультета НГУ, да и работал он в одной из лабораторий института математики СО РАН. Сам он очень динамичен и искренен, сомнения и неуверенность в себе – это не его стиль. Если одним словом, он – первооткрыватель. Именно ему принадлежит первенство по созданию в самом конце 80-х годов первой фондовой биржи в Сибири (СФБ) в опоре на авторитет и возможности заведующего отделом по научно-техническому творчеству молодежи Новосибирского обкома ВЛКСМ Быханова Виктора Ивановича. Это он первым еще в СССР (да, именно так) создал инвестиционный фонд «Сибирь», ему же принадлежала и идея учреждения нашего объединения ЗАО «Сибирский холдинг». Позднее я понял, что идеи из него льются как из рога изобилия.
 
В нашей команде на старте (ЗАО «Сибирский холдинг») было 12 человек, но всех нас едва хватало обслуживать, а иногда и сдерживать его инициативы. При этом он сам активно занимался их практическим осуществлением, начиная с ранних стадий. Оригинальность подходов, умение увидеть перспективу и убедить в своей точке зрения других людей всегда отличает его…

 Сибирский холдинг

На этом фоне весной-летом 1993 года родилась идея создания Сибирской ассоциации чековых инвестиционных фондов. Конкретные планы по созданию такой ассоциации были обсуждены уже в начале осени того года в кругу новосибирских коллег с участием Юрия Петрова и меня. При этом разумно было принято решение о расширении состава возможных ее учредителей.

Мне было известно, что еще в конце 1992 года  в Москве была создана Ассоциации инвестиционных фондов «СКИФ». Более того, Макаров Н.Я. накоротке успел меня познакомить с ее руководителем Шойко Сергеем Михайловичем – у этого парня были большие планы по созданию всероссийского объединения чековых фондов по типу банковских и биржевых ассоциаций. Стоило подробнее познакомиться с их опытом и намерениями, тем более что в ноябре в Голицино (Подмосковье) созывалась Первая всероссийская конференция руководителей ЧИФов в полном соответствии с Распоряжением Госкомимущества РФ «Об организации подготовки кадров управляющих и специалистов для инвестиционных фондов». Приглашения на участие в ней получили все созданные к этому времени фонды – было интересно. Вот и мы дружно засобирались на это мероприятие, имея планы найти новых соратников.

Общая тема конференции была примерно такой «Чековые инвестиционные фонды и их место на финансовых рынках». В первый день нам собирались расшифровать такие позиции, как понятие о финансовых рынках, типы инвестиционных фондов и инвестиционные фонды приватизации, посредничество в финансовых вопросах и ведущие финансовые посредники.

Во второй день должны были рассматриваться более конкретные вопросы. А именно - законодательная и нормативная база образования специализированных инвестиционных фондов приватизации, государственное регулирование и лицензирование деятельности таких фондов, принципиальные схемы организации чековых фондов, организация управления ЧИФами. Состав выступающих включал лиц весьма известных нашей публике, были и иностранцы, участие Чубайса было под вопросом.

Народ наш к тому времени уже «настрадался» в рамках своей обыденной деятельности, потому приехал многолюдно искать ответы на трудные вопросы – в переполненном зале конференции  висел дух напряжения.

В новом деле нерешенных вопросов было действительно много – уже проявилось отсутствие налоговых льгот, фондам на старте катастрофически не хватало средств на текущую деятельность, а кредитов банки не давали. Рыночной ликвидности у большинства приобретенных фондами акций еще не было, ваучеры же стоили при продаже дешево – в лучшем случае половину номинала, да и продавать их вообще-то было нельзя. К тому времени уже все прошли через чековые аукционы, возмущению управляющих практике ограничений чековых фондов при покупке акций не было предела - с пятью процентами эмиссии с руководством предприятий ни о чем нельзя было договориться, даже в совет директоров не попасть. Вместе с первыми радостями от интенсивного роста (редкий фонд к тому времени имел меньше 10 тысяч акционеров) пришла большая проблема – проведение годовых собраний акционеров по требованию законодательства.

Чековые фонды, созданные в 1992 году, через эту процедуру уже прошли на первый раз – среди них был и наш «Хакасский инвестиционный фонд». Имея чуть больше трех тысяч акционеров на 01.01.1993 года, мы с первого захода не смогли провести собрание, хотя зал городского ДК в Абакане буквально ломился от его участников.
К моменту данной конференции (Галицино) в нашем реестре было уже более 60 тысяч акционеров, и метод доверенностей, который помог нам со второго раза на первом собрании, впредь уже ничего не решал…

Короче, в зале была «заинтересованная» обстановка, с мест задавали много вопросов выступающим, особенно чиновникам, а когда дело дошло до обсуждения – народ потянулся к трибуне. Наша сибирская группа в 5-6 человек сразу стала заметна на этой конференции, держались мы дружно, многие проблемы мы уже предварительно обсуждали – было, что сказать по делу. Макаров Н.Я. в качестве ее Председателя  это тоже заметил. Он дал мне слово для выступления, и я изложил нашу позицию по многим проблемам с конкретными предложениями, естественно, заявлял все это от лица Сибирской ассоциации – пригодилась партийно-политическая подготовка. Наши предложения вошли в итоговую резолюцию конференции – я был включен в комиссию по ее подготовке.

Позднее, на зависть Шойко, коллеги стали обращаться к нам с вопросами о том, как к нам присоединиться – мы всем говорили, что расширяться за Урал (на запад) не в наших планах. Зато несколько чековых фондов из Сибири, Урала и Дальнего Востока выразили конкретное желание войти в нашу ассоциацию. Мы договорились встретиться в декабре в Новосибирске, чтобы оформить юридически это наше начинание.
Наши предварительные переговоры с Сергеем Шойко (Российская ассоциация «Скиф») конкретных результатов не имела – от нас ждали участия и взносов. Мы же сослались на то, что юридически еще не оформились, выразили готовность к сотрудничеству – этим впредь и ограничились.

В рамках этой конференции в один из дней по инициативе управляющей ЧИФ «Чекинфонд» (Камчатка) Ч. Валентины Демьяновны мы всей нашей дружной сибирской кампании поехали вечером в гостиницу «Космос» на первую в нашей практике деловую встречу с неким американским бизнесменом (имя его уже и не вспомнить). Эта энергичная и даже импульсивная женщина предварительно с ним договорилась о том, что она представляет собой целую группу российских инвесторов, собирающихся закупить крупную партию куриных окорочков в Америке – с нами, кстати, она ни о чем не договаривалась. Видно окорочков этих там было много, коли он бросил все дела у себя дома и прилетел единственно по этому делу в Россию. Мы были, как говорится, ни «сном ни духом» об этих планах, как и понятия не имели, что с этими окорочками впоследствии делать – речь всерьез шла о партиях на уровне пароходов, а у нас и денег-то еще ни у кого толком тогда не было.

Максим Б. употребил все свое искусство опытного переговорщика при хорошем знании языка, и перевел дело в итоговую позицию «мы внимательно рассмотрим Ваши предложения» - мы как могли, помогали ему, играя роли «сибирских инвесторов». На том и расстались. Валентина Демьяновна на нас смертельно обиделась, обозвала нас «дураками со своими акциями» – дело ее было живое и денежное. Им там с Камчатки, может быть, было и виднее – до Америки рукой подать. Я иногда думаю, а если бы мы тогда согласились, могли и озолотиться. Некоторое время спустя наши магазины буквально завалили «ножками Буша» - это могли быть и наши «ножки». С тех пор от их «Чекинфонда» с нами имел дело ее помощник Ахмадуллин Тагир, который когда-то прапорщиком служил в одной из воинских частей на Камчатке, а в тот период проживал с семьей в Новосибирске, кстати, в коммерческом плане он оказался тоже человеком «хватким». Мы тогда немного покуролесили в «валютной» гостинице, соблазнов было на первый раз много, да и вернулись обратно в Голицино.

Эта конференция свела меня, пожалуй, с самым надежным и близким моим товарищем по жизни и по рынку – Ф. Александром Афанасьевичем. Наши с ним жизненные пути оказались удивительно похожи.
 
Он получил хорошее образование – Московский экономико-статистический институт. Как и я, он успел поработать в правительственных структурах Якутии – был в руководстве комитета по внешним экономическим связям республики. В 1992 году он тоже, по сути, получил поручение от первого ее Президента Николаева Михаила Николаевича создать в рамках приватизации инвестиционный фонд «СахаИнвест». Ему тоже приходилось начинать это новое дело еще до выхода основных документов по чековым фондам. Попутно ему пришлось создавать в республике всю инфраструктуру рынка ценных бумаг. Уровень этой его работы был не соизмерим с подобными усилиями любого участника нашей Сибирской ассоциации. Он остается пока единственным из нас, кто скрупулезно и с научным подходом описал этот неимоверный труд в своей книге «Из века, в век переходя» - любому порекомендую.
Я, например, в данной работе немало пользуюсь его записями, вспоминая иные события. Эта его монография использовалась в качестве сопутствующей публикации при защите его кандидатской диссертации по фондовой тематике. Этот скромный, домовитый и неброский, но склонный к экономическому анализу человек создал самую мощную за Уралом фондовую (и не только) финансовую империю. В силу наших дружеских отношений я чаще других своих коллег, практически ежегодно, бывал в Якутии и не уставал удивляться масштабу его деятельности – как его на все хватало. Нас связывало с ним немало общих дел, а в трудные для меня времена он конкретно помогал мне решать сложные вопросы. Считаю, очень несправедливо обошлись с ним после неоднократной смены руководства республики, затеяв вокруг него имущественные разборки и, забыв его роль в становлении финансовых институтов Якутии…
 
Я помню то четырехэтажное здание в Новосибирске на улице Горького за оперным театром, где находился офис управляющей компании фонда «Сибирь» («Сфинкс» - Владимир Н.). Там мы проводили оговоренную встречу, спустя месяц после конференции. Держу в руках пожелтевший документ на серой бумаге с синими печатями и подписями учредителей нашего Общества по перечню чековых фондов в качестве приложения к учредительному договору на том собрании. Помимо первых инициаторов («Сибирь», «Обь-Инвест», «Сибсоцинвест», «Искитимский» и наш «ХИФ») на нем есть заверяющие отметки фондов «СахаИнвест» (г. Якутск – Ф. Александр), «РИКАП-фонда» (г. Екатеринбург – Виктор С.), «Ковчег» (г. Красноярск – Юрий Петров), «Сибирский капитал» (г. Омск – Сергей Зятьков).
Отметились в списке «Альфа-Инвест» (УК «Содействие», г. Барнаул – Елена К.), «Чекинфонд» (г. Петропавловск-Камчатский - Тагир А.), «Востокинвест» (УК «Единство», г. Иркутск – Сергей Г.), «Байкал-Пик-Инвест» (г. Иркутск – Анатолий К.).

В том документе ряд фондов в списке обозначены, но подписи и печати под ними не стоят. Так, новосибирские ЧИФы «Народный» и «Сибпроминвест» воздержались от вступления в ассоциацию. Фонд «Ермак», приняв активное участие в обсуждении по ее созданию, отложил этот вопрос до его рассмотрения их инвестиционным советом. То же самое заявили впервые присутствующие на обсуждении омские фонды «Земля» (М. Александр) и «Химинвест» (П. Михаил).
Некоторые руководители фондов и их управляющих компаний примкнули к нам позже – Г. Наталья (ЧИФ «Перспектива», г. Белогорск, Амурская область), Л. Ирина (ЧИФ «Омск»), Р. Дмитрий (ЧИФ «Сибирская земля», г. Барнаул), У. Людмила и П. Александр (УК «Паритет», г. Иркутск), З. Василий (УК «Сибирский капитал», г. Омск).

Это декабрьское наше мероприятие подарило мне встречу с тремя замечательными людьми, двумя омичами и умнейшей женщиной из Барнаула  – М. Александром Петровичем (ЧИФ «Земля»), П. Михаилом Михайловичем (ЧИФ «Химинвест») и К. Еленой Викторовной (ЧИФ «Сибирская земля»).

С Александром М. мы являемся полными ровесниками. Если можно сказать о людях как о родственных душах, так это про нас с ним. Окончив Омский сельхозинститут, он тоже остался в нем заниматься наукой.
Как и я, когда-то в Томском политехе, он был соблазнен руководством, на предмет, возглавить на время комитет комсомола института – в итоге взлетел до члена Бюро обкома комсомола. Он перед приватизацией был председателем планово-бюджетной комиссии Омского областного совета народных депутатов, руководил лабораторией экономических исследований при сельхозинституте.

Эта его природная жизненная активность и привела его, в конце концов, на фондовый рынок – в социальный его сегмент чековых фондов. Человек он доброжелательный, порядочный и очень душевный – главное свойство природных Раков.
 
По жизни он обречен быть в постоянном движении. Вы не поверите, ему за 60 лет, а он до сих пор по графику бегает международные марафоны – одно слово, омич (есть такие люди с чудинкой).

По себе знаю, Александр может виртуозно убеждать людей – личность исключительно харизматичная. При этом, как все Раки, он очень домовит, как говорят, примерный семьянин - на радость его супруге и соратнице в спорте Валентине.
Дела своего фонда он сумел поставить так, что АО «Земля», чуть ли не единственное в группе «Сибирского холдинга», кого можно и сейчас назвать процветающим. Вот такой он, М. Александр…

Если бы вы захотели представить Михаила П., вам достаточно было вспомнить, скажем, Алена Делона в молодости, только наш был того на голову выше, шире в плечах, стройнее и с пронзительно голубыми глазами.

Именно про таких людей говорят – истинный ариец. Кстати, не исключено, что он является носителем чистых генов наших предков славян-ариев. Они под напором Великого ледника лет 10 тысяч назад скатились «с милого севера в сторону южную» на Южный Урал, на берега Иртыша к самой границе Великой Степи (нынешний Казахстан). Там в то время могли появиться и предки Михаила.

Такие люди обладают неукротимым духом, не признающим поражений и не знающих границ – это все про него. При этом он является фанатом разной техники и имеет терпение разбираться в ее деталях. Помимо занятий в рамках фондового рынка, он увлекался, и всерьез, гонками на автомобилях, а в последнее время - парусными гонками на яхтах. Я все это отношу к странностям омского характера. В нем присутствует живая энергия – этим все сказано.
 
К. Елена Викторовна в то время возглавляла компанию «Содействие», которая, судя по всему, управляла активами двух ЧИФов - «Альфа-инвест» и «Сибирская земля».
Позднее она сама возглавила последний из них. Если говорят про щепетильных людей, то это точно про Лену. Именно так она обычно рассматривает буквально все документы и строит планы как личные, так и деловые. Сколько несбыточных проектов она остановила в нашем кругу своим тщательным анализом. Постоянство и верность делу, традициям, своей семье – это ее качества. Она большой любитель алтайской природы – сколько незабываемых минут она, и ее коллектив подарили всем нам во время неоднократных наших поездок по Горному Алтаю. Ей присущ хороший вкус и любовь к красоте. Мы все очень уважаем Елену…

У нашей ассоциации после ее учреждения был не вполне ясный юридический статус, по крайней мере, он мало кого к чему-либо обязывал. От этого больше всего настрадался в первый год ее существования избранный руководитель Б. Максим – обязанности есть, а с обратной материальной поддержкой были постоянные сложности. Словом, при всей заинтересованности, это был только клуб единомышленников.

Сама жизнь показала путь, по которому нужно идти. Весна 1994 года принесла всем нам большие заботы о проведении годовых собраний акционеров. Сейчас и не вспомнишь, кому из нас пришла мысль проводить обмен акциями фондов, взаимный и равноценный, создавая, таким образом, крупных и дружественных акционеров – это было гениально, поскольку сама эта процедура не противоречила действующему законодательству, а запасы эмиссий акций у каждого фонда были приличные.
 
