Утром 31 мая 1547 года в замке Рамбуйе на половине короля раздались душераздирающие стоны, от которых волосы шевелились на голове.
- Отходит наш любезник, - цинично сказала Диана де Пуатье, повернувшись к Генриху.
Действительно, через несколько минут Франциск I – король Франции испустил дух. Теперь власть принадлежала семейному треугольнику. Диана, Генрих и на последнем месте Екатерина.
За два дня до этого король, осознав, что умирает, приказал фаворитке покинуть его изголовье. Та с грохотом рухнула на колени с театральным возгласом: «Поглоти меня, земля!».
Когда этого не произошло, она срочно отбыла в свой замок Лимур, где лихорадочно принялась отдавать распоряжения по сокрытию подарков короля. Удалось ли герцогине д,Этамп что-нибудь как следует припрятать за эти два дня, история умалчивает. Известно только одно – это ей не пригодилось.
Напрасно она ждала, что ее вот-вот арестуют по приказу Дианы де Пуатье. Конечно, теперь уже королева, Катрин, как ее называл покойный король, обязательно бы так поступила, но власть была не у нее. Впрочем, Екатерина была умной женщиной и, наверно, придумала бы для бывшей фаворитки более изощренную месть, чем простой арест. Диана не уступала в этом королеве, но ее положение было не королевским. Поэтому г-жа де Пуатье, не желая создавать опасный прецедент, жертвой которого со временем могла бы стать и она сама, решила быть «снисходительной». Бывшая фаворитка могла в своем замке даже беспрепятственно предаваться ереси…
Однако из-за болтливости прислуги скоро стало известно, что новый король – Генрих II все же приказал конфисковать драгоценности г-жи д,Этамп, чтобы преподнести их своей милой Диане. Надо сказать, что это несколько утешило обывателя, который весьма страдал от капризов взбалмошной Анны.
На этом злоключения бывшей фаворитки не закончились.
Скоро к ней в Лимур заявился из Бретани супруг, который был назначен туда по приказу теперь покойного Франциска I вместо г-на де Шатобриана. Покойник отличался незаурядным юмором. Он одного рогоносца заменил на другого. Теперь вот этот, изрядно заждавшийся вступить в обладание своими законными правами, господин и прибыл к герцогине. Муж для начала потребовал, чтобы ему был выплачен пенсион, который ему забывали высылать целых двадцать лет….
Герцогиня была в растерянности и озадачена. Она заявила, что такой договоренности не было, а если и была, то так давно, что она не помнит о таковой.
- Как, мадам, помнить? - Вы двадцать лет постоянно изменяли мне с королем, и, конечно, вам не может прийти в голову, что за простой я должен получить компенсацию. Но теперь он умер, и ничто в мире не может мне помешать занять свое законное место в вашей постели.
Герцогиня решила, что в ее положении выбирать не приходится и это еще не самый худший вариант в сложившейся ситуации. Она согласилась, и муж вступил
в законное обладание несколько подержанными, но еще вполне годными к употреблению прелестями. Освобожденные от покровов, они подвигли его подтвердить славу хорошего бойца, которую он стяжал среди бретонских дам и девиц, находясь на вынужденной супружеской «диете». То ли это, то ли сами прелести так вдохновили его, что и всегда пылкая герцогиня погрузилась в такое восторженное состояние, в котором на время забыла, что она со своим собственным мужем…. Тот же был далек от эйфории.
Когда она несколько пришла в себя, то увидела, что муж уже одет и представляет ей какие-то бумаги на подпись. Она попыталась сказать ему, что момент для дел выбран не ко времени, но он на нее прикрикнул:
- Вы – моя жена и обязаны мне повиноваться!
Анна, еще не вышедшая из сладостного экстаза, который убаюкивал ее, подписала бумаги, согласно которым передавала своему мужу поместья Шеврез, Дурдан, Бейн, Лимур….
Правда, два последних новый король, конечно с некоторой компенсацией г-ну де Бросу за хлопоты, подарил своей ненаглядной Диане, но сейчас это не имеет отношения к этой истории.
После подписания бумаг, муж приказал ей одеться и отправляться в Бретань, где она и должна была отныне жить. Герцогиню в носилках под конвоем доставили в мрачный замок Ардуин. Здесь она осталась в заточении на восемнадцать лет….
Король умер, - да здравствует король!
25 июля 1547 года город Реймс проснулся изукрашенным. Из окон свисали богатые ковры и нарядные ткани, дома были украшены венками и хоругвями. Всюду были гирлянды из цветов и флажков, на перекрестках высились триумфальные арки, колонны оформленные под яшму, по городу были размещены беседки, увитые ветвями, и фонтаны, из которых било вино….
У главных ворот города Генриха II на богато убранном белом коне и сопровождавших его принцев крови верхами на не менее красивых лошадях встречали губернатор и местная знать.
В 8 часов утра встреча состоялась. Об этом тут же возвестили все городские колокола.
Оставим кортеж въезжающего в город короля у главных ворот и вернемся к некоторым событиям, предшествовавшим этому торжеству.
19 января 1544 года у Екатерины Медичи и принца Генриха наконец-то родился первый ребенок. Это был будущий Франциск II. Так что злопыхательские рассказы придворных с целью доставить удовольствие г-же д,Этамп о том, что копье у наследника якобы настолько кривое, когда о попадании в цель не приходится говорить, оказались несостоятельными.
Здесь, наконец, надо отдать должное и «неизвестному» медику, который рекомендовал семейному треугольнику для освоения некий прием под кодовым названием «способ Фернеля». Эта акробатика после освоения оказалась весьма эффективной.
Увы, особенно радоваться появлению долгожданного ребенка было некогда.
Однако король распорядился и все было сделано на высшем уровне. Триста факельщиков, - в январе темнеет рано, освещали путь от королевских апартаментов до церкви, где должен был состояться обряд крещения. Процессия составилась из двух дворов – короля и дофина.
Здесь были дофин, король Наварры и герцоги, возглавляемые герцогом Орлеанским, венецианский посол, папский легат, кардиналы, священники, королева, принцессы и дамы под руководством сестры короля Маргариты Наваррской и, естественно, герцогиня д,Этамп – всемогущая фаворитка, рядом с которой несли ребенка. Последняя довольно успешно скрывала свою досаду и недовольство тем, что где-то в общей массе женских нарядов мелькнули черно-белые цвета Дианы де Пуатье.
Церковь, богато увешенная гобеленами, была заполнена парадной толпой. Кардинал Бурбон стоял в центре специального помоста, крытого серебряной тканью и ждал только короля, чтобы начать обряд крещения. Его появление вызвало такое громкое приветствие собравшихся, что улыбавшийся король в роли крестного отца поморщился и покосился на церковные стены. Они выдержали. Тут же началась церемония.
Другим крестным отцом был герцог Орлеанский. В качестве крестной
матери выступала сестра короля Маргарита. Маленькое сморщенное существо – будущий король Франции, получающее имя Франциск - в честь дедушки, утопавшее в кружевах крестильной рубашки, равнодушно взирало синими глазами на окружающую блестящую публику. Процедура закончилась славицей, как и началась. Придворные дамы, за которыми присматривала «охотница» дофина, унесли ребенка.
Затем началось «скромное» празднество по «случаю» появления на свет еще одного потомка рода Валуа.
Но больше всех не только при дворе, но и на белом свете этому младенцу радовалась его мать. Он совершенно менял ее статус. Из жены дофина она навсегда становилась матерью будущего короля. Наконец, осуществилась мечта рода Медичи….
