Маркиз

 
Брату Сергею.


… - Смотри, как солнышко закрыл.
Тьма в комнате – негоже.
И дедушка тот клен спилил.
И наше детство… тоже.

1.
Я пил молоко, когда на улице раздался рык двигателя. Бабушка выглянула в окно:
- Володя приехал!
Я чуть не поперхнулся – приехал…! Ну, наконец-то …! Ура, ура, урааа…! Володя – это младший брат моей матери и, стало быть, мой родной дядя. Он недавно пришел из армии и теперь работал водителем в «Рабочем кооперативе» на новеньком ГАЗ – 52. А радовался я тому, что он обещал после обеда взять меня с собой – покататься на машине. Ну, разве же это не счастье для шестилетнего пацана – мчать на огромном грузовике (как мне тогда казалось), по пыльной грунтовой дороге туда – к неведомым далям? Теперь я боялся лишь одного, что придет с речки мой старший брат Сережка и дядя Вова вместо меня, возьмет кататься на машине его. Или, что еще хуже – возьмет нас обоих и мне потом, уже не перед кем будет хвастаться. Поэтому я начал усиленно торопить время. «Быстрее, быстрее, быстрее» мысленно твердил я сам себе. А Серега сам виноват. Он со своими дружками утром собрался на речку. Я естественно собрался вместе с ними, но они затеяли игру в прятки, и пока я водил, считая с закрытыми глазами до ста, они просто удрали от меня. Проискав впустую с полчаса, я наконец-то разгадал их коварный план и, не выдержав такого вероломного предательства, зарыдал горючими слезами. Бабушка пожалела меня и, погладив по голове, налила полную плошку молодого меда. Однако и мед показался мне не в радость и чувствуя всю свою вселенскую ненужность, я продолжал горевать. Печаль прошла только после того как приехал дядя Вова. Он заскочил на одну минуту за сигаретами и, видя мое угнетенное состояние, пообещал, что после обеда обязательно возьмет меня с собой покататься на машине. Он бы взял сейчас, но до обеда там (у них) начальство крутится и могут наругать, что он катает маленьких. Я хотел было обидеться на слово маленький, но тут же передумал и стал терпеливо ждать обеда. Но стрелка на часах словно замерзла насмерть. Я смотрел на нее с мольбой, но она и не думала двигаться дальше, равнодушная ко всем моим переживаниям. Тогда я решил почитать какую-нибудь книжку. И надо заметить, за чтением время пролетело совсем незаметно. Захотелось есть. На печи стоял полный чугунок вкуснейшего борща, но было лень наливать чашку, поэтому было решено просто перекусить. Я отрезал большой кус свежеиспеченного хлеба и налил полный стакан молока. Что может быть вкуснее…? За трапезой время полетело еще быстрее. Я делал последние глотки, как тут – то и приехал дядя. Он влетел в дом как всегда – огромный и шумный. С кучей разнообразных историй. Бабушка налила ему полную чашку борща. Позвала меня к столу, но я уже натрескался молока с хлебом и поэтому отказался. Дядя Вова ел быстро, по-армейски, по ходу дела успевая рассказывать о делах:
- Сейчас, мам, в Курью груз увезу, потом наверное к Татьяне в госте заскочим в Новофирсово. Бензин есть. Времени тоже навалом. Отец на работе задержится. Позже приедет.
Я навострил уши – это сейчас я поеду с ним в Курью… в райцентр…. Потом вообще в Новофирсово к тете Тане…. Это было нечто. За пределом всяческих мечтаний. Все равно как попасть в неведомую страну типа Нарнии. А может и еще что получше. Тетя Таня была сестрой дяди Вовы и моей матери. Она жила за сорок километров от нас и я никогда не был в тех краях. У меня даже дыхание остановилось от счастья. А дядя подмигнул мне:
- Ну, что, карапуз…, едем?
- Едем!
Бабушка обеспокоенно заметила:
- Смотри там за ним.
- Ничего там с ним не сделается. Все – двинули.

2.
Мотор работал ровно и без перебоев. Машина мягко поглощала километр за километром. Я сидел на пассажирском сидении и не верил собственному счастью. Вот он я… - живой и настоящий. И на самом деле - не понарошку еду в огромном грузовике. Да не куда -  нибудь со склада в магазин - так мы с братом уже тысячу раз катались с дядей. И не с центральной усадьбы до бабушкиного дома, когда мы доезжали вместе с дедом на Газ- 51. Нет. Я ехал туда – в дальние дали, о которых мои друзья и даже брат слыхом не слыхивали и видом не видывали.  Дух захватывало от такого везения.
Тугой, встречный ветер залетал в открытое окно и обдувал меня самым настоящим счастьем. Все запахи степи юного лета, перемешиваясь с едва заметным запахом бензина, создавали ту незабываемую гармонию, которая обволакивает все существо высшей эйфорией, и наполняли душу каким-то внеземным блаженством, которое может быть только в детстве.
До райцентра домчали быстро. Пока грузчики разгружали машину, дядя Вова пошел в белое здание подписывать какие-то накладные, а я остался в кабине. Одному было скучно и я, зевая, просто тупо пялился по сторонам. Подошел какой-то местный пацан. Он вставил палец в нос и с любопытством начал разглядывать процесс разгрузки. Было видно, что он страшно завидует мне. Еще бы…. Я вот так запросто сидел в кабине такой машины, а он…. Нужно было дальше держать марку и поэтому, не обращая никакого внимания на пацана, я открыл дверцу и легко спрыгнул на землю. Попинав для важности баллоны, я с умным видом покачал головой и вернулся опять в кабину. Пацан освободил палец, подошел ближе и осторожно заметил:
- Протекторы-то на колесиках-то уже подстерлись.
Я важно кивнул и, вспомнив все, что знал о технике вообще, выдал:
- Протекторы еще что…. Там рефрижератор на форсунки хреново подает…. Сам понимаешь… - плунжерные пары, коллектора, кулачки…. Да и фильтр тонкой очистки уже не карбюрирует, а все в систему охлаждения фигарит…. Такие вот дела.
Пацан разинул рот, да так и остался стоять. Вернулся дядя с документами, грузчики уже закончили разгрузку, мы тронулись дальше – в путь, а этот мальчишка так и стоял там на месте, видимо переваривая сказанное мной. Но я уже забыл о нем, нас ждало далекое неведомое мной доселе село Новофирсово.
Мог ли я предполагать тогда, что по прошествии тридцати лет здесь откроется огромный золотой прииск и судьба забросит меня сюда на работу. И большую часть своей жизни я буду вынужден находится именно в Новофирсово, работая вахтовым методом. Но тогда этого никто ни знал. И я с замиранием сердца ожидал чего-то неведомого и необычного от этого далекого села. Дядя Вова всю дорогу рассказывал небывалые истории, загадывал какие-то неимоверные загадки, я рассказывал ему о своих делах – ехать было весело. Так за разговорами мы незаметно и добрались до места.