Этим незамысловатым способом в нашем кругу была решена проблема явки акционеров на собрания – она получила известность и распространение по всей России. Так, в силу эмиссионной величины нашего «Хакасского инвестиционного фонда» в его акционерах последовательно оказались почти все фонды-участники нашей ассоциации, а кроме того ЧИФ «Надежда» (г. Пенза) и ЧИФ «Демос» (г. Волгоград).

Всем и сразу стало ясно, почему бы и нашей ассоциации не стать акционером всех ее участников. Но для этого ей нужно самой стать акционерным обществом и получить нормальный юридический статус. Эта логика привела нас к тому, что, примерно, через полгода в Новосибирске было учреждено ЗАО «Сибирский холдинг». В его уставный капитал мы внесли равнозначные пакеты акций своих фондов, уравняв их права, независимо от «веса» каждого, а взамен получили соответствующие пакеты акций холдинга. К началу 1995 года мы имели в качестве общего инструмента нормальное юридическое лицо, которое могло представлять всех нас в различных организациях, оно же продвигало наши общие проекты, в частности, инфраструктурные. Сам уставный капитал этой организации сплотил нас лучше любых горячих призывов и абстрактной заинтересованности – где тот «СКИФ» и другие ассоциации центральной России, а наш холдинг просуществовал почти 20 лет. К тому же, жизнь показала, что его деятельность впоследствии строилась на вполне демократических началах – каждый сам решал в каких проектах он участвует, а в каких нет.

Максим Б. в качестве Генерального директора получил юридическую оболочку для своих инициатив при общем одобрении, я – авторитетный статус Председателя совета директоров, а все мы имели нормальную площадку для общения и обмена опытом.
Еще в рамках Сибирской ассоциации дальние и сомневающиеся ЧИФы отошли от совместной деятельности в ее составе. Собственно в ЗАО «Сибирский холдинг» вошли чековые фонды «Сибирь», «Обь-Инвест», «Искитимский», «Сибсоцинвест», «Ермак», «Ковчег», «Сибирская земля», «Сибирский капитал», «Химинвест», «Земля», «Байкал-Пик-Инвест», «Перспектива», «Востокинвест», «СахаИнвест» и «Хакасский инвестиционный фонд» - всего 15 участников.

Первые 7-8 лет своей деятельности «Сибирский холдинг» проводил довольно активную политику. На федеральном уровне холдинг, выступая от всего сибирского региона, готовил предложения в комиссии Госдумы при подготовке тех или иных законов, например, закона «Об инвестиционных фондах». Благодаря поддержке Макарова, наше объединение активно работало с Госкомимуществом России. А с 1996 по 2000 годы уже в Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг (ФКЦБ) я участвовал в работе ее экспертного совета, представляя интересы нашей группы и других финансовых институтов этого региона. «Сибирский холдинг» от имени своих учредителей  принимал участие в различных ассоциациях, изучал и доводил до коллег информацию по вопросам формирования и развития фондового рынка Сибири и не только его. На регулярных встречах мы обменивались опытом работы, продумывали пути своего дальнейшего развития, прорабатывали проекты создания различных структур, в которых были наши общие интересы.

Октябрьский путч (расстрел Белого дома)

Я ехал из Новосибирска с очередного нашего  собрания, где мы учредили создание уже ЗАО «Сибирского холдинга», когда в Кемерово нас с водителем догнало сообщение о беспорядках в Москве, которые позднее назвали Ельцинским переворотом. Как «старый политик» я понял, что с остатками былой советской демократии скоро будет покончено…

События осени 1993 года в Москве, известные как «Расстрел Белого дома», «Чёрный октябрь», «Октябрьский путч» и «Ельцинский переворот», являются внутриполитическим конфликтом в Российской Федерации 21 сентября - 4 октября 1993 года. Произошли они вследствие конституционного кризиса, развивавшегося с декабря 1992 года.

К 1993 году в России уже были проведены приватизация, «шоковая терапия», был расчленен СССР, резко выросла преступность. Были разорены тысячи предприятий, обесценены деньги, разваливалась наука и культура, закрывались учебные заведения. В этих условиях Верховный Совет занял принципиальную позицию оппозиции либеральному курсу Президента РФ и правительства.
 
Съезд народных депутатов и Верховный совет пытались противостоять политике Ельцина и его правительства, в частности Беловежским соглашениям, политике «шоковой терапии», приватизации. В 1992 году Съезд народных депутатов трижды отказался ратифицировать Беловежское соглашение и исключить из текста конституции РСФСР упоминания о конституции и законах СССР. В декабре 1992 года Съезд не утвердил на посту Председателя Совета Министров кандидатуру крайнего либерала Егора Гайдара, предложенную Ельциным. В марте 1993 года Съезд попытался объявить импичмент Президенту Ельцину, но решение требовало квалифицированного большинства и голосов не хватило.

В сентябре 1993 года Ельцин издал антиконституционный указ №1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», предписывавший Съезду народных депутатов и Верховному Совету Российской Федерации прекратить свою деятельность.
Конституционный суд России объявляет указ незаконным, а Верховный Совет на основании решения Конституционного суда отрешил Ельцина от должности.
 
В результате, 3-4 октября 1993 года сторонники Верховного совета захватили здание московской мэрии и пытались захватить телецентр в Останкино.

В ответ Ельцин объявил в Москве чрезвычайное положение и отдал приказ на штурм Белого дома. Танками Таманской дивизии Белый дом был обстрелян. Отряд «Альфа» принудил защитников Белого дома сдаться. Участники сопротивления оказались в Матросской Тишине.
 
Итогом кровавого Ельцинского переворота стало прекращение деятельности советов всех уровней, окончательное установление в нашей стране буржуазной власти и конституции. На Россию обрушилась новая волна безработиц, приватизаций, кризисов, дефолтов.

Сколько людей погибло во время Октябрьского путча? По официальным данным при штурме «Останкино» погибло 46 человек, при расстреле Белого дома - примерно 165 человек, однако свидетели сообщают, что жертв было намного больше. На протяжении 20 лет появляются разные теории, в которых цифры меняются от 500 до 2000 погибших.

До выборов 12 декабря 1993 года вся власть была в руках у Ельцина. В тот день была выбрана современная Конституция, а также Государственная Дума и Совет Федерации. Что было после Октябрьского путча? В феврале 1994 года все арестованные по делу Октябрьского путча были амнистированы. Ельцин пробыл на посту президента до конца 1999 года.

Кризис явился следствием противостояния двух политических сил:
- с одной стороны, президента Российской Федерации Бориса Ельцина, правительства, возглавляемого Виктором Черномырдиным, части народных депутатов и членов Верховного Совета — сторонников президента;
- с другой стороны, противников социально-экономической политики президента и правительства - вице-президента Александра Руцкого, основной части народных депутатов и членов Верховного Совета Российской Федерации во главе с Русланом Хасбулатовым, в который входили представители КПРФ и фракции «Отчизна» (радикальные коммунисты и отставные военные), «Аграрного союза», депутатской группы «Россия», руководимой инициатором объединения коммунистических и националистических партий Сергеем Бабуриным.
Существенную роль в трагической развязке сыграли личные амбиции председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова, выразившиеся в его нежелании в ходе конфликта идти на компромиссы с администрацией Бориса Ельцина, а также самого Бориса Ельцина, который после подписания указа № 1400 отказывался напрямую разговаривать с Хасбулатовым даже по телефону.
По заключению созданной в мае 1998 года комиссии Государственной думы значительную роль в обострении обстановки сыграли жёсткие действия правоохранительных органов по подавлению проходивших в Москве гражданских акций в поддержку Верховного Совета в период с 27 сентября по 2 октября 1993 года.

Так, 30 сентября противоборствующие стороны приняли предложенное посредничество патриарха Алексия II, имевшее целью смягчение напряжённости вокруг Дома Советов. Переговоры начались вечером того же дня. Подписанный сторонами в ночь на 1 октября протокол, предусматривавший начало отвода войск от Дома Советов и разоружение защитников Верховного Совета. Однако он был денонсирован Съездом народных депутатов в результате противодействия штаба обороны Белого дома, Руслана Хасбулатова и Александра Руцкого.  Дальнейшие переговоры не привели к достижению существенных договорённостей. Потому 3 октября в Москве произошли массовые беспорядки.

Мнения о позиции Конституционного суда Российской Федерации во главе с В. Д. Зорькиным в оценке этих событий расходятся. Сами судьи заявляли, что КС  сохранял нейтралитет.  По мнению же сторонников Ельцина — он занял сторону Верховного Совета и Съезда. Расследование событий осталось незавершённым, поскольку следственная группа, образованная по этому делу, была распущена.
 А в феврале 1994 года Государственная дума приняла решение об амнистии для лиц, участвовавших в событиях 21 сентября — 4 октября 1993 года, связанных с изданием Указа № 1400, и противодействовавших его реализации, независимо от квалификации действий по статьям УК РСФСР.

В результате общество до сих пор не имеет однозначных ответов на ряд ключевых вопросов о происходивших трагических событиях. В частности, речь идет о роли политических лидеров, выступавших как на одной, так и на другой стороне, о принадлежности снайперов, стрелявших по мирным гражданам и сотрудникам милиции, о действиях провокаторов и о том, кто виновен в трагической развязке.

Имеются лишь версии участников и очевидцев событий, журналистов, политологов, следователей распущенной следственной группы и комиссии Госдумы РФ. Последнюю возглавляла член КПРФ Татьяна Астраханкина — непосредственная участница событий, приехавшая в Москву в конце сентября 1993 года для защиты Дома Советов, которую даже товарищи по партии, в частности Алексей Подберёзкин, называли «ортодоксом».
Новая Конституция, принятая всенародным голосованием 12 декабря 1993 года и действующая с некоторыми изменениями до настоящего времени. Она предоставляет президенту Российской Федерации существенно более широкие полномочия, чем действовавшая на момент конфликта Конституция 1978 года (с изменениями 1989—1992 годов), по крайней мере, они больше, чем у правительства России. Должность вице-президента РФ была упразднена.

«Безумный» 1994 год

Кризисы в России: октябрь 1994 года — «черный вторник» на валютном рынке

Формально события, которые произошли 11 октября 1994 года принято считать валютным кризисом. В тот день на Московской международной валютной бирже курс доллара вырос на 27процентов — с 2833 до 3926 рублей за доллар. В докладе, который был подготовлен специальной комиссией, говорилось, что основной причиной обвала является «несвоевременность, а порой и некомпетентность решений и действий федеральных органов власти».

Правда, уже 14 октября 1994 года курс составлял 2994 рублей за доллар, то есть вернулся почти на прежний уровень. Большинство банков в то время активно занимались валютно-обменными операциями. Отдельные малые и средние банки разорились сразу же после «черного вторника», не сумев «избавиться» от закупленных по высокой цене долларов. Часть оставшихся на рынке банков начали испытывать трудности с ликвидностью. Количество «доноров» на рынке МБК резко сократилось.

Начали мы в 1994 году, как я уже говорил, с инфраструктурных проектов – требования регулятора заставили нас заниматься этим. Прежде всего, мы освоили  регистраторское и депозитарное направления. В «Сибирском холдинге» со временем сложилась своеобразная секция таких специалистов.

В нее вошли С. Спиридон («Якутский депозитарный центр»), Ц. Елена (регистратор «Аваль», позднее ОРР и «Веста», г. Омск), П. Виктор («Хакасский депозитарий»), М. Константин («Расчетно-депозитарная организация», г. Новосибирск).
В частности, хранилище активов наших фондов в лице депозитария «РДО» мы создавали совместно – дорогое это удовольствие для каждого в отдельности. А вот с ведением реестров акционеров каждый определялся самостоятельно по принципу шаговой доступности – предложений было достаточно, но наши регистраторы были взаимосвязаны.

Затем жизнь заставила нас заняться брокерским направлением, поскольку на повестке стоял рыночный оборот приобретенных нами активов – дело это деликатное, связанное с рисками и требовало определенного уровня доверительности.
Некоторые из нас решили сразу самостоятельно развивать брокерское направление. Так, уже на старте имели свои инвестиционные компании «Обь-Инвест» в лице своего учредителя «Баксон-Инвеста», «СахаИнвест» - компанию «СИС-финанс» с московским отделением. Свои выходы на организованные площадки через проверенных посредников, в основном москвичей, имели наши коллеги в Иркутске, Красноярске, Барнауле и Омске.

Новосибирцы и наш «Хакасский инвестиционный фонд» предпочитали работать через компанию «БрокерКредитСервис» - его руководитель Михасенко Олег изначально был знаком со всем составом «Сибирского холдинга», а часть наших структур он на старте даже пригласил в свои учредители. Помимо брокерских операций в пользу АО «ХИФ» их компания длительное время управляла активами нашего пенсионного фонда.

Как я уже поминал, наш фонд поначалу (1993 год) активно сотрудничал в Новосибирске с руководством компании «Профит Хауз», но уже в начале следующего года они перебрались в Москву, и для нас они на долгие годы стали нашими представителями в столице. Много выгодных дел мы провели с их участием, за это время я успел подружиться, в частности, с Харитониным Виктором из их состава. Он и их руководитель Свирин Олег серьезно поддержали меня после нападения на меня чеченцев в Москве осенью 1994 года.

С фондом «Сибирь» сотрудничала компания «Траско-инвест», которую возглавлял Попов Павел, они даже располагались на одних площадях. Наш фонд тоже имел с нею дела. В 1996 году Павел очень сильно подвел меня лично на фоне своих рискованных операций с фьючерсными контрактами на бирже.

 Со временем с «Сибирским холдингом» стала активно сотрудничать московская компания «Столичный фондовый центр», которую возглавлял Ивин Дмитрий. Он и его заместитель Беда Сергей органично вошли в наш дружный коллектив и немало сделали, чтобы представлять наши интересы в Москве. Одним из наших совместных проектов в рамках холдинга было создание «Сибирского нефтяного фонда», куда часть из нас перевела некоторые нефтяные  акции из портфелей своих ЧИФов взамен на акции этого фонда. Им управлял, в частности, «Столичный фондовый центр».
Этим не ограничивается список инвестиционных компаний, которые стремились к сотрудничеству с «Сибирским холдингом», многих привлекала возможность поучаствовать в управлении нашего емкого совокупного инвестиционного портфеля. Мы этим на словах иногда даже спекулировали, говоря с партнерами не столько о себе, сколько о возможностях всего нашего холдинга.

Позднее я понял, что выгоднее вести биржевую торговлю из собственных рук. Даже лучшие компании-посредники берут на себя значительную часть дохода от оборота акций фонда, причем сделки под их управлением в значительной мере скрыты – много соблазнов. Никого не упрекаю, но в конце 90-х годов Евгений Гайслер («Первая Всесибирская инвестиционная компания») помог мне через стажировку у себя подготовить собственного биржевого брокера. Им был Чеболтасов Константин, скромный парень с хорошим томским образованием и со знанием английского языка.
В рамках нашей компании «Траст-Инвест» он создал брокерский отдел и в дальнейшем творил буквально чудеса на рынке. В короткие сроки наша компания стала одним из лидеров биржевого оборота в сибирском регионе, зарабатывая самостоятельно прибыль для наших структур…

В 1994 году еще в рамках ассоциации мы начали искать биржевых партнеров с целью вывода через них на рынок наших портфельных акций из числа приватизированных предприятий.

Дело в том, что к началу этого года в стране бирж было много, но этим «товаром» они не торговали. Главной ценной бумагой на их торгах был ваучер, да еще акции нескольких эмитентов, о которых я уже поминал. Электронных торговых систем ни в Москве, ни в Новосибирске вообще не существовало, редкие акции торговались, по сути, с голоса или от письменного договора. Привычных позднее электронных бирж РТС и ММВБ еще не было. Так, РТС была учреждена лишь в 1995 году, а ММВБ была обычной валютной биржей для банков - учреждена в 1992 году.

Но, как оказалось, в стране с того же года существовала одна биржа, которая к тому времени уже была технологически готова к выполнению этих востребованных рынком операций.
 