Однако война против «Священной Римской империи», которая три года назад была начата с «легкой руки» герцогини, стала принимать для Франции трагический оборот. Император Карл V , презрев религиозные разногласия, а, скорее всего, это было обоюдным решением, обусловленным взаимными выгодами, умудрился привлечь к себе в союзники английского короля Генриха VIII, который давно мечтал сбить рыцарскую пыль с Франциска I. Кампания должна была идти одновременно с трех направлений: Пьемонт, Шампань и Кале. Естественно, целью этих ударов должен был быть Париж, где монархи назначили место встречи.
Однако сначала Францию порадовала удача словно судьба захотела отметить рождение ребенка. Граф д,Анген выиграл сражение под Черезоле в Пьемонте, но потом счастье изменило французам и чаша весов склонилась на сторону их противников. На севере Франции императорские войска располагали значительным перевесом в силах. Они перешли в наступление. Штурмом были взяты Шато-Тьерри и Сен-Дизье.
Император вышел к Марне. Париж охватила паника. Загрузив своими пожитками до отказа лодки, горожане по Сене устремились в сторону Манта….
Король, чтобы прекратить панику, вернулся в Лувр. Наверно, он подозревал, что неспроста фортуна оказалась на стороне императора. Вероятно, он даже догадывался, что эта фортуна имела имя Анна д,Этамп, но он гнал от себя эти мысли.
А между тем, император был в курсе всего, что происходило в королевском совете. Карл V получал от фаворитки столь подробные сведения, что они позволяли ему действовать безошибочно. Благодаря этому император старался брать города, в которых были сосредоточены склады оружия и продовольствия, возложив интендантские расходы по ведению компании на французского короля.
Герцогиня делала все возможное, чтобы погубить наследника престола – принца Генриха. Именно поэтому противник так легко проник в Шампань, оборона которой была поручена принцу. Последний просто стал жертвой самого обычного предательства. Дошло до того, что герцогиня сообщила императору шифры генералов и министров. При дворе Карла V у нее был особо доверенный человек – граф де Босси. Можно сказать, что у фаворитки был фаворит. Он добился от нее всяческих милостей. Вместе они оптом и в розницу продавали Францию императору. Это имело место при взятии Эперне, в котором было собрано продовольствие для французской армии. Аналогично пал и Шато-Тьери, где были сосредоточены запасы зерна и муки.
В общем, Карл V был уже в Мо. Париж был напуган до предела, зная об обычаях императорских солдат, входивших в города. Здесь уже было не до достоинства, сохранения имущества и дома, и, конечно, не до родины и короля. Обыватель думал только о том, чтобы убежать, и как можно дальше от этих погромщиков. Император собирался окончательно развеять войска наследника французского престола, но тут в его собственных «рядах» начались раздоры между испанцами и немцами по поводу раздела богатств, которые будут захвачены в Париже. Казалось, само провидение стало на сторону французов.
Принц Генрих собирался воспользоваться случаем и отбросить императора от Парижа. Однако «фортуна», а точнее герцогиня д,Этамп была по- прежнему на стороне императора. Она решила, что, если наследник выйдет победителем, а то еще «не дай бог» обретет славу освободителя, то ей придется оставить все свои надежды. Лучше было прекратить войну.
Ей удалось внушить государю, что нельзя ставить судьбу короны в зависимость от боевых действий. Франциск I пошел на поводу у фаворитки и 18 сентября 1545 года подписал в Крепиан-Валуа позорный мир, по которому император получал более двадцати крепостей, а король лишь надежду на выгодную партию для герцога Орлеанского…. Кто бы мог тогда подумать, что вся эта война, все эти разрушения и человеческие жертвы, все ухищрения предательства г-жи д,Этамп окажутся напрасными.
В век, когда не было дефицита в астрологах, не нашлось ни одного оракула, который бы предполагал подобное развитие событий….
Дофин, конечно, был весьма недоволен этим договором. Он заявил королю, что на подобных условиях можно было бы давным-давно заключить мир с Испанией с гораздо меньшими моральными и материальными издержками для Франции нежели в создавшихся обстоятельствах. Однако, сознавая правоту сына, быстро стареющий король, уставший от войны и «зудения» герцогини, не желавшей усиления влияния наследника, хотел только одного – в пику не очень любимому Генриху, который в свою очередь не хотел роста влияния брата, женить последнего. Король считал, что это должно удовлетворить герцогиню, и тогда она оставит его
в покое.
Предстояло выбирать из двух невест. Одна – дочь императора инфанта Мария. За ней в приданое давали Нидерланды, но только после смерти Карла V. Другая – племянница императора, дочь Фердинанда Австрийского. К ней вроде бы плюсовался Милан, но только после рождения наследника. На раздумья император дал «целых» четыре месяца. Король с герцогиней оказались в положении, когда из ничего, нужно было выбрать нечто и при этом не промахнуться.
После заключения позорного мира простые люди откровенно говорили с большим огорчением:
- Наследника предали!
А потом тихим голосом они добавляли, что предатели очень близки к королю.
Эти слухи активно распространяла сама Диана де Пуатье. Она надеялась, что это вызовет активное недовольство масс и волнения в королевстве. Эта обстановка, по ее мнению,должна была заставить монарха, наконец, с позором прогнать фаворитку.
Тем не менее, последняя была ловкой дамой. Чтобы отвести от себя подозрения, она стала громче всех осуждать предательство, требовать расследования и примерного наказания виновных. Естественно, что такому активному «борцу» с предательством, король и поручил расследование. Принципиальная фаворитка с рвением принялась за дело и составила команду из нескольких своих приближенных для строгого и скорого разбирательства. Буквально через пяток дней десятку совершенно обалдевших от этого людей было предъявлено обвинение в государственной измене.
Самое смешное в этой истории то, что случайно один из арестованных из-за рвения полицейских оказался натуральным курьером герцогини к императору. Он не раз отвозил ее донесения испанцам. Г-жа д,Этамп перепугалась до смерти. Она немедленно приказала его освободить и так отчитала «зарвавшихся» служителей закона, что, говорят, один из них не только обмочил штаны, но и остался заикой на всю жизнь.
Остальные арестованные скорым и «справедливым» судом были приговорены к пожизненному заключению. Это несколько разрядило обстановку – простой народ всегда больше любил действенность, чем справедливость.
О «справедливости» суда говорит история одной из жертв фаворитки. Имя этой жертвы Ангерран де Ланьи. Его жена была одной из придворных красавиц, на которую заглядывался король. Конечно, герцогиня решила, воспользовавшись случаем, сразу «убить двух зайцев»: наказать «предателя» и избавиться от возможной конкурентки.
Мужа красавицы обвинили в умышленной сдаче крепости противнику и быстренько сунули в застенок. Нисколько не сомневаясь в безусловной честности Ангеррана, безумно любившая его жена решила помочь мужу оправдаться.
Успех предприятия целиком и полностью зависел от нее. Расчет был на ее необыкновенное обаяние. Через месяц ее постоянных визитов в тюрьму, она умудрилась влюбить в себя надзирателя, который присматривал за узником.
Предоставив ему то, что являлось предметом его грез, она договорилась с тюремщиком, что ради него она заменит мужа в застенке.
На другой день муж уже мчался на север, где продолжалась война. Франция, замирившись с императором, продолжала борьбу с Генрихом VIII. Здесь под чужим именем Ангерран показал чудеса храбрости. Удача была на его стороне.
О нем доложили королю. Будучи в войсках, король произвел его в рыцари. Он заявил дворянину, что готов наградить,помимо рыцарства его еще и дополнительно. Тогда Ангерран попросил свободу для своей жены и все рассказал. Таким образом, Ангерран доказал королю свою верность и неспособность на предательство. Король тут же отправил гонца в Париж, и Луиза была освобождена. Монарх не удовлетворился восстановлением справедливости. Его настолько тронула преданность Ангеррана престолу и сила любви его дамы, что он наградил каждого из них золотым поясом с бриллиантами и гравированными надписями: «Преданность и любовь сильнее застенка».