3.
Тетя Таня с дядей Лешей – ее мужем встретили нас с радостью. Несмотря на то, что был будний день, они оба были дома. У тети Тани были каникулы - она работала учительницей в школе, а дядя Леша прихворнул малость. Сразу же был накрыт стол, который в прямом смысле – ломился от яств. Мы были усажены на самые почетные места. Дядя Вова не успевал отвечать на расспросы. Откуда-то из своего угла показалась моя двоюродная сестра Лариса. Она настороженно осмотрела нас, сдержано поздоровалась и сразу приступила ко мне:
- Поговаривают, что ты тоже читать умеешь?
- Да, - ответил я просто – умею…. С четырех лет уже умею, а что?
Она поморщилась:
- А ну ка пойдем ка со мной….
Тетя Таня прикрикнула:
- Лариска, отстань! Дай перекусить человеку!
Та рассудительно кивнула:
- Ну что ж…, перекусывай побыстрей, человек…, да пойдем.
Есть я шибко не хотел, поэтому наскоро похлебав окрошки и сказав - спасибо, я пошел к сестре в комнату. Было интересно, что она мне хочет показать….
Это была книжка «Приключения Незнайки и его друзей» Николая Носова. У меня дома была точь-в-точь такая же книга и я зачитывал ее «до дыр». Лариса протянула эту книжку мне:
- Ну - кась…. Прочти ка немного чего-нибудь.
Я знал содержание почти наизусть, поэтому криво усмехнулся и смело распахнул пахнущие волшебством листы:
- Тебе сначала…, или на выбор?
- Давай сначала.
Я открыл первую страницу и начал:
- В одном сказочном городе жили коротышки. Коротышками их называли потому, что они были очень маленькие. Каждый коротышка был ростом с небольшой огурец….
Читал я быстро и сестра затаив дыхание, слушала как завороженная. Но после первой главы она забрала книгу, закрыла ее и едко заметила:
- Неплохо. Ну, это и я так могу.
Я засмеялся:
- Ты…? Ты так можешь? Прямо так? Сто тридцать четыре слова в минуту? Ну…- молодец. Что еще сказать.
Она опустила глаза:
- Ну… не совсем так. Помедленнее конечно, но это не главное.
Я перестал смеяться:
- А что главное?
Она горько вздохнула:
- Ты умеешь читать «про себя»…? Ну…- не вслух.
Я опять засмеялся:
- Ну, естественно – я умею читать «про себя»…. А что?
Она вздохнула еще горше:
- Будь другом - научи меня…- а. Или не сможешь? Мне почему-то кажется, что никто не сможет меня научить читать про себя.
Я присвистнул:
- Фиууу… - нашла о чем горевать.
- Да блин горелый – это же страшная беда. Как ты не понимаешь? Маманя с папаней ложатся днем отдыхать и все – не почитаешь…. И вообще….
Я перебил ее:
- Да я понял-понял. Я говорю тебе в том смысле, что научу легко.
Лариса обрадовалась:
- Правда!?
- Ну, конечно, правда… - читай.
- Прямо сейчас?
- Ну, а когда же…? Вот блин.
Она раскрыла книжку и начала читать вслух. Я подошел к ней сзади и заткнул ей рот ладошкой. Она замычала, но я держал крепко:
- Продолжай читать - не останавливайся…! Скользи глазами по строчкам! И мычать перестань
Она затихла. Я подержал еще немного:
- Читаешь?
Она мыкнула, что – да.
- Ну, тогда я отпускаю.
И я медленно убрал руку:
- Ну как?
Она пробежала еще несколько строк глазами и вдруг пронзительно завизжала:
- Олегааа…! У меня получииилось…! Я читаю про себяяя!
Я довольно вздохнул:
- Ну, слава Богу. Хотя можно было просто набрать воды в рот.
 Но она уже не слушала меня:
- Ты не обижайся, хорошо? Иди - полазь где-нибудь, я маленько почитаю еще…. Ладно? Надо закрепить…. Сам понимаешь.
И снова уткнулась в книгу. Я хотел заметить ей, что здесь я впервые и никого не знаю, и где тут полазить – даже не представляю, но вместо этого лишь махнул рукой и вышел на кухню.
Дядя Леша был один. Он сидел на крыльце и, глядя на огромный холм - Гляден, у подножия которого располагалась их улица, курил папиросу. Машины возле дома не было. Дядя Вова с тетей Таней тоже исчезли. Я встревожился:
- А где… машина… с дядей Вовой?
Он рассмеялся:
- Не бойся, племяш. Они по делу отлучились, часика через два подъедут.
Я едва сдержал слезы от обиды – почему меня не взяли с собой. Но потом успокоился и невесело спросил:
- А что это за дело такое…? Или секрет?
Дядя Леша вздохнул:
- Нет, не секрет…. Невеста тут к нему приехала – к Владимиру нашему…. Ну, не невеста, а ….
Он подумал немного и добавил:
- В общем – приехала на практику к нам в школу учительница молодая. С Татьяной вместе работают. Вот Вовка с ней познакомиться и захотел. Сейчас познакомится и приедут – не бойся.
Я облегченно вздохнул. Ох и дело. Я уж подумал невесть что. А дядя Леша тем временем затушил папиросу и как бы между прочим спросил:
- Лариска там чего делает?
Я махнул рукой
- Читает. Я ее читать «про себя» научил.
- Аааа…, ну пусть читает. А мы пошли, племяш, сходим к куму моему, за лекарством. Да я тебе Новофирсово покажу. А то чего дома-то сидеть?
Я обрадовался:
- Пошли, конечно…! А где твой кум живет?
- Да вон там… - за рекой…. Идем.

4.
Кум дяди Леши жил в огромном зеленом доме. И вообще – все вокруг утопало в зелени. Небольшой огород, садик - с незрелыми еще, только проклюнувшимися яблоками, даже колодец в центре огорода и тот был зеленым, так как был выкрашен в зеленую краску. Словно хозяин усадьбы был великим Гудвиным, а мы попали в его изумрудный город. Такая красота была повсюду, что я невольно остановился, озираясь кругом и не заметил, как из-под дома вылезло огромное, серое с подпалинами, чудовище и понеслось нам навстречу. Я заорал от страха и спрятался за спину дяди Леши. Тот невозмутимо взял меня за руку:
- Не бойся. Она привязана.
Собака, не добежав до нас метров пяти, была отброшена назад цепью, на которой крепился ее ошейник. Цепь была застегнута железным карабином к проволоке, по которой и бегала эта зверюга. Таких ужасных собак я еще не видел. Огромная, серая с темными пятнами на спине, по бокам и тугим кольцом пушистого хвоста. Поджилки мои затряслись, но дядя крепко держал меня за руку и невозмутимо продолжал идти, обходя это чудище по тропке ведущей к дому. Я перевел дух, но собака и не думала успокаиваться. Коротко рыкнув, она бросилась на нас снова и зашлась в бешеном лае. Из дома вышел хозяин. Это был невысокого роста жилистый мужик в тапочках на босу ногу, трико и простой рубашке навыпуск. Он прищурился, посмотрел на нас и вдруг зычно крикнул собаке:
- Найда…! Оттрыщь…! 
Та словно захлебнулась. Она еще раз свирепо оглядела нас и вернулась к дому. Рядом с ее норой валялась старая автомобильная покрышка. Было видно, что покрышке изрядно доставалось – настолько она была обтрепана. Собака, глухо и утробно заурчав, в дикой злобе впилась в покрышку зубами. Рванув несколько раз, словно выплескивая из себя злость, она наконец-то успокоилась и полезла под дом где по-видимому и находилось ее логово. Мы с дядей Лешей подошли к крыльцу.
Хозяин, радостно улыбаясь, сошел с крыльца и протянул нам руку для приветствия:
- Ну, здравствуйте, гости дорогие..., здравствуйте…. С чем пожаловали?
Мы ответили на приветствие и присели в тенек на широкую лавку, расположенную под огромной яблоней, неподалеку от дома. Дядя Леша не спеша достал папиросу и, разминая ее в руках, неторопливо начал:
- Да у нас тут такое дело, кум…. Не мог бы ты лекарства своего секретного немножко одолжить. А то прихватило меня чего-то с утра. Сам видишь - даже с работы отпросился.
Кум хмыкнул и так же не спеша ответил:
- Да оставалось там… с полбутылочки. Погодите. Сейчас – пойду, гляну.
Он ушел, а мы остались на лавочке. Я вертел головой во все стороны. Было интересно. Другое село…, другие люди. Словно на другую планету попал. Все так необычно и ново. Я повертел головой в разные стороны и задал дяде мучивший меня вопрос:
- Дядь Леш…, а вот кум твой…, он врач или лекарь какой знаменитый?
Дядя покачал головой:
- Нет. Не врач. Он травами лечит.
- Знахарь значит?
- Ну, да…. Типа того. Сколько раз меня выручал. Еще ни разу не подвел. Знахарь. И охотник славный.
Я уважительно примолк. Из-под дома опять показалась Найда. На этот раз она не кидалась на нас и не лаяла. Мирно растянувшись на солнышке, она лениво опустила голову на лапы и прикрыла глаза. Судя по всему, собака явно вознамерилась вздремнуть, но не тут-то было. Вслед за ней из логова показались три маленьких темно-серых клубочка и, спотыкаясь на неуклюжих ногах, наперегонки бросились к матери. А меня охватил восторг – настолько были хорошенькими эти щенки. Они подкатились к Найде и уткнулись маленькими пушистыми мордочками ей в живот и возмущенно заскулили. Та недовольно заворчала. Но несмотря на недовольство повернулась и легла так, чтобы щенкам было удобнее сосать молоко. Теперь их скулеж стих и превратился в довольное сопение и покряхтывание. Мать подняла голову, внимательно посмотрела на нас, но не обнаружив никакой опасности, спокойно начала облизывать детенышей. Показался хозяин. В руке у него был четок с какой-то мутной настойкой. Он протянул его дяде Леше:
- Как принимать знаешь…? Ну, вот и славно…. Так и принимай.
Дядя Леша спрятал лекарство в карман, а я не выдержал и спросил:
- Кум…, а ты где такую собаку взял?
Мужики рассмеялись, а кум сощурил глаза:
- А что… - нравится собака?
- Ну конечно. Никогда таких раньше не видел.
Он погладил меня по голове:
- Да…, собака хорошая. Это западносибирская лайка. В тайге вообще незаменимый помощник. Две такие собаки медведя кружат, подходи – ножом режь и ружья не надо. Или за гачи его держат, так косолапому не сладко бывает - добрая зверюга…, это я про собаку свою.
Дядя Леша прищурился:
- Это ты ее с Горного Алтая привез?
- Ну, да…. За папоротником ездил, да за черемшой. Там у алтайцев зимовье было. Там я ее и нашел. Может бросили, а может собака прибегала по старой памяти, да ощенилась на зимовье. Не знаю. Только как на избушку эту набрел, слышу кричит кто-то. Да жалобно так…, как дите ровно. Глядь…, а это щенок. Под угол зимовья забился и вопит как резаный…, а сам голоднющий. Я банку тушенки открыл, мясо разжевал, да покормил ее. Потом подождал с полдня - никто не пришел. Ну, я ее и забрал. Поэтому Найда и назвал, найденная значит. Ну, вот она и выросла. А вот надысь в тайгу ездил за орехом – на Белки-горы, брал ее с собой. А она гулялась в это время, ёксель-моксель. Да там, в тайге с волком и покрылась видать. Щенков видел? Ну, вот - принесла приплод. Пятеро было. Двух забрали. Сейчас две сучки и кобелек остался. Девочек заняли уже – заберут завтра, а вот кобель останется видать…. Да потом отдам кому-нибудь.
А у меня перехватило дыхание. Дело в том, что у нас с братом никогда еще не было своей собаки. А тут такая собачища, да еще вперемежку с волком. О таком можно было только мечтать. Я тут же схватил кума за руку:
- Подари его мне…, а…. Ну, пожалуйста…, кум….
Тот пожал плечами:
- Смотри. Собака вырастет очень серьезная…. Справишься с ней?
Я судорожно сглотнул еще не веря в такую удачу и быстро закивал:
- Конечно справлюсь. Тем более у меня брат есть. Вдвоем вырастем его.
Больше всего я боялся, что дядя Леша не разрешит мне взять щенка. Но тот наоборот повернулся к куму и добродушно попросил:
- Ну и отдай, чего ты? Видишь, как понравились ему щенки-то.
Тот рассмеялся:
- Да я-то не возражаю…, пусть возьмет.
И пошел к собаке. А я стоял как оглушенный, все еще не веря, что произошло. А произошло то, что я стал обладателем самой лучшей собаки в мире. И это было неслыханное счастье. У меня даже мурашки по телу побежали от радости.    
Кум принес всех трех щенят. Он положил их передо мной:
- Ну, выбирай… - какой твой?
Я сел на корточки и начал гладить их по очереди. Как отличить самку от самца я тогда еще не знал. Щенки, недовольные тем, что их оторвали от матери, начали выражать недовольство. Они заворчали и начали недовольно скулить. Найда, до этого настороженно наблюдавшая за нами, вдруг ринулась опять в нападение и залаяла со всем ожесточением матери, защищающей своих детей.  Цепь лязгнула так, словно лопнула гитарная струна. Я уж подумал, что собака сорвалась и невольно вскочил на ноги. Но цепь выдержала. Найду снова отбросило назад. Она даже перевернулась и шлепнулась на спину, однако в следующее мгновение вскочила и с прежней злобой кинулась на нас, лая уже без остановки. Двое щенят повернулись и неуклюже покосолапили в сторону собаки. Однако третий с черной спинкой остался на месте. Он повернул голову на лай матери, словно принюхиваясь к родным запахам, затем отвернулся от нее и уверено покатился ко мне. Я взял его на руки и прижал к груди. Щенок поглядел мутновато-карими, недавно только открывшимися глазками, закряхтел и лизнул меня в нос. Кум довольно рассмеялся:
-Нет, ты глянь только…, вот так номер…! Сразу своего узнал! Вот он твой щенок и есть… - забирай! Кормить знаешь как…? К молоку приучай с хлебом вместе. Макай хлеб в молоко и в рот ему. Так быстрее привыкнет. Потом мордочку просто в молоко макнешь и он сам начнет лакать….
Я засмеялся:
- Я тоже молоко с хлебом люблю.
- Ну, вот и молодец…. А может еще немного подержать его с матерью, чтобы подрос…?
 Но я, прижав щенка к груди, повернулся к калитке и, уже не слыша, о чем говорит кум, вприпрыжку помчался на улицу.    
Дядя Леша догнал меня только возле моста….
   