Это была Владивостокская международная фондовая биржа. Ее Президент и талантливый организатор Сахаров Виктор Борисович сумел сплотить вокруг себя группу прекрасных специалистов. Они буквально с нуля, опираясь на опыт бирж Тихоокеанского региона, имея в своих рядах способного программиста, смогли создать свою собственную оригинальную технологию электронной торговли акциями – первую в России, между прочим. Максим Б. как природный биржевик оказался знаком с Виктором Сахаровым, они созвонились, и мы уже в феврале, спустя месяц после учреждения нашей ассоциации, дружно засобирались во Владивосток. Он нас встретил холодным ветром, гололедом на его холмистых дорогах и теплым участием наших новых знакомых. Среди них оказались сам Сахаров, партнер и один из учредителей биржи Горелов Олег (банкир из Находки), Малютин Андрей в качестве заместителя президента, Стасюк Сергей - юрист биржи и Юдин Юрий – руководитель депозитарного ее подразделения. Позднее к нам присоединились Ульянов Владимир – руководитель одного владивостокского ЧИФа и Кафаров Фат – местный брокер. После ознакомительной экскурсии нам, как могли, постарались детально показать саму технологию электронной торговли – как в системе независимо друг от друга встречаются продавец и покупатель.
 
Все это было очень интересно, но для большинства из нас, скорее организаторов, данные технологии были сродни космическим. Главное мы поняли, что все это работает и может быть со временем использовано в нашей практике. А вот у Сахарова Виктора времени, похоже, было мало – ему на дальних рубежах катастрофически не хватало участников торгов, способных за счет биржевого оборота подпитать их детище в финансовом плане, как не хватало и самих акций в обращении, да и учредителей биржи с их денежными вливаниями тоже не хватало. Действительно было обидно, обладая уникальной технологией, не иметь нужных ресурсов для ее развития. На нашем совместном заседании Сахаров предложил нам войти в учредители через покупку акций биржи, как предлагал он и заводить акции предприятий из наших портфелей в их торговую систему. Он не учел, что многие из нас не были готовы к этому с точки зрения возможных рисков, как и технологически мы это плохо представляли. Действительно, никто из нас не имел своих представителей на Дальнем Востоке, а отправить лучшие активы непонятно кому мог не каждый. Технологий удаленной торговли тогда еще просто не существовало. Компьютеры, системы хранения, защита, электронная подпись – всего этого у нас еще не было. Нечего греха таить, живых денег в свободном виде для покупки акций биржи тоже было не у каждого. Тем не менее, часть из нас такие акции приобрели, но далеко не все – в том числе и наш фонд такого решения не принял.

Позднее Виктор Борисович говорил мне, что это его тогда обидело, но жизнь показала, что в тех условиях поддерживать жизнеспособность биржи во Владивостоке было невозможно – со временем это понял и сам Сахаров. Тем не менее, тогда мы договорились продолжить обсуждать тему позднее, чтобы дать людям время подумать. Ближайшая такая возможность представилась в июне 1995 года на Байкале, где мы проводили очередное свое заседание, куда и приезжали Виктор Сахаров с Олегом Гореловым.

Мы, в свою очередь, полным составом уже «Сибирского холдинга» в начале сентября 1995 года повторно приезжали во Владивосток на очередную Всероссийскую конференцию с участием Васильева, которая имела депозитарную направленность. Помимо деловой программы, нашей группе на дружеской основе биржевые сотрудники устроили чудо-отдых на острове Русский.

Я подружился на многие годы со всеми этими ребятами из Владивостока. Неизбежная логика рыночной необходимости привела к тому, что практически все они, кто раньше, кто чуть позднее, перебрались в Москву.

Собственно во Владивостоке остался один Андрей Малютин. Он какое-то время исполнял обязанности Президента биржи, затем по специальности (океанолог) работал в фонде Защиты дикой природы (WWF). Мне было приятно видеть его по телевизору не так давно рядом с В.В. Путиным, тогда он был представлен директором государственного заповедника «Дальний Восток». До последнего времени, насколько мне известно, он работал ведущим специалистом Государственного института «Биологии моря» - мотался с экспедициями по дальним морям, надеюсь, он не жалеет об утерянной фондовой карьере. Андрея не стало осенью 2018 года.

Сахаров Виктор еще в конце 1995 года переехал в Москву и вошел в состав советников руководителя ФКЦБ. Затем путем неимоверных усилий, но при определенной поддержке, он организационно участвовал в создании, а в марте 1997 года стал Президентом «Московской фондовой биржи» (МФБ).
 
Она позиционировала себя в качестве органа правительства Москвы, по крайней мере, Ю.М. Лужков ее открывал – я при этом присутствовал.
 
Здесь я исправил свой прошлый грех, поскольку наш фонд в числе первых среди ста компаний стал учредителем (акционером) этой биржи. Как не стать – только эта биржа эксклюзивно торговала акциями «Газпрома». Много позднее, когда глобализация поглотила и эту его биржу, Виктор Сахаров стал заниматься проектами в сфере инноваций.  Мало кто знает, у нас в стране с 2011 года действует только одна фондовая биржа – по иронии судьбы она называется «Московской биржей». Вот бы кто мог написать интересную книгу о развитии фондового рынка России - рассказчик Виктор отменный, но ведь скажет, что времени нет.

Олег Горелов в партнерстве с западным инвестором несколько лет в Москве был генеральным директором компании «Бизнес-Инвест». Мне доводилось довольно часто бывать в тот период в его офисе на Сретенке. В октябре 1998 года он в Никосии (Кипр) зарегистрировал компанию «RIM» (Russian Investment Management). Много его друзей присутствовало на этом событии, и я, в том числе, вместе с Юрием Юдиным. Отмечали мы это событие в отеле «Four Seasons» в Лемасоле (Кипр).
Сергей Стасюк в Москве после работы на МФБ стал начальником правового управления оборонного конструкторского бюро «Алмаз». Туда же, после нескольких лет работы на фондовом рынке в качестве руководителя компании «Брокко», перешел Владимир Ульянов. С ним в «Брокко» некоторое время работал и Фат Кафаров, а сейчас он трудится во Владивостоке руководителем некой газовой компании. С ними всеми я не раз встречался в Москве.

Больше всех я по дружбе сошелся с Юрием Юдиным. Этот скромный и даже застенчивый парень, проявив характер и не дюжий интеллект, в неимоверных условиях и на собственной технологической базе, при сопротивлении московских структур, создал и зарегистрировал в июне 1996 года компанию «Расчетный депозитарный союз».
Она позднее в качестве депозитария обслуживала торги на «МФБ», была ответственным хранителем государственных пакетов акций, а также единственная обеспечивала оборот акций «Газпрома». Он чуть не надорвался на этом – кроме него в моем кругу нет людей, заработавших инфаркт в 35 лет. Я никогда не был депозитарщиком, но часто бывая в Москве по делам, я почти всегда приезжал вечерами к нему на Миусскую площадь.

Там я душой отдыхал в его небольшом коллективе – Максим Черняев, Владимир Степанов, Зураб Коркия приняли меня как своего. Мне в благодарность удалось однажды заманить их в Хакасию, где в таежных условиях, на свежем воздухе, да на лошадках я дал им возможность отдышаться от московских трудов – они даже в охоте поучаствовали, хорошо никого не убили…

 Встречи и контакты 1994 года

Тот 1994 год был для всех нас богат на общие события – при этом с нас никто не снимал ответственности за частную работу наших фондов. Глядя на свою теперешнюю размеренную жизнь, я просто удивляюсь, насколько динамичней она была в те годы.

Так, на середину мая была объявлена вторая Всероссийская конференция чековых фондов в Анапе – вот уж спасибо Гарвардскому институту за осуществление программы реформ в России на этом направлении с их финансированием от USAID. Немало мы потратили тех средств за несколько лет проведения таких мероприятий, к всеобщей пользе, кстати.

Конференция проходила в санатории «Россиянка», который был полностью откуплен на эти цели. Являясь по числу номеров проживания довольно емким, это солидное заведение разместить всех желающих поучаствовать в мероприятии, тем не менее, не смогло – в комнатах ставились дополнительные раскладушки. В пансионате был приличный актовый зал (кинотеатр), где и проходили пленарные заседания нашей конференции. Общая тематика ее строилась в развитие повестки Галицино, но с уклоном не на создание, а на стадию функционирования чековых фондов - формирование инвестиционной политики, оценка издержек и активов, оценка взаимодействия с депозитариями и регистраторами, организация системы учета и отчетности, анализ и оценка деятельности и т.п. Соответствующим был и, как всегда, приличный состав выступающих специалистов, подготовленных ГКИ.

Предвидя непростые дебаты, Васильев на конференцию не приехал, может, и другие причины были – через месяц ему предстояло возглавить ФКЦБ. Размеренный ход мероприятия опять был нарушен изначально, поскольку напряжение в зале снова присутствовало. Фондов стало еще больше, при этом ничего, практически, не менялось в государственной политике по отношению к ним – обещанных налоговых льгот так и не появилось, правда, нам разрешили приобретать уже 10 процентов акций одного эмитента в свои портфели, хотя принципиально это ничего не меняло.
Опять народ эмоционально выступал, требуя поддержки от государства, уповая на социальный характер чековых фондов. Группа Сибирской ассоциации еще раз подтвердила свое единство, наше консолидированное выступление с предложением решения проблемы проведения годовых собраний через обмен акциями между фондами имело живой отклик, оценили коллеги и наши планы по экономии на инфраструктуре путем деления затрат на ее создание в кругу дружественных ЧИФов.

Тем не менее, сама обстановка вокруг конференции была благостной – южное солнце и уже теплое море сильно располагали к кулуарному общению, чем мы и занимались довольно активно. Санаторное питание нас вполне устраивало - не хватало некоторых деталей, но мы их неожиданно легко восполнили. В двухместном номере нас жило трое. Так случилось, что при заселении мы обнаружили, что в унитазе не работал слив. Поломка серьезная с непредсказуемыми последствиями – вызвали сантехника.
 
Приходит классический представитель этой профессии, со всеми причиндалами - назвался Володей. По ходу дела выяснилось, что армейскую службу он проходил в городе Канске Красноярского края, что сибиряки для него - родные люди.
В знак особой признательности он сообщил, что его жена работает на местном винзаводе, и предложил нам казенного вина по сходной цене – трехлитровая банка качественного продукта в нынешних ценах обходилась рублей в пятьсот. Мы согласились, но потребовали доказательств. Володя сбегал к себе в каптерку, вернулся с банкой вина под полиэтиленовой крышкой. Сказал: «Букет Кубани» - пробуйте». Что мы и сделали. Вино понравилось, и с этого момента, все три дня конференции, наше утро начиналось с того, что Володя приносил нам две банки вина. Названия вин он разнообразил, показывая свои возможности, и в один из дней принес «Гаргипию» - чудный напиток. Мы его заказали в виде южного сувенира и себе домой.

Далее день у нас проходил примерно так – до обеда мы «митинговали» на конференции, а после него, «затаренные» выдвигались к морю всей нашей сибирской группой, у которой всегда было много «примкнувших к ней товарищей». Начинался серьезный разговор, иногда доходивший до песнопений.

Ярким событием в рамках этой конференции была поездка всех ее участников на экскурсию на самый известный в России завод шампанских и прочих вин в Абрау-Дюрсо.

 Я не знаю, как организаторы ее оплачивали, но при дегустации, по ходу ее, шампанское и прочие напитки нам доставались приличными порциями, и мы всей нашей немалой делегацией славно напробовались. В этот раз я впервые пригубил шампанское сорта «брют» и, не без разъяснений экскурсовода, понял, чем оно отличается от других сортов этого воспетого поэтами напитка – все дело в приятном покалывании кончика языка.
 
С тех пор на новый год или по другим торжественным случаям я обычно беру именно «брют», но вот беда, запомнившийся мне вкусовой эффект в этих напитках присутствует редко. Данный российский продукт, по-видимому, неплохо раскушали в Европе – я сам видел целую очередь австрийских фур за ним. Может потому мы в те времена и не видели «брют» в наших магазинах, по крайней мере, в Сибири…

В серьезном плане эта конференция для меня была отмечена целым рядом знакомств с моими будущими товарищами на много лет вперед. Так, К. Владимир приехал в Анапу с начальником ОТиЗа завода НЗХК Андреем Дмитриевичем И. Тот, войдя в число учредителей АО «Ермак» (УК ЧИФ «Ермак»), по совету генерального директора активно включился в дальнейшую работу общества в качестве Председателя совета директоров, став их связующим звеном с руководством завода. По жизни он оказался вдумчивым и общительным человеком, который много позднее всегда поддерживал меня на посту Председателя совета директоров АО «Ермак-Инвест», чему немало способствовало наше неформальное общение еще тогда у Черного моря.

На площадке санатория «Россиянка» многие участники нашей ассоциации, и я в том числе, познакомились с тремя грациями – Л. Ириной Федоровной (управляющая ЧИФ «Омск»), Г. Натальей Анатольевной (управляющая ЧИФ «Перспектива») и Ц. Еленой Васильевной (руководитель регистратора «Аваль»). Собственно в состав учредителей ЗАО «Сибирский холдинг» из этого круга вошел только фонд «Перспектива» - Наталье в профессиональном плане, определенно, было одиноко без общения с коллегами в своей Амурской области. Елена Ц. сплотила вокруг себя наших регистраторов.

Так случилось, чековый фонд «Омск» не вошел в состав нашего холдинга, но Ирина Л. была участником многих наших мероприятий, хотя эта мудрая женщина любит «ходить сама по себе». Я в те годы минимум дважды в год, а то и чаще, бывал по делам в Омске. При этом я редко останавливался в гостиницах – обычно меня принимали у себя дома Ирина и ее муж Добровольский Владимир Евгеньевич.
В тот период он руководил переселенческим банком «Соотечественники», а до этого работал в руководстве городской администрации в ранге председателя экономического комитета – с ним было интересно. Мы быстро сошлись с ним на общем понимании происходящих процессов. Бывали они оба и на наших мероприятиях в Абакане, правда, не так часто. Помню, заявление по телевизору 17 августа 1998 года о дефолте - отставку правительства С.В. Кириенко и Председателя Центробанка С.К. Дубинина - мы встретили у них на квартире за обеденным столом и сильно расстроились.

Я тут же засобирался домой. Перед этим мы провели прекрасный вечер под стерляжью уху и ночевали на их даче над живописным Иртышем – ничто не предвещало беды…

Не успели мы с черноморскими дарами прилететь домой, как снова нужно было собираться в дорогу, поскольку на начало августа была назначена третья Всероссийская конференция руководителей чековых фондов в славном городе Самара. Собственно сам этот город был лишь местом прилета и отлета участников - на этот раз на заемные средства от фонда USAID был откуплен самый большой на Волге теплоход для проведения этого мероприятия.
 
Все было обставлено по высшему разряду – с казаками, плясками и хоровым пением:

На горе стоял казак,
Он Богу молился.
За свободу, за народ
Низко поклонился.

Ой-ся, ты ой-ся,
Ты меня не бойся.
Я тебя не трону –
Ты не беспокойся…

Фаворитом и одним из организаторов данной конференции был Тарачев Владимир Александрович – руководитель ведущего чекового фонда «Скиф» в  Самарской области. Этот способный парень многого добился в дальнейшей жизни, используя на старте свой общественный статус в этом качестве. Человек с офицерским опытом, он вовремя понял, в отличие от многих из нас, что акционеры наших фондов - они еще и избиратели.

Уже в 1994 году на этом понимании, не считая собственных заслуг, он был избран депутатом Самарской Губернской Думы, а в декабре 1995 года - депутатом Государственной Думы России, и переизбирался потом в нее еще два раза. Он занимал пост заместителя председателя Комитета по бюджету и финансам, был членом коллегии ФКЦБ, Председателем подкомитета по фондовому рынку Госдумы и т.п. По ходу дела он защитил докторскую диссертацию по  экономике – у меня в библиотеке есть одна из его монографий по фондовому рынку. В этом деле, насколько мне известно, Тарачеву активно помогал в ранге его помощника по Государственной Думе наш всеобщий любимец и постоянный участник всех наших мероприятий Карпиков Евгений Иванович.
 