Однако герцогиня столько раз ставила себя в мало удобное положение, что уже перестала реагировать на разоблачающие ее ситуации. А ведь перед расправой со «шпионами», она уже получила хороший урок….
Король, насмотревшись прекрасной архитектуры в Италии, решил под влиянием этого перестроить и украсить множество замков. Для этого, помимо скончавшегося Леонардо да Винчи, он пригласил Андреа дель Сарто (*), Франческо Приматиччо(*), Россо Фьорентино и других, которые, стараясь заявить себя, работали к вящей славе Франциска I.
Один из этих художников « пришелся не ко двору» г-же д,Этамп. Ей вообще не нравились люди, не считавшие ее верхом совершенства и абсолютной хозяйкой в королевстве. Таким человеком оказался Бенвенуто Челлини.
_____________________
(*)Андреа дель Сарто (1486-1531) – замечательный итальянский художник. Он родился во Флоренции. Ему принадлежат алтарные картины (напр. «Мадонна с гарпиями», фресковые циклы во Флорентийских монастырях.
_____________________
(*)Франческо Приматиччо (1504-1570) – итальянский художник и скульптор. Родился в Болонье. Активно участвовал в украшении замков французской короны Фонтенбло и Шамбор.
---------------------
Помимо постоянных стычек с Дианой де Пуатье, она обрела чуть ли не каждодневное пикирование с гениальным скульптором.
Все началось с пустяка. Челлини получил заказ короля на статуи для замка в Фонтенбло. Он представил проект королю, но забыл показать его фаворитке. Работа была одобрена, но, задетая таким пренебрежением к своей «необыкновенной» особе, д,Этамп уломала уступчивого короля заказать вариант Приматиччо, каковой и был принят к исполнению. Так свершилась несправедливость….
Силы, конечно, были не равны…. Наконец, после множества усилий Бенвенуто, терпевший финансовые затруднения, все-таки умудрился в одной из галерей замка пристроить великолепного Юпитера, который, конечно, олицетворял монарха и при внимательном рассмотрении даже узнавался. Так как скульптура была заказана не королем, а дофином в качестве подарка, герцогиня ничего не могла поделать.
Тогда мстительная женщина постаралась сделать маэстро множество гадостей. Когда они не достигли цели изгнания мастера с позором, она решила убить Челлини руками наемных головорезов. К счастью, Бенвенуто - великолепный фехтовальщик - выскользнул из этой засады без малейшего урона для себя. Тем не менее, понимая, что рано или поздно фаворитка осуществит свои намерения, доведенный до крайности, он решил покинуть Францию, но, напоследок сделав посмешищем эту «ценительницу» искусств.
Скандал произошел в день торжественного открытия королем галереи, где располагался тот самый Юпитер. Последний красовался в накинутой на него рубашке. Франциск I и весь двор окружили скульптуру и рассыпались в похвалах. Тут кто-то из присутствующих громко спросил:
- Разве Юпитер озяб? - Или рубашка означает что-нибудь другое?
На это герцогиня, едким тоном заметила:
- Когда у произведения есть изъян, то его приходится скрывать драпировками.
Автор был не из тех, которые смолчат, если есть возможность ответить.
- Вообще-то, герцогиня, мне нечего скрывать и, если вы считаете, что Юпитеру не нужны покровы, то пусть будет так!
С этими словами он стремительным жестом сорвал со статуи рубашку….
Перед лицом фаворитки был огромный, гигантский, феноменальный фаллос. Двор замер….
Бенвенуто, указывая на орган под хохот зала, заявил:
- Я не знал, что это надо считать изъяном….
Фаворитка пошла пятнами. Король, который сам обладал неменьшим богатством, чуть не задохнулся, пытаясь удержаться от смеха. Герцогиня д,Этамп, скрежеща зубами и бормоча ругательства, едва смогла сдвинуть с места короля, впавшего в «столбняк» от распиравшего его смеха. Франциск I, понимая, что это не только месть скульптора, но и прекрасный способ ему самому красиво поквитаться с герцогиней за все доставленные ему неудобства последнего времени, уходя, громогласно заявил:
- Я похитил у Италии величайшего и разнообразнейшего художника не только современности, но и вообще из всех,когда-либо живших на свете….
Придворные зааплодировали. Герцогиня, отпустив короля, первой выскочила за дверь вне себя от ярости. Вечером она требовала от монарха казнить Челлини.
- Согласен, со смехом заявил ей король, - но при условии, что прежде вы найдете мне художника, хотя бы равного с ним дарования.
Бенвенуто Челлини понял, что, несмотря на дружбу короля,ему грозит смертельная опасность и, как только весна 1545 года открыла перевалы, поспешно отбыл на родину в Италию.
Подобная ситуация и истории развлекали двор дофина. Из-за позорного мира он превратился в штаб-квартиру католической партии, где с утра до вечера толкались недовольные политикой герцогини и короля. Здесь даже со смехом заключались пари о том, какой из претенденток будет оказано предпочтение: без Нидерланд?, или - без Милана?....
Все это, конечно, «доброжелатели» доносили королю. Отношения отца и сына портились с каждым днем. Тут-то Диана и Генрих устроили, спустя несколько месяцев, после подписания в Крепи договора, ужин для ближайших друзей и родственников. Екатерина отказалась, сославшись на нездоровье, – она была в очередной раз беременна. Она заменила свое присутствие на ужине дежурством верной девушки за портьерами в передней.
Та должна была не упустить ни слова из речей на ужине. Екатерина подозревала, что ее отсутствие позволит собравшимся высказываться более откровенно….
Она и вообще-то старалась по возможности не выпускать мужа и его любовницу из своего поля зрения даже ночью.
Кстати, едва окрепнув после родов и переехав из Фонтенбло в Сен-Жермен, где тогда располагался двор, она с радостью узнала, что помещения Дианы де Пуатье располагаются под ее покоями. Само провидение было на ее стороне.
Втайне был приглашен плотник, который был в свободное от исполнения своих профессиональных обязанностей время слугой верных ей братьев Космо и Лоренцо Руджери.
Он сделал отверстие в полу кабинета дофины и соответственно в потолке спальни Дианы. Плотник оказался настоящим искусником. В полу отверстие маскировалось съемной доской паркета, а отверстие в потолке пряталось средь чудесных резных цветов. Его было невозможно обнаружить даже при тщательном разглядывании узора.
В кабинете оно было накрыто ковром, на котором стоял письменный стол. Все было организовано таким образом, что без труда, откинув ковер, можно было наблюдать и слышать все, что происходило этажом ниже.
Именно здесь Екатерина узнала, что плотские забавы мужа и любовницы далеко не исчерпываются только известной ей акробатикой. Наблюдение за любовниками сделалось навязчивым занятием. Через оконце ей открылись и новый Генрих, и новая Диана. Иногда Екатерина улыбалась от того, что разделяет их самые сокровенные секреты, но чаще просто плакала. Созерцание этих забав не только возбуждали Екатерину, но и заставляли страдать, наполняя ее ненавистью и злобой.
Вот и в этот раз в ночь накануне ужина они опять были вместе. Муж, такой любимый, смуглый, стройный и гибкий, и Ненавистная с молочно-белой кожей и черными, как вороново крыло, волосами весело дурачились в промежутках между
страстными любовными схватками.
Екатерина горько рыдала, лежа в неудобном положении на полу, и, преисполненная тоски и ненависти, все никак не могла заставить себя идти спать, наблюдая все эти игры до тех пор, пока утомленные любовники не уснули.
Дофина почувствовала настоятельную потребность отомстить…
Она сидела за столом в кабинете, когда ее доверенная, запыхавшись, вбежала в комнату.