5.
Дяди Вовы с тетей Таней еще не было. Но у меня о них «голова уже не болела». Дядя Леша вытащил старую коробку из-под обуви, чтобы сделать домик щенку. Он постелил на дно коробки старенькое полотенце и я посадил в нее свое «сокровище». Прибежали соседские пацаны – Генка Рак и Серега Плешкань…, вылезла из своего укрытия Лариска. Всем щенок страшно понравился и я видел как они люто завидуют мне. Но когда я стал придумывать ему кличку, вся их зависть быстро прошла и ребята принялись мне помогать. Мы с пацанами перебрали с полсотни имен, но ни одно из них не подходило. Все эти «Рексы», «Алые», «Аяврики» - все это уже было. И было – не то. Я гладил мое черно-серое чудо по спинке и не переставал восхищаться им. Большеголовый, неуклюжий, упитанный, немного сонный щен был словно дорогая игрушка. Но вот он зевнул своим маленьким ртом, показывая розовый язычок и темное нёбо и этим утверждая, что он вовсе никакая не игрушка, а самый что ни на есть настоящий.
Пацаны еще бормотали типа – «Джек», «Полкан», «Валет», как тут вклинилась молчавшая доселе Лариса:
- Назовешь его Барсик…, понял?
Я опешил:
- Понял. …А зачем…?
Она подняла руку и тоном не терпящим возражений отрезала:
- Так надо.
Тут я окончательно успокоился – надо, так надо - значит будет Барсиком. 
Щенок уже недовольно кряхтел и прятал мордочку в лапки. Он уже устал и хотел спать. Мы занесли коробку в кладовку и оставили его в покое – пусть отдохнет.
А сами пошли играть. Местные пацаны научили меня играть в «стреколя». Эта игра очень похожа на наш – «клек», только вместо деревянного солдатика здесь использовали простую банку из-под дихлофоса и вместо трех ступеней - пять. А так все, то же самое. Мы рубились почти до темноты. Четыре банки смяли в хлам. Два раза делали перерыв, чтобы покормить щенка. Он просыпался и начинал вопить, возмущаясь тем, что его оторвали от любимой мамы и забыли все. Тогда Лариса разогревала на плитке в чашке молока и мы, макая хлеб в теплое молоко, по очереди, кормили это пушистое чудо. Сначала он чванился и не хотел есть непривычную пищу, но потом, распробовав как следует, ел жадно - захлебываясь. Наевшись как следует он важно кряхтел и ложился рядом с чашкой. Я осторожно брал его под брюшко и переносил в коробку. Щенок недовольно ворчал, но я гладил его по спинке и он вскоре затихал под моими ласками и мирно засыпал, а я потихоньку возвращался к игре.
Приехали дядя Вова с тетей Таней. Дяде Вове щенок понравился, а вот тетя Таня твердо заявила:
- И зачем он нужен? Его нужно срочно отнести обратно. Этот кум вечно, как выдумает что – хоть стой, хоть падай. Со щенками еще не хватало там вам возиться. Только проблем маме добавите.
На самом деле о том, что скажут бабушка с дедом, я даже не думал. Но то, что щенок будет жить у них, знал твердо. Так как держать щенка у нас в двухэтажке было проблематично. Сарая под скотину как у бабушки у нас в центре не было, а в заваленной хламом кладовке селить собаку было просто негде. И будку не соорудишь, так как кладовки были слеплены одна к другой, а наша кладовка была аккурат посередине. Но так как мы с братом и так день и ночь пропадали у бабушки, так что щенок у нее без нашего присмотра не останется. Примерно в таком духе я и объяснил тете Тане. Но ее такие доводы не совсем убедили. И она продолжала настаивать на возвращении щенка куму.   
Мне сразу стало плохо и я уже собрался зареветь во весь голос, но тут дядя Вова с дядей Лешей безапелляционно встали на мою сторону. К ним подключилась Лариска, соседские ребятишки и тетя Таня сдалась. Она махнула рукой:
- Ладно, везите. Играйтесь….
И мы отправились в обратный путь.

6.
Проснулся я от толчка. Машину тряхнуло на кочке. Кругом была непроглядная ночь. Оказывается утомленный долгим, наполненным всякими событиями днем я незаметно для себя уснул в машине. Но почему так темно? И сколько мы уже едем? Было еще к тому же холодно. Дерматиновое сидение неприятно остужало ноги, спину и плечи…, но поясницу что - то грело. Желтый свет фар вырывал из вселенской черноты кусок дороги и мы следовали вслед за этим вечно убегающим куском. И тут я вспомнил – «Щенок!». Где он?! Дядя Вова повернулся ко мне:
- Проснулся, Олега…? А у меня колесо спустило. Прокол. И запаски как назло не оказалось – отцу отдал. Пришлось перебартовываться и клеить прямо на дороге. Не стал тебя будить – сам справился. Вот и припозднились малость. Ты не замерз, часом, а то прохладно что-то. Я печку не включал, а то в сон клонит.
Я потянулся изо всех сил и сквозь душащую меня зевоту выдавил:
- Да холодно. А где Барсик мой? Оставили…?
Дядя Вова расхохотался:
- Да он там под тобой где-то. Ты его не задавил?
Теперь я понял, почему моей пояснице было тепло. Это щенок забился между мной и сиденьем и пригрелся там. Я осторожно вытащил его и положил на колени. Он сперва недовольно побурдел, но тут же, накрытый моими ладошками сладко зевнул и  мирно засопел мне в пупок. Дядя включил печку и теплый воздух начал наполнять кабину. Сразу же начало опять клонить в сон. Но я стойко держался, боясь уронить щенка. Но сон оказался сильнее и я, переложив Барсика на грудь, полулежа обнял его покрепче и провалился в приятную истому сна. Однако надолго уснуть мне не удалось. Как только мне привиделось, что я откапываю меч Персея – героя древней Греции – моя мечта…, который был закопан почему-то в нашем огороде, как дядин голос вернул меня к действительности:
- Олежка, смотри – лиса! Гляди быстрее, пока не удрала!
Я тут же открыл глаза и глянул на дорогу. Прямо перед машиной бежала самая настоящая лиса. Рыжая с белым кончиком хвоста. Дядя Вова сбавил газ и ехал потихоньку, чтобы не сбить ее. Плутовка еще некоторое время пробежала перед носом машины, но потом резко вильнув хвостом ушла вправо и растаяла в темноте.
Дядя восхищенно присвистнул и прибавил газ. Я хмыкнул:
- Ни разу настоящих лис не видел…. Первый раз.
- Ну, вот я тебя и разбудил. А то бы потом обижался, что не показал тебе лису.
- Нет – это ты правильно разбудил. Теперь Серега лопнет от зависти…. Он – то сроду лис не видел…. А кстати, где Барсик?
Щенок, пока я спал, опять переполз на свое место – у меня под спиной. Я снова вытащил его и расположил на груди. Дядя Вова посмотрел на него и вдруг спросил:
- А чего это ты его решил Барсиком назвать?
Я сначала растерялся, но потом твердо ответил:
- Да мы там все решили. И имя редкое. Я раньше не слышал такого.
Дядя пожал плечами:
- Ну, вообще-то это кошачье имя… - Барсик. Барс – это ведь кошка. Да к тому же у Татьяны кота так звать. Ты разве не знал?
Я не знал, что у тети Тани так зовут кота и только теперь разгадал коварный план Лариски. Она не стала ничего придумывать и подсказала мне единственную ей известную кличку. А я как дурак купился на это. Но что же делать? Естественно теперь ни о каком Барсике не могло быть и речи. Но как же его назвать? Я так прямо и спросил у дяди Вовы. Он немного подумал и неспеша ответил:
- Да назовете как-нибудь. С Сережкой вместе придумаете.
«Ну, уж фигули-мигули» подумал я. Сам придумаю – без сопливых. Я напряг мозг, но вместо клички щенку стал усиленно думать, как сделать рогатку, такую же четитскую как у Шурика Петриченко, вскоре мои мысли стали путаться и я опять уснул.    