Выходец из московских научных кругов, он немало поработал, по крупицам собирая и распространяя опыт чековых фондов, как и других финансовых институтов, по всей России. Будучи нашим ровесником, к сожалению, он рано ушел из жизни.
К чести Владимира нужно сказать, что он предложил должность своего помощника по Государственной Думе и Макарову Николаю Яковлевичу, когда того уволили из ГКИ, предоставив ему, тем самым, официальный статус и финансовую поддержку. В начале своей депутатской деятельности Тарачев немало лоббировал наши интересы «наверху». Я сам лично не раз обращался к нему за поддержкой по разным вопросам, он всегда помогал по возможности. Со временем он слегка «забронзовел», но это не в укор, сие практически неизбежно – все мы «немного лошади»…

Тематика волжской конференции была связана с финансовыми рынками: инвестиционный процесс - основы теории инвестиций, источники и объекты инвестиций; посредничество в финансовых вопросах - коммерческие банки, инвестиционные компании, страховые компании, пенсионные фонды и  биржевые посредники. Среди докладчиков на пленарных заседаниях на обширной средней палубе теплохода замелькали видные банкиры, страховщики и биржевики, в том числе и иностранные. В кулуарах искали общения с нами руководители крупных инвестиционных компаний – «Тройка Диалог», «Олма», «Атон», «Финам», «Альфа-Капитал», «Никойл», «Солид», «Открытие», «Према-Инвест» и другие.
 
Наша группа Сибирской ассоциации снова была заметна, мы активно выступали, уже имея некоторые совместные наработки по сотрудничеству с финансовыми посредниками – здесь блистал Максим Б., поскольку это был его «конек».

Особую активность среди руководителей региональных фондов, а сибиряков даже в большей мере, проявляла московская банкирша Панина Елена Николаевна. Она продвигала идею создания межрегионального инвестиционного банка (МИБ-банка). На самом деле, он к тому времени уже был создан – нуждался же он на том этапе в дешевом дополнительном капитале через новых учредителей и в региональных партнерах с хорошим потенциалом.

Эта обаятельная русская красавица оказалась настоящим «удавом» - уговаривать она умела. Ее привлекательная идея была незамысловатой и состояла в том, что нам всем позарез нужен свой банк в Москве – кто же откажется стать еще и банкиром. Я и несколько участников нашей Сибирской ассоциации на эту удочку попались.
Она сумела привлечь в свои ряды буквально десятки чековых фондов в качестве учредителей – мне было доверено представлять интересы их всех в Совете директоров банка. Это высокое доверие я не оправдал.
 
Первые год-два мне даже льстило участие в таком большом деле, и заседать в Совете рядом с космонавтом Николаевым Андрияном Григорьевичем, который в 1962 году осуществил первый в мире многосуточный орбитальный полет. Этот скромный и замечательный человек в общении был отзывчив, да и рассказчик он был отменный – среди космонавтов, оказывается, ходит много разных интересных историй. Известен факт, что он был женат на Терешковой Валентине Владимировне, но мало кто знает, что они разошлись еще в 1982 году.
 
Тем не менее, на одном мероприятии он нас с ней познакомил. Весной 2017 года вся страна отмечала ее юбилей – мне вдвойне было радостно, ведь я с ней разговаривал, жал руку и сидел за одним столом.

Со временем МИБ-банк прибрали к рукам московские воротилы, дополнительные эмиссии акций, оплаченные ими, практически обнулили наши первоначальные взносы, которые в 1994 году нам казались приличными. Продать эти акции было практически невозможно – закрытый характер общества подразумевал согласие всех акционеров на подобную сделку, чего добиться было невозможно, да и предложений на покупку просто не было.

Позднее из банка уволили Панину – даже я независимо от руководства видел ее рискованную кредитную политику, как и ее связи с сомнительными людьми. Почти параллельно меня тихо вывели из состава Совета директоров банка – второй опыт нашего фонда по участию в капитале банка опять закончился ничем…

 Пенсионное направление

Мне запомнились своей душевностью вечера на том теплоходе на фоне волжских красот и просторов. В такой обстановке мы особенно много пели, что я по жизни очень люблю.

А еще этими вечерами было много дружеского общения и полезных в профессиональном плане разговоров. Мало кто из моих сибиряков заметил, что я на этот раз часами общался с нашим коллегой из г. Кирова (Вятка) Алпатовым Андреем Алексеевичем, который уже успел помимо ЧИФ «Вятинвестфонд» создать еще и негосударственный пенсионный фонд (НПФ). Законодательство о них в виде соответствующего Указа Президента РФ, как тогда водилось, уже год как действовало. Правда, в наших кругах об этом мало кто знал – шуму вокруг них, в отличие от чековых фондов, практически не было, а напрасно.

Андрей заинтересованно рассказывал мне, что некоммерческий характер этих финансовых институтов избавляет их управленцев от излишней организационной суеты – нет процедуры собраний вкладчиков, инициативный выход участников из таких фондов обставлен непростыми процедурами, поскольку их вклады к возмещению полагались только с выходом на пенсию, да и то постепенно.

Значит, деньги этих структур реально «длинные», а инвестиционную их политику можно строить в более комфортных условиях, чем у ЧИФов. К тому же, у НПФ имеются конкретные налоговые льготы в силу их очевидной социальной пенсионной направленности. Не упустил Андрей и такой немаловажный факт, что регулирование этих финансовых институтов осуществляет Министерства труда РФ, которое делает это гораздо более лояльно, в отличие от ГКИ по чековым фондам.

В частности он отметил, что руководитель этого ведомства Меликян Геннадий Георгиевич (с 1997 года зампред Сбербанка, с 2003 года – Центробанка РФ) вполне доступен для личного общения с руководителями НПФ. Видя мою заинтересованность, этот щедрый вятич выгреб из своего портфеля и передал мне копии учредительных и других сопутствующих документов своего пенсионного фонда, а также и законодательные акты по этому направлению с ведомственными приложениями – спасибо ему сердечное, ведь интернета еще не было и юридического консультанта через него тоже.

Кстати, с нами на теплоходе оказался и выступал на пленарном заседании Мудраков Владимир Иванович – руководитель Инспекции НПФ при Министерстве труда РФ. Он действительно оказался доступным для общения. При нашем знакомстве выяснилось, что он природный казак и, что свою трудовую деятельность он начинал чуть ли не в Самарской области, потому с удовольствием принял приглашение на участие в этой конференции.
 
Мало того, он оказался большим любителем казачьей песни. Кто меня знает, тот знает и мою приверженность к подобному пению, а может и помнит мой казачий репертуар – «Черный ворон» в моем исполнении и в тот раз звучал над Волгой. Владимир Иванович это отметил, а узнав о моих возможных планах по созданию НПФ в Хакасии, он дружелюбно пригласил меня к себе на Славянскую площадь (рядом с МИБ-банком, кстати).

Я этим вскоре и воспользовался при лицензировании нашего «Хакасского негосударственного пенсионного фонда».

С берегов Волги я поспешил к себе в Хакасию – после моих длительных разъездов дел там накопилось много. Во-первых, нужно было завершать наш внутренний проект по созданию собственной инвестиционной компании для управления АО «Хакасский инвестиционный фонд» по требованиям регулятора (ГКИ). Такую компанию ЗАО ИК «Траст-Инвест» мы зарегистрировали в сентябре 1994 года – потребовались некоторые усилия для ее лицензирования в качестве управляющей компании в местном ГКИ. С целью минимизации затрат фонда мы выбрали схему его полного внешнего управления, потому весь его аппарат, в том числе и я, перешел на работу в новую компанию. В этом качестве части наших сотрудников пришлось готовиться и получать необходимые квалификационные аттестаты на право работы в управляющей компании.

Во-вторых, небольшая группа наших работников под моим присмотром начала готовить документы для регистрации НП (некоммерческое партнерство) «Хакасский негосударственный пенсионный фонд» - он позиционировался нами, как важный инструмент социальной защиты, прежде всего, многочисленных акционеров нашего чекового фонда. Вокруг этого проекта было много организационной работы и согласований – дело это было новое и для нас, и для различных регулирующих органов республики. НПФ был зарегистрирован на рождество - 25 декабря 1994 года. Часть нашего небольшого коллектива перешла на работу в эту новую структуру. Пенсионный фонд возглавил Логачев Василий, поскольку после завершения проведения чековых аукционов (июль 1994 года) он в своей прежней должности, как бы, оказался не у дел – ездить с ваучерами и пистолетами было уже некуда.
В самом начале следующего года мы с ним дружно протоптали дорожку в Инспекцию по негосударственным пенсионным фондам при Минтруде РФ. Он лицензировал сам фонд. Я же хлопотал на ИК «Траст-Инвест» лицензию на управление им.
Мудраков на Волге не обманул, документы наши рассмотрели оперативно, хотя и в положенные сроки, зато вполне лояльно. В итоге лицензирования наш пенсионный фонд вошел в первую сотню таких структур по России.

В-третьих, вторая половина  этого года завершала хождение ваучера в качестве ценной бумаги на предъявителя. По известной русской привычке оставлять все важные дела на потом, многие наши граждане вдруг поняли к июлю 1994 года, что они не успели вложить свои чеки в надежные предприятия – аукционов разом не стало.

Власти Хакасии в ответ на обращения жителей согласовали продление приема ваучеров, кажется, до ноября, но только чековым фондам республики – нашему и ЧИФ «Инстройинвест» (Хрипач Станислав). Нам было предложено позднее обменять аккумулированные подобным образом чеки на акции РАО «ЕЭС России» по согласованному курсу, которых у нашего правительства было в достатке в силу присутствия на территории республики Саяно-Шушенской ГЭС. В этот короткий период  в ряды акционеров АО «ХИФ» вступило до 20 тысяч человек – нагрузка на 10 работников фонда была неимоверной, но мы справились. Чтобы не создавать ненужного напряжения и после этих сроков, я дал команду принять чеки у оставшихся нерасторопных граждан в обмен на акции фонда.

Встречи на месте пребывания

Именно в это время начала разворачиваться долгоиграющая драма наших венчурных инвестиций внутри республики. Как я уже отмечал, в том году наш фонд неожиданно «разбогател» на сделке по продаже акций СААЗа. Об этом узнали в правительстве и тут же начали предлагать нам проекты с господдержкой для вложения средств фонда.
Процессом этим по должности руководил первый зампред Совмина республики Торосов Владислав Михайлович - человек опытный и авторитетный. Нам напомнили историю и цели создания АО «ХИФ» и предложили для начала поддержать золотодобычу в республике нашими инвестициями, поскольку эта отрасль считалась по планам правительства стратегической.

В то время ведущим предприятием в этой сфере у нас была артель старателей «Сибирь», которой руководил Еременко Александр Владимирович. В делах он был хватким, к тому же, как все таежники, самобытным. Важным сопутствующим фактором для возможных вложений было то, что Председатель совета директоров нашего фонда Швалев Михаил Иванович, будучи известным в городе и остепененным экономистом.
В тот период он работал в артели финансовым директором – он постоянно утверждал, что дело это верное. Было много и других стимулов для наших вложений – артель в Абакане занималась жилищным строительством, прокладывала дороги, у нее было довольно много собственных коммерческих начинаний. АС «Сибирь», к тому же, была предприятием новой рыночной формации, без государственной предыстории. Словом, было принято решение на Совете директоров фонда по инвестициям в эту компанию в объеме 4,5 миллионов (деноминированных) рублей, что составляло 1,4 миллиона долларов по тогдашнему курсу. Однако сразу осуществить это мы не могли (не очень и хотелось), поскольку процессу мешал неясный юридический статус артели – фондам были разрешены инвестиции только в акции акционерных обществ, желательно открытых, и в ценные бумаги государства. На этом идея могла и умереть, но здесь проявил свои недюжинные способности Швалев, я же невольно этому помог. Я знал, что московский МИБ-банк, чьими акционерами мы недавно стали, зарегистрировал уже вторую эмиссию своих акций, потому имел и опыт, и необходимые связи в регистрирующих органах на этот счет. Я сообщил об этом Михаилу Ивановичу и по телефону познакомил его с Паниной – тот немедленно выехал в Москву для переговоров. Банкирша, в свою очередь, почувствовала вкус наживы и рьяно взялась за это дело, заявив, что банк будет организатором всего процесса, вплоть до распространения акций АС «Сибирь» по всей России – для таких целей, мол, и создавался их банк. Ей, по-видимому, не давал покоя пример показных успехов пирамидальной компании «Токур-Золото», которая блистала в то время на рынке, но сыпаться начала уже в следующем 1995 году.
 
Словом, со всей Россией Елена Николаевна явно перегнула, а вот мне, конкретно, пришлось в начале ноября ехать именно в Москву на оформление инвестиций через выкуп этих акций АС «Сибирь» при посредничестве МИБ-банка в качестве андеррайтера (распространителя) – были дополнительные затраты.

И еще одно, на конец ноября была назначена встреча в Абакане, первая для участников ЗАО «Сибирский холдинг», который к тому времени уже был зарегистрирован. При этом среди нас изначально было принято решение, как минимум, один раз в год свои заседания проводить по месту пребывания одного из учредителей холдинга. Принимающая сторона могла предложить на обсуждение всех интересные региональные проекты или вынести проблему, решение которой требовало коллективного голосования. Начать по нашему же предложению решили с Хакасии – пример председателя Совета директоров «Сибирского холдинга» (т.е. меня) был показательным. Одной из главных целей собрания как раз и было знакомство членов ЗАО «Сибирский холдинг» с нашими новыми проектами. Кроме того, нам предстояло определиться с нашим коллективным участием во Всероссийской ассоциации чековых фондов «Скиф» - с этой целью к нам собирался приехать ее руководитель Шойко Сергей. В качестве изюминки мы должны были провести эту встречу в своем собственном новом офисе в центре города – стройку форсировали, как могли, но к ноябрю поняли, что не успеваем. Пришлось срочно готовить приличное помещение для наших заседаний в гостинице «Хакасия», где наш фонд был главным акционером – выгородили в холле на втором этаже достаточные площади и оформили их надлежащим образом, насколько это было возможно в те годы. Анатолий Иванович Гарпенченко, мой заместитель по общим вопросам, в тот период похудел килограммов на пять.

Убедившись, что к приему гостей почти все готово, я после ноябрьских праздников вылетел накоротке в Москву. Там нужно было выкупать акции АС «Сибирь» через МИБ-банк и завершить оформление наших инвестиций в проект «Алмазный берег» через ИК «Кимберлит Капитал» с иностранным участием, чтобы было, что рассказать своим коллегам на предстоящих заседаниях в Абакане. Вылететь-то я вылетел, а вот обратно вернулся лишь к новому году – так сложились обстоятельства, о которых я расскажу позднее. Встреча в Хакасии проходила без меня, но при хорошей явке - все задачи ее были решены, проекты наши гости оценили, экскурсии им понравились, а вот вступление участников «Сибирского холдинга» в ассоциацию «Скиф» было опять отложено.

Вот участники того «заезда». Из Москвы прибыли Сергей Шойко (ассоциация «Скиф») и Виктор Харитонин (компания «Профит Хауз»). С Урала заехал Виктор Скутин (ЧИФ «Рикап-фонд»), из Якутии – Александр Ф. (ЧИФ «СахаИнвест»). Новосибирск был представлен в полном составе (Б. Максим, С.  Михаил, П. Александр), и только Александр К. прислал своего заместителя.

Дополнительно приехали с берегов Оби Павел Попов (ИК «Траско»), и впервые появился в нашем составе постоянный участник подобных мероприятий в будущем Валентин Левин. Этот молодой ученый из Академгородка позднее возглавит АО «Новая продукция», с которой холдинг и особенно наш фонд активно будут сотрудничать.