- Госпожа, на ужине произошел скандал. Мсье де Вьелльвилль покинул общество, заявив, что не желает участвовать в заговоре.
- Подожди, говори, как все было.
- Все было нормально, пока не заговорили о короле. Дескать он сильно изменился в последнее время. Раньше герцогиня, как ни старалась, не могла заставить его принимать решения, подобные «Крепи», или судилищу «шпионов», а теперь еще и его здоровье…. Потом дофин сообщил, что как только станет королем, то вернет ко двору Анн де Монморанси, потом назначит мсье Броссака Великим магистром артиллерии, мсье Сент-Андре – главным гофмейстером….
- Что за безрассудные речи. Не дай бог, эти слова дойдут до ушей короля!
- Этого-то и испугался мсье де Вьелльвилль. Он верно отметил, что дофину не надо ставить Б перед А, и попросил разрешения покинуть ужин.
Екатерина отпустила девушку, предупредив ее, чтобы она никому не рассказывала о том, что слышала на ужине. В противном случае ей будет нелегко объяснить, откуда она все это знает.
Дофина поняла, что ситуация требует ее вмешательства по обстоятельствам. Как только девушка удалилась, она скользнула в коридор, который соединял покои ее и супруга.
Подойдя к окну, которое было ближе к покоям дофина, она остановилась в его нише и замерла, чтобы не спугнуть того,кто тихонько выпутывался из портьер при входе в покои наследника. Здесь она увидела, что это был Бриан – шут короля.
- Вот и уши короля, - отметила она про себя, а сама:
- Здравствуйте, господин Бриан. Я думала, что вы развлекаете короля, а вы оказывается выведываете тайны дофина.
Шут, не ожидавший кого-нибудь встретить, смутился….
- Какие тайны, мадам? – шут явно от испуга лишился своего природного остроумия.
Чтобы понять, насколько шут посвящен в суть разговора, Екатерина, едва шут отвесил ей поклон, тут же спросила его, какую должность тот будет занимать, когда она станет королевой Франции?
Шут окончательно смутился….
- У вас хороший слух, мадам.
Екатерине все стало ясно. Судьба подбросила ей случай, когда можно было «убить двух зайцев» чужими руками. Настала пора поквитаться с любовниками за бесконечную череду унижений.
- По дворцам новости расходятся гораздо быстрее, чем бегают шуты. – Ты считаешь, что из Сент-Андре выйдет лучший гофмейстер, чем сейчас Сен-Поль?
- Боюсь, королю вряд ли понравятся эти рассуждения. Кандидаты могут лишиться голов еще до своего назначения.
- Правда - на вашей стороне, мадам! – Отсутствие головы не может быть компенсировано высокой должностью.
- Все присутствующие попадут под подозрение.
- Только такой маленький и смешной шут, как я, будет в безопасности.
- Как знать, может быть с него будет проще начать, чтоб другим неповадно было!
- Мадам, вы меня совсем запугали. – А как бы вы поступили, мадам?
- Немедленно бы отправилась к королю потому, что именно он сегодня может запросто лишить головы того, кто рассчитывает на ее применение в будущем….
- Вы, мой друг, мадам!
- Я друг всех маленьких шутов, но не плутов!
Шут был весьма не глуп. Он поклонился и тут же бросился в королевские покои, чтобы его никто не опередил.
Король в это время в свою очередь ужинал в узком кругу. Здесь были Анна, кардинал Лотарингский, великий магистр артиллерии де Тайс, главный гофмейстер двора – граф Сен-Поль и некоторые другие приближенные придворные.
Шут, пользуясь своим положением, бесцеремонно вошел и тут же воскликнул:
- Вы все еще здесь, Франциск Валуа, да хранит вас бог!
- Шутам дозволено дерзить, но все-таки надо знать меру. Для тех,кто этого не знает, придется ее отсчитать с помощью палки. Извольте объясниться, сударь!
- Вас уже нет, а вы грозитесь. Мсье Тайс уже не - великий магистр артиллерии, - на его месте Бриссак, мсье граф де Сен-Поль не – главный гофмейстер, - это теперь Маршал де Сент-Андре.
- Я покажу тебе шутник, что все еще здесь, и в отличие от тебя не шучу насчет меры!
С этими словами король схватил одной рукой малыша-шута за штаны сзади и поднял в воздух над столом. Все засмеялись, но король, понимая, что за такой шуткой стоит что-то важное, потребовал от того говорить серьезно. Тогда шут рассказал о разговорах на ужине у дофина.
- Значит, наследник уже раздает должности! – Без мадам Дианы здесь не обошлось.
Это подлила «масла в огонь» герцогиня д,Этамп. Правда, разжигать гнев Франциска не было не какой нужды – он и так был вне себя. Все это прекрасно читалось на его лице….
В этот момент в залу вошла Екатерина. Даже, если не слышать ни слова из того, что рассказал Бриан, то о многом можно было догадаться, только взглянув на собравшихся во главе с королем, а Екатерина была в курсе того, что мог рассказать шут. Она с интересом ожидала развития событий, предупредив мужа и его любовницу о доносе. Генрих и Диана вскочили на коней и помчались в замок Аннет.
Король решил показать наследнику, что еще жив. Он вызвал капитана охраны и в сопровождении лучников направился к сыну. Однако того вместе со всеми участниками безрассудной беседы и след простыл. В покоях не было никого, кроме слуг, убирающих столы.
- Где твой господин?! - тараща глаза, закричал король на одного из лакеев.
- Ваше Величество, он вместе со всеми только что уехал! - лепетал насмерть перепуганный лакей.
- Значит, удрал, Под…Молодец! – Догнать! - король взмахнул шпагой.
- А теперь все вон…!
Часть лучников бросилась на выход, а другие по знаку короля стали гоняться за лакеями, которые стали выпрыгивать из окон - лишь бы не попасть под «горячую» руку королевского гнева.
Король впал бешенство и вместе с лучниками стал бросать в убегающих остатки ужина и посуду, а потом так разошелся, что в слепом гневе попавшейся под руку алебардой изрубил всю мебель и прекрасные гобелены, кстати, изображавшие картины его победы в битве при Мариньяно.
Екатерина торжествовала. Эффект превзошел все ожидания! Но, хладнокровно подводя итог, дофина поняла, что все равно оказалась в проигрыше….
Она изгнала ненавистную Диану, но та прихватила с собой и мужа.
Екатерина, хотя и была, казалось, вне подозрений короля и его пассии, временами успешно прикидываясь несчастной и наивной женой неверного супруга, но тем не менее все равно оказывалась в одном с ним лагере, не внушающем доверия.
Наконец, третье: возрастало влияние принца Карла – король приблизил его к себе.
Екатерина поняла, что вызвала грозу, которая задела и ее. А ведь последствия этой грозы могли быть для нее и более серьезными. Но, слава богу, случилось то, что случилось….
Принц Генрих пробыл в Аннете около четырех недель. Франциск тяжело переживал потерю контроля над собой, тосковал, но не мог заставить себя простить сына, который, как оказалось, с таким нетерпением ждал его смерти.
Доброжелатели доносили дофину все о состоянии и настроении короля…. Генрих рискнул показаться при дворе. Потом последовали бесконечные поездки из Фонтенбло, где опять был двор, в Аннет и обратно. Наконец, все как-то более или менее пришло в «норму».
Король не то, чтобы простил, но решил использовать сына на поле брани. Он еще не знал, что скоро сама судьба примирит его с Генрихом, хотя это отнюдь не уменьшит их взаимной неприязни. Мир с Испанией вовсе не означал мира с Англией. И вот дофин вернулся из короткой ссылки, чтобы отправиться вместе с братом Карлом на войну.