7.
Было полвторого ночи когда мы наконец вернулись домой.  Встретила нас бабушка. В то прекрасное время не было сотовых телефонов и она, не зная, остались ли мы ночевать у тети Тани или поехали домой, переживая – что с нами произошло, несколько раз выходила на дорогу встречать нас. Дядя Вова только и сказал:
- Колесо проколол, мам…. Не переживай.
Бабушка погрозила ему кулачком:
- Проколоть бы тебе… колесо…. Совсем ребенка измотал. Чего там - у Татьяны не остались?
- Ну…, тогда б ты вообще не уснула.
Он подошел, обнял ее за сухонькие плечи:
- Ну, все…, прости…. Олежка вам там подарок привез.
Меня разморило в машине и было страшно неохота вылезать с теплой кабины. Весь разговор я слышал через открытую водительскую дверь в которую врывалась ночная прохлада вместе с веселым перезвоном сверчков. Проснулся я, как только машина остановилась. Щенок лежал у меня на животе и спал, разбросав лапки, словно обнимая меня.
Нужно было выбираться. Я потянулся изо всех сил, встряхнул тяжелой головой и нехотя открыл свою дверцу. Бабушка уже была здесь и протягивала руки, чтобы снять «непутевого внука» с подножки. Она поцеловала меня в макушку и только потом посмотрела на щенка:
- Бутуз какой…, а…. Неси его скорее на веранду.
И я вприпрыжку помчался в дом….   
Все проснулись. Дядя Вова подробно рассказывал о поездке. Ну, в основном его рассказ сводился к проколу колеса. Я уже забыл, что хотел задаваться перед Серегой и взахлеб рассказывал о своих приключениях. В основном – как мне удалось «неимоверными усилиями» получить щенка, об интересной игре в «стреколя», о Ларискином коварстве (а я ее еще научил читать «про себя»), о том - как мы видели в степи лису, но самое главное, что НАШ щенок так и остался без имени.  Дед вынес свою старую шапку. Он положил ее в картонную коробку и сделал тому домик. Потом он взял его обеими руками и внимательно рассмотрел. Щенок надулся как бука и недовольно закряхтел. Дедушка улыбнулся:
- Важный какой…. Ну прямо - маркиз… де карабас.
Все засмеялись, а Сережка вдруг воскликнул:
- Точно…! Маркиз…! А ведь чем не имя? Давайте назовем его Маркиз!
Кличка всем понравилась. На том и порешили. Мы положили его в шапку где он скоро затих и потихоньку сами отправились спать. Моя душа просто переполнялась счастьем - наш щенок обрел наконец-то имя и стал Маркизом. Я ликовал, что он всем понравился и что бабушка с дедушкой его оставили. Брат еще расспрашивал меня о чем – то, но я уже так устал, что отвечал рассеянно и невпопад. Он пожелал мне спокойной ночи и мы уснули.

8.
Так в нашу жизнь вошел Маркиз. Напрасно я переживал, что бабушка или дед будут ругаться из за него. Вся наша семья в нем просто души не чаяла. А для нас с братом он стал не просто домашним питомцем, а самым настоящим другом. Именно другом. И именно настоящим. В том смысле, которое вкладывается в это слово.
Каждую свободную минуту мы проводили с Маркизом. Сами кормили и сами за ним убирали. Но на первых порах он «дал нам жизни». В первую ночь у нас дома он еще ничего не понимал и спал до утра спокойно. Днем мы возились с ним – играли, приучали к чашке с молоком, к домику из дедовой шапки. Вытирали лужицы и редкие какашки, которые он оставлял на полу. Было забавно наблюдать как налопавшись молока, Маркиз, забывая куда нужно идти отправляется мимо своей шапки и тычется носиком в угол. Возмущенный он начинал скулить, но мы постоянно поправляли его и он успокоенный, поворчав для порядка, затихал в своей шапке. Тогда мы оставляли его в покое и шли заниматься своими делами, но как только он просыпался, мы с братом были уже тут как тут…. Так наступила вторая ночь.
Видимо осознав, наконец, что мама куда-то исчезла Маркиз начал звать ее. И звал так громко, что переполошил весь дом. Он вопил так обреченно, что мне казалось, что кто-то щиплет его пассатижами. Мы выскочили на веранду и включили свет. Несчастный Маркиз сидел возле своей шапки и горько плакал. Дедушка погладил его по спинке и рассмеялся:
- Ну, ты чего, Маркиз…, маму потерял…? Ну, теперь пока не привыкнет - будет такая котовасия. Может в сарай его унести? А то не даст спать.
Мы с Серегой тут же вступились за щенка и заверили, что сами будем вставать и успокаивать его. Дед согласился, но с условием – если он еще раз разбудит его, то без всяких условий пойдет жить в сарай вместе с курами. Мы с братом согласились и договорились меж собой - дежурить около Маркиза по очереди. А он, «поросенок», пока кто-то был рядом и не думал даже скулить, но как только его оставляли одного, как сразу же начинался «концерт по заявкам». Две ночи мы выдержали стойко, но на третью - проспали. Утро уже вовсю хозяйничало на улице, когда мы, не спеша и потягиваясь, разлепили глаза. Странно – почему за ночь щенок ни разу не разбудил нас? Неужели…. Мы вскочили и, не одеваясь, кинулись на веранду.
Маркиз спокойно спал в своем домике из шапки. Чашка была полна молока. На полу не было никаких следов испражнений. Мы с братом переглянулись. Серега радостно потер руки:
- Ну, вот и отлично. Значит - он привык уже без матери и спит всю ночь. Хорошо хоть ночью теперь не вставать.
Зашла бабушка. Она ходила на огород за луком. Мы бросились к ней:
- Бабушк, а Маркиз больше не орет ночью?
- Нам теперь не вставать?
Она улыбнулась и погладила наши головы:
- Орет…, но меньше. Сегодня только два раза вопил. Первый раз я вставала, а второй – дед сам вставал…. Ничего страшного – привыкнет ваш Маркиз. Подрастет маленько, а там будку ему сколотим. В будке ему удобнее будет.
И тут до нас донеслось знакомое тявканье и скулеж. Маркиз словно услышал нас. А мы как будто по команде бросились к нему. Он уже проснулся, налакался молока и ждал, что кто-нибудь обратит на него внимание. Мы с братом тут же устроили с ним настоящую возню.
Так как на руки брать Маркиза было нельзя (бытует мнение, если щенка носить на руках, из него не получится доброй собаки, а вырастет «шалава» - будет подбегать ко всем и ластиться), мы просто гладили его по спине, трепали бока и давали старую рукавицу, которую он хватал ртом и мотал из стороны в сторону. Было интересно наблюдать, как Маркиз урча, что указывало на зачатки рычания, боролся с огромной дедушкиной рукавицей. Устав от такой непосильной борьбы, он бросал рукавицу и бежал к чашке с молоком. Самое интересное было в том, как он находил чашку по своим следам. Заляпав лапы молоком, Маркиз оставлял следы на полу. Мы не стерли их и вот по этим следам он, уткнувшись в них носом, как заправская ищейка, нашел чашку. Налакавшись вдоволь, он так же по следам вернулся к рукавице, но потрепав ее немного, бросал и ложился на пол отдохнуть. Мы переносили Маркиза в шапку и он, ворчнув пару раз, засыпал. С ним было так интересно, что мы с братом забывали о всех других забавах. С каждым днем мы открывали в Маркизе что-то новое. И он нравился нам все больше и больше.       