Петров Юрий (ЧИФ «Ковчег») привез целую делегацию из Красноярска – с ним была экономист фонда и начальник их методического отдела Бланкова Анна Яковлевна.
Эта немолодая и одинокая женщина работала с ним на заводе еще до приватизации, а в тот период она умело и скрупулезно собирала информацию о приобретаемых фондом портфельных предприятиях - все у нее было на полочках, в папочках, с вырезками и каталогами, просто зависть добрая брала. У нас конечно тоже папки были, но как-то навалом. Анна Яковлевна проявляла о Юрии трогательную заботу, по сути, была его второй мамой. Она и меня со временем стала называть своим старшим сыном – мне было это приятно. Кстати, умерла она по болезни, примерно через полгода как не стало Юрия – вот такая история.
 
Широко отметились на встрече в Абакане омичи. Ирина Л. (ЧИФ «Омск») была с мужем Владимиром Добровольским. Он, кстати, каким-то верхним чутьем банкира определил по выступлению на деловой встрече в Абакане директора АС «Сибирь» Еременко, что этот партнер нас непременно обманет, о чем мне лично и сказал позднее – как в воду глядел. Действительно, те первые наши инвестиции, по сути, ушли в песок почти при полном их невозврате по «объективным» причинам, даром, что песок тот был «золотым».

Александр М. (ЧИФ «Земля») представил здесь своего молодого и энергичного заместителя М. Андрея, а Михаил П. (ЧИФ «Химинвест») прибыл со своим партнером и начальником Ильичевым Евгением.
Евгений Андреевич при нашем знакомстве позднее оказался человеком немногословным, основательным и ироничным. Он был старше всех нас в среднем лет на десять, потому считался аксакалом. Иногда мы звали его «саксаулом». Он не обижался. Многолетняя инженерная работа на серьезном производстве (объединение  «Омскхимпром») придала ему основательности, хотя он был признанным хохмачом в нашей среде. Его шутки и поговорки всегда были к месту. Юрий Петров даже специальную книжку завел, чтобы записывать его афоризмы – где она теперь.

Чековый фонд «Химинвест», который Евгений возглавлял, включал в себя более 20 тысяч акционеров и управлялся ИК «Сибирский капитал» (Василий З.), а его инвестиционный портфель в лучшие годы оценивался выше 80 миллионов рублей – за этим стоит серьезная работа. У нас с Евгением Андреевичем сложились со временем особые и доверительные отношения. Я и париться любил именно в его баньке на даче во время своих приездов в Омск, что делал не раз под традиционное блюдо из сырой стерляди, которое назвалась «пятиминутка».

А вот Андрей Степанович М., наоборот, был в среднем лет на десять моложе каждого из нас, но это не помешало ему стать равноправным членом нашего сообщества – некоторая здоровая амбициозность отличает его. Будучи инженером-системщиком (Омский политех), он в новые времена сам просчитал свое место в этой жизни.
Со слов Александра М., на старте деятельности фонда «Земля» он самостоятельно явился к нему и заявил, что хочет возглавить их фондовый магазин (были и такие) – с этого все началось. Он, не в пример своим сородичам по знаку, удивительно общителен, потому в нашем кругу он часто бывает в центре внимания. А еще его отличает природное усердие в делах, не случайно, что именно он теперь в ранге Генерального директора возглавляет АО «Земля», уважая положение Александра М. в должности Председателя совета директоров этой успешной компании.
Он в самом расцвете своих сил и возможностей. Так случилось, что его вторая дочь Ксения родилась, когда я по случаю, но не случайно, приехал в Омск – мы славно отметили это событие. С тех пор я сам назначил себя ее «крестником», и я твердо уверен, что все в ее жизни будет хорошо, и дай Бог…

Этот «безумный» год (1994) завершился еще одной, уже четвертой Всероссийской конференцией руководителей чековых фондов.
Она проходила в самой Москве в конце декабря. На этот раз ее учредители (ГКИ и ФКЦБ), не мудрствуя лукаво, откупили для ее проведения самую дорогую в то время гостиницу «Космос».
А что, выделенные средства нужно было осваивать – это нашему брату было только в радость. Данная конференция для меня оказалась единственным таким мероприятием того периода, в котором я не участвовал, хотя нельзя сказать, что я на нем не был…

 Год 1995 – привет, иностранцы

Кризисы в России: 24 августа 1995 года — «черный четверг» на рынке МБК

Толчком к началу кризиса послужило известие о задержках с погашением межбанковских кредитов несколькими достаточно крупными банками (банк «Лефортовский», Мытищинский коммерческий банк и Часпромбанк). Затем количество «должников» на рынке МБК начало стремительно расти. К 24 августа 1995 года уже более 100 банков не смогли погасить свою задолженность по однодневным кредитам. За несколько дней среднедневный объем сделок на рынке МБК сократился до 10—15 процентов значений предыдущего месяца. Ставки по однодневным кредитам выросли до 2000 процентов годовых, но и их получить было крайне сложно.

До конца 1995 года рынок МБК пребывал в коматозном состоянии. Объем заключавшихся на нем сделок не превышал 20—30 процентов докризисного уровня.
Доля межбанковских кредитов в активах банков сократилась в 3—5 раз и во многих банках составляла не более 10процентов суммы активов. В результате банкам не оставалось ничего другого, как переориентировать свои ресурсы на рынок ГКО (государственные краткосрочные обязательства – ценные бумаги).

В результате кризиса, непосредственно или по совокупности с иными причинами, с рынка ушло 225 кредитных организаций. Среди них Московский городской банк, Всероссийский биржевой банк, банк «Аэрофлот» и Мытищинский коммерческий банк.

Этот год был отмечен большим количеством контактов нашей группы «Сибирского холдинга» с иностранцами, за которыми стояла возможность выхода каждого из нас на перспективные проекты с зарубежным участием в числе первых из чековых фондов России.

Все началось с малого. На старте года Максим Б. где-то в Москве познакомился с представительным молодым человеком, которого звали Владимир Галушкин. Тот оказался менеджером по распространению в России страховых продуктов одной из ведущих страховых компаний Австрии. Речь шла о накопительном страховании жизни по весьма распространенным на Западе финансовым технологиям.
 
Такие подходы являются одним из стандартов преуспевания в жизни граждан стран Европы и Америки, да и не только у них. Распространением этих социальных продуктов повсеместно занимаются не сами страховые компании, а глобальные финансовые посредники – это тоже принятый стандарт работы на всех подобных рынках.

Вот в такой посреднической компании и был ведущим консультантом Владимир. Компания эта использовала в своей практике привлечения клиентов технологию многоуровневого маркетинга. В начале 50-х годов ее придумали два человека, физик и математик,  подсмотрев ее у самой природы. Если грубо, то это технология получения вознаграждения за продвижения любого качественного товара от производителя к потребителю самым простым способом - по «сарафанному радио», т.е. из рук в руки.

Продукт по страхованию жизни, который предлагал Галушкин, был, безусловно, качественным и с вековой историей. Деньги же, которые можно было при этом заработать его распространителям, могли быть при определенном усердии весьма приличными.

Максим Б., будучи дипломированным математиком, понял с полуслова всю систему заработка консультантов. С его подачи многие участники «Сибирского холдинга», в свою очередь, познакомились с Владимиром Галушкиным и приобрели страховки для себя и своих близких в системе данного маркетинга.
Далее уже в начале марта нас ожидала прекрасная поездка в Будапешт с целью более подробного ознакомления и с самим продуктом, и с методами работы той консалтинговой компании. Я туда поехал с моей супругой Татьяной, для которой это был первый выезд за рубеж.

Весенний Будапешт нас встретил прекрасной погодой, европейским благоустройством, уютом старинной гостиницы с термальными водами на острове Маргит, прекрасной экскурсионной программой и отличной венгерской кухней – все это нам весьма понравилось.

Сама обучающая программа была очень насыщенной и информативной. Австрийские и венгерские специалисты от руководства этим бизнесом вкупе с ведущими российскими консультантами довольно толково довели до нас необходимый материал – не без перегибов в вопросах мотивации к работе.

В ходе семинара попутно давалось довольно много информации о финансовых рынках Европы, о банках, страховых компаниях и пенсионных фондах, как и об организации там бизнеса в целом. Все это было нам в новинку и очень интересно. В довершение нам был предоставлен довольно обширный раздаточный материал, который позволял в текстовом плане, с помощью графиков и рисунков закрепить полученную информацию. С первой лекции я понял, где могут пригодиться их технологии в нашей собственной практике, потому вникал во все серьезно, много общался и задавал вопросов. За моей спиной вырастала забота о привлечении средств и вкладчиков в только что созданный «Хакасский негосударственный пенсионный фонд» - народ не спешил вносить живые деньги в наш новый продукт, потому нам крайне были нужны новые и оригинальные идеи на этом направлении нашей деятельности. В Будапеште я их увидел.

Я принес определенную пользу той компании, поскольку привлек в их ряды несколько застрахованных лиц и даже сам немного заработал на этом. Но знали бы те страхователи, какую пользу для нашего дела они нам предоставили, хотя они и предупредили нас в конце занятий, что использовать их технологии для распространения других продуктов строго запрещено.
Над этим заявлением я горевал недолго и успокоил себя тем, что никаких других страховых продуктов в России я распространять не собираюсь. Кстати, позднее я заметил, что целый ряд наших страховых компаний начали пользоваться подобными технологиями – шила в мешке не утаишь.

По приезде в Абакан я мобилизовал наш коллектив на разработку новой для нас технологии привлечения вкладчиков в ХНПФ с использованием методов многоуровневого маркетинга. В этом мне помимо моей жены активно помогали Герасимова Надежда Митрофановна, Павлов Виктор Алексеевич и Логачев Василий Никифорович, которые позднее тоже прослушали лекции в Будапеште.
К тому времени остались практически не у дел многочисленные наши агенты по привлечению ваучеров в АО «ХИФ», а среди них было немало способных людей. Они почувствовали вкус и заинтересованность в работе с людьми – у нас появилась новая возможность мобилизовать их на дело. Самой острой проблемой в этом вопросе оставались наличные деньги, вернее, их отсутствие у большинства населения республики.

Но мы уже понимали, что в нашем резерве было более восьмидесяти тысяч акционеров инвестиционного фонда, многие из которых плохо представляли, что им делать с их акциями. Понимали мы и то, что к тому времени акции нашего АО «ХИФ» были подкреплены его реальными активами, полученными нами на чековых аукционах. Более того, с 1995 года мы начали котировать эти акции, исходя из стоимости  его активов. Фонд же приступил к их выкупу по ценам котировки по первому требованию акционера.
 
Получалось, что акции фонда могли стать своеобразным средством платежа в наших внутренних технологиях в силу их ликвидности – это сильно упрощало работу будущих агентов в рамках наших новых замыслов с использованием многоуровневого маркетинга.

Мы оперативно по следам европейских материалов подготовили и размножили методические пособия для агентов, провели с ними многочисленные семинары, наделили их в качестве стимула прогрессивной шкалой баллов их комиссионных вознаграждений - дело пошло.

Перспектива иметь реальный и денежный пенсионный вклад, к тому же наследуемый, вместо непонятных акций сильно подвигала акционеров АО «ХИФ» к такому переоформлению. Агенты методически были готовы к разговорам с людьми на эту тему, а главное, были хорошо стимулированы на эту работу – они пошли по тем же адресам к знакомым людям, у кого они не так давно собирали ваучеры. Мы заложили в договоры с агентами положение о том, что свое вознаграждение они будут получать тоже акциями АО «ХИФ», что не вызвало больших возражений – все понимали, что они реально ликвидны. Что удивительно, многие из них не спешили превращать их в деньги, а пополняли ими свои учетные счета в инвестиционном фонде или открывали в их денежном эквиваленте счета вкладчиков в пенсионном фонде. Тем самым, мы получили дополнительную возможность обращать реальные деньги на финансовых рынках в их же пользу.

По первому году в рамках этой технологии мы привлекли около 3,5 тысяч вкладчиков и до 1,5 миллиардов  (не деноминированных) рублей в виде вкладов, на следующий год – 4,5 тысячи участников и 2,5 миллиарда рублей соответственно.
Примерно в тех же цифрах уменьшилось число акционеров АО «ХИФ». Наш пенсионный фонд начал стремительно выдвигаться в число лидеров по числу вкладчиков среди своих коллег на этом развивающемся рынке. При этом сами вклады в ХНПФ были невеликими, поскольку шли они от стоимости числа акций от нескольких ваучеров у среднего акционера, потому скромной была и совокупная цена активов фонда – здесь мы не блистали. Тем не менее, я оцениваю этот опыт нашей работы с использованием западных технологий как положительный.

Я удивляюсь самой смелости и решительности, с какими мы в то время добивались результатов. В той конкретно работе мы от недостатка опыта совершили немало ошибок.

Так, в прогрессивную шкалу комиссионного вознаграждения мы не ввели каких-либо ограничений, что было характерно для австрийской схемы. Наши агенты вскоре стали зарабатывать больше нас - пришлось по ходу, к их неудовольствию, менять правила. Многие из них сняли сливки на комиссионных, зарабатывая в своем ближнем окружении акционеров фонда, а затем охладели к этой работе. Ряду членов нашей команды пришлось еще раз съездить в Будапешт за опытом при работе над ошибками, но со временем мы поняли, что наша замкнутая система имеет пределы применения той технологии. Зато по ходу дела сформировался штат настоящих агентов пенсионного фонда, с которым он работал долгие годы в рамках обычных схем, но уже на денежной основе…

 Реальные контакты с иностранцами

В широком смысле реальные контакты с иностранными инвесторами в нашей непосредственной профессиональной сфере для группы «Сибирского холдинга»  начались еще до 1995 года. К тому времени, в июле 1993 года в Токио стартовала в рамках инициативы стран Большой семерки и Европейского Союза программа Региональных Венчурных Фондов (РВФ) в различных регионах России.
 
Европейский Банк Реконструкции и Развития (ЕБРР) в качестве главного исполнителя этих планов выделил более 300 миллионов долларов на эти цели, к тому же гранты Евросоюза в данную программу составили более 200 миллионов. Эти инвестиционные планы не могли обойти Сибирь – в Новосибирске с целью учреждения РВФ к 1995 году уже был открыт региональный офис ЕБРР, который руководил в течение трех лет некий француз (имя его у меня не сохранилось). Зато у меня сохранились записи о первой встрече в Новосибирске на эту тему с группой Британских специалистов в конце января 1994 года.

Возглавлял ее руководитель инвестиционной компании «Genesis» Энтони Невс – компания эта выступала советником на фондовом рынке развивающихся стран и проводила обучение персонала инвестфондов. Он заявил в ходе заседания, что прибыл к нам с миссией от ЕБРР с целью создать в Сибири международный инвестиционный фонд и, что он намерен провести здесь 2,5 месяца для изучения конкретных возможностей и проектов – по его следам и был открыт в Новосибирске тот офис. С конкретикой по возможному созданию РВФ тогда выступал Джон Боргарс, консультант и аналитик компании «Garside Miller associates». Он говорил о том, что нам предстоит освоить саму технологию подготовки проектов для инвестиций, что нужно не просто иметь, а уметь подавать идеи. Обрисовал он и основные моменты инвестиционной политики будущего РВФ: общий объем фонда – 30 миллионов долларов, размер вложений в один проект - от 500 тысяч до 10 миллионов долларов, форма инвестирования - только во влиятельные пакеты акций (не кредиты), ограничения по инвестициям – производство вооружений, алкоголя, табачных изделий и азартные игры. Видя наше разочарование по последнему пункту, он в шутку заявил, что при желании мы можем создать отдельный фонд «Сибирский грешник», но без них. Обрисовал он и блоки управления будущего фонда – некий российский агент, компания «Garside Miller associates» в качестве консультанта и компания «Genesis» с опытом управления рискованными инвестициями.