Чтобы было коротко, но понятно: французы предприняли ряд отчаянных попыток высадиться на берег графства Суссекс и на остров Уайт, которые закончились провалом. Потом французская армия осадила Булонь, но отнять город у англичан не получилось.
Стоял август, палило солнце. Войска Франциска I стояли под Аббевилем. В городе вспыхнула эпидемия чумы. Монарх приказал не входить в город, против чумы он был бессилен.
Чума означала конец кампании. Надо было мириться с англичанами.
Король отдыхал в своей роскошной постели. С времен еще, когда он был молод, эта кровать с балдахином и пологом сопровождала его во всех переездах и военных походах. Она, конечно, была несколько громоздка, но зато гарантировала отсутствие сквозняков и прекрасный сон. Его из «объятий Морфея» вырвал голос слуги, который докладывал,что молодой граф из свиты принца Карла просит у него аудиенции. Король сразу почуял неладное.
- Что случилось? – строго спросил король.
В ответ юнец горько разрыдался. Наконец, собравшись с силами, он объявил, что вчера они с принцем Карлом были в городе. Король страшным голосом спросил:
- Вы, что не знали о моем приказе, мсье?
- Я был там с принцем по его приказу. Мы отправились в дом одного купца. Его дочь нравилась его Высочеству. У дома мы встретили телегу с трупами и нам сказали, что она умерла от чумы. Принц не поверил, ему казалось – отец скрывает дочь от него, и, бросившись в дом, он принялся шпагой колоть кровать, на которой только что лежала умершая от чумы девушка. Вокруг летали пух и перья из перины и подушек. Оказывается, отец девицы тоже умер от чумы, но раньше.
- Где мой сын? – закричал король и, в чем был, бросился бежать через лагерь к палатке принца. Юноша бежал следом.
- Сир, не ходите к нему…. Вам не следует к нему приближаться….
Его Карл, только вчера улыбчивый любимый сынок,лежал на кровати, страшно изменившийся и уже не узнающий отца.
- Карл, сынок, за что?..
- Где лекарь?...
Все только печально смотрели на короля, да он и сам знал, что все уже бесполезно….
Так осень 1546 года отняла у короля сына, превратив надежды отца и все ухищрения его любовницы в ничто, оставив Францию с напрасными жертвами и потерями в результате войны с императором.
Екатерина, дофин и Диана приняли эту смерть с облегчением….
Конкурент «отпал» сам собой. Теперь король просто обязан будет простить принца Генриха, а если не простить, то сделать вид, что забыл злополучный ужин.
В январе 1547 года умер Генрих VIII Английский. Это сначала сильно обрадовало короля Франции. Англии становилось не до войны. Потом король вспомнил о том, что они одного возраста, и ему взгрустнулось….
Через несколько дней Франциск I простудился и с 11 февраля по 12 марта с ним случилось четыре приступа лихорадки. Однако король не чувствовал приближения смерти.
Несмотря на постоянный абсцесс в паху, он продолжал ездить верхом – носился по окрестным полям и лесам, и даже при случае оказывал любезность горничной, которая «следила» за его кроватью. Именно после четвертого приступа он оказался в таком плохом состоянии, что врачи перестали надеяться на излечение.
29 мая король вызвал к своему изголовью Генриха и поручил ему герцогиню д,Этамп.
- Надеюсь на вашу учтивость, сын мой!
Помолчал и добавил:
- Никогда не поддавайтесь бабьей воле.
Диана де Пуатье с трудом скрывала свою радость…. Она и семейство Гизов (41) с нетерпением отсчитывали последние часы монарха.
Через два дня король умер…. Конечно, всем интересно – от чего же он умер? Это также интересно сейчас, как и тогда. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, его тело вскрыли и обнаружили абсцесс у него в желудке, поражение почек и всех внутренностей; часть горла была покрыта язвами, задето легкое.
Для любого француза, тридцать лет с интересом следившего за любовными похождениями короля, ответ был очевиден.
- Он наказан тем, что «грешил», - говорили в народе, и при этом заговорщически подмигивали друг другу.
На эту тему даже появился куплет:
В 1547 май на излете был…
Король наш в Рамбуйе почил,
Известно всем, что член его сгубил….
Потом неизвестно откуда родилась легенда о том, что его в виде мести заразил сифилисом некий парижский адвокат, чей жены он домогался. Эту историю, как обычно всякую выдумку рассказывают с массой подробностей, на которые жалко бумагу и время. Короче, - эта история не могла произойти потому, что Луиза Савойская, как внимательная мать в 1512 году 7 сентября записала в своем дневнике, что «сын заехал в Амбуаз по дороге в Гиень, а за три дня до этого у него проявилась болезнь в тайном месте…». Поэтому для приобретения этой болезни королю вовсе не была нужна красавица-жена адвоката Жана Ферона. Наоборот, адвокат получил эту эстафету от короля с помощью супруги.
В общем, так или иначе, установлено, что хотя Франциск I умер и раньше положенного срока, не его галантность с попустительства Венеры послужила причиной смерти.
«Господь», определивший ему срок, «решил», что ему лучше всего умереть от «простуды», как умирали в то время все,кто кому-нибудь преграждал путь к власти. При дефиците медиков, которые умели лечить простуду в прямом и переносном смысле, и изобилии специалистов по ядам, смерть от простуды была наиболее распространенным явлением среди властителей….
__________________________
(*)Гизы, французский аристократический род, боковая ветвь Лотарингского герцогского дома. Главой был в это время был Франсуа Гиз (1519-1563). Скоро его ждала слава полководца.
--------------------------
В 1547 году Павел III все так же крепко держал штурвал католического корабля. В основе этой твердости были орден иезуитов и реорганизованное папское правительство. Оно представляло из себя целый ряд отдельных канцелярий. Все они ставились под непосредственный контроль папы и назывались «конгрегации». Одной из этих конгрегаций стала инквизиция.
Игнатий Лойола, который сам не раз пострадал в свое время от этого учреждения в Испании, вряд ли испытывал к нему теплые чувства, но его восхищала дисциплина, действенность и отлаженный механизм работы этой службы. Именно с подачи иезуитов папская инквизиция была реорганизована по испанской модели. Теперь инквизиция своей главной целью будет видеть не столь «чистоту» веры, сколь благополучие папства и Церкви. Это обновление было осуществлено в 1542 году под непосредственным контролем ордена.
После того, как Караффа и его кружок «моралистов» подняли громкий скандал по поводу фрески Микеланджело в Сикстинской капелле, которая была открыта для публичного обозрения в1541 году, папа обратил на него свое внимание. Он понял, что лучшей кандидатуры для главы обновленной инквизиции ему не найти тем более, что его кандидатуру, кроме доминиканцев, непосредственно поддержал Лойола. Снискав расположение папы, Караффа учредил постоянный трибунал инквизиции. С этого момента она стала называться «Священная конгрегация римской и вселенской инквизиции, или Священная канцелярия». Караффа стал первым инквизитором-генералом реконструированного института с практически неограниченной властью. Правда, папа оставил за собой право помилования.
Сразу после своего назначения Караффа обзавелся «солидным офисом» - каменным домом в Риме, подвалы которого переоборудовали под тюремные камеры. Потом он издал четыре процессуальных правила, которых должны были придерживаться все инквизиторы:
- «наказывать даже по подозрению»;
- «не щадить великих»;
- «суровость особенно к прячущимся за власть»;
- «вообще никому не давать пощады, тем паче кальвинистам».
В общем, все можно было уложить в одну формулу:
- «во славу божью всех карать и только карать!».
Потом последовали чистки, ставшие прообразами всех тех чисток, которые будут проводиться в дальнейшем другими тиранами того же пошиба. Везде горели костры. На одном из них в 1546 году в Париже после длительного тюремного заключения сгорел известный пропагандист новой морали и религии типограф Этьен Доле. Ведьм жгли по всей Европе десятками и сотнями. Италия тряслась от страха и была «парализована».