9.
Так он постепенно и рос. Привыкнув к коровьему молоку, окруженный нашей заботой, Маркиз перестал нуждаться в матери и уже через неделю не кричал по ночам. Он немного подрос и уже уверенно подбегал к чашке. Так же быстро он привык и к другой пище. Мы, помимо молока, наливали ему суп, накладывали кашу с мясом и Маркиз, долго не чванясь, уплетал все это дело за милую душу. Особенно любил он разгрызать куриную косточку своими еще неокрепшими молодыми зубами. Кстати, насчет зубов – росли они у Маркиза «не по дням, а по часам», были на удивление остры и ему постоянно требовалось что-нибудь грызть. Неудивительно, что вскоре от дедушкиной рукавицы остались только одни лохмотья. Вскоре он добрался и до шапки, в которой спал. И вот когда одним прекрасным утром мы обнаружили вместо шапки куски ваты, разбросанные по всей веранде, было принято решение строить будку и переводить Маркиза жить на улицу.
На улице он уже естественно бывал. Так как мы на день летом двери обычно открываем настежь, чтобы проветрить помещение, Маркиз имел возможность выходить за пределы веранды. Он вытягивал шею и, принюхиваясь к незнакомым запахам, переваливался через порог и, поднырнув под тюль, которая закрывала вход от мух, оказывался на крыльце. Здесь было все новое и необычное. По бокам стояли всевозможные тапки, галоши, ботинки и сандалии, которые можно было с удовольствием погрызть. А под лавкой стояла кошачья миска с недопитым молоком. Маркиз уже встречался с нашей кошкой, но встреча эта была мимолетной. На другой день после нашего приезда кошка Куська залетела в дом и наткнулась на щенка. Она вздыбила шерсть на загривке и, дико фыркнув, заскочила в дом. После этого, она просто обходила Маркиза стороной и соблюдала некий нейтралитет по отношению к нему. Но тут…. Она лежала на лавке и, приоткрыв глаза, наблюдала, как наглый щенок нырнул в ее миску и доедает ее - Куськино, молоко. Она мягко спрыгнула на крыльцо и двумя точными ударами «приголубила» Маркиза по мордашке. Он не ожидал нападения и, завопив от ужаса, бросился в дом. Но запутавшись в тюле, перепугался еще больше. Я был неподалеку и пришел Маркизу на помощь. Распутав его, я отнес щенка в шапку. Там он успокоился и затих. Кошку наказывать я не стал. Нас учили, что каждое живое существо борется за свою территорию, за свою пищу и прочее. Поэтому мы никогда не отнимали у кошки птиц, которых она сама ловила. А щенку это было хорошим уроком, чтобы выжить в нашем непростом мире. Он потом долго не мог перебороть страх и выйти на крыльцо. Но постепенно страх забылся и Маркиз снова стал выходить наружу….
Будку строили все. К Сереге пришли его друзья – и Шурик, и Вовик, и Костик. Пришел даже соседский пацан – Васька Пахомов. Он был намного старше моего брата и его помощь была воистину неоценимой. Он сразу же заметил, что пес вырастет большой и поэтому будку нужно строить большую. Он разметил каркас и началось строительство. Кто-то пилил брус, кто-то – доски. Мне досталась почетная работа. Я подавал гвозди, когда Васька сбивал будку. Он предусмотрел все. Сделал скатную крышу и даже заколотил щели широкой дранкой. Собачий домик вышел на славу. Мы постелили пол будки толстенной попоной, а вместо цепи приспособили старые вожжи, которые укрепили к скобе, прибитой к стене. Теперь осталось только сшить ошейник из старого кожаного ремня. Но бабушка, увидев нас за этим занятием, заохала:
- Ой, да куда вы ребенка в ошейник наряжать. Пусть пока так поживет, попривыкнет. На привязь всегда успеет.
Мы тут же согласились и решили пока не привязывать Маркиза. Я пошел за миской, а брат принес его самого.
Будка Маркизу понравилась. Он обследовал ее всю – вдоль и поперек - обошел кругом, обнюхивая все закоулочки и наконец, успокоившись, улегся прямо у входа показывая всем своим видом, что домик его собственность, и он не намерен кому-либо уступать его.

10.
У Васьки тоже была собака - молодой, двухгодовалый кобелек «дворовой породы» по кличке Пушок, желто-коричневой масти. Он был очень невысоким и настолько пушистым, что создавалось впечатление, что по двору бегает рыжий шерстяной шарик на ножках и с хвостиком. В свои два с небольшим года он был ростом - чуть больше Маркиза, но невероятно злобен и агрессивен. И кто бы ни входил к нам в проезд (кроме хозяев), Пушок тут же оглашал окрестности своим взвизгливым, хрипловатым лаем.
И вот когда Маркиз уснул в своей будке, а мы после работы перевозбужденные сверх меры этим новым событием - как строительство, отошли от сарая к дому, громко обсуждая каждый свой вклад в работу, этот самый Пушок неспеша подбежал к будке Маркиза и, обнюхав вход, скрылся в ней. Я первый увидел это и что было сил, закричал:
- Быстрее! Быстрее…! Пушок сейчас Маркиза сожрет!
Все обернулись. Никто ничего не успел предпринять, как вдруг раздался страшный визг. Не знаю как у других, а у меня в ту же секунду отнялись ноги. «Ну, вот и все», подумал я в тот момент – «нет у нас больше Маркиза». Но в следующую секунду мы увидели как из будки словно пуля выскочил Пушок. Он визжал как поросенок, которому прищемили хвост и отчаянно тряс головой – на левом ухе у него висел Маркиз.
Не скажу, что Пушок был трусливым псом, скорее – наоборот. Он частенько ввязывался в драки с другими собаками, даже и большего размера. Его густая шерсть всегда помогала ему, и соперники не могли нанести Пушку значительный урон. Но здесь – в случае с Маркизом, скорее всего сыграл фактор внезапности. Пушок никак не ожидал, что эта фитюлька при простом обнюхивании бросится и сразу схватит за ухо. От неожиданности он просто испугался и заверещал скорее от страха, нежели от боли. Хотя нужно отдать должное и зубам нашего щенка. На выходе он отцепился от Пушка, который продолжал визжать теперь уже от обиды. С уха Васькиного кобелька сочилась кровь и он, перемежая визг со злобным рычанием, бросился к себе в логово, которое было устроено Васькой под грудой старого хлама за их сараем. А Маркиз, как ни в чем не бывало, отряхнулся и, переваливаясь с боку на бок, полез назад в свой домик.
Мы все словно очнулись от ступора – настолько все это быстро произошло и сразу же, не сговариваясь, ринулись к будке. Брат достал Маркиза и мы все гладили его и хвалили за то, что он не спасовал перед взрослой собакой. И даже хозяин Пушка – Васька не скрывал восхищения и, ласково трепля Маркиза за бок, приговаривал:
- Ай, молодца! Навтыкал моему кругляшу люлей.
И брату:
- Хороший пес будет, Серега. Поверь. Добрый тумак (помесь волка с собакой). Я знаю, что говорю. Повезло вам.
Остальные ребята тоже нахваливали Маркиза на разные лады, а у меня просто слов не было – так я был рад за него. Однако какая-то неясная тревога не покидала меня -  что же будет дальше? Ведь Пушок просто так не оставит дело, а будет теперь мстить нашему щенку. И в открытом противостоянии у Маркиза не было ни единого шанса, так как – мал еще…, слишком мал. Я поделился своей озабоченностью с братом. Васька услышал мои тревоги и заверил, что не допустит этого. Потом подумал немного и добавил:
- Вот посмотрите, они еще лучшими друзьями будут.
И мы все как-то сразу поверили ему. Поверили и успокоились….
Наутро Маркиз исчез. Мы искали его везде. Облазили все окрестности. Щенок словно сквозь землю провалился…. Украли. Но кто…? Обессиленные горем мы присели на старый чурбак возле кладовки. Дома никого не было. Бабушка с дедом уехали чуть свет и нам не у кого было узнать, был ли Маркиз на месте утром или нет. Потом нам пришла в голову мысль, что бабушка должна была налить ему утром молоко. Значит там должно что-то остаться, если щенка украли ночью. Мы бросились к будке – чашка, из которой он ел, была пуста. Но на самом деле это ничего не значило. Любая собака или кошка могла слопать содержимое чашки - пока мы спали. Осознав это, нас снова накрыла волна горя. Мы присели на свой чурбак и просто не знали – что делать. Но тут из своего логова показался Пушок. Он потягивался после сна и зевал во весь свой маленький, зубастенький рот. Мы онемели - прямо следом за Пушком из норы вылезал наш Маркиз. Вот так номер…! Он догнал Пушка и два раза лапкой дотронулся тому до шеи. Пушок повернул морду и ткнул Маркиза носом в бок. При этом он тут же завилял хвостом и лизнул его в нос. Затем они принялись играть  - стали носиться друг за другом шуточно хватая друг дружку за бока и притворно рыча, словно взбешены до крайности. Мы наблюдали за ними и тихо радовались, что Маркиз нашелся и что они с Пушком подружились как и предрекал Васька. А подружились они на самом деле очень крепко и эта их дружба сослужила потом Пушку неоценимую службу.

