(глава из книги «Ходи по путям сердца твоего...» или невыдуманные истории нашей юности)
«…В драке не помогут, в войне победят…»
Михаил Жванецкий (о России)
- Да, перелом корня… Плохо это. - Разглядывая на экране монитора панорамный рентгеновский снимок моих челюстей, задумчиво проговорила Татьяна Николаевна, стоматолог центра Алмазова. Я озадачил её своими наболевшими проблемами, и она поэтапно пыталась их решать.
- Дык…, жил же как-то почти 40 лет с этим переломом… Может и дальше проживу. -Аккуратно парировал я, предвидя, что последует дальше – разговор об интоксикации организма и невозможности делать хирургические операции.
- Операция мне пока не показана. Поживу так же, как раньше. Может как-то обойдётся.
Зуб этот передний, был мне особенно дорог, выбили его в далёком 1979 году не враги на допросе, не бандиты при пытках, а свои же советские парни из моего родного города. Просто из-за того, что я оказался не в том месте и не в то время.
Русские люди давно привыкли к тому, что народ у нас дикий. Кажется вполне обычным делом, что если группа молодых парней «накидалась» по какому-нибудь поводу, то веселье продолжится дракой. «Бей своих, чтоб чужие боялись», даже если эти чужие об этом событии так и не узнают никогда.
В тот злополучный день я должен был возвращаться в своё мореходное училище из летнего отпуска. Приболел, не понимал, что со мной происходит. Тогда я ещё не знал о поллинозе и того, что страдаю летом исключительно из-за этого явления. Но даже в совершенно разбитом состоянии, с температурой, нагладился, начистился и походил в таком виде на новый «пятак». Пряжка блестит, гюйс и фланка со стрелочками, «гады» начищены, «мица» с белоснежным чехлом. Проводить до вокзала нашего городка взялся мой школьный товарищ Женька. Родители ушли вперед задолго до нашего выхода и ждали на перроне. Их задача - душевно посадить в электричку и распрощаться до очередной побывки.
Нашей с Женькой задачей было преодолеть всего полтора километра, это путь от дома до вокзала. Напоследок хотели обсудить какие-то наши дела и распрощаться. Ничего не предвещало этого судьбоносного боя, как и всегда по жизни, в одиночку против толпы.
На полпути мы столкнулись с подвыпившей компашкой. Судя по всему, им до полного веселья недоставало только драки. Были они не «наши», не с Полевого, а значит по неписанным быдлячим законам имели полное право на нас напасть. Тем более что имели численный перевес - их семеро, нас двое. Упускать такой шанс, чтобы подпортить наглаженному морячку жизнь, они не хотели.
Напали без прелюдий, никакого «базара» для затравки, просто с налёту навалились со всех сторон и стали бить. Краем глаза я подметил, что Женька не «машется», а стоит с одним из них и что-то выясняет. «А ведь заливал, что занимается боксом», подумалось тогда мне.
Бедой моей было то, что я пропустил первый удар. Скорее всего, этим ударом мне и сломали передние зубы. Результативно бил крупный парень, на вид старше всех остальных. Но, после пропущенного первого, мне удалось как-то собраться и блокировать остальные удары. Даже пытался отвечать, но все эти «шакалы» навалились гурьбой и повалили на землю. Били ногами. Я так и не успел снять ремень, чтобы использовать его убийственную силу – латунную пряжку, начищенную до блеска. Блицкриг у них удался…
Решив, что драка состоялась, удары в какой-то момент прекратились. Но главным теперь было другое – я уже опаздывал на электричку, она должна была вот-вот подойти.
Вид мой был ужасен. Весь в крови, грязный и злой я побежал к вокзалу, если бы опоздал на эту электричку, то опоздал бы и на поезд до Ленинграда. Крупный парень из шайки побежал зачем-то за мной. В разорванной до пупа фланке (эта часть форменки была суконной и для рукопашных боёв не была предназначена), я подбежал к перрону вовремя.
За мной не отставал и партнёр по «боям без правил». Вид побитого, но непобеждённого матроса с «Варяга» вызвал шок у матери с отцом. Они не понимали, что происходит и отец решился сесть со мной в переполненный вагон электрички. Тем более, что туда рвался и мой партнёр. И хоть я и скрежетал побитой челюстью, переодеваясь в «олимпийку» (это спортивная форма - запасной вариант одежды у курсантов) и рвался продолжать бой, но остался в вагоне, а отец с бойцом мялись в тамбуре и пытались поставить все точки над «и».
Парень, оказывается, рвался ко мне извиняться. Вот такой совестливый у нас народ. Сначала просто так отметелит толпой, только потом просыпается совесть – а надо ли было это делать. Прояснив все «непонятки», через несколько остановок они с отцом вышли, чтобы вернуться обратно.
Выяснилось, что парень этот вернулся только что из армии, отгуливал с корешами своё возвращение. Служил он в погранвойсках. Устроился на гражданке водителем грузовика. Ещё долго за этот поступок совесть не давала ему покоя, в каждый мой приезд на побывку он находил меня и пытался загладить вину. Но слишком мы были разные, чтобы подружиться. Хотя он очень этого хотел. А вскорости его не стало – погиб в автокатастрофе. Подробностей я не знаю.
После этой истории меня грызла совесть, что я его так и не смог простить.
Женьку грызла совесть, что не помог в драке. Но он набрался мужества и написал письмо, где прямо написал, что струсил и просит прощения. У меня не было к нему претензий. Только вот общаться мы после этого как-то перестали. Само собой так получилось. Его письмо было достойным поступком. Я прекрасно понимал, что нападение произошло из-за моей морской формы. Женьку одного никто бы не тронул. А мой яркий вид разрывал ущербный шаблон жизни этих недоносков. Зависть к тому, чего в их серой жизни не будет никогда, вызывала злобу и желание нагадить. Думаю, что краем мозга они понимали, что у них впереди только пьянки, драки и никчёмная периферийная жизнь. И только лишь погранец, которого они смогли подбить на стычку, может и видел другую жизнь, но не смог изменить свою. Поэтому искал покаяния.
А для меня этот случай стал наукой – никогда не пропускать удары и надеяться только на себя. Иначе жизнь может сильно измениться.