Глава ордена капуцинов(*) бежал в Женеву. Другие видные деятели, как светские, так и церковные, скрывались куда и где, как кто мог. В 1546 году был распущен весь университет в Модене. Единственное, что беспокоило Караффу,
это возможность миловать, которую оставил себе папа.
__________________________
(*)Капуцины (от итал. сappuccino – остроконечный капюшон)- монахи нищенствующего католического ордена, основанного в 1525 году в Италии в целях противодействия Реформации. Орден был утвержден папой Климентом VII в 1529 году.
Первоначально капуцины были подразделением францисканцев. Самостоятельными они стали лишь в 1619 году. Они занимаются религиозной пропагандой для усиления влияния католицизма на народные массы. Собственным примером они пытаются
показать, что католические ценности выше личного благоденствия. Обязательным атрибутом облачения монахов ордена является капюшон.
---------------------------
Однако получение лицензии на полную свободу действий откладывалось для него еще на десять лет.
А пока папа Павел III, заложив надежные институты своего правления, получил возможность «хорошо» устроить своих родных и близких. Трех своих внуков, старшему из которых было всего шестнадцать, он сделал кардиналами.
Сына, Пьера Луиджи в 1545 году он сделал герцогом Пармы. Это дало ему, наконец, возможность плотно заняться контрреформацией во вселенском масштабе. В 1545 году он созвал Тридентский собор. По счету, принятому католической церковью, это был 19-й Вселенский собор. Он проходил в городе Тренто (лат. Tridentum - Тридент) в Северной Италии. Работа его длилась долго….
Первый период, как раз, длился с 1545 по 1547 годы. Затем случился антракт, возникший из-за политических трений между императором Карлом V и папой. Лучше бы Павел III не ссорился с императором. Видимо, он на секундочку забыл, что у пап, конфликтующих с императором, быстро портится здоровье.
Болеют не только папы, но и простые люди. Причем, последние - гораздо чаще, чем сильные мира сего. Хорошо, если есть врачи, обладающие знаниями и готовые рисковать жизнью ради их спасения.
В 1547 году Мишель Нострадамус обосновывается в Салоне. Он - почетный гражданин этого города. Это звание он получил, самоотверженно спасая город от чумы. Здесь он живет у своего брата Бертрана. Мишелю - уже 45 лет. Глядя на семью брата, спустя десять лет после смерти своей первой жены и детей, он вновь задумался о возможности уюта и покоя семейной жизни.
Брат знакомит Мишеля с его будущей женой. Это – Анна Понс Жемель, - молодая вдова безвременно умершего Жана Болна (Bаuln). Эта благовоспитанная женщина происходит из знатного и обеспеченного семейства. Скоро она становится его второй женой. Наконец его жизнь начинает снова обретать спокойный характер….
Но обретению этой «гавани» предшествовали его семилетние скитания по стране и Европе после трагедии в Ажане. В них он приобрел обширный опыт и необходимые связи. Добрая слава потребовала от него не одного года напряженной и беззаветной работы…. Все это и позволило ему снова обрести устойчивое положение.
Марсель всегда был перекрестком дорог, ведущих на юг Франции и за море. Поэтому нет ничего удивительного в том, что здесь в 1544 году снова всплывает имя Нострадамуса.
Инквизиция его не «замечает»…. Он снимает жилье и снова открывает врачебную практику как помощник врача Луи Сера, возглавившего борьбу с эпидемией чумы, поразившей город. Здесь Мишель проявляет необыкновенное мужество, находчивость, самообладание и терпение. Все это не осталось незамеченным….
В ноябре 1544 года на юге Франции начались дожди. Они лили не переставая вплоть до весны 1545-го. Можно сказать: Прованс «утонул».
Это сильнейшее наводнение стало только одним из постигших провинцию несчастий. Разлившиеся реки, которые несли кучи разной гнили, отбросов, нечистот, обломки домов, мебели, вырванные с корнем деревья, трупы людей и животных, весной, когда вода спала, оставили весь этот смрадный хлам на своих берегах. Понятно, что такой разгул водной стихии вызвал после себя неисчислимые бедствия.
Голод и отчаяние еще были не самыми серьезными последствиями. Наводнение породило одну из самых страшных эпидемий XVI столетия. Вздувшиеся трупы людей и животных, разлагаясь, отравляли воздух…. Мертвые передавали заразу живым. В храмах прихожан можно было перечесть по пальцам. Оставшиеся в живых добывали пропитание грабежом и убийством. Осиротевшие дети дичали. На несколько лет на юге Франции воцарились паника и смерть.
В 1546 году Мишеля, который так прекрасно зарекомендовал себя в Марселе, позвали в Экс – столицу Прованса. Город был настоящим адом. Люди вымирали целыми кварталами, воздух был пропитан запахом разложения, с разных сторон слышались крики о помощи, стоны и причитания. Правители города, бессильные помочь своим собратьям-горожанам, полностью отчаялись и пребывали в бездеятельности. Врачи, какие были в городе, или умерли, или в страхе бежали, разнося заразу по другим городам и селам….
На протяжении 270 дней, не обращая внимания на время суток, трудится Нострадамус. Он при помощи бесстрашного аптекаря по имени Турель Меркюрен из пахучих трав и лепестков роз изготавливает свои знаменитые «розовые» пилюли, которые вместе с ним сотнями раздает пациентам, побуждая их к борьбе за собственное здоровье по его методике, если они хотят преодолеть ужасы чумы.
Мишель призывает горожан соблюдать чистоту, пить только кипяченую воду, чаще менять постельное белье и проветривать помещения, мыть руки, соблюдать
определенную диету и по возможности не отказываться от физических нагрузок. Врач в своей борьбе с «черной смертью» пытается задействовать всех возможных союзников. Для этого он использует и психологическое оружие – веру. Чтобы не казаться странным и революционным со своими гигиеническими мероприятиями, по тем временам казавшимися совершено дикими и ненужными, он взывает к исконным религиозным чувствам населения.
- «Верь, и вера твоя спасет тебя!»
Эта евангельская истина была поднята Мишелем, как чудотворный крест, обороняющий и избавляющий от любых страшных болезней. Возможно, что именно вера, которую демонстрировал Нострадамус, плюс его методика, включающая в себя сбалансированное питание и гигиенические мероприятия, подкрепленные его личным мужеством и несокрушимым здоровьем, приносила пациентам больше пользы, чем «розовые пилюли». В общем, так или иначе, все это дало свои плоды….
Когда, в итоге, опасность миновала, городской парламент назначил Нострадамусу пожизненную пенсию, а благодарные жители Экса засыпали врача щедрыми подарками. Мишель все эти подарки отдал в семьи тех пациентов, которых ему не удалась спасти.
Казалось, Нострадамус мог бы и отдохнуть, насладившись «лаврами» выдающегося врача – спасителя Экса, но к нему обращаются отцы города Салон. Опять ни дня, ни ночи,и снова заслуженная победа….
Отсюда его призывает Лион. Деятельность Мишеля в этом городе и его успех принесли ему такую славу, что его имя обросло невероятным количеством сомнительных легенд о сотворенных им чудесах исцеления от разных болезней.
Доподлинно известно только одно – при помощи снадобий,изготовленных по его рецепту местным аптекарем Рене Гепильервардом (Rene Hepiliervard), Нострадамус
помог жителям города преодолеть повальную эпидемию коклюша. Как только горожане перестали кашлять, Мишель вернулся в Салон….
Городок очаровал его еще в первое посещение….