11.
Сколько теперь пишут про гибридов волка с собакой – читать не хочется. И злобные они, и агрессивные, и дрессировке не поддаются, и вообще – жуть. Приводят в пример каких-то селекционеров 18-го века которые вывели монстров и вообще…. Хоть бы потрудились поинтересоваться, что в Северной Америке, в любом индейском поселке люди «обновляли» кровь своих собак именно тем, что периодически скрещивали их с дикими волками без всяких там селекционеров. И вообще - любое животное, как и человек имеет свой индивидуальный характер. Огромная кавказская овчарка может согреть своим телом ребенка, а небольшой, казалось, пудель загрызть насмерть. Но так как я не ученый (им виднее), я не знаю - сколько волчих, а сколько собачьих хромосом было в нашем Маркизе, но рос он очень ровно. Был своенравным? Да. Но до определенного предела. Когда нужно было слушаться, он делал это беспрекословно.
Еще он был очень игривым и мы часами возились с ним. Он очень быстро понял, что можно, а что нельзя. Например гонять кур и уток было нельзя, а охотится за сусликами которые жили у нас прямо за огородом – можно. Было очень смешно наблюдать как он – маленький и серьезный старается подползти к стоящему столбиком суслику. И как конфузится когда маленький грызун, громко свистнув, исчезал в норе перед самым носом. Так же старательно он пытался выкопать мышь-полевку. Мы «падали со смеху» глядя на его черную от земли мордашку. Нюх у него был воистину неподражаемым. Мы проводили опыт: Серега прятался за плетнем соседского забора…, а я спускал Маркиза с поводка и тот верхним чутьем находил его. Так же легко, только по следам, он находил бабушку на огороде или за сараем, когда она доила корову. Очень легко ему дались простейшие команды – «фас» (взять), «ко мне», «фу» (нельзя), «место». Выполнял он эти команды четко и без перебоев. Бывало – бегает с палкой в зубах по поляне, разыграется не на шутку, но стоит мне или брату крикнуть – «Ко мне!», как он тут же бросал все игры и подбегал. Или пришедшая из стада корова не хочет заходить в сарай, тут следовала команда – «фас» и Маркиз добросовестно помогал загонять строптивицу в стойло. Лай у него формировался громкий и очень грубый. А когда он пробовал рычать, становилось понятно, что рык у него будет очень угрожающий. 
Маркизу было уже пять месяцев, когда мы сшили ему ошейник и начали учить еще более сложным премудростям. У моего брата был свой метод тренировки собак. Где он научился этому в свои одиннадцать лет, я не знал, но метод был верным, это я теперь знаю точно. Дело в том, что наш Маркиз очень любил печенье – простые, советские печеники – шестьдесят копеек килограмм. Утром мы с братом купили полный кулек таких печеников, а уже после обеда наш кобелек умел все - и «сидеть», и «лежать», и «дай лапу», и «барьер», и даже – «ползти». Для чего ему нужно было это самое «ползти» я не знал, но во всем доверял брату. Было интересно наблюдать как Маркиз, старательно прижавшись к земле, перемещается вперед, время от времени пытаясь приподняться, но в последний момент одумывается и продолжает ползти. Только спустя какое-то время я узнал, что брат где-то раздобыл книжку по дрессировке собак и руководствовался ей. Но это нисколько не умалило его авторитет в моих глазах. Лично я нигде бы не смог раздобыть такой книги.
Казалось, что Маркиз понимал, что мы от него хотим и как бы сам помогал нам в своем обучении. Мы с ним были единой командой и привязывались к нему все сильнее и сильнее.
Рос он быстро и очень скоро обогнал Пушка. Но они продолжали играть вместе, хотя Пушку уже было трудно угнаться за длинноногим другом. Тем более, что на улице было очень тепло и густая шерсть просто мешала соседскому кобельку. Он быстро уставал и ложился в тень высунув язык и часто-часто дышал. А неуёмный Маркиз носился вокруг и казалось, что запасов его энергии нет конца. Выносливость его была уникальна. Он мог полдня носиться как угорелый, принося нам палку, но так же мог неопределенное время, весь в напряжении, лежать в засаде - выслеживая суслика. Бесстрашно Маркиз шел и в воду. Он с размаху бросался в речку и плавал просто для удовольствия. Потом мокрый бегал по берегу и, отряхиваясь от воды, обдавал нас мириадами брызг вперемежку с речным песком. Сентябрьская вода была уже холодной, но это нисколько не смущало нашу собаку.
 
12.
Когда Маркизу исполнилось полгода - с небольшим, вот тогда и произошло его первое серьезное противостояние с Пиратом…. Я уже упоминал о похомовском Пушке. Но у других наших соседей тоже были свои собаки. У Чепрасовых – восточно-европейская овчарка Альфа, у Малыхиных – милая дворняжка – Клопик, а у Ююкиных – пастушья, новозеландская овчарка Пират. Клопик прибегал иногда к Пушку «в гости». Он очень быстро подружился с Маркизом и иногда принимал участие в их играх. Альфа вечно сидела на цепи и постоянно раздраженно лаяла на кого-нибудь. Маркиза она не трогала, но лишь однажды, когда он, проявив любопытство, подошел к ней слишком близко, так рявкнула на него, что тот кубарем улизнул в свою будку. Пират тоже сидел на цепи. Он был на год старше Маркиза, к тому же он был дерзок, нагл и до безобразия задирист. Витька Ююкин иногда отпускал его с цепи побегать, вот тогда он проявлял свою несусветную прыть. Он оббегал все окрестности, обнюхивая и «помечая» каждый пенек, каждый угол, каждый кустик. Его черная, кучерявая кольцами шерсть была похожа на завивку после бигудей. Клопик при виде Пирата удирал во все лопатки в свое укрытие под баней. Маркиз хоть и не удирал, но ложился на землю и прижимал уши. Во время первой их встречи, Пират здорово потрепал Маркиза и тому ничего не оставалось, как укрыться от хулигана в будке.
В последствии Маркиз уже не удирал от обидчика, а просто ложился на землю. Так как он был младше и меньше размерами, то естественно был слабее Пирата и, прижимаясь к земле, показывал этим, что не замышляет никакой агрессии. Пират только зыркал в его сторону бешеным глазом и, рыкнув, тут же мчался дальше. Один Пушок бесстрашно кидался на Пирата, но сразу же получал лапой по спине и злобные укусы за холку. Иногда Васька или мы отгоняли Пирата, ругались с Витькой и тот привязывал его. Но иногда он сам срывался с цепи и становился просто неудержимым. Тогда отступал и Пушок. Так Пират терроризировал всю нашу округу, пока Маркизу не исполнилось семь месяцев.
Был ноябрь и с утра здорово подморозило, но снега не было, поэтому коров еще пасли. Их вообще пасли до первого снега. Но в тот день пастух почему-то отсутствовал. И корова, которую бабушка проводила с утра в стадо, вернулась назад. Она стояла во дворе и со злобной тоской в голосе мычала на разные лады, выпрашивая корм. Но кормить корову сеном, когда в поле травы еще по колено – глупо, поэтому бабушка попросила нас угнать ее подальше, на четвертую ферму – пусть пасется. Мы с братом облачились в теплые вещи и я с завистью смотрел на пышную шкуру Маркиза – вот кому не нужно никаких курток и теплых штанов. Он уже, поскуливая от нетерпения, ждал нас. Мы отцепили его от вожжей и он, подпрыгивая от радости, побежал с нами.
К этому времени лай у Маркиза почти сформировался - он стал грубым и отрывистым. Создавалось впечатление, что лает огромный волкодав, а не полугодовалый песик. Когда он лаял ночью в темноте, создавалось впечатление, что у нас возле двора живет «некто» очень крупный. Люди удивлялись грубости его голоса. Но лаял Маркиз редко и только в особых случаях. Зато часто рычал, и рык его реально вгонял в ступор. Глухое ворчание на низких тонах, в определенном тембре, заставляло задуматься – а что у него на уме…? Поэтому те, кто хотел погладить его, передумывали и не лезли больше с глупостями.
На четвертую ферму мы ходили каждый день, встречая корову вечером из стада. Но Маркиза с собой не брали. Опасались за него. Там в ложбинке, где росли вековые ивы, напротив конюшни, мы обычно ждали свою корову. Там же, по вечерам шаталась целая кодла «четверофермерских» собак. Они сбегались сюда, как раз когда проходило стадо и своим визгливым тявканьем каждый день оповещали это событие. Собаки в этой своре были небольшие. Маркиз был крупнее любой из них. Но они были на удивление злобными и беспардонными. Собак было пять или шесть и, маясь от безделья, они иногда налетали на нас, так что приходилось отбиваться палками. Тогда они отбегали на безопасное расстояние и верещали, словно сварливые бабы возле «дежурки» - в очереди за хлебом. Но собаки сбегались вечерами и мы не думали, что утром застанем их там, поэтому и взяли с собой Маркиза. Однако не успели мы достигнуть ложбинки, как вся эта кодла собак, невесть откуда взявшаяся, со всех сторон ринулась к нам. 
Корова взбрыкнула, задрала голову и рысью помчалась в поле, а мы схватили камни, валявшиеся на обочине и, прикрывая собой Маркиза, приготовились к обороне. Но тут произошло неожиданное: Маркиз не стал прятаться. Он протиснулся между нами и встал впереди. Теперь он прикрывал нас от собак. А те приближались с угрожающей скоростью, по ходу наращивая темп. И казалось, что никакие камни или палки их не остановят. Но это нисколько не смутило Маркиза. Он спокойно вышел против них. Один - против всей стаи. В то время когда мои поджилки затряслись мелкой дрожью, произошло следующее – Маркиз вдруг (как мне показалось) «поднялся на цыпочки» на передних лапах и, ощетинившись, вздыбил гриву. При этом создалось впечатление, что он внезапно вырос чуть не в половину своего роста и следом за этим мы услышали рокот. До этого времени я никогда не слышал, чтобы собаки могли так рычать. Мы с братом подошли и встали рядом с Маркизом, чтобы помочь ему камнями. Но этого не понадобилось. Собаки осаживались на бегу и, падая - по инерции, из-под себя судорожно гребли подмерзшую землю непослушными ногами. Я посмотрел на нашего пса и оторопел. Вид его был страшен: уши прижаты, нос сморщен, верхняя губа, трясясь, полностью оголила уже довольно серьезные зубы, глаза переполнены такой вызверенной злостью, что я сразу понял – он, не моргнув глазом, сейчас «сожрет» всех собак. Вдобавок это леденящее кровь рычание. Я тут же успокоился за нас всех. Брат, по-видимому, тоже. Он даже не стал дожидаться, когда последняя собака поднимется с земли и помчится назад, и выбросил свои камни на обочину. Да они уже, честно говоря, были и не нужны. Все собаки поджав хвосты к подбородку, визжа на разные голоса, улепетывали во все лопатки, даже не попробовав вступить в бой с нашим Маркизом - настолько он их напугал. Он бросился за ними вслед и они припустили еще быстрее. Остановился Маркиз только на той стороне ложбины и несколько раз злобно гавкнув, вернулся назад к нам. А мы кричали «ура» и нарадоваться на него не могли. Да и действительно - у кого еще была такая собака как у нас…?
Возвращались мы домой возбужденные сверх всякой меры. Победа Маркиза прямо распирала нас радостью. Было решено накормить его бычьей требухой – «от пуза» - заслужил. Он и сам почувствовал перемены произошедшие в нем – ту силу которая начала пробуждаться в его еще не совсем окрепшем теле, не говоря уж о силе характера. Поэтому не суетился как бестолковый щенок, а выступал важной поступью с чувством собственного достоинства. Нас очень веселило его преображение. Таким важным он стал. Прям настоящий маркиз или барон.

