Сара медленно пришла в себя. Её сознание окончательно возвратилось тогда, когда на мостике раздался неприятный, но очень хорошо ей знакомый голос. Это был голос Уильяма Максейна, генерала ВВС США, участвовавшего во многих военных операциях Америки и имевшим прямое отношение к делам «особого» характера. С их последней встречи военный постарел, похудел и немного вытянулся. Его короткие волосы покрылись сединой, как и закрученные по старой(или уже новой) моде усы. Под вечно блестящими глазами, напоминавшими чем-то глаза крысы или петуха, большой компанией веселились морщины, а на щеках почему-то образовались впадины.
- Добрый день, господа учёные, - улыбнулся генерал. - Я не опоздал?
Линда громко рассмеялась и бросилась обнимать гостя. Тот сразу попятился и жестом показал свою неготовность к близкому контакту. Сара вздрогнула — образ старика и все его движения были для неё олицетворением тёмного прошлого, и вызывали не самые приятные чувства.
- Сара? - одёрнул замершую на месте девушку оператор. - Вас просят пройти в холл.
- Уже? - ещё сильнее развеселилась Амьери. Генис подошёл к неё и словно спрятался в её тени, готовясь в любой момент сорваться с места и проследовать в холл.
- Да, сэр Уильям, вы подоспели как раз вовремя. И как вам это удаётся? - улыбнулся Эрик Грейс.
- Случается… Знаете, я был достаточно везуч, чтобы не будучи поданным королевы, стать сэром, так что… - усмехнулся военный. - Везде преуспеваю.
Учёные, окружив прибывшего к ним генерала, принялись обсуждать дела лаборатории и достаточно быстро направились к выходу с мостика. Сара медленно поплелась за ними, погрузившись в густой туман раздумий.
Белый коридор показался Джонс бесконечным. Она упорно шла по нему, слышала, как среди его стен раздаются громкие шаги небольшой группы заинтересованных в чём-то абсолютно абстрактном людей, даже слышала отрывки их бессмысленного разговора, но не могла понять почему время и пространство, не как всегда, движутся в замедленном режиме, будто сильно устав от обычной быстротечной жизни.
«Этот человек...» - беззвучно двигала губами Сара, и её сердце резко сжималось при каждом новом движении. «Этот человек… Этот человек!»
Уильям Максейн, 64 года от роду, родился в маленьком городке в штате Мэн, вырос в благополучной семье, трижды был женат, имеел несколько внебрачных детей. Живёт припеваючи, счастливо, несмотря на все те ужасные операции, проведённые под его руководством, не стесняясь показывать свою важность везде, где только можно и нельзя. Его личность Сара могла охарактеризовать одним словом — топор. Характер у Уильяма, как считала Джонс, был тяжёлый, в некоторых местах острый, а где-то совершенно тупой, при этом неуравновешенный и совершенно не изменяющийся с годами. Сара считала его чудовищем, и небезосновательно, однако её мнение мало кто разделял, разве что Кларокс, но он был ещё хуже "топора", и с ним Джонс определённо не хотела бы обсуждать генерала Максейна.
Коридор быстро кончился, словно всё то время, что тянулось, как мёд или раскалённое до бела железо, ничего не значило или вовсе не существовало. Двери в холл разъехались влево и вправо, и большой, красивый, выполненный, как и вся лаборатория, в особом научно-деловом стиле, зал предстал перед глазами учёных. Они нередко бывали здесь, но каждый раз в холл их приводило нечто экстраординарное. Такое необычное, что вся прекрасная утончённость этого места уходила на задний план — она была обыденностью на фоне того, что происходило внутри помещения, что разворачивалось в его четырёх стенах.
Холл занимал два с половиной этажа, как некоторые особые комнаты для испытаний, что было достаточно много. Его белые стены были украшены вертикальными дубовыми балками, уходящими от пола к потолку, а так же картинами знаменитых художников, находящихся в современных рамах. Пол был на удивление дорогим — это был аккуратный паркет. Его в нескольких местах покрывали зелёные узорчатые ковры с махровыми хвостиками. Мебель, стоящая в зале уже много лет, была родом из 40-ых, поэтому случайный гость лаборатории(коих не бывало за всю её историю), попав в холл, мог бы подумать, что переместился во времени. У правой стены(которая для нашей группы учёных была левой) находился большой водопад, уходивший в миленький фонтан. В целом холл оставлял у всех приятное впечатление. А вот то, что в нём обычно происходило…
Учёные дошли до середины холла и встали в ровную линейку. Все они, за исключением Сары, сияли от радости. Даже генерал, не имея никакого отношения к науке, изображал из себя довольного и представительного жителя Земли. К ним навстречу, из главного входа, не торопясь, с какой-то осторожностью(или культурной элегантностью?) вышли пришельцы, коих во всём космосе боялись многие. Не все, но многие. Вернее сказать, почти все, за исключением храбрейших единиц, либо не чувствующих страх по некоторым физиологическим причинам, либо одержимых в своей храбрости. Их раса считалась одной из самых опасных в круге двуногих(так называлась зона, в которой находились планеты, населённые двуногими созданиями), и не зря — вандемарцы, а именно они решили посетить Землю в этот день, были стойки к любым чувствам, потому что просто их не испытывали(любую сильную эмоцию, если такая появлялась, они могли почувствовать только после нарушения работы какого-либо органа), и из-за этого были крайне жестоки. Их жестокость и природная сила дали возможности вандемарцам развить технологии, позволившие им стать сильнейшими в космосе. Конечно, борьба за первенство в развитии шла между десятками инопланетными расами, но вандемарцы чаще всех одерживали в этой борьбе верх. И вот они, самые страшные создания далёкого космоса, стояли перед землянами. Высокие, худые и бледные, как снег, облачённые в длинные чёрные костюмы, напоминавшие одежду героев фильма Матрица, они навеяли Саре ещё одно воспоминание. Не менее болезненное, чем предыдущее.
Неизменно противное. Неизменно ужасное. Неизменно её. Такое же, как и много лет до этого...