Теперь здесь у него были не только родственники, но и жена, а также заслуженное положение одного из первых горожан, известного своей набожностью. Они с женой жили в хорошем доме на улице Пуассонье в богатом квартале Фаррьеру. После долгих скитаний Мишель снова обрел стабильное положение.
Теперь, помимо своей лечебной деятельности, он открыл и весьма успешный косметический бизнес. Доходы от него в разы превышали доходность лечебной практики.
- Действительно, какая женщина не хочет оставаться привлекательной всю жизнь?
Весь верхний этаж дома он переоборудовал в личный кабинет.
Здесь было место не только для приема пациентов, но и помещение для иных занятий, куда не было хода посторонним.
Именно здесь размещалась небольшая библиотека и коллекция предметов, относящихся к астрономии и астрологии, определявшие его вневрачебные занятия.
Нострадамус строго соблюдал посты, усердно посещал храм и молился, был щедр к беднякам. Но когда горожане заметили, что по ночам в кабинете Мишеля часто расточительно всю ночь горит свет, его репутация честного католика несколько пошатнулась….
Астрологические предсказания при всей своей неопределенности сохраняют и в наше время одну особенность, которая была подмечена уже тогда думающими людьми. Предсказания являются своеобразной формой общественного мнения по поводу тех или иных возможных событий. Дело доходило до того, что во время четырех больших войн между императором Карлом V и королем Франции Франциском I обе стороны сознательно вербовали и оплачивали астрологов, чтобы в соответствии с их «точными» расчетами убедить мир в предстоящей победе. В Италии дело заходило так далеко, что люди даже бились об заклад по поводу предсказаний различных астрологов. Французский философ де Монтень (*) рассказывает о том, как в Риме, весьма враждебно настроенном против Франции, не раз проигрывались большие суммы и состояния в случаях французских побед во время боевых действий.
_________________
(*)Мишель де Монтень (1533-1592) – французский философ-гуманист. Известен своей книгой «Опыты»,направленной против схоластики и догматизма. В ней он рассматривает человека как самую большую ценность и создает реалистический автопортрет.
-------------------
Так что, оказывается, астрология вовсе не так наивно-безобидна, и в умелых руках может быть могучим оружием воздействия на массы. Ведь «умственная» эпидемия веры во влияние небесных светил на судьбы царствует с незапамятных времен даже среди «просвещенных» людей. Итак, астрология и политика идут рука об руку….
Умные люди прекрасно это понимали и, обслуживая правителей, делали успешную карьеру….
Достаточно назвать братьев Космо и Лоренцо Руджери, находившихся при Екатерине Медичи, или Луку Горико, обслуживавшего пап и получившего, наконец, дворянство из рук Павла III. Не был исключением в этом ряду и император Карл V. Его интересы перед звездами защищал врач Николай Оресмский. За свои необыкновенно точные расчеты не без помощи нам известной французской герцогини он получил от своего монарха епископство Лизье. Конечно, каждая знатная дама имела своего личного гадателя. С астрологами советовались по любому вопросу: от зачатия до закладки замков и крепостей. Можно себе представить, сколь сильна была конкуренция между представителями этой замечательной профессии, которые обычно прятались за личиной врача.
Надо сказать, что король Генрих II уже заждался у ворот Реймса продолжения рассказа о его коронации. Но прежде, чем отправиться дальше, придется рассказать еще одну историю,начавшуюся еще при жизни Франциска I, но получившую свое завершение в уже начавшееся правление Генриха II.
Диане де Пуатье все никак не удавались попытки как-нибудь серьезно досадить герцогине д, Этамп. Но тут, сам того не желая, зять герцогини Ги Шабо де Жарнак представил «охотнице» возможность нанести удар, если не самой фаворитке короля, то во всяком случае ее ближайшим родственникам.
Однажды этот дворянин появился при дворе в камзоле, который своим богатым убранством не уступал убранству камзола дофина. Наследник подстрекаемый не только своим раздражением на такое соперничество, но и фавориткой,
всегда искавшей возможностей поквитаться с г-жой д, Этамп, поинтересовался у молодого человека довольно безденежного, как ему удается жить на широкую ногу. Тот бросил неосторожную фразу, что его мачеха – весьма богатая женщина
- его содержит.
Это дало возможность дофину рассказывать всем желающим, что Ги Шабо – любовник своей мачехи. Злые языки тут же подхватили этот слух. Естественно, что в итоге он достиг ушей отца молодого человека. Последовало объяснение отца с сыном, где недоразумение разъяснилось, но августейшее оскорбление осталось. Тогда Ги Шабо, взбешенный этой напраслиной, и, зная ее источник, заявил: «тот, кто солгал подобным образом, - злой и подлый человек, кем бы он ни был!».
Очевидно, что эти справедливые слова были брошены в адрес наследника престола. Тот из-за своего ранга, не желая извиняться перед «дерзким» дворянином и не имея возможности потребовать сатисфакции, поручил одному из своих приятелей, Франсуа де Вивонну де Ла-Шатеньре, объявить себя оскорбленным словами де Жарнака и вызвать того на дуэль.
Франсуа де Вивонн согласился и тут же заявил, что Ги Шабо лично ему сказал о том, что спит со своей мачехой.
Однако Франциск I под нажимом своей фаворитки, опасавшейся за жизнь зятя, запретил эту дуэль.
Как только смерть отца посадила на трон Генриха II, уже через неделю де Ла-Шатеньре по наущению Дианы де Пуатье написал новому монарху письмо с просьбой дать разрешение на поединок без пощады с Ги Шабо.
Мстительный король без стеснения жаждал смерти «оскорбителя», поэтому он постановил, что спор будет разрешен «божьим судом» недалеко от замка Сен Жермен. Здесь были устроены трибуны и 15 июня 1547 года оба участника поединка в полном боевом вооружении в присутствии всего двора вышли на поединок.
Бойцы весьма отличались один от другого. Ла-Шатеньре – мощный, атлетического сложения, а Ги Шабо – стройный, если не сказать хрупкий. Бой должен был происходить в пешем виде обоюдоострыми мечами. Никто не сомневался в исходе поединка в пользу здоровяка. Только королева придерживалась про себя противного мнения.
За несколько дней до поединка Екатерина, теперь уже королева, устроила у себя вечер. На нем не было короля, но были Диана, Монморанси, Франциск де Гиз и другие. Здесь королева имела беседу с Дианой де Пуатье о перестройке замка Шенонсо, который ей очень нравился. Диана долго и подробно выспрашивала Екатерину о ее планах, а затем, поблагодарив ту в искренней заинтересованности и участии в облике ее замка,объявила, что король на днях милостиво сделал ей этот подарок в честь заслуг ее покойного супруга. Потом, сделав радушное лицо, она пригласила королеву побывать в замке, когда строительные работы будут окончены.
Екатерина с невозмутимым видом перенесла это оскорбление и с тем же интересом продолжала говорить о желательной перестройке замка. Затем с милой улыбкой она поздравила «королеву» Диану со столь ценным приобретением, которое на взгляд Екатерины одно из самых красивых мест во всей Франции.
Получив достойный отпор, Диана поняла, что время ученичества Екатерины давно позади со всеми вытекающими последствиями.
Королева была преисполнена такой жгучей ненависти к этой алчной женщине, отобравшей у нее мужа, которую она не испытывала даже тогда, когда наблюдала за ней в тайное отверстие. Она решила во что бы то ни стало отомстить этой наглой шлюхе.
Случай тут же подвернулся. К ней подошел Ги Шабо, который чувствовал себя неуютно около Дианы. Королева еще раньше обратила внимание, что граф несколько бледен и чем-то озабочен. Екатерина догадалась – его состояние определяется скорой дуэлью, где он не надеется победить. Она мило заговорила с ним о том, что в ее окружении имеются люди,которые хорошо могут его подготовить к предстоящему сражению. Для этого ему достаточно от ее имени обратиться к братьям Руджери….