13.
Мы уже свернули в свой проезд как услышали злобное рычание и визг. Брат с Маркизом побежали вперед, а я споткнулся о кочку и упал, поэтому не видел, что там случилось. А случилось там следующее: Пират сорвался с цепи и налетел на бедного Пушка. Пахомовых дома не было и спасти кобелька было некому. И пришлось бы тому совсем плохо, если бы не наш Маркиз. Разгоряченный схваткой с собаками, он забыл все свои страхи перед Пиратом и словно буря налетел на него. Он сгреб его с Пушка словно бульдозер и, рыча как лев, впился в горло.
Пирата спас ошейник. Он вякнул как-то по кошачий и, вывернувшись из под Маркиза, ринулся за гараж - в свою будку. Когда я дохромал до места происшествия и присел чтобы погладить бедного Пушка, до меня долетел только свинячий визг Пирата и грозный лай Маркиза. Через минуту из-за гаража показался довольный Серега и, еще возбужденный, с поднятой гривой, Маркиз.
- Ну, как? – спросил я брата.
Тот поднял большой палец:
- Офигеть! Он даже из будки не вылез. Забился туда и визжит.
Мы пошли в кладовку, отрубили солидный кусок замерзшей требухи и угостили нашего пса. Так Маркиз преломил ситуацию и стал полноправным хозяином улицы. Больше Пират никогда не обижал слабых. Теперь он старался наоборот подластиться к Маркизу. И сам ложился на землю и переворачивался брюхом вверх, когда тот подходил. Но Маркиз не сближался с ним и со временем они установили натянутый нейтралитет и не лезли в дела друг друга. Лишь год спустя они подружились и бегали вместе по поляне.
Наступила зима. Мы на какое-то время перебрались жить домой в центр. Но Маркиза навещали каждый день. Мы носились с ним по сугробам, ходили в степь, где он отыскивал мышей-полевок под снегом и откапывал их. Один раз мы взяли его на горку - куда ходили кататься на санках. Накувыркавшись вдоволь, мы пошли домой. Серега привязал свои санки к поводку Маркиза, чтобы он тащил их. И тот, не напрягаясь, потянул санки за собой. Серега посмеялся и сел в санки. И Маркиз так же, без напряга поволок его по накатанной снежной дороге. Так мы придумали кататься на Маркизе в санках.
Брат частенько ездил на нем в школу. Он ночевал у бабушки, а утром привязывал поводок к санкам и катил в центр. Если по дороге попадалась какая-нибудь собачонка, то Маркиз мчался за ней и в момент довозил брата до школы. Мы навели порядок в своей кладовке и привязывали Маркиза там, постелив ему на землю старую телогрейку. Хотя, по-моему, это было лишним. Наш Маркиз мог спать просто на снегу, прикрывая нос хвостом. Не раз засыпал он около будки - да так, что его заносило снегом. Ему было на это наплевать.
После школы брат отвязывал его и ехал назад к бабушке. Центральновские собаки, как и четверофермерские, старались с ним не связываться и, завидя нашу собаку, удирали подальше. Это произошло после двух-трех стычек Маркиза с ними. Первый раз на него налетело сразу три кобеля. Мы тогда только наводили порядок в кладовке и поэтому Маркиза там не оставляли. Собаки выскочили откуда-то внезапно. Они были чуть меньше нашего кобеля, но все были в матером возрасте.
Маркиз опять ощетинился и зарычал. Два кобеля спасовали сразу, они заскулили и отошли, но третий все-таки кинулся в атаку. Визжа, словно бабка на базаре, которую обокрали, он бросился вперед. Маркиз повернулся к нему задом. Мы сначала подумали, что он испугался, но затем все стало ясно. Пес впился зубами ему в бедро и открыл шею. Меньше полсекунды хватило Маркизу, чтобы на развороте щелкнуть клыками прямо на горле пса. Тот взвякнул и захрипел. А Маркиз уже не глядя на него, кинулся на тех двух кобелей. Он успел рвануть одного за плечо, как третий уже улепетывал во все лопатки. Второй тут же присоединился к третьему и они, визжа на все голоса, исчезли в проулке между домами.
Первый пес, которому Маркиз повредил горло стоял, широко расставив передние лапы, и хрипло кашлял. Он с трудом втягивал воздух и опять срывался в кашель. Мы с братом решили, что он теперь не жилец и что надо «делать ноги». Маркиз вернулся и с грозным рычанием подскочил к псу. Тот лег на землю. Глаза молили о пощаде, и от былой бравады не осталось и следа. Мы удержали нашу собаку и, гладя по спине, постепенно успокоили. Раненый пес начал дышать все свободнее и свободнее. Наконец он поднялся и побрел в проулок за своими друзьями, а мы с облегчением помчались к бабушке.
Потом случилось еще пара схваток и от Маркиза отстали все собаки. Он всегда применял свой излюбленный прием. Давал возможность противнику впиться в бедро и на развороте впивался в горло. И всегда нам удавалось спасти его противников от летального исхода. Всегда…, пока он не повстречался с Кабздохом.

14.
Весной, когда суслики повылезали с нор, Маркиз частенько убегал в степь поохотится на них. Иногда он приносил свою добычу и с гордым видом клал ее рядом с будкой. К тому же он начал линять и старая шерсть клочками лезла из него. Мы взяли у бабушки щетки, которыми она чесала овечью шерсть для пряжи и вычесали Маркиза. Он не сопротивлялся и стоял с видом обреченного, однако это ему нравилось, и он просто важничал. Пушок тоже линял. Однако Васька и не думал его чесать, и кобелек был похож на старый свалявшийся валенок. Мы, за компанию, вычесали и его. И он благодарно помахивал нам своим рыжим хвостиком. Альфа загулялась и теперь в нашем краю не было отбою от кобелей. Маркизу довелось поучаствовать в нескольких крупных драках, но вскоре он сам начал клеится к Альфе. В общем – жизнь кипела ключом..., словно суп в котелке. Так незаметно весна перетекла в лето.
Маркизу уже исполнился год с небольшим, как произошло еще одно событие. В тот день бабушка взяла нас с собою в степь - за ягодой. Ползуники (степной клубники) уродилось в тот год – море. Успевай только собирай. Мы взяли ведерки и отправились в степь. Маркиз с нами не пошел. Он выкопал, под старым кленом - в палисаднике, себе лежку и, скрываясь от изнуряющего зноя, дремал в прохладе. Двери в ту золотую пору не закрывали, да и что можно было украсть у бабушки…? Соты…?
Вернулись мы часа через два… с половиной. Все емкости, которые мы брали с собой, были заполнены спелой, с одуряющим запахом лета, ягодой. Спина с непривычки постанывала приятной болью, и к тому же - страшно хотелось пить. Воду с собой не брали – не догадались. От красной клубники у нас с братом не только губы, но и все щеки были красные и липкие. Хорошо еще, что мы сразу нашли место где можно было не ходить далеко, а рвать ягоду прямо на одном месте. Поэтому управились быстро….
Войдя в ограду, мы сразу почуяли неладное. Кто-то хозяйничал у нас в доме. Прямо на веранде ходили люди. Но кто? Дедушка с дядей Вовой были на работе. Да и машин, на которых они работали, не было рядом с домом. Значит посторонние. Но раньше такого никогда не было. А наш ненаглядный Маркиз лежал прямо на дорожке ведущей к дому и внимательно поглядывал на дверь. Рядом лежала швабра с переломанным пополам черенком. Мы остановились, а бабушка громко осведомилась:
- Эй…! А ну…, кто там залез!? Ну-ка, давай-давай…, вылазь! Пока участкового не позвала.
Дверь медленно приоткрылась, и раздался полный тоски голос:
- Хозяйка…! Не надо милицию…. Мы ничего не брали совсем. Зашли только чтоб водички попросить, а он нас не выпустил совсем. Убери волка своего, пожалуйста. Он нас всех чуть не сожрал тут совсем.
Дверь открылась полностью и на крыльцо попыталась выйти цыганка. Но не успела она и сделать шага, как Маркиз ощетинился и, вздыбив шерсть, «зарокотал». Цыганка опять заскочила в дом и закричала:
- Вот видишь! Бешеный он у тебя совсем!
Мы с братом обняли Маркиза за шею и, нахваливая его на разные лады, пошли привязывать к будке. А бабушка выпустила цыганок – их оказалось четверо и выяснила в чем было дело. Оказывается, как только мы ушли за ягодой, в село приехал цыганский табор. Правда остановился он в долине у реки, а сами цыганки пошли на промысел. Ходили они так ходили, пока первая не зашла к нам. Она беспрепятственно зашла в дом - хотела попросить напиться воды, но дома никого не оказалось. «Пошумев» хозяев, цыганка прошла в дом, напилась воды и, ничего не трогая (как она утверждала), собралась, уж было, уходить, как на ее пути возник громадный волк. Он оскалил клыки и зарычал так, что у нее ноги отнялись и вообще - чуть было не слопал ее совсем. Хорошо, что она заскочила назад. Она присела тут на табуреточке с краю и принялась ждать хозяев. Но тут, одна за другой пришли ее подруги. Маркиз их всех спокойно запускал в дом, но на выходе вставал «в позу» от которой разбегались все собаки. Цыганки хотели прогнать его шваброй, но после того как он перекусил черенок, отказались от своих намерений. И вот, наконец-то пришли мы. Цыганки действительно ничего не взяли, они не стали даже выпрашивать ничего, а рассказав бабушке как было дело - моментально исчезли.
А мы открыли в Маркизе еще одну особенность. В наш дом мог входить кто угодно, но вот чтобы выйти тут требовалось разрешение хозяев. Друг Сереги - Вовка Сучков, таким манером, два часа прождал моего брата у нас дома, пока Маркиз был в палисаднике.

