Предыдущая страница http://www.proza.ru/2019/01/23/946
Генерал-полковник Дмитрий Антонович Волкогонов, который во время перестройки успел раньше всех добраться до секретных архивных дел, назвал цифру репрессированных офицеров:
«По имеющимся данным, с мая 1937 года по сентябрь 1938 года, т.е. в течение полутора лет, в армии подверглись репрессиям 36 761 человек, а на флоте — более 3 тысяч».
Из опубликованных материалов следует, что только на Краснознаменном Балтийском флоте перед войной уволили по политическим мотивам 904 офицера, арестовали 618 человек. Из них 188 офицеров расстреляли, а 186 – приговорили к различным срокам заключения. Все они подвергались истязаниям и пыткам в Особом отделе КБФ.
В 1938 году штат командного состава Военно-Морского флота насчитывал 19,5 тысяч человек. Репрессировали почти каждого шестого офицера. Часть командиров потом вернули на службу, но моральная, а часто и физические травмы, осталась с ними навсегда. Репрессии, в гораздо меньшем размере, продолжались во время и после войны.
В военно-морских учебных заведениях насчитывались единицы случайно уцелевших преподавателей с опытом Первой мировой войны. Командиры подводных лодок стали опасаться ответственности, зная, что политдонесение комиссара может оказаться доносом, после которого последует арест.
На Черноморском флоте только за один год сменились пять командующих флотом и пять членов Военного совета флота. Из них 6 человек расстреляли, и один покончил жизнь самоубийством. Только в июне 1937 года на Черноморском флоте арестовали 51 офицера.
Ничего подобного не происходило в фашистской Германии. Немецкие подводники интенсивно готовились к войне, а в Советском Союзе к началу войны подошли с некомплектом командиров подводных лодок.
Корабли были, а офицеров не хватало.
Чтобы выйти из положения, стали призывать для службы на подводных лодках опытных моряков гражданского флота. В их числе был и наш знаменитый подводник Александр Иванович Маринеско.
Призывали гражданских моряков на подводную службу и немцы. Только вот качество и интенсивность подготовки немецких и советских моряков были разными.
Когда начались боевые действия в Атлантике, в немецком подводном флоте имелась плеяда командиров, которые действовали не только смело, но и инициативно, потому что не боялись ответственности в случае неудачи.
У советских командиров проявление инициативы сковывалось страхом не перед врагом, а перед своим командованием. К тому же командиру приходилось отчитываться за свои действия перед комиссаром лодки, с которым далеко не всегда достигалось взаимопонимание.
Немецкие командиры были избавлены от присутствия представителей нацистской партии на подводных лодках, кроме того, они пользовались доверием своего командования, которое рассчитывало не только на отданные приказания, но и на личную инициативу подводников.
После норвежской компании немцы приступили к первому этапу битвы за Атлантику. Каждый подводник после трёхмесячных тренировок знал, что его ожидает. Лодки уходили в океан, загруженные до отказа продовольствием, боеприпасами и торпедами. Даже один из двух гальюнов забивали снизу доверху продуктами.
Небольшой отрывок из книги командира подводной лодки U-69 Йоста Метцлера показывает, в каких условиях проходили плавания подводных лодок:
«…Волны высотой с дом непрерывно вначале поднимали судно на гребень, а затем позволяли ему упасть в водяной желоб.
Люди же, привязанные к ограждению мостика маленькой подводной лодки, находились во власти этой стихии и быстро теряли последние остатки романтического настроя. В связи с опасностью затопления люк в такую погоду держали большую часть времени закрытым. Атмосфера внутри подлодки была невыносимой.
Для людей, находившихся около дизелей и приборов управления, бушующая Атлантика была самым настоящим адом. Каждые несколько секунд палуба вылетала у них из-под ног, а затем их подбрасывало в воздух.
Им приходилось постоянно за что-то цепляться, чтобы избежать столкновения с бесконечными острыми углами и краями. Но, находясь в ограниченном пространстве между двигателем и разнообразными механизмами, у них не было ни малейшего шанса сохранить равновесие.
Моряков безжалостно швыряло в разные стороны, а ведь они при этом не могли ни на секунду отвлечься от своей работы. Из-за бушующего моря видимость была отвратительная, поэтому возможность внезапного неприятного сюрприза возрастала.
Подводники в узкой стальной трубе терпеливо ждали, когда закончится их вахта, пока моряки на мостике, по которому продолжала хлестать вода, несли свое дежурство.
Дни напролет окружающая нас картина не менялась. И лишь погружение означало для людей некоторую передышку, поскольку под водой было хоть немного спокойнее».
Продолжение следует