В небольшом и уютном сквере, где обычно заядлые любители домино до позднего вечера забивают костяшками «козла», а в стороне малыши играют в песочнице, встретились соседи по лестничной площадке: работающий пенсионер Тимофей Сухотин и отдыхающий пенсионер Аркадий Викул. Присели на скамейки по обе стороны стола.
— Тимофей, почему хмурый, дуешься, словно церковная мышь на крупу? — спросил Викул и, не дожидаясь ответа, предложил. — Взбодрись, чаще улыбайся, ведь жизнь хороша и жить хорошо.
— Кому жить хорошо?
— Нам, пенсионерам, ветеранам труда.
— Тебе может и сладко живется, а у меня нет повода для радости, — признался сосед. — Хозяин-барин, как его принято называть, работодатель, вчера заявил, что в моих услугах не нуждается.
— Какие услуги оказывал?
— Служил сторожем, охранял склад с товарами. Режим меня вполне устраивал: после каждой вахты двое суток отдыха.
— И сколько тебе хозяин-барин платил?
— Одиннадцать тысяч рублей.
— Разве это деньги? — рассмеялся Аркадий.
— Какие ни есть, а деньги! — твердо возразил Сухотин. — Вот, если бы ты получал пенсию в восемь тысяч триста рублей, то не скалил бы золотые зубы. А теперь еще и приработка лишился. Как прожить на пенсию, если только за коммунальные услуги и капремонт жилья уходит около четырех тысяч рублей. При постоянном росте цен на продукты питания и лекарства невозможно свести концы с концами. Я и в сторожа пошел, чтобы раньше срока не околеть с голоду, не залезть в кабалу к аферистам с микрокредитами. Придется опять обивать пороги офисов, унижаться, просить место, как милостыню. Некому за меня словечко замолвить.
— Тимоха, хватит стонать, все равно из меня слезу не выдавишь, — властно произнес Викул и попенял. — В молодые годы тебе следовало позаботиться о своей старости. Не валять дурака, не портить девок, а усердно учиться, как говорят, грызть камень науки. Закончил бы вуз и получил солидную профессию. Взять меня, так я заочно окончил Донецкий институт советской торговли и пошел по профсоюзной линии. После распада Советского Союза, за пять лет до ухода на пенсию, работал в центре занятости.
О своих профсоюзных, трудовых достижениях и заслугах могу часами рассказывать, собираюсь издать мемуары «Венец моего успеха». Дома храню архив с юбилейными медалями, знаками «Ударник пятилетки», «Победитель соцсоревнования», а почетным грамотам и дипломам несть числа. Не жалея здоровья и сил, работал на государство и оно оценило по заслугам, пенсия — тридцать шесть тысяч семьсот рублей. Конечно, у думца и сенатора зарплата превышает полмиллиона и пенсия не меньше ста тысяч рублей, но на всех мандатов не хватает. Шибко много развелось бюрократов. Впрочем, на судьбу не жалуюсь. Иногда балую себя черной и красной икрой…
— Не все такие прыткие, чтобы икрой и балыком обжираться. Получается, что ты в четыре раза больше принес пользы государству, чем я, — подсчитал Сухотин.
— Тем, кто назначает пенсии, сверху виднее, кто, как раб на галерах пашет, а кто бьет баклуши?
— Тоже мне пахарь с мозолистыми руками, — ухмыльнулся сосед. — Ты, Аркадий, не шибко нос задирай. Как только нефть подешевеет, то и твоя пенсия превратиться в труху. Скрепя сердце, тоже пойдешь наниматься в сторожа к барыгам.
— Типун тебе на язык! — пожелал Викул. — Заруби на носу, я никогда не пойду по миру с сумой. Правительство своих патриотов не сдает, индексирует мою пенсию, а ты получишь кукиш с маком.
— Пока ты с трибуны речи толкал, в кабинетах с ковровыми паласами и дорожками штаны протирал, я работал на экскаваторе в карьере. Тридцать пять лет трудового стажа, а пенсия, что кот наплакал. На кого я работал? Может для дяди Сэма добывал в карьере железную руду, без которой не было бы ни ракет, ни танков и другой техники? Почему государство не оценило мои заслуги?
— Вопросы не по адресу. Не злись, Тимофей, кто на что учился, тот и пригодился. Вспомни советский лозунг: «От каждого по способностям, каждому — по труду». Вот мне и воздали за многолетний и добросовестный труд.
— Воздали тебе за «молочную книжку». С ней при советской власти, а теперь при диком капитализме, который ты прежде гневно в хвост и в гриву костерил, ловко устроился, — констатировал Сухотин.
— Какая «молочная книжка», может для младенцев детской кухни? — удивился Викул, хотя догадался, о какой книжке идет речь.