15.
Мы давно слышали, что за речкой - на первой ферме, в простонародье – ЦК живет огромный страшный пес по кличке Кабздох. Это зверюга непонятно какой породы наводила ужас на дворняжек уходивших далеко от дома. Прославился он тем, что нескольких собак задрал насмерть. Чей он был – никто не знал. Но бегал он там свободно и никогда не нападал на людей. Зато собакам был верный гроб при встрече с Кабздохом. Мало кому удавалось удрать от него. Еще одна странность была в этом кобеле. Когда люди собирались пристрелить его, он словно чувствовал облаву и куда–то загадочным образом исчезал, но по прошествии некоторого времени опять появлялся. Пацаны ЦКовцы выдумывали жуткие небылицы. Будто бы Кабздох – это оборотень и если днем он на людей не нападает, то горе тому кто встретит его ночью. Будто бы даже кто-то видел его в человечьем обличии, как он сидел на обрыве и горько вздыхал. С виду – мужик мужиком, а подойдешь ближе…, а у него… - хвост. И так он в образе человека пережидал все облавы, а потом снова начинал бесчинствовать.
Мы естественно в эти россказни не верили, но на первую ферму старались не ходить, пока Толик Быстриков не принес с горы Острой красивые камни с вкраплениями кристаллов хрусталя и кварцита. Тут мы с братом тоже засобирались за красивыми камнями. Без задней мысли взяли с собой Маркиза. Светило солнце и об оборотне как-то не думалось. Под баней перешли речку и по первой ферме зашагали в сопки. Ничего не предвещало беды и мы налегке двигались прямехонько к кошарам, которые временно пустовали, так как все овцы находились на выпасах. И кроме дежурного чабана там никого не было. За этими кошарами и находилась гора Острая, на которой можно было найти красивые кристаллы. Маркиз носился по степи, поднимая целые стайки мотыльков и кузнечиков которые взлетали с травы и растворялись по сторонам. Мы уже почти обогнули кошары, Маркиз убежал далеко вперед, как вдруг Серега остановился и показал мне рукой в сторону от дороги:
- Смотри!
Я пригляделся и похолодел. Наперерез Маркизу мчался монстр…. Это и был Кабздох. Он делал гигантские скачки и от азарта даже истерически подлаивал. Мы помчались вслед за своим псом, на ходу срывая голоса отзывая его назад. Маркиз услышал. Он остановился и огляделся вокруг…. Увидев Кабздоха, Маркиз даже и не подумал - убегать. Он стоял, низко опустив голову к земле, и внимательно наблюдал за противником. А тот летел на него, ни на секунду не замедляясь. Я понял, что мы не успеем. Да и если бы даже успели…, что мы могли бы сделать против такой зверюги. Он был намного больше нашей собаки. Даже камнями мы вряд ли сумели бы отогнать это чудовище. А Кабздох был уже рядом с Маркизом, он словно шквал налетел на него.
Мы ничего не поняли в первый момент – что произошло. А произошло вот что – Маркиз резко лег на землю и Кабздох просто перелетел через него. Он завизжал и проскакал по инерции еще несколько метров. Маркиз вскочил и, злобно рыча, ощетинил гриву. Я подумал, что вот сейчас Кабздох развернется и начнется битва…, но этого не последовало. Кабздох задрал морду и завыл каким-то жалобным визжащим воем. Затем он упал на землю и пополз вперед судорожно скребя передними лапами. Мы ничего не поняли, но когда подбежали поближе, то обнаружили, что из брюха Кабздоха вывалились кишки и волочатся по пыльной земле. Маркиз вскрыл ему живот в тот момент когда противник перескакивал через него. Мы перевели дух и побежали к кошарам. Там дежурил чабан дядя Саша. Он внимательно выслушал наш рассказ и похвалил Маркиза:
- Молодец, псина. Наказал разбойника. Этот Кабздох моего Жулика задрал, так что – поделом ему. А то, как ваш Маркиз с ним расправился – это чисто волчий прием…. Тут к гадалке не ходи…. Уж мне-то не знать.
Когда он узнал, что Маркиз наполовину волк утвердительно кивнул:
- Хороший тумак. От батьки навык и перешел. Берегите его, ребятки. А за Кабздоха не беспокойтесь. Я его приберу. Вам многие спасибо скажут.
После такого события мы уже не думали о красивых камнях и пулей полетели домой. А нашего Маркиза узнали далеко за пределами нашей улицы.

16.
Осень пришла безрадостная. Еще не успели выкопать картошку, как зарядили дожди и небо надолго затянуло серой мглой. За огородами была огромная лужа – место сбора для соседских гусей и уток. За лето лужа на три четверти высыхала и птицам места уже не хватало, но после таких затяжных дождей лужа переполнилась и из нее потекли ручьи во всех направлениях. Вся водоплавающая живность оживилась и целыми днями пропадала в нашем водоеме. Маркиз частенько купался в этой луже, когда бегал в степь охотится на сусликов. Он никогда не трогал домашнюю птицу. Этому мы научили его строго. Так же равнодушно он относился и к домашним животным – телятам, овцам, козам. И даже с собаками поддерживал стойкий нейтралитет, если его первого не трогали. Теперь в основном он сидел на привязи и охранял сарай. Лишь по вечерам дедушка, пока управлялся со скотиной, отвязывал его – побегать, размяться.
В это самое время приключилась беда – брат сильно заболел. Где он простудился – непонятно. Может когда начерпал полные сапоги воды в той самой луже, а может просто просквозило где. Но как бы то ни было - он лежал «вповалку» и ему нельзя было вставать. Лежал он дома в центре. Мама все время была на работе и я все время находился рядом с ним. Нужно было – то принести воды, запить таблетки, то разогреть куриный бульон, то намочить компресс или просто почитать вслух книжку. Это время мы не ходили к бабушке, но она сама частенько приходила нас проведать. Мы расспрашивали ее о Маркизе – как он там без нас? Она отшучивалась – ничего, мол с ним там не случится. А мы изнывали от нетерпения – когда уже можно будет пойти, поиграть с нашей собакой.
Но вот прекратились дожди. Погода установилась и Сережка медленно но верно пошел на поправку. Настал день, когда ему стало совсем хорошо, и мы ранним утром, наскоро собравшись, отправились к бабушке. У нас был план – взять Маркиза и сходить в чащу, разжечь костерчик и попечь в золе картошки. Вкус печеной картошки – кто не знает этот вкус детства? Мы уже брали Маркиза на такие мероприятия и он - наносившись вдоволь по чаще, ложился у костра и дремал, положив голову на лапы.
Спички у нас были. Соль с хлебом – тоже. Нам оставалось взять у бабушки корнеплодов, отвязать собаку и отправится на «наше» место – «отмечать» выздоровление брата. Мы поторопились. В нашем проезде нас встретил Пушок. Он выскочил навстречу и радостно залаял кружась на месте юлой. Мы погладили его и пошли прямиком к Маркизу….
Маркиза на месте не оказалось. Не было и вожжей к которым он был привязан. «Наверное дедушка повел его куда-нибудь» - решили мы и вошли в дом. Бабушка была дома. Она очень обрадовалась выздоровлению брата и начала хлопотать, накрывая на стол. Однако есть мы не хотели, а торопились в чащу, поэтому попросили бабушку не беспокоится, что в чаще мы картошки налупимся и нам нужен только Маркиз. Бабушка как-то странно на нас посмотрела и, глубоко вздохнув, вышла в коридор. Она накинула старенькое пальтишко и позвала нас с собой. Мы, недоумевая, пошли за ней следом. За огородом, в конце поляны, она подвела нас к свежей еще кучке утрамбованной земли, погладила нас по головам и грустно поведала:
- Вот здесь теперь наш Маркиз…. Лежит….
И вытирая заплаканные глаза, рассказала то, о чем все от нас скрывали - пока Сережка болел.
Как только окончились дожди, дедушка отпустил Маркиза побегать. И тот помчался на свою поляну. В это самое время отвязался и Пират, и они вместе носились по поляне, а потом шумно подбежали к той самой луже – попить воды. В луже в это время купались соседские гуси. Соседи, которые жили прямо за Ююкиными, держали много гусей. И вот когда собаки заскочили в воду, птицы веером разлетелись из лужи. Хозяин гусей увидел это и бросился за ружьем….
Бабушка была на веранде когда раздался выстрел. Она вышла на крыльцо и увидела, как из-за огорода бежит окровавленный Маркиз. Он остановился перед калиткой и шатаясь уже зашел на крыльцо. Бабушка обняла его и из простреленной головы ей на руки хлынула кровь. Маркиз часто-часто дышал, словно пытался что-то сказать, но не смог и через несколько секунд закатил глаза и затих. Он не боялся ни одной собаки…, ни одной…. Но против пули оказался бессилен.
Я не буду пересказывать, как дед ходил разбираться с соседом, чтобы тот предоставил якобы задранных гусей, которых у него не было и быть не могло. Как завыли в голос мы с братом потеряв на то время самое близкое существо. Как брат порывался спалить сарай соседа и друзья чудом отговорили его. Я хочу заметить лишь одно: Прошло более сорока лет…, а Маркиз так и остался жить в наших с братом сердцах.