На встрече было объявлено, что подготовкой бизнес-планов для планируемого фонда будет заниматься компания «Deloitte and Touche». По этому поводу тогда выступала Денисова Лариса, их специалист в этой сфере из Новосибирска.
Группа «Сибирского холдинга» во главе с Максимом Б. очень заинтересованно участвовала в этом мероприятии, большинство из нас поочередно выступили, звучали из наших уст и конкретные предложения по возможным проектам – мы впервые почувствовали реальное дыхание западных денег. В конце заседания было объявлено, что для нас в последующем будет организовано конкретное обучение вопросам венчурного инвестирования с участием проявивших себя западных специалистов.
 
Я пишу об этом подробно не потому, что это было какое-то выдающееся мероприятие – нет. Но именно оно дало старт целой цепи событий, которые связали нас в совместной работе с группой иностранцев на долгие годы. Так, Максим Б. вскоре после этой встречи засобирался в Лондон на некую конференцию по инвестициям в развивающиеся рынки. Там он удачно выступил, в том числе рассказал и о нашем «Сибирском холдинге», обратив на себя внимание.
В кулуарах мероприятия к нему подошли Дэвид Килик и Вильям Найт, которые в качестве управляющих работали с венчурными фондами в Португалии, Корее, Китае, Индии, Тайланде, Вьетнаме и в ряде других стран. Они выразили желание к сотрудничеству с нашей группой – их целью было создание подобного фонда в Сибири вне связи с бюрократией ЕБРР.
 
 В рамках этих намерений после получения согласия на сотрудничество от Максима они свели его независимо от Джона Боргарса с президентом компании «Garside Miller associates» самим Роджером Гарсайдом. Идея фонда начала приобретать конкретные очертания.

Со временем, не без нашего влияния, она трансформировалась в качество портфельного фонда на фоне намечающегося роста открытого рынка акций в России. Между собой мы решили, что свои венчурные проекты мы можем продвигать и через фонд ЕБРР.

Пока же можно было зарабатывать на наших портфельных вложениях, консультируя и продвигая в России  инвестиции компании «Sibinco» (Siberia Investment Co Plc) – такое название получил наш совместный проект.
Им с подачи наших партнеров заинтересовался Роберт Ллойд Джордж, председатель совета по инвестициям компании «Lloyd George management», которая в то время была одной из ведущих компаний, инвестирующих в азиатские рынки. Он, кстати, был внуком Дэвида Ллойд Джорджа известного премьер-министра Англии времен первой мировой войны.

Со слов Максима, участвовавшего в переговорах с ним, тот тогда заметил: «Мы с большим удовольствием принимаем это предложение для нашей компании. Азиатская стратегия роста отлично дополнит нашу существующую программу инвестиций на развивающихся рынках и в итоге принесет нашим клиентам дополнительную прибыль от подобных инвестиций».

В 1995 году на наших мероприятиях в Сибири стал появляться представитель этой известной компании Джон Стейнсби. Присоединилась к проекту и компания «Invesco» из лондонского Сити, которой руководил потомок русских эмигрантов Майкл Мальцоф.
Он сносно говорил по-русски, да и поведением своим оправдывал российское происхождение – он тоже не единожды бывал в Сибири.
 
Словом, Максиму Б. в то время пришлось несколько раз ездить в Лондон по ходу становления компании (фонда) «Sibinco». Только года через полтора на завершающей стадии проекта нами была учреждена и зарегистрирована на Западе консультационная компания «Shic» (Siberian Holding Investmant Co.), от имени которой Бушуев вошел в структуру управления вновь созданного фонда.

Так что, не скорое это дело - работа с иностранными инвестициями, даже при полном согласии участников процесса…

Еще более неспешно шла работа по созданию Сибирского регионального венчурного фонда от ЕБРР – наши лондонские коллеги были правы, что бюрократия в евро-проектах правит балом.
Лишь в феврале 1995 года в Новосибирск из столицы английской Шотландии Эдинбурга прибыла группа менеджеров и аналитиков. Ее возглавил президент компании «Northern Ventur Managers» Майкл Дени. Целью их было обучение основам венчурного инвестирования управляющих сибирских инвестиционных фондов – мы к этому были готовы, тем более, что все затраты на обучение, размещение и питание участников взял на себя ЕБРР.

Занятия проходили в комплексе бывших обкомовских дач в сосновом бору под Новосибирском, а среди слушателей были, главным образом, участники «Сибирского холдинга» почти в полном составе – кроме ЧИФов других инвестфондов в наших краях не было.

Сам учебный процесс и его тематика были довольно интересны, подкупало то, что с нами работали непосредственные участники инвестирования в новые проекты.
Немного сбивала с делового ритма необходимость перевода, да излишнее усердие лекторов в разъяснении прописных истин и формулировок – они приехали к нам с убеждением, что мы совершенно незнакомы с инвестиционным процессом, хотя у каждого из нас за спиной было по два года практики в этом деле. Так, каждый из пяти выступающих, например, начинал с того, что подробно давал нам определение акции, как части совокупного капитала акционерной компании. Но в целом они неплохо за неделю довели до нас и саму методику венчурного инвестирования, и этапы этого сложного процесса, особенно, бизнес планирования.
 
Живые лекции шли из уст самого Майкла Дени – этот немолодой человек имел за собой целую кладезь реального опыта и интересных примеров инвестирования, что нам особенно нравилось. Сейчас имеется немало переводной и отечественной литературы на эту тему, а тогда все это было в диковинку и на слух.

Мне особенно запомнились наши вечерние мероприятия, не сомневаюсь, что и нашим гостям тоже. В том комплексе была неплохая баня, для нас ее топили чуть ли не каждый вечер.

Мы не без удовольствия знакомили иностранцев с особенностями этой незамысловатой русской забавы. Снега в том году было много – они с нашим участием даже пробовали валяться в сугробе после парилки, причем пример подавал именно возрастной Майкл.
 
Застолья наши были шумными, обильными и даже песенными. Правда двое из наших гостей, Эндрю Холмс и Поль Гилхули, до этого не особенно употребляли спиртное, но это длилось недолго – с нами был Михаил Пономарев, замечательный омич.
Спустя год-полтора мне довелось присутствовать в том же Будапеште на одном мероприятии с участием инвесторов в фонд «Sibinco». Майкл Дени на нем был с супругой. Она на полном серьезе спрашивала у меня, что мы сделали в Сибири с ее мужем. Он, с ее слов, вернулся с разбитым коленом, но помолодевший и энергичный. Что тут ответишь - погуляли…

Марк Мебиус – настоящий инвестор
 
По каким-то причинам в России стартовали только восемь региональных венчурных фондов по программе ЕБРР из планируемых пятнадцати, главным образом, в центральной части России. В Сибири подобный фонд так и не состоялся, хотя отдельные проекты с участием денег Евросоюза были со временем реализованы, например, «Сибирская ярмарка» в Новосибирске. Западный фонд «Sibinco», в котором «Сибирский холдинг» выступил в роли консультанта через компанию «Shic», в тот период стал единственным за Уралом воплотившимся подобным проектом с иностранным участием, да и по капиталу он был не меньше фондов ЕБРР. 

Открыл в тот период офис компании «Templeton international» в Новосибирске и ведущий мировой инвестор Марк Мебиус. О нем тогда ходили легенды, будто он живет буквально в самолете, поскольку не принимает решений об инвестициях, пока не изучит обстановку по объекту на месте. В тот год он прилетел в Новосибирск, чтобы лично познакомиться с инвестпроектами, которые отобрали специалисты его офиса для рассмотрения – нам была обещана встреча с ним. При его напряженном графике она состоялась поздним вечером, не поверите, в бане на верхнем этаже гостиницы «Сибирь».

Понятно, что весь личный состав «Сибирского холдинга» на этой встрече присутствовал. Нас дежурно предупредили, что алкоголь он не употребляет. Мы и без того понимали, что наши традиционные хохмы здесь будут неуместны. К его чести повел он себя естественно, сообразно обстановке, и пива попросил уже после первого захода в парную, а вот ел он, на удивление, мало. Нас просто поразил этот абсолютно лысый, подвижный и поджарый человек с живыми глазами. О себе он говорил мало, о делах своих тоже, зато внимательно расспросил чуть ли не каждого из нас о том, откуда мы и как себя чувствуем на новом поприще.

Максим Б. с его переводчицей едва поспевали за его вопросами. Помню, завещал он нам не пускать дела на самотек и во все детали инвестиционного процесса вникать внимательно. Этот природный Лев (знак рождения Мебиуса) был рожден 17 августа в день взрывной силы - так считают астрологи. Подобные люди имеют предрасположенность верховодить во всем, и обладают неиссякаемой энергией. Надо ли говорить, что Марк Мебиус этим критериям соответствует. В память о той встрече у меня осталась его визитка с подписанными им лично добрыми пожеланиями моим дочерям – Юлии и Анне. Вот она лежит перед глазами…
 
Отец развивающихся рынков

Доктор философии Мебиус – менеджер фондов, ориентированных на развивающиеся рынки, и председатель исполнительного комитета компании «Templeton Emerging Markets Group», в которую он пришел в 1987-м. В настоящее время он руководит научно-исследовательской группой «Templeton». По версии журнала «Asiamoney», Мебиус вошел в «Топ-100 самых могущественных и влиятельных людей» в 2006 году на фоне своего 70-летия.
Заняв в 50 лет должность президента «Templeton Emerging Markets Fund» в 1987-м, Мебиус объединил свои знания о новых международных рынках и понятия о «дисциплинированном торговце» для выхода на новый уровень инвестирования. Компания «Templeton» стала первой глобальной организацией по управлению инвестициями, доступной для американцев. Мебиус взял на себя ответственность за открытие первого ее филиала в Гонконге.
Сегодня в обязанности Марка входит управление 50 закрытыми и открытыми взаимно предоставляемыми фондами по всему миру. Мебиус был ключевой фигурой в создании международной политики для развивающихся рынков.
В 1999-м он был выбран в состав Глобального форума по корпоративному управлению Всемирного банка. Он также был спикером Всемирного банка в 1999-м, неоднократно проводил семинары, в том числе для Азиатского банка развития. Как признанный специалист развивающихся рынков, Мебиус довольно часто участвует в телепроектах, освещающих финансовые вопросы, в том числе для таких каналов, как CNBC, MSNBC и CNN. За время своей карьеры он дал тысячи интервью и написал сотни статей.
Посвятив вопросу изучения развивающихся рынков около 40 лет, Марк удостоился множества наград и почетных званий, в том числе вошел в список «50 самых влиятельных людей» по версии журнала «Bloomberg Markets». Он также был зачислен в «Топ-10 инвестиционных менеджеров 20-го века» по результатам опроса фирмы «Carson Group». Еще в 1993-м, рейтинговое агентство «Morningstar» провозгласило Мебиуса «лучшим менеджером инвестиционных фондов закрытого типа».
За годы работы к Мебиусу прилипли различные шутливые прозвища. Его величали «крысоловом развивающихся рынков», «старшиной развивающихся рынков» и мировым «королем лысых с Уолл-стрит». Последнее сравнение появилось на фоне неизменной его лысины.
К его 70-летию вышел комикс «Марк Мебиус – иллюстрированная биография отца развивающихся рынков». Комикс доступен...

Помимо встреч с иностранцами в нашем кругу было немало дел на местах и собственных мероприятий в этом интересном году. Так, в середине июня мы провели очередное выездное заседание участников «Сибирского холдинга» на озере Байкал по инициативе руководства ЧИФ «Востокинвест». Этим фондом управляла компания «Единство».
 
Руководил ею Сергей Владимирович Г., историк по образованию. Этот вдумчивый и разносторонний молодой человек к тому времени успел написать интересную книгу об Александре Федоровиче Керенском, но не столько как о Председателе Временного правительства России в 1917 году, сколько как о человеке и личности. Более того, в постперестроечные годы он умудрился добраться до личных архивов Керенского в Нью-Йорке, поскольку с 1992 по 1994 год проходил стажировку в одном из техасских колледжей в США  – книга у него получилась живой и необычной.

По завершении своей инвестиционной деятельности Сергей поработал на хороших должностях в администрации области, а в настоящее время он является директор по общим вопросам и взаимодействию с государственными органами ОАО "Иркутскэнерго".

Второй принимающей стороной был фонд «Байкал-Пик-Инвест», которым руководил Анатолий Ипполитович К. Этот ученый муж (преподаватель ВУЗа) и большой человек, в прямом и переносном смысле, сразу стал душой нашей компании – чувствовались в нем серьезный жизненный опыт и способность контактировать с людьми. В тот раз его мы увидели впервые и безоговорочно полюбили. Он, к тому же, оказался неплохим целителем-костоправом – в свободные минуты к нему всегда стояла очередь, чтобы «встряхнуться». В настоящее время он преподает философию в Иркутском университете, а еще он регулярно участвует на центральном телевидении в конкурсе «Своя игра» и часто выигрывает – вот такой он у нас Анатолий К.

Выделялись с хорошей стороны в среде встречающих нас иркутян Ушакова Людмила Георгиевна, руководившая инвестиционной компанией «Паритет», и ее заместитель Пчелинцев Александр Анатольевич. Об их профессиональной компетенции говорит тот факт, что они оба вскоре после данной встречи переехали на жительство в Москву и неплохо там устроились в ведущих компаниях на нашем рынке. Людмила, насколько мне известно, работала в РАО ЕЭС России на хороших должностях, а перед этим в структурах ФКЦБ России.

Александр защитил диссертацию и сейчас работает Генеральным директором УК «Газпромбанк - Управление активами», одновременно вице-президентом АО «Газпромбанк». Он является членом Совета директоров Ростелекома, кстати. По пути работал портфельным управляющим в той самой «Палладе эссет менеджмент» и руководил УК «Альфа Капитал». С ними меня связала многолетняя дружба. Будучи в Москве, я иногда останавливался у них с ночевками…

На эту поездку был ажиотажный спрос в нашей среде – лето на Байкале не сравнить с ноябрем в Абакане. Люди приехали по-семейному с детьми и с хорошим настроем.
Набралось нас человек тридцать и более. Из Москвы прибыли Сергей Шойко (ассоциация «Скиф»), Дмитрий Ивин и Сергей Беда (оба – ИК «Столичный фондовый центр»). Из Владивостока прилетели биржевики Виктор Сахаров и Олег Горелов. Впервые была с нами Наталья Пономарева, которая в то время руководила новосибирским отделением НАУФОР (Национальная ассоциация участников фондового рынка).

 Присоединились к нашему сообществу в те дни и два иностранца, один из которых руководил офисом информационного агентства «Рейтер» в Новосибирске. Ему с нами так понравилось, что он и впредь стал часто бывать на наших мероприятиях – уж и не знаю, что он писал про нас в своем издании, но повеселиться был большой мастак, к тому же, он неплохо играл на гитаре.
Мы с Виктором Павловым прибыли из Абакана на машине с водителем Александром Бабешко – всего-то 1600 километров, что по сибирским меркам не весть, какое расстояние. Организаторы разместили всех нас в гостинице «Интурист» прямо у озера, что было удивительно в разгар сезона, но они умудрились.

Надо ли говорить, какое впечатление на нас произвел великий Байкал – для многих участников, и для меня в том числе, это была первая встреча с ним. Про него много написано хорошего, скажу, все - правда. Но всегда он дарит каждому что-то личное и глубокое, что и высказать трудно.

У меня нет под рукой протоколов заседаний Совета директоров ЗАО «Сибирский холдинг», поскольку они уже давно лежат где-то в госархиве после ликвидации этого уважаемого юридического лица лет пять назад по взаимному согласию, но нетрудно и вспомнить в общих чертах, о чем мы говорили на официальных заседаниях тогда на Байкале.