— Не прикидывайся шлангом, знаешь ведь, что без партбилета невозможно было занять руководящую должность и сделать служебную карьеру.
— А-а, вот ты о чем, — усмехнулся Аркадий. — Партбилет я сдал сразу после того, как провалился путч, понял, что мне с КПСС не по пути. Три года был беспартийным, наблюдал, в какую сторону ветер дует? Потом состоял в СДПУ, в «Нашей Украине» и, наконец, в Партии регионов. Теперь вот хочу вступить в «Единую Россию». Но чтобы стать полноправным членов, надо полгода походить в кандидатах.
— Вступил, можно поздравить?
— Моя инициатива у функционера не вызвала энтузиазма. Наверное, у них ограничение на прием пенсионеров или уже достаточно двух миллионов членов, хотя в рядах КПСС было девятнадцать миллионов членов. Наличие партбилета гарантирует должность начальника, а без него будешь мыкаться в рядовых или ефрейторах. В армии, даже поговорка существовала: на гражданке дурачок — в армии ефрейтор.
Могли бы меня за прежние заслуги уважить, сделать исключение Я не утратил ораторского мастерства, способен часами толкать зажигательные речи и в залах, и на митингах. Пламенное слово — могучее оружие любой партии. Однако испугались сильного конкурента.
— Что же ты, Аркадий упустил возможность. Когда Крым присоединили к России, то всех крымских регионалов скопом, вместе с братвой, приняли в «Единую Россию».
— Да, тогда была возможность проскочить, обзавестись партбилетом, но промедлил. Колебался и ждал, куда кривая вывезет? При наличии партбилета, сейчас не слушал бы твои стоны, а занимал престижное место, ходил бы по мраморным лестницам и ковровым дорожкам. Без «молочной книжки» тоска зеленая.
— А я всю жизнь беспартийный, сам по себе, — то ли с грустью, то ли с гордостью промолвил Тимофей.
— Что же тебя никто не надоумил, что членство в партии открывает путь к власти и благам? — посетовал Викул. — Тем более, что при приеме в КПСС представители рабочего класса и трудового крестьянства, в отличие от интеллигенции, к которой принадлежали чиновники, имели большие преимущества…
— Наверное, и теперь тружеников принимают вне очереди? — вставил реплику сосед.
— Держи карман шире, — усмехнулся Аркадий. — Костяк партии составляют депутаты и чиновники разных рангов. В нее охотно вступили бы силовики, но они обязаны быть вне политики, хотя усердно за должности, награды и бонусы исполняют директивы правящей партии. Такие понятия, как «рабочий класс», «трудовое крестьянство», «диктатура пролетариата» остались в прошлом. Ныне диктатура крупного капитала, банкиров, бизнесменов и силовиков.
— Странно, что ты состоял в стольких партиях?
— Ничего странного, я не догматик, не ортодокс, — заявил Викул. — Древний философ, недаром сказал: все течет, все меняется. Чтобы не остаться на обочине прогресса, а широко шагать по столбовой дороге, я следовал за правящей партией. Быть в оппозиции — себе дороже, пустая трата времени и денег. Главное вовремя понять кто на коне, а кто под конем?
— Значит. меняешь свои убеждения, как перчатки, — уязвил его Сухотин. — Это тактика конформиста, действующего по принципу флюгера, куда ветер дует.
— Тимоха, язык прикуси! — осадил Аркадий и пригрозил. — Не сыпь мне соль на рану, иначе за клевету на госслужащего привлеку к ответу.
— Аркашка, не ломись буром, — не остался в долгу Сухотин. — Без «молочной книжки» ты смерд.
— Не смерд, а Аркадий Борисович. Не забывай, что мы живем в условиях сложной международной обстановки, в окружении злобных врагов, которые постоянно покушаются на нашу землю и природные богатства, мешают подняться с колен. Поэтому вынуждены затягивать ремни и вооружаться.
— Плохому танцору всегда кто-то и что-то мешает, — напомнил Тимофей. — Кто обстановку, геополитику усложняет?
— Эх, темнота, давай я тебе лекцию прочитаю, — оседлав «любимого коня», предложил Викул. — Во время войны людям намного тяжелее жилось, поэтому грех на судьбу жаловаться. Поезжай в Украину и узнаешь, почем фунт лиха. Пока есть хлеб, картошка, овсянка, нам и черт не страшен, Главное, чтобы не было войны. Надо набраться терпения, успех и процветание не за горами. Бог терпел и нам велел.
— Об этом каждый день телевизор верещит, — перебил Сухотин. — Сколько еще терпеть, как тот дурень, думкою богатея? К терпению призови «патриотов» с паспортами стран НАТО, с недвижимостью, валютными счетами за рубежом. Там живут их семьи, жены, любовницы, дети. Там мажоры учатся, лечатся в элитных поликлиниках Германии, Израиля и других государств, а деньги ковшами и лопатами гребут в России. Не намерены затягивать пояса, охотно пожинают блага райской жизни, купаются в роскоши. Там, где сокровища, там их родина. В случае войны в окопы не полезут, отсидятся за бугром. Калачом назад не заманишь, боятся конфискации криминального капитала. Куда подевались справедливость и равенство?