В сопровождении своих оруженосцев каждый из претендентов обошел поле боя под звуки барабанщиков и трубачей и приветственные крики толпы, собравшейся посмотреть поединок. Затем начался ритуал осмотра оружия.
Ла-Шатеньре был спокоен, - меч для него хорошо известное оружие, которое он не раз обнажал в бою и стычках.
Но почему так спокоен его противник, у которого гораздо меньше физических сил и опыта, этого он не знал, и впервые холодок сомнения в исходе боя, который не зря называется «божьим судом» закрался в его душу бывалого поединщика.
Диана не могла понять, чего тянет Монморанси с началом дуэли. Пора кончать с этим наглым мальчишкой, оскорбившим короля. Она послала слугу поторопить этого старого угрюмого дурака, который создает видимость справедливости.
Королева со своего кресла наблюдала разрешение этой ситуации, осознавая, что трения между этими верными сторонниками короля скоро перерастут в борьбу за влияние в королевстве.
Наконец, герольды объявили о требовании соблюдать тишину, затем подали команду к началу боя.
- «Так пусть сразятся храбрые бойцы!».
Противники устремились друг на друга с отчаянной яростью.
Раздался звон мечей о щиты. Присутствующие уже было подумали, что бедный Жарнак будет повержен, не успев толком сразиться. Однако все случилось с точностью до наоборот.
Ла-Шатеньре шагнул вперед высоко, подняв меч для мощного удара. Противник не оробел и, присев, принял его на щит. Гигант оказался открыт для удара Жарнака снизу, чем тот сразу же воспользовался. Меч сверкнул как молния и перерезал левый подколенок Ла- Шатеньре. Колосс рухнул….
Поединок закончился, едва начавшись. На трибунах стояла гробовая тишина. Диана и Генрих, выпучив глаза, смотрели на своего «защитника», который корчился в крови на поле боя уже на грани смерти.
Громкий голос Ги Шабо де Жарнака заставил всех прийти в себя. Он кричал своей жертве:
- Ла-Шетеньре, верни мне мою честь! Проси у Бога и короля прощения за оскорбление, которое ты мне нанес!
Его противник, обливаясь кровью, как зарезанная курица,уже ничего не мог ответить….
Коннетабль де Монморанси осмотрел его и, увидев, как он плох, приказал его унести.
Пока умирающего уносили, Ги Шабо обратился к королю с тем, чтобы тот публично вернул ему его честь.
Генрих II, не ожидавший такого результата поединка, никак не мог осознать, что же произошло, и тупо хранил молчание. Диана и Монморанси, каждый со своей стороны, просили короля удовлетворить просьбу победителя.
Наконец, король, покрывшись пятнами, нашел в себе силы выдавить:
- Вы исполнили свой долг, Ги Шабо, ваша честь вне сомнений!
Потом монарх внезапно встал и, сопровождаемый даже не пытавшейся скрыть гнев бессилия Дианой и непроницаемой Екатериной, покинул трибуну. Королева внутренне ликовала.
Она отомщена, а король, может быть, не забудет о той, которая поставила его в это положение.
На другой день г-жа д,Этамп у себя в Ардуине с радостью узнала, что честь ее семьи спасена. Диана чуть не заболела от перенесенного огорчения….
Вернемся на улицы праздничного Реймса. Его губернатор, после встречи кортежа привлек внимание короля к странному сооружению, увенчанному большим «солнцем» в виде сияющего яблока. Король остановил коня, и вместе с ним остановилась вся кавалькада блестящих всадников.
«Солнце» тут же раскрылось, и из него появилось огромное сердце,спустившееся прямо к королю. На этом действо не прекратилось. Из сердца выступила почти обнаженная юная девица, которая, произнеся приветственные слова, и вручила монарху ключи от города.
Генрих с горящими глазами попытался задержать деву, но та отступила в сердце, которое закрылось и все вернулось в исходное состояние, но теперь уже вместо солнца был цветок лилии.
Король был польщен. Народ ревел от восторга от увиденного зрелища.
Кортеж тронулся дальше по празднично украшенным улицам города пока не уткнулся в площадь, где жители соорудили покрытую зеленым бархатом горку. На ней обнаженные женщины в объятиях сатиров изображали весьма смелые картины. Внимательно рассмотрев постановку, король решил, что это зрелище перед коронацией довольно удачная придумка, которая хорошо начинает день. И он
продолжил его в духе начала, хотя в соборе уже не было легкомысленных зрелищ.
Генрих II появился здесь в синем атласном камзоле, украшенном лилиями и монограммой из двух перевитых букв – «Г» и «Д». Присутствующие поняли, что новый король составит своему отцу достойную конкуренцию.
Конечно, коронация не могла обойтись без Дианы де Пуатье. Внешне спокойная, в душе она ликовала. Наконец сбылась ее сокровенная мечта. Наступило время ее правления – время правления некоронованной королевы Дианы. Она была уже не любовница дофина, а первая дама королевства. Она впервые заняла почетное место, подобающее королеве. Та же восседала на отдаленной трибуне. Правда, она была на третьем месяце беременности.
Сказать, что все уж так были шокированы, не приходится. При покойном короле блестящая публика видела и не такое.
Поэтому церемония помазания нового короля прошла в темпе и без заминок, тем более что ее проводил кардинал Лотарингский - один из вернейших сторонников вдовы сенешаля. У кардинала, начавшего свою карьеру архиепископом в девять лет, а к этому времени ему еще не было и двадцати, - был уже большой опыт проведения торжественных мероприятий.
С воцарением Генриха II католическая партия, острием которой была его «охотница» и ее ближайшее окружение, естественно, не могла оставаться в стороне от организованного преследования инакомыслия, которое стало отличать Ватикан Павла III. Поэтому король в 1547 году издал указ об организации при французском парламенте постоянно действующего чрезвычайного трибунала. Этот трибунал очень действенно отбирал имущество еретиков в пользу «казны». В силу того, что Диана считала себя главным борцом с ересью, она наложила руку на все конфискованное у протестантов и евреев….
После коронации короля семейный треугольник: Генрих,Диана и Екатерина, - обосновался в Фонтенбло. Этот дворец, построенный благодаря усилиям покойного короля Франциска I по архитектурным планам Ле Бретона, Серлио и Делорма с участием замечательных итальянских художников, по мнению Дианы наиболее соответствовал началу правления столь замечательного государя как Генрих I. Естественно, что со сменой на монаршем «олимпе» г-жи д,Этамп на г-жу де Пуатье, произошла замена всех министров. Влюбленный король и кабинет, обязанный ей своим существованием, сделали ее всесильной фигурой на политической сцене Франции.
Тем не менее, в отличие от царствовавшей до нее фаворитки,она не спешила вмешиваться в государственные дела. Она была совсем не богиня, а земная женщина из провинциальных дворян, которая хотела получить как можно больше титулов, рент, поместий, и обладать самым большим состоянием во Франции. Именно этим она и занялась, что впоследствии и привело ее к политике….
В этом же 1547 году умер окончательно состарившийся около своей молодой жены бывший союзник Франциска I Барбаросса II. Достигнув славы, накопив несметные богатства, он осел в Константинополе в качестве паши Алжира. До конца жизни Хайраддин оставался фаворитом Сулеймана Великолепного. Он тихо скончался 4 июля во сне в своем Дворце над Босфором.
Тщеславный Барбаросса II воздвиг рядом с проливом великолепную мечеть и монументальный мавзолей,в котором согласно последней воле и был упокоен.
Теперь каждый турецкий корабль, выходящий из бухты Золотой Рог, отдавал почетный салют своему величайшему Мореплавателю ….
http://www.proza.ru/2019/02/06/2030