Во-первых, Максим Б. изложил нам обстоятельства и ход реализации нашего совместного проекта с иностранными инвесторами (фонд «Sibinco»). По этому поводу больших дебатов не было, обсуждали, главным образом, что предложить партнерам в качестве их первых вложений, имея в виду акции портфелей наших фондах, но до этого было еще далеко.

Во-вторых, обсуждали наши инфраструктурные проекты, в частности, наш общий депозитарий ЗАО «РДО», поскольку он был уже на выходе – докладывал его директор М. Константин.

Виктор Сахаров по-прежнему приглашал нас к сотрудничеству в рамках Владивостокской международной фондовой биржи (ВМФБ). Сдается мне, он уже видел, что больших перспектив для развития его проекта во Владивостоке не было – не на пустое же место он переехал через полгода в Москву. Потому на этот раз он был с нами весел, разговорчив и дружелюбен. Для него такое поведение вообще характерно.

В-третьих, опять обсуждался вопрос о нашем вхождении в московскую ассоциацию «Скиф». Обсуждение в очередной раз закончилось ничем.
 
Похоже, Шойко такой итог понимал изначально, но ему тоже начинало нравиться просто быть с нами. Короче, с официальной повесткой мы за день управились, а потом еще три дня наслаждались самим фактом своего пребывания на Байкале.
Запомнились вечерние купания в озере, которое является одним из самых студеных в мире. Причем, купались мы с Виктором Сахаровым, Максим Б. заходил по пояс, а на утро все, кто погружался лишь по щиколотку, утверждали, что купание было массовым. Омуля мы тогда объелись во всех вариантах его приготовления – непередаваемые ощущения.
 
А еще мы на Байкале много пели хором:

Славное море, священный Байкал,
Славный корабль омулевая бочка.
Эй, Баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть не далечко…

Региональные встречи

В 1995 году был малый юбилей у Александра Ф. – в начале июля ему исполнялось 40 лет. Потому, спустя две недели после Байкала, мы с Максимом Б. и Владимиром К. отправились в Якутию.

Так случилось, что день рождения Александра практически совпадает с их национальным праздником Ысыах (изобилие) — днем празднования Нового Года в Якутии или праздником Лета. Представляет он собой торжество в честь возрождения природы, сопровождаемый обрядом молений, обильным угощением и питьем кумыса, танцами, народными играми и конными скачками.

Подобный праздник, в те же примерно сроки, проходит и у нас в Хакасии под названием Тун-Байрам, чем подтверждается общее тюркское происхождение наших коренных народов.

Мы всем холдингом с годами полюбили в это время приезжать в Якутск, а для меня это стало чуть ли не ежегодным обязательным и своеобразным ритуалом – бывать на этих празднованиях, чтобы параллельно поздравить своего друга с днем рождения. Я приобрел там много друзей, стал даже своим в кругу общения Александра.
В тот раз мы приехали в Якутию впервые и были поражены своеобразием этой огромной республики. Река Лена в районе расположения Якутска выглядит очень полноводной и величавой, а природный заповедник Ленские столбы вблизи просто завораживает своей неповторимостью и красотой.

В тот год АО «СахаИнвест» и правительственные организации решили провести конференцию по вопросам инвестиций в экономику республики Саха. Поводом ее стало бурное развитие выпусков местных ценных бумаг, в основном векселей, их Правительства, банков и ряда ведущих компаний – АО «Сахазолото», АО «Якутэнерго», АО «Алроса», АО «Якутгазпром», АО «Алданзолото», АО «Индигирзолото» и ряда других.
 
Все это увеличивало финансовую устойчивость в республике на фоне кризиса межбанковской ликвидности в России. Речь шла об эмиссиях на триллионы (неденоминированных) рублей, а их Минфин в тот год выпустил даже казначейские сертификаты, обеспеченные золотом.

Ничего подобного в наших регионах не было – в отсутствие денег процветали бартер и зачеты. Конференция эта вызвала определенный интерес в Москве и ряде регионов страны, были и представители иностранных компаний, а также центральная пресса.
Мероприятие проходила на теплоходе «Демьян Бедный», что было связано с замечательной поездкой по реке к Ленским столбам.

На таком фоне и содержательная часть конференции усваивалась его участниками по-особенному, к тому же, с нами на теплоходе был и Президент республики Саха Николаев Михаил Николаевич.

Сдается мне, что именно в ту поездку мы пели с Александром Коланьковым (журнал «Рынок ценных бумаг») под караоке песню «Поворот» на вечернем мероприятии на борту теплохода.

А вот то, что в ходе фуршета был проведен организаторами аукцион по продаже ценных бумаг золотодобывающих компаний Якутии, я помню точно.
Мы тогда нашей сибирской диаспорой не на шутку зарубились с москвичами за право обладать этими артефактами. В память о том событии у меня в архиве лежат несколько красивых сертификатов на подобные акции.
 
Под утро наш теплоход пришвартовался на речной косе у Ленских столбов – проснулись мы на фоне их неповторимых видов. Началась программа речного отдыха с традиционной ухи на завтрак. Далее нас ждало интригующее восхождение на вершину столбов по непростому маршруту.

Глядя на крутые каменные перья, в тот раз я не решился на подъем – не для ослабленного переездом организма был этот подвиг.
Со мной были солидарны многие местные участники конференции – мы загорали и купались в прохладной Лене, пока настоящие герои, включая Максима Б. и Владимира К., совершали восхождение.

Позднее я еще дважды игнорировал эти плановые подъемы в ходе подобных мероприятий в Якутии, что стало притчей в языцех у моих местных друзей. На четвертый приезд я сдался, чему оказался несказанно рад – вид сверху на реку Лену и всю округу был великолепный…

В августе 1995 года в Новосибирск с целью знакомства с группой «Сибирского холдинга» прибыли в качестве основателей фонда «Sibinco» представитель компании «Lloyd George management» Джон Стейнсби и координатор проекта Вильям Найт. Поскольку будущий фонд позиционировался как портфельный, то особой нужды глубоко изучать какие-либо инвестиционные проекты на местах не было – по сути это были своеобразные смотрины.
 
Мы в ходе обычного заседания обрисовали нашим гостям поочередно качество наших портфельных вложений. Нет нужды говорить, что показать себя приехали в Новосибирск почти все.

Вызывала интерес и планируемая поездка в Горный Алтай, в ходе которой предполагалось впечатлить наших гостей сибирскими красотами. Организатором поездки выступила К. Елена из Барнаула, которая была умелым организатором горного туризма по Алтаю еще с молодых лет. Она предложила остановиться на проживание в приличной гостинице на озере Ая. Активную же часть нашего отдыха, включая и сплав по горной реке Катунь, было намечено строить от известной базы Манжерок, которая располагалась неподалеку от места нашего проживания.

Наш молодой гость Джон Стейнсби оживился, когда объявили о возможном сплаве. Он сообщил, что занимался рафтингом (от английского слова «плот») на надувных лодках в Канаде и Горной Шотландии. Мы за него порадовались – в наших рядах, кроме алтайцев, ни у кого такого опыта не было.

От Новосибирска к месту отдыха мы ехали несколько часов на автобусе, места были живописные – не скучали. По пути мы заезжали в деревню Сростки и посетили музей, а по сути, дом писателя Василия Шукшина. Я лично люблю его творчество, потому внимательно рассматривал детали его былого быта, например их семейную баньку, вспоминая его рассказ «Баня» - нашел много совпадений с текстом.
По приезде мы увидели, что к гостинице протянут подвесной мост через реку Катунь, вода в которой казалась зеленой – полная экзотика.

После размещения мы с удовольствием прогулялись по окрестностям, полюбовались видами горного Алтая. Озеро Ая была для августа на удивление теплым – вечером многие из нас с удовольствием искупались в его живой воде.

На следующий день мы на турбазе при хорошей погоде начали готовиться к сплаву по реке – нас одели по условиям безопасности, проинструктировали, определили в каждую из двух больших лодок по инструктору.

Катунь – река своенравная и местами сложная для прохождения на рафте, но организаторы выбрали для нас не самый сложный маршрут, учитывая нашу квалификацию.

Всем нам было совершенно непонятно, как мог выпасть из лодки на первом же сложном участке единственный опытный рафтер из всех нас – Джон Стейнсби? Но именно так случилось. Потеря иностранца могла привести к возможному скандалу, да и чисто человеческие переживания посетили всех, кто был в лодке – ощущался довольно сильный переполох.

Однако все обошлось. Сказался и личный опыт Джона – он сумел самостоятельно подплыть к лодке, когда вынырнул из водоворота. Дальше мы совместно и дружно затащили его на борт - больше не отпускали из своих рук до окончания сплава. Потом мы его отогревали в бане, окружили заботой и вниманием. Этим приключением он был явно доволен – ему было что рассказать о Сибири у себя на родине.

На фоне алтайских красот три дня нашего пребывания на озере Ая и реке Катунь прошли интересно и с приключениями, как оказалось. Я заметил, что Вильям Найт, с которым мы с этого времени подружились, буквально влюбился в Сибирь и даже помолодел. Он единственный из наших партнеров по фонду «Sibinco» с того момента не упустил ни одной возможности побывать в наших краях, похоже за свой счет, в отличие от этого раза.

Ему нравилось с нами петь, париться и плавать в холодных сибирских реках - начал он с Катуни, а затем прошел Байкал, Обь, Енисей, Абакан и Лену. В тот раз по итогам  их поездки он пригласил нас в Лондон с ответным визитом…

Я уже упоминал, что в начале сентября 1995 года группа участников «Сибирского холдинга» была во Владивостоке по приглашению руководства Дальневосточной биржи. Этот наш визит был приурочен к первой конференций посредников фондового рынка России, которая была организована ФКЦБ и только что созданными НАУФОР (Национальная ассоциация участников фондового рынка) и ПАРТАД (Профессиональная ассоциация регистраторов, трансферт агентов и депозитариев). Формально это собрание к чековым фондам отношения не имела, но развивающийся рынок ценных бумаг был еще взаимосвязан во всех своих составляющих элементах – нам было и это интересно. В стране к тому времени еще не была создана даже единая площадка по организации биржевой торговли ценными бумагами. Только в конце 1995 года было утверждено «Некоммерческое партнерство развития финансового рынка (НП РТС)». Тем самым был создан и сам классический рынок акций РТС (Российская торговая система). Его возможные технологии и искали профессиональные участники во Владивостоке.

На основании цен, формирующихся на этом рынке акций, только с конца 1995 года стал рассчитываться и индекс РТС, ставший наряду с индексом ММВБ  (еще позднее) одним из основных индикаторов фондового рынка России. Индекс РТС рассчитывался на основании котировок 50 ценных бумаг наиболее капитализированных российских компаний.

На этот раз Владивосток нас встретил прекрасной погодой, неповторимыми запахами дальневосточных субтропиков и теплым океаном, что удивительно, очень чистыми водами, не смотря на близость большого порта. В такой обстановке город на холмах смотрелся совсем иначе, чем зимой.
 
Поселили нас за счет организаторов в одной из лучших гостиниц под названием «Владивосток» прямо у моря – похоже, источники финансирования подобных мероприятий и у ФКЦБ были те же (USAID).

Саму конференцию открыл и выступил с докладом Председатель ФКЦБ Васильев Дмитрий Валерьевич. Здесь он впервые представился всему профессиональному сообществу нашего рынка в этом качестве – до этого сам регулятор деятельности профучастников был еще в стадии становления. Начал он свою речь довольно оригинально: «Как преодолеть в повседневной работе слово «страшно» по реестродержанию, по депозитарию, по брокеру, по сделкам и т.п.?».

Далее он последовательно и довольно толково раскрыл суть преодоления страхов и требования регулятора ко всем посредникам на фондовом рынке.

Не забыл он упомянуть и о предстоящем контроле и графике проверок их деятельности со стороны ФКЦБ, чего до тех пор не было. С этой целью помимо центрального аппарата планировалось создать семь региональных отделений регулятора на местах. Раскрыл он и планы о создании строгих стандартов деятельности по всем направлениям деятельности профучастников.
 
Так, контроль над их соблюдением в значительной части планировалось возложить на саморегулируемые организации по направлениям деятельности (НАУФОР, ПАРТАД и пр.). Поставил он в докладе и сакраментальный вопрос: «Что делать?». Сам на него и ответил – по ходу ответа все в зале поняли, что рыночная вольница заканчивается.

По линии институциональных инвесторов в его речи впервые прозвучали планы по созданию целой отрасли паевых инвестиционных фондов с целью привлечения средств богатых вкладчиков, которых в стране, с его слов, было 5-8 процентов населения. По его логике чековые фонды для этих целей не годились в силу их бесконтрольности, но про двойное их налогообложение он умолчал. Зато уже тогда он заговорил без деталей о переоформлении ЧИФов и ПИФы. Мы тогда сразу и не поняли, что за этим, по сути, стоит будущая наша ликвидация – выходит, что эта операция, завершившаяся к началу 2000-х годов, планировалась задолго.

Интересно выступил на конференции Виктор Сахаров с биржевой проблематикой – он вообще умеет держать внимание публики. Он предупредил о том, что нужно срочно совершенствовать ДКК (Депозитарно-клиринговая компания) в качестве торгового депозитария в биржевых системах, иначе наш рынок захватит западный оператор в лице банка «Чейз Манхэттен». Говорил он и о повышении ответственности за мошенничество на рынке ценных бумаг – его уже заполонили разные суррогаты (МММ и пр.), подделки, незаконные эмиссии и т.п. Сдается мне, что именно тогда он принципиально решил с Васильевым свой переезд в Москву в ранге советника ФКЦБ, для начала. В ходе заседаний много говорилось о депозитарной деятельности – в числе выступающих были и мои знакомцы Юрий Юдин (Владивосток),  Максим Калинин (Москва) и Спиридон Старостин (Якутск). Эта конференция и вошла в историю по главной тематике, как депозитарная.

Для нашей делегации программу отдыха в тот раз строили наши местные биржевые друзья. Запомнились поездки на катере на ближайшие острова. Даже остров Русский в тот период был еще заповедным, а в нашем распоряжении был прекрасный рассказчик и знаток местной флоры и фауны Андрей Малютин.

На островах поражала чистота морской воды и обилие различной живности в ней: морские звезды, ежи, трепанги, живые раковины, медузы - все было буквально доступно в руки. Такого на Черном море, например, не увидишь. Мы тогда много купались и пробовали от местных щедрот различные морепродукты…

 Лондон удивил

В конце ноября 1995 года делегация «Сибирского холдинга» в количестве десяти человек вылетела в Лондон по приглашению учредителей фонда «Sibinco». Программу нашего пребывания готовил Вильям Найт в лице компании «William Knight Associates». Поселили нас в фешенебельной гостинице «Holiday Inn» в центре Лондона.
 
В день прилета у нас была вечеринка, которую организовала компания-участник нашего совместного проекта «Cambell Lunyens & Co».

На этом мероприятии  помимо нас были хозяин компании Джон Камбэл, Вильям Найт, наш алтайский купальщик Джон Стейнсби («Lloyd George Management»), Андрю Шражер («Lazard Freres») и Майкл Дэни («Northern Ventur Managers»).
Последний из них специально приехал для встречи с нами из Эдинбурга. Вечер удался - было и что вспомнить. В английских пабах многие из нас еще не были – все было в диковинку. Особенно нас поразило само разнообразие сортов пива в одном месте.

Максим Б. как-то не предупредил нас о том, во что нужно было одеться, потому прибыли мы в столицу Англии в одежде по нашей тогдашней моде. Я решил особо не выделяться, потому специально купил в Новосибирске сиреневый пиджак – белую рубашку с собой не брал, поскольку у нас тогда ходили все поголовно в черных. Володя К. был одет в костюм цвета увядшей красной розы и темно-зеленую рубаху, Саша М. был в золотистом пиджаке и ярком галстуке по прикиду венгерских семинаров, Юра Петров приехал в комбинированной рубахе при ярко-красном галстуке, а Евгений Ильичев вообще явился в джинсах, светлом свитере и клетчатой рубахе. Надо ли говорить о том, какими клоунами мы выглядели в офисах Лондонского Сити, куда нас с утра 28 ноября повел Вильям Найт. Неладное состояние своей одежды мы почувствовали еще на подходе к деловому району у собора святого Павла. На этот день у нас было запланировано целых шесть-семь визитов.