— Тимофей, ты неисправимый идеалист и романтик, — вальяжно заметил оппонент. — Нет абсолютно справедливых государств и правителей. Всегда будут богатые и бедные.
— Но не в таких пропорциях, — парировал Сухотин и в лоб спросил. — Коль ты полиглот, то подскажи, чем зарубежные пенсионеры занимаются?
— Как чем? Забавляются с внуками, работают на даче, увлекаются рыбалкой, сбором грибов и ягод…
— Вижу, какой ты знаток, — укоризненно покачал головой сосед. — Запомни, многие зарубежные пенсионеры из США, Канады, стран Европы, а также Китая и Японии, путешествуют по миру, наслаждаются жизнью. А наши ровесники, считая жалкие рубли, экономя их на похороны, продолжают трудиться сторожами, вахтерами, дворниками или коротают последние годы жизни в больницах и аптеках, а те, кто покрепче, на огородах выращивают картошку, овощи и фрукты. Суровая старость скудного дожития.
За разговором они не заметили, как подошли пятеро мужчин в оранжевых робах и касках на голове. В руках, облаченных в холщевые перчатки, болгарка, бензопила, кувалда и ломы. Старший из них, очевидно бригадир, приказал.
— Эй, деды, божьи одуванчики, поговорили, отвели душу и будя. Живо снимайтесь с якоря!
— Кто вы, по какому праву? — возмутился Викул.
—Монтажники из строительной корпорации «Фасад», — ответил бригадир. — Демонтируем стол, скамейки, металлоконструкции на детской и спортивной площадках, спилим деревья. Готовим территорию под котлован.
— Под какой объект? — спросил Сухотин.
— Под ТРЦ, торгово-развлекательный центр с подземным паркингом для вашей же пользы. Не придется далеко ходить за покупками, развлечениями и авто будет под боком.
— Вы обязаны провести слушания с жителями микрорайона, получить их согласие, — заявил Аркадий. — Здесь и без того, негде развернуться, как в каменных джунглях. Где дети, подростки будут спортом заниматься, а старики в шахматы, нарды, шашки играть и «козла» забивать?
— В ТРЦ всем места хватит.
— Сколько будут стоить услуги? — спросил Тимофей, но вопрос повис в воздухе.
— Разрешение на застройку дали мэр и главный архитектор города. Завтра смонтируем ограждение, пригоним экскаваторы и бульдозер, — сообщил бригадир и велел. — Мне недосуг с вами общаться, валите по добру, поздорову.
— Аркадий Борисович, надо срочно собрать жильцов, провести митинг, — предложил Сухотин. — Вот где приходится твое ораторское красноречие, пламенная речь.
— Оно мне надо? — хмуро отозвался тот и посетовал. — Эх, была бы у меня «молочная книжка», я бы им показал, где раки зимуют. Горохом бы покатились с болгаркой, пилой и кувалдой. Запомни, что против лома нет приема.
— Соберем людей, отстоим сквер, — настаивал Тимофей.
— Не хочу связываться с полицией, задержат, арестуют и оштрафуют за проведение несанкционированного митинга и массовые беспорядки. Застройщики тоже могут отомстить. Метод известный, наймут уголовников, те подстерегут в темном подъезде и проломят череп битой или арматурой. Нет человека, нет проблемы. Подумай о последствиях. Есть ли у тебя лишние деньги на оплату штрафа?
— Нет, — Сухотин беспомощно развел руками.
— Тогда, как сурка, загонят на нары кормить постоянных обитателей камеры: вшей и клопов. Эх, если бы у меня была «молочная книжка», тогда другое дело. Ведь без бумажки ты букашка, а тем более пенсионер, которого считают отработанным материалом. Впрочем, все, что не делается, к лучшему. Плетью обуха не перешибешь.
— А обухом плеть, — заметил сосед, глядя вослед удаляющемуся оратору. «Будь, что будет, где наше не пропадало. Даже без «молочной книжки», надо срочно спасать сквер», — решил Тимофей и направился в подъезд. Не задумываясь о последствиях, пошел по этажам, звоня в квартиры, призывая жильцов, в том числе отчаянных любителей «забить козла», на сход.
P. S. До развала советского государства, я тоже имел «молочную книжку» КПСС. Впоследствии, дабы не зависеть от бонз политических партий, стал беспартийным журналистом. Считаю, что честь, совесть, свобода убеждений и слова превыше любых благ, гарантированных «молочными книжками» правящих партий.