С начала учебного года девятый «Б» впал в шок! На руководство их класса руководителем им досталась математичка Вера Матвеевна Петушкова. Переживать было из-за чего! Эта учительница славилась, как драчунья. Нерадивому ученику она запросто машинально могла крепко треснуть в ухо, как родная радивая мамка в порыве переживания за него. При этом проштрафившийся ученик даже не мог предъявить претензий. Всё было настолько справедливо, что в данный момент он полностью соглашался с наказанием.
Ситуации были очень разные. Сегодня наказывались одни, и над ними хохотали другие. В другой раз получали уже они, и над ними хохотали те, над кем хохотали они. Отхватил жгучий «комплемент» от учительницы-драчуньи и долговязый Андрюшка Малинкин, который вообще не подготовился к алгебре.
- Малинкин, к доске с учебником делать задачу из домашней работы! – по журналу неожиданно вызвала его Вера Матвеевна.
Мгновенно вспотевшему Андрюшке грозила третья двойка. Но сосед по парте Юрка Шнурков успел сунуть ему свою тетрадь и шепнул:
- Бери учебник, а тетрадь суй за пазуху! Потом вложишь её в учебник и спокойно сдирай!
У доски Малинкин ушло отвернулся широкой спиной к классу, осторожно вытащил Юркину тетрадь, вложил её в книжку и спокойно принялся списывать решение, в котором не понимал «ни бельмеса, ни гу-гу!» Синусы, косинусы и прочее для многих учащихся были недосягаемой тайной математических наук. И вдруг, когда списывание, как по маслу шло к завершению, к Андрюшке резко шагнула Вера Матвеевна и спросила:
- Заканчиваешь писать?
От её внезапного приближения Малинкин непростительно дёрнулся, пряча тетрадь, и машинально захлопнул учебник. Что с ним стряслось, Петушкова сообразила мигом!
- Ну-ка, ну-ка!.. – тут же вцепилась она в его рукав и потребовала: - Дай-ка мне свой учебник!
- Да чего?.. Зачем ещё? – заметался покрасневший Андрюшка и с невольной усмешкой ляпнул: - У вас такой же свой есть!
- Дай сюда учебник! – опасно повысила классная тон, теперь прекрасно понимая, как он сделал домашнее задание. И так как она была ему ростом по плечо, не смотря на каблукастые туфли, подпрыгнула и влепила крепкого «леща» в ухо!
Девятиклассник захохотал со всем классом и закрылся от драчуньи учебником. В этот момент Вера Матвеевна и вырвала у него из рук талмуды. В классе сразу перестал хохотать Шнурков, потому что Петушкова вытащила его тетрадь из книжки и глянула на её обложку. Затем прошагала к Юрке, треснула его тетрадью по темени и, бросив её перед ним на парту, мудро посоветовала:
- В следующий раз лучше объясни этому долдону решение задачи! А за оказание ему «медвежьей услуги» я и тебе, и ему ставлю по двойке! Так что, принесите мне оба свои дневники!
- Ну Вера Матвеевна... – заныл, было, Малинкин о пощаде.
- Сядь на место! Лоботряс! – указала она ему на парту и насмешила класс: - В следующий раз я встану на стул, чтобы за наглость натрескать тебе прямо по лбу!
Здорово было хохотать над долговязым троечником Андрюшкой. Но с драчуньей не пронесло и отличницу Таню Ляпкину с хорошисткой Кукурузиной Ирой.
Пока учительница истории Марья Борисовна с упоением рассказывала урок, Кукурузина и Ляпкина играли в «Морской бой». Сидя за разными партами, они перекидывались записками с игрой, в которой бомбили друг у друга «корабли». Попутно они кидали и записки переговорные.
В это время на последней парте балбес Митька Ёжиков разогнул булавку, вставил её иголкой в парту и, дёргая за головку, под говор Марьи Борисовны принялся производить противное зудение, чем ощутимо сбивал историчку с мысли. Чтоб поймать шкодника на наглом деле, продолжая говорить, она хорошенько прислушалась к творящейся пакости и резко замолчала. С её молчанием, однако, смолкло и зудение вовремя перехваченной Ёжиковым булавки. Марья Борисовна обвела учащихся строгим взглядом и продолжила повествование. С её говором тут же продолжил зудящее издевательство и Митька.
- Прекратите дурачиться! Кто там чем занимается, я не понимаю? – сдержанно попросила историчка и напомнила: - Эта тема войдёт в экзамены!
- Биу-биу-биуй!!! – под её говор наплевательски весело зазудела булавка, и так как это произошло слишком громко, Марья Борисовна мигом вычислила шкодника.
- Ёжиков, встань и выйди из класса вон, раз тебе так не нужен этот урок! – неожиданно обратилась она к Митьке, ещё и направилась прямо к нему с разносом: - Сидит и непонятно чем занимается! Единицы слушают!.. – она резко развернулась в сторону Ляпкиной и указала на неё ладонью с целью расхвалить.
В этот самый момент Таня и бросила записку Ире, угодив ею прямо в развернувшееся лицо учительницы! Отличница в ужасе ахнула, схватившись за рот, и выпучила глаза! Кукурузина обмерла не хуже! А Марья Борисовна схватилась за лицо так, что сшибла с носа очки и, путаясь в повязанном на шее шарфике, извлекла оттуда записку. Девчонки оторопели от жуткого предчувствия взбучки похлеще Ёжикова! Так оно и вышло.
- Что это?! – с недоумением остервенело развернула Марья Борисовна записку, пробежала её глазами и побагровела, сжав губы. У неё даже лоб стал пунцовый, а глаза сузились на Ляпкину и Кукурузину, как у кобры Нагайны на мангуста Рикки-Тикки-Тави!
- Это так относятся к моему предмету и в частности ко мне мои уважаемые ученицы отличница и хорошистка?! – в ужасе поразилась она и гневно потрясла запиской: - И после вот этого вы будете претендовать на хорошие оценки в четверти?! – а потом схватилась за сердце, смяв сползающий шарфик, и простонала: - Боже мой! Да что же это творится?!
В классе наступила тишина. Историчка уничтожающе посверлила взглядом проказниц и велела, указывая на выход:
- Вон из класса!! Я не позволю оскорблять себя каким-то сопливым девчонкам!! – и перед всеми потрясла смятой бумаженцией: - Я вот с этим… сейчас же пойду прямо к директору!!! – и пулей выскочила из класса, не дожидаясь, когда из него выйдут и Ёжиков, и Кукурузина, и Ляпкина.
Как только за ней захлопнулась дверь, класс загудел перепуганным птичником. Одноклассники гадали над содержанием записки. Кукурузина и Ляпкина убито молчали, лишившись дара речи. Они готовы были разреветься во весь рот или провалиться сквозь пол!
- А чего там хоть было написано? – дёргали их все подряд.
- Не будет под руку лезть! – наконец пришла в себя Ира и, злясь, заоправдывалась: - Марию никто и не думал оскорблять! Сама нарвалась!
- Вот именно! – глядя на подругу, прорезался голос и у Тани. – Нечего чужую писанину читать! – и сама у себя спросила: - Что я там написала? Ничего особенного!
- А чего ты там написала-то? – спросила у неё Кукурузина.
Ответить Ляпкина не успела. В класс ворвалась вся пунцовая от негодования Петушкова. На ходу вытирая взопревший лоб носовым платком, она без слов подлетела к Кукурузиной и влепила ей звонкую пощёчину! Через секунду то же самое получила и Ляпкина! Девчонки охнули и схватились за вспыхнувшие шёки, неимоверно краснея лицами!
- Вот так надо было Марье Борисовне ответить на ваши оскорбления!! - удовлетворённо произнесла Вера Матвеевна и перешла на гневный крик: - А она сейчас находится в медпункте! Капли сердечные принимает и давление меряет!!
- Чужие письма читать нельзя, - попробовала оправдаться пискнувшая Кукурузина и тут же пожалела.
- Что?! – с прищуром глаз презрительно сдвинула Вера Матвеевна брови, покрутила пальцем в висок и бахнула ладонью по столу: - Обе мне дневники на стол!!!
Девчонки дружно передали дневники, а она нервно заходила перед доской и поучительно заговорила:
- Чужие письма говорите, читать нельзя? Нас – учителей, стыдите? – затем пошарила в кармане кофты и прошуршала смятым клочком бумажки: - Да я сейчас всем прочитаю эту вашу писульку, чтобы и вам было стыдно, и другим было неповадно! – и во всеуслышание зачитала: - «Таня, я уже сдурела от нашей Машки-промокашки! Ораторствует, как ненормальная!». «Ира, я тоже. Ты же знаешь, что это не историчка, а истеричка! Осторожнее кидай записку, а то она устроит нам морской бой!».
В классе сдавленно прыснули. Классная просверлила притихших девчонок негодующим взглядом и с досадой бросила:
- Ну ладно какие-то олухи на двойки-тройки тянутся, им ничего неинтересно. А вы что? Какая вас муха укусила?
- Вон та! – нагло хохотнул троечник Лёнька Тюлькин, указывая на муху на окне.
- Прекрати поясничать! – одёрнула его Вера Матвеевна, и во избежание тоже схлопотать оплеуху Тюлькин умно ретировался за спину впереди сидящего.
- Я смотрю, вы все побесились! – заложила классная за спину руки, туда-сюда нервно походила у доски и напомнила: - Последняя четверть, а вам весело!
Затем настрочила в дневниках Ляпкиной и Кукурузиной по записи и обратилась к ним:
- Забирайте свои колы по поведению на уроке истории, и если вы сейчас же не пойдёте и не извинитесь перед Марьей Борисовной, завтра в школу не приходите! А придёте, так только с родителями и к директору!
От такого ультиматума Кукурузина и Ляпкина чуть не упали в обморок! И естественно, они выбрали, что было проще, надёжнее и честнее. После урока обе стояли в учительской и дружно канючили прощения у Марьи Борисовны.
И, конечно же, они были прощены! А иначе как же? Если не прощать этих подросших озорников, можно было бы разогнать и всю школу. А так, помимо пощёчин учителя их крепко поучили уму-разуму и показали другим яркий пример прощения, чтобы легче преодолевали трудности в своей жизни, которая и так нагружена какими-то синусами и косинусами.
(г.Павл.Посад 2004)
(фото из инета)