Вильям Найт расстарался – нас ждали руководители ведущих мировых инвестиционных компаний, часть из которых были участниками проекта «Sibinco». Я потом проработал на фондовом рынке еще более двадцати лет, но с людьми такого уровня больше не встречался. Первой в списке была компания «Simco», которой руководил Дэвид Килик – один из вдохновителей нашего проекта. Присутствовал на этой встрече и Роджер Гарсайд («Garside Miller associates»), который был основным инвестором «Sibinco». В таком родственном кругу мы обсуждали конкретные планы и структуру управления создаваемого фонда. По этим планам компании «Shic», созданной с нашим участием, отводилась роль инвестиционного советника.

Следующий визит мы нанесли в компанию «Invesco CEAM», одним из директоров которой был уже известный нам Майкл Мальцоф, наш соотечественник по крови и духу. Здесь нам тоже было, о чем поговорить.
Эта компания участвовала в  управлении нашим фондом в качестве официального брокера. Именно Майкл ждал наших предложений по покупке тех или иных российских акций – его офис был подключен из Лондона к РТС в Москве. Но еще больше он должен был слушать и даже выполнять распоряжения управляющей компании фонда.
Ею планировала стать компания «Pictet Asset Management», куда мы и направились после посещения «Invesco». Там нас встретил один из мировых лидеров управления активами институциональных инвесторов Стивен Барбер. Одних его перечислений по объектам управления нам хватило слушать несколько минут. Очевидно, что нашей компании «Shic» предстояло сотрудничество с этой компанией в системе управления фондом «Sibinco».

Не обошли мы своим вниманием с подачи организаторов нашего визита лондонский офис компании с мировым именем «Merril Lynch». И здесь нас встречал наш соотечественник Максим Шашенков в качестве одного из директоров офиса – этот парень вышел из новых русских, и своими личными способностями проторил себе дорогу на западные рынки. Здесь мы заинтересованно поговорили без переводчиков о перспективах развития нашего фондового рынка – в этой компании их считали многообещающими.

Принял нас в этот день наш «непьющий» учитель на занятиях в лесах под Новосибирском Эндрю Холмс в своей компании «Quester» (искатель), которая специализировалась на небольших, но многообразных, венчурных инвестициях во многих странах мира.
Нам с Эндрю тоже было, что вспомнить – уж отпарили мы его в Сибири на славу. Но и за науку мы выразили ему большую признательность. Он уже знал о портфельном фонде «Sibinco» - профиль этот не его, но само устремление наше он одобрил.

То ли в шутку, то ли всерьез Вильям Найт включил в нашу программу посещение известного банка «Barings». Показывая нам его величественное здание с висячими садами и ползущими прямо по стенам лифтами, он сказал: «Смотрите, как нужно жить, чтобы разориться в одночасье». Принимал нас слегка растерянный директор их офиса Генри Анстей.

Даже мы с весны 1995 года знали, что этот ведущий мировой банк разорил его сингапурский брокер Ник Лисон. Несколько лет назад (от 1995 года) он начал приносить своему банку прибыль в десятки миллионов долларов.
Сын штукатура сделал звездную карьеру биржевого маклера. Он быстро поверил в собственную гениальность. Ставки в биржевой игре Ника выросли до миллиардов. И однажды проиграв, он уже не мог остановиться. Свои убытки он мастерски прятал в балансе банка.

Но когда у «Barings» кончились все деньги, и Лисона стали искать по всему миру, он решил спокойно отдохнуть недельку перед тюрьмой в лучшем отеле Малайзии. В четверг 23 февраля 1995 года глава сингапурского подразделения одного из старейших в Британии банка «Barings» получил престранный факс от своего главного трейдера Ника Лисона. В нем было всего лишь два слова: «Сожалею, шеф».
Связаться с самим Лисоном не удалось — он, словно сквозь землю провалился. Но главный сюрприз ждал встревоженное руководство, когда оно стало срочно изучать последнюю служебную деятельность пропавшего менеджера. Оказалось, что Лисон проводил несанкционированные руководством операции, убытки от которых уже превысили собственный капитал банка.

Из-за разницы во времени в Лондоне сообщение об обнаруженных убытках получили из Сингапура в начале восьмого утра пятницы. А буквально через час правление Barings собралось на экстренное совещание. После этого президент «Barings» и потомок его основателя Питер Бэринг сообщил о катастрофе управляющему Национального банка Англии Эдди Джорджу. Звонок застал управляющего на швейцарском курорте «Авориаз», куда он только успел добраться, чтобы провести выходные. Покататься на лыжах так и не удалось. Первым же рейсом из Женевы Джордж вернулся в Лондон.

К концу дня убытки удвоились. В субботу «Barings» выпустил официальное заявление для прессы. Вся надежда Питера Бэринга — только на поддержку Национального банка. Тот уже как-то помог банку спастись от катастрофы после потерь в Аргентине. Но это было в 1890 году. Теперь же центральный банк отказал «Barings» в прямой финансовой поддержке. Речь уже шла только о продаже банка, и Питер Бэринг готов вести переговоры на любых условиях. В шесть вечера субботы предложение о покупке пришло от султана Брунея. Но через четыре часа султан аннулирует свое предложение, ознакомившись с балансом банка. Это был конец. В понедельник Высший суд Британии признал банк «Barings» банкротом. Так, благодаря амбициям одного трейдера бесславно закончилась 233-летняя история банка. Еще через неделю Barings за символическую сумму 1 фунт был продан голландской банковской группе ING и стал ее подразделением.

Посетили мы в тот день одну из ведущих мировых компаний по работе на развивающихся рынках «Foreign & Colonial Emerging Markets». Встречал нас один из директоров компании Скот Делман. Эта инветкомпания среди прочих занималась и портфельными инвестициями, потому рассматривала предложения фонда «Sibinco» о сотрудничестве. Скот задавал много вопросов о нашей приватизации – его интересовало, насколько дорого продаются в России акции приватизированных предприятий.

После завершения программы посещений этого дня мы дружно кинулись на улицу Бонд-стрит с ее магазинами. Пока не за подарками родным и близким – многим из нас срочно требовалось переодеться с учетом правил лондонского Сити. Магазин такой мы быстро нашли. Там нам подобрали все необходимое, проворные индийцы тут же все подогнали по нашим фигурам – туфли мы все купили черные, прошитые и с дырочками, оправдывая тогдашний дресс-код.
Успели переодеться мы вовремя – вечером нас ожидал торжественный прием в военно-морском клубе Лондона, который имел среди своих членов и представителей королевской семьи. Мероприятие это презентовали и присутствовали на нем наши английские коллеги - учредители и партнеры фонда «Sibinco»: Дэвид Килик, Роджер Гарсайд, Вильям Найт, Джон Стейнсби, Брайан Монтгомери, Майкл Мальцоф и Эндрю Холмс.

Обстановка в исторических залах была подстать морской тематике – огромные батальные картины на стенах, статуи прославленных адмиралов, мраморные лестницы, дорогой паркет, прислуга в униформе и т.п. Наши партнеры расстарались на славу – удивили. Куда нам с нашими банями.

Стол был накрыт подстать обстановке – от обилия только вилок и ложек для каждого голова шла кругом, не говоря о названиях блюд в меню. Собрание вел Роджер Гарсайд – при нем было два переводчика. Каким-то немыслимым образом Михаил П. умудрился в Лондоне встретить двух русских девушек, которые бегло говорили по-английски. Они были, к их радости, представлены переводчицами с нашей стороны – их, неплановых, едва разместили. Роджер произнес торжественную речь о нашем сотрудничестве – напрашивался тост.

Тут вышел сомелье во фраке при запыленной бутылке вина с истлевшей этикеткой. Он долго рассказывал о том, какое это вино, с каких виноградников, урожая страшно подумать какого года – о цене ничего не сказал, и без того было ясно. Разлили этот драгоценный напиток по нашим бокалам – ушло бутылки две-три. К вину на серебряных блюдах на льду подали устриц – официанты разложили их по нашим тарелкам. Сидящий напротив меня Вильям, видя, что я растерялся, быстро показал мне, как с ними управляться. У меня получилось. Мои сибирские соседи по столу сложили своих устриц в мою тарелку - мол, у них от такой пищи бывает изжога.
Пока мы возились с устрицами, паузой воспользовался Михаил П. - он произнес вне программы под драгоценное вино незамысловатый тост: «Пусть у вас будет столько горечи и печалей, сколько вина останется в ваших бокалах!». И выпил залпом.

Переводчики перевели – у хозяев появилось замешательство. Судя по всему, элитное вино было рассчитано на несколько речей. Но делать нечего, сказано – сделано, народ они исполнительный. Вино, правда, было великолепным. Далее застолье продолжилось, тостов было много, но уже под обычную выпивку – вечер удался, но песен не пели…

Экзотика Британии

На следующий день мы вылетели самолетом на остров Гэрнси в проливе Ла-Манш, но не отдыхать. Там располагалась местная офшорная зона, где и был зарегистрирован фонд «Sibinco». Организаторы поездки решили дать нам возможность в этом удостовериться, а заодно и познакомить нас с работой офшора, куда не каждого пускают в отличие от Кипра.

Нормандские острова в составе двух коронных владений Джерси и Гернси находятся под юрисдикцией британской монархии, но не входят в состав Великобритании и не являются частью ЕС, хотя остаются частью таможенной территории ЕС.

Здесь нет громыхающих портов с караванами автофургонов к ним и прочих прелестей развитой цивилизации. Острова живут традиционным укладом - на острове Сарк, например, в то время управление осуществлял совет старейшин, что было последним оплотом феодализма в Европе. Здесь можно было полакомиться парным молоком от местных коров или рыбой, которую дарил местным рыбакам Ла-Манш.

В местном аэропорту всех нас каким-то немыслимым образом вычислили (даже Максима Б.), отделили от остальных пассажиров, таких же белых людей как мы, и отправили в комнату для досмотра. Вильям Найт что-то сказал местной администрации и нас тут же отпустили. Зато поглядеть на нас сбежались все немногочисленные служащие аэропорта.

За многие годы мы оказались первыми русскими, посетившими группой этот остров. Народ этот действительно сильно отличался от жителей того же Лондона – нам это бросилось в глаза, как и мы им показались иными, судя по попытке досмотра.

С любой возвышенности этого острова края его были видны невооруженным глазом, а их прелестные дома показались нам игрушечными даже по сибирским меркам – возвышались лишь местная церковь, да их парламент в четыре этажа.

Мы поселились в крохотной и уютной гостинице, будучи опять под пристальным вниманием обслуги. Вильям объяснил нам прямо в ее холле, куда и с какими целями мы прибыли, а затем повел нас в их Коммерческий Дом – общественный транспорт там был ни к чему.

Мы вошли в местный офис известной юридической компании «Rea Brothers», которая по всему миру оказывала офшорные услуги. Там нас встретил ее директор Глен Дарси - человек молодой и активный. Он нам все объяснил и показал буквально место регистрации нашего портфельного фонда, даже табличку его на двери офиса мы увидели. Видно было, что Глен истосковался по общению.

Он провел нас по острову с экскурсией – заглянули в местный парламент и запросто пообщались с его Председателем. Все закончилось посещением местных уютных пабов с их рыбацким колоритом.

В какой-то момент мне надоела общая суета, и я оторвался от нашей группы. Я заинтересованно пошел вглубь поселения острова и набрел на небольшую площадь в рабочем квартале – передо мной был довольно шумный паб. Я в него вошел.
Он был полон людьми из местного квартала – там были рабочие в комбинезонах и рыбаки в простых одеждах. Тут им явился я из Лондона и при галстуке – все примолкли и уставились на меня. Нужно было снять неловкость, потому я подошел к стойке, увидел на витрине водку «Горбачеф», и, как мог, попросил бармена налить десять стопок – тот все понял. Я пригласил окружающих выпить со мной и объявил, что я из России.

Что тут началось – заговорили все сразу и потянулись ко мне с рукопожатиями. Далее состоялась русская вечеринка. Я был удивлен тому, как мало они знают о нас - собственно слышали они про Горбачева и перестройку, да еще про сибирские морозы.
 
С какого-то момента я вдруг понял, что заговорил по-английски и все меня понимали – как в том анекдоте. Я этим людям много чего рассказал о России, о себе и своей семье, с пониманием наслушался и их рассказов. Короче, вечер удался, о чем я и поведал своим удивленным соотечественникам, когда пришел заполночь в гостиницу…

Назавтра по прилету в Лондон у нас был свободный день для личного знакомства с его достопримечательностями - посмотреть там есть на что. Мы посетили дворец Тауэр с его воронами и бифиторами (охранниками). Его музей и сокровищница с короной британской империи весьма нас впечатлили.

Были мы на Трафальгарской площади у памятника адмиралу Нельсону, посетили места вокруг Виндзорского дворца с парками и прудами, полными разными видами водоплавающих птиц. Не поленились, доехали до знаменитого Гайд-парка. Побывали мы с экскурсией и в величественном Британском музее, правда, больше бегом – пары часов для ознакомления с его экспозицией было явно мало. А вот в музей восковых фигур Мадам Тюссо мы попасть не смогли – очередь была с полкилометра.

В этот день нам с Максимом Б. повезло, поскольку удалось с рук купить билеты на мюзикл "CATS" – пожалуй, самый известный музыкальный спектакль Эндрю Ллойд-Уэббера. Он был и одним из самых известных мюзиклов мира,  шоу-рекордсмен. Спектакль "CATS" проходил в Уэст-Энде, в Новом Лондонском Театре (New London Theatre). Представление это нам очень понравилось, хотя я лично слов не понимал – просто наслаждался музыкой и действием.

Уже поздним вечером мы решили прогуляться в районе площади Пикадилли и посетить знаменитый квартал Сохо. Это — одно из самых оживленных и многолюдных мест британской столицы. Статуя Эроса, которая красуется в центре площади, воспринимается богом земной любви.

А что такое Сохо? Это — не расшифровывается. Это — зарегистрированная марка. Сохо с его секс-шопами, стриптиз-барами и прочей ночной жизнью и по сей день — не самый чопорный район Лондона, но зато он один из самых живых. К тому же, в ночном Сохо редко бывает по-настоящему опас¬но (как-никак, самый центр города, в получасе ходьбы от резиденции премьер-министра).
Правда, авантюры разного рода здесь присутствуют в изобилии – в этом мы тоже имели возможность убедиться...
 
Назавтра часть из нас продолжила знакомиться с работой ведущих лондонских инвестиционных компаний, а часть во главе с Михаилом П. поехали в город Ипсвич для освоения обучающих программ по английскому языку с погружением в среду и проживанием в семьях местных граждан.
 
Девушки, с которыми Михаил познакомился и представил их переводчицами на банкете, работали как раз в такой компании с российскими клиентами. Эта  поездка наших коллег нам в последствие пригодилась для организации языковой стажировки детей в Англии через эту компанию.

Мы же во главе с Максимом Б. в тот день дополнительно посетили уже не связанные с деятельностью фонда «Sibinco» инвестиционные компании Лондона. Это были «Framlington Investment Managers» (Майкл Хаски), «Deutche Morgan Grenfell» (Марк Донеган), «SBC Warburg» (Роджер Адамс). По нашей просьбе Вильям Найт сводил нас в страховую компанию «Clerical Medical Investment Group».
 
С ней сотрудничала знакомая нам австрийская посредническая компания, распространяя и в России их страховые полисы. Встретил нас ее хозяин Брайан Макдональд и был несказанно удивлен тому, что имеет таких партнеров в Сибири.

Назавтра, сердечно поблагодарив организаторов нашей поездки, мы улетели